Несдержанность

      Хонджун изначально знал, какие костюмы будут на мемберах на фестивале Waterbomb. Он видел, как ребята меряют их, обсуждают детали со стилистами и обмениваются мнением. Хонджун тоже обсуждал, и когда костюмы были утверждены, он был более чем доволен ими.       Он также знал, что им предстоит мокнуть. Они сами будут стрелять из водных пушек в зрителей, а те в них. Но почему-то у всегда предусмотрительного капитана не возникло мысли, что что-то может пойти не так.       Не так случилось с Сонхва. Хотя, если быть честным, то, по мнению Хонджуна, с Паком всё всегда не так. Не так, как планировал младший.       А Ким совершенно не планировал, что одна маленькая деталь в костюме Сонхва, который Хонджун видел на примерке и должен был помнить о ней, вызовет такую бурю эмоций, когда тот окажется мокрым. Возможно, прямо сейчас его мысли совпали с мыслями их фанатов, потому что чертовски, до зуда в ладонях и покалывания в пальцах, хотелось потянуть за эту дурацкую молнию, явить на свет упругую накачанную грудь, коснуться мягкой кожи, поймать вздох губами…       На Хонджуна попал очередной поток воды, что вовремя «разбудило» капитана. Вырванный из своих мыслей, он быстро сориентировался и вернулся к своей миссии — выступлению, — и мысленно поблагодарил стилистов за выбор штанов для него, которые так удачно скрывали полувставший от фантазий орган за плотной тканью.       Когда последние слова были пропеты, музыка, бившая по ушам, затихла и они вернулись в гримёрку, Хонджун быