Последнее лето

—Ну что ты за войну опять устроил? — Лев выдыхает тяжело, шумно. Смотрит на Мориске с тоской и чуть склоняет голову в бок. Сейчас раннее утро. Настолько раннее, что солнце только озаряет небо своим светом и заставляет горизонт окраситься в оранжево-розовый. Сейчас лето и парни, кажется, могут расслабиться. Но Мориске выглядит обиженным и лишь отворачивается, а Лев обеспокоенно хмурится, не понимая в чём дело. Яку подходит ближе и встаёт на носочки, чтобы положить свои ладони на чужие щёки и мягко огладить их большими пальцами. Хайба послушно наклоняется и чуть приподнимает брови, задавая немой вопрос. А после ещё один. И ещё тысячу. Мориске отвечает боязливым и коротким поцелуем в уголок губ, едва прикрывая в это время глаза. Всего на секунду. А после смотрит на Льва виновато. —Это наш последний восход, — коротко объясняет парень и сталкивается с вопросительным и ещё более недоумевающим взглядом. Хайба мягко обнимает за талию одной рукой, вторую кладёт на чужую спину и мягко отступает, пока Яку следует без лишних вопросов. Оба останавливаются у раскидистого дерева и Лев садится на тёплую землю, пока Мориске без вопросов садится на чужие колени, — Я уезжаю. Лев выглядит ещё более удивлённым и явно не верит. Сжимает чужую футболку чёрного цвета, которая явно на несколько размеров больше, чем сам Яку, и коротко целует кончик чужого носа. В горле появляется ком, когда приходит некое осознание, что Мориске говорит серьёзно. —И последнее лето? — Хайба шумно сглатывает, понижая голос на тон и мягко целуя чужое лицо вновь. Яку слабо кивает, целуя в ответ и обнимая чужую талию ногами. Оглаживает бледную кожу большими пальцами и зарывается одной рукой в чужие пепельный волосы, — Мы так не договаривались… —Знаю, — Мориске отрезает грубо, холодно, одним словом. А после целует в губы снова и ему плевать, если кто-то попадёт сюда и увидит. Прерывает своего парня жёстко, но целует нежно, бережно, обречённо. Вокзал, рюкзак за спиной и чемодан в руке. Яку чувствует себя отвратительно, во всех смыслах. Голова болит, хочется плакать и спать, Льва нет рядом. Хотя нет, последнее всё же хорошо. Мориске слишком тяжело было прощаться, а если они сейчас вновь увидятся, то либеро точно умрёт на месте. Или разорвётся. Оба исхода отвратительны. Взгляд Мориске меняется на удивлённый, как только он видит до боли знакомую светлую макушку. И такое родное лицо, что приходится приложить огромные усилия, чтобы вдохнуть вновь. Грудную клетку сдавило, а руки ощутимо похолодели. —Ты всё видишь, — устало произносит Яку, виновато отводят взгляд, как только Лев подходит и смотрит с тоской. Понимает. Всё прекрасно понимает. Тоже чувствует себя отвратительно и шумно сглатывает. Звук теряется в шуме толпы и громкого объявления очередного поезда. —Знаешь… — начинает Хайба с тяжёлым выдохом, но его прерывают. Мориске говорит таким тоном, что Лев готов вырыть себе могилу прямо на платформе и умереть тут же. —Я вернусь. Не скоро, но вернусь, — обещает с подрагивающим голосом либеро и Лев усмехается, кивая. Целует в кончик носа и отпускает неохотно. Поезд Яку прибыл. Тот ударяет кулаком в крепкую грудь и поднимает голову, — Не смей сленять и исчезнуть, Хайба. —Кто из нас сленяет через минуту? — а после треплет по чужим волосы и старается улыбнуться. Получает вымотанную улыбку в ответ и лишь наблюдает за тем, как люди толпятся, как проверяют билеты и как исчезает спина парня в дверях вагона. Спина его парня. Они встретятся. А может и нет. А может оба только что совершили ошибку.