С Днём всех Влюблённых, Антон Андреевич!

      — Серый, да ты издеваешься! Я учитель. У-чи-тель. Какое «кинь открытку физику, ты ж его любишь». С дуба рухнул? — Арсений негодовал с самого утра. День не задался, как только он увидел на календаре дату 14 февраля. Так всë и пошло по накатанной. Везде розовый, сердечки и гуляющие по школе парочки учеников. Мерзость.              Мужчина за неделю до праздника проел весь мозг своему другу о том, как романтично было бы признаться учителю физики точно в День Влюблённых. Оттого Сергей сейчас лишь закатил глаза и смирился с желанием вдарить страдальцу подзатыльник.              — Сергеич, сколько можно на него пялиться и не признаваться? Да вас вся школа шипперит! Оправдайте уже ожидания. А то взяли моду плакаться по-одному.              — В смысле «плакаться по-одному»? Он тоже приходит?! И ты мне не говорил?!              — Приходит. Странно, что ты этого не знал. Весь педагогический состав всë понял ещё полгода назад. Все, кроме тебя. Как обычно.              — Подожди-подожди. Я ему тоже нравлюсь? Не может быть. Не верю. Шутишь? К первому апреля готовишься?              — Ну конечно, как иначе. Бесите вы со своими мутками-крутками. Напиши ты валентинку и кинь ему. Только вместо «ученица 8-Б» напиши «Ваш покорный химик». И номер телефона припиши, мало ли он захочет узнать, какие презервативы предпочитаешь. — Стебать друзей — дело святое.              — Серый! Мы в школе, если ты не забыл. А в школе есть дети, — перейдя на громкий шепот, возмутился Попов.              — Это вот эти тараканы мелкие? — показывая рукой «приблизительный» рост до колена, усмехнулся мужчина.              — Они самые.              — Не переживай. Стая не нападёт, у нас дверь противотараканная и кабинет противодетский. Никто и не сунется на химию к такому строгому преподу, как ты.              Наконец прозвенел спасительный для химика звонок, и в двери показались первые макушки, спрашивающие разрешение войти. Арсений Сергеевич кивнул, пожал на недлительное прощанье руку друга и отошёл к кафедре.       Стоило всерьёз задуматься о валентинке, как бы глупо это ни звучало.       «Валентинка от тридцатилетнего учителя другому учителю, причём того же пола.»       Чудеса да и только.              Сергею повезло — у него все уроки уже прошли, оставалось лишь проверить пару стопок тетрадей и заполнить некоторые отчётности. Заняться этим мужчина решил в учительской. Причина была одна: холод в личном кабинете, пробирающий до костей. Тут же батареи шпарили с невиданной силой, что порой приходилось открывать нараспашку окно и сидеть точно под ним, надеясь не простыть.              В комнате на диване уже посапывал известный физик. Устал, бедняга.              — Антон Андреич, подъем! Дети нападают! — закричал вошедший, наблюдая за вздрогнувшим учителем, который первым делом в руки схватил красную ручку с тумбы. — Вот так оружие. Всех победишь, — смеясь, прокомментировал реакцию гость.              — Ты прервал мой драгоценный сон. Не стыдно?              — Очень, Антошенька. Сгораю от стыда. А что, не видно? — строя пораженную гримасу, «отыграл» Сергей.              — Реально обидно. Я спал сегодня два часа, а ты обламываешь так. Ко мне ещё седьмой класс сегодня придёт. Это ужас какой-то, — милые сонные недовольства — учительские будни.              — 7-д?              — Они самые. С каких пор дети такие неадекватные? Вообще слов не понимают, всë повыебываться пытаются. Ужас.              — Соболезную тебе, Дреич. Но ничем не помогу. Есть разговорчик. — Частично за этим в учительскую он и пожаловал.              Антон недовольно потер глаза и принял более вертикальное положение, чем скручено-лежачее.              — Что?              — Как любовь твоя к Арсению Сергеевичу поживает?              — Цветёт и пахнет, — раздался огорченный ответ.              — Отлично. Не думаешь, что сейчас прекрасное время, чтобы признаться?              — Ну да, конечно. Чтобы до конца года сгорать со стыда? Ты издеваешься, Серж? Признаться и уволиться. Нельзя пока.              — С какого стыда? Да у вас взаимно всë. Гарантирую. Напиши валентинку. Идеальный же день для этого, ну? Я помогу подкинуть ему, чтобы тебя не заметил. Давай, не ссы, а то так и будете бегать друг от друга. Если что скажем, что шутка была. Или что это учительская любовь, как к коллеге. Вы же давно общаетесь, разве это будет так уж плохо?              — Может плохо и не будет, но странно точно.              — Давай, напиши. Ты ведь ничего не теряешь. Либо посмеетесь, либо вместе будете. Не узнаешь ведь, пока не попробуешь, может взаимные чувства.              — Ты его видел? — Сергей непонятливо кивнул, ожидая подводку к продолжению. — А меня? Огонь и вода. Он горячий, сексуальный, идеальный, властный…              — Ну-ну, слюнки подотри, — усмехнулся сводник.              — Ц, а я бомж облезлый, хер пойми откуда. — От изменчивости настроения мужчина рассмеялся, получая новые поводы для будущих подколов этой парочки.              — Вот этот сексуальный Арсений может быть с тобой, если ты просто напишешь валентинку. Нет, ну правда. Ты же ничего не теряешь. Почему бы и не написать? Вдруг удачно.              Антон недоверчиво посмотрел на друга, обдумывая сказанное. После всё же тяжело вздохнул и подошёл к столу. С самого утра там лежала маленькая открыточка. Пока пустая. Он взял чёрную ручку из подставки, присел на стул и принялся медленно выводить только ему известные буквы. Сергей отвлекать не стал: внимательно наблюдал, довольный своим результативным воздействием. Через пять минут физик встал на ноги, перечитал написанное и смиренно вздохнул.              — Отнесешь?              — Обязательно.              Как только началась перемена, мужчина полетел в кабинет химии, пытаясь не сбить седьмой класс. Арсений складывал какие-то бумажки и не обращал внимания на вошедшего. Грех этим не воспользоваться. Сергей подложил под журнал открыточку и выжидающе встал около друга. Как только дети вышли и прикрыли дверь, начались уговоры номер два.              — Сергеевич, что там с валентинкой? Давай пиши. Осталось два урока до конца дня. У Антона дак вообще сейчас окно, только потом последний урок. Надо пользоваться случаем.              — Серый, может не надо?              — Надо-надо. Вот бумажку сейчас симпатичную найдём и идеально. — Обратив внимание на стол, Купидон принялся разыскивать место для письма. — Вот! — Среди разных листов удалость заметить ровный квадратик белой бумажки. Будет выдержанно, но хоть будет. — Держи, пиши.              — Что писать?              — Что думаешь, то и пиши! Давай-давай. Перемена 10 минут. Пиши, я отнесу. Успеем на этой перемене, на следующей будете обниматься. — Под продолжающиеся гонения друга, Арсений смог написать лишь пару строк:       С Днём Святого Валентина, Антон Андреевич! Любви и верности Вам, желательно, со мной.       И приписал сердечко в конце. Сергей, увидев текст, усмехнулся, но промолчал.              Со страхом химик отдал валентинку и присел за стол, предвкушая нервный урок в ожидании ответа. Переносчик из кабинета быстро улетучился. Зашёл всë в ту же учительскую, где неизменно посапывал физик. Сегодня удача явно на его стороне. Осторожно подложив бумажку под руку приятеля, он удалился из помещения.       Остаётся лишь ждать.              На урок Арсения Сергей решил остаться у него в кабинете в качестве моральной поддержки. Мужчина явно нервничал, хотя от учеников это отлично скрывалось. Как только прозвенел звонок, и дети ушли, в дверях появился взъерошенный Антон Андреевич. Попов от неожиданности вздрогнул, ощущая подступающий ком. Купидон остался в стороне, с улыбкой наблюдая за своим достижением.              — Арс, можно тебя, — трахнуть, — спросить?              — Да?              — Это твоë? — демонстрируя недавно написанную валентинку, немного напугано спросил физик.              — Да. — Слово далось тяжело, но благодаря этому вышло обдуманным и уверенным. На Антона химик уставился щенячьими глазами, не зная, чего ожидать.              Мигом полетевший в него учитель ситуацию не сгладил, а лишь заставил сжаться, готовясь к мужскому оскверненному удару. Однако Арсений никак не мог ожидать, что вместо боли последуют тёплые объятия.              — Это же не шутка? — немного отстранившись, напрягся Антон, думая, что это могла быть валентинка для коллеги, а не признание, и он сейчас сотворил какую-то дичь.              — Я люблю тебя, — тихо прошептал химик, головой опершись в шею возлюбленного, чтобы откинуть все вопросы разом.              — Ой, ну я прям сегодня Купидон! — хлопнул в ладоши Сергей, разрушив идиллию. Парни от неожиданности вздрогнули и обернулись в его сторону. — Ну-ну, не пугайтесь. Лучше поблагодарите. Не зря же весь день вас двоих подначивал валентинку написать. А то все ходите, страдаете. Фу-фу-фу. Арс, ты, кстати, под журнал не заглядывал?              — Нет… А что там?              — Мне было интересно, кто из вас первее на валентинку отреагирует. Антон выиграл. Под журналом его валентинка осталась.              Попов умиленно посмотрел на предмет своих обожаний и ладонью коснулся его щеки. Сергей решил, что на этом его работа закончилась, а потому спешными шагами вышел за дверь. Дальше нее он не ушел, чтобы подстраховать голубков на случай прихода детей. Палец огладил скулу, приблизившись к уголку губ. Антон одобрительно улыбнулся и укрепил хватку, прижав химика ближе и опустив руки на талию. Взгляды пересеклись. Хватило секунды, чтобы кончики носов встретились, и момент приобрел необъяснимую интимность. Арсений первый решился на поцелуй. Приблизился к губам впереди и еле ощутимо коснулся их своими. Им не требовались пошлости, страсти или чего-то непристойного. Хотелось лишь тепла и любви. Физик взаимно подался навстречу, наслаждаясь моментом.              Они смогли оторваться лишь под звонок. Глаза смыкались от расслабления. Желания расходиться не было, но обучение детей никто не отменял.              — Хорошее 14 февраля, да? — с усмешкой прошептал Антон.              — Отличное, — ответил химик, утыкаясь носом в шею впереди.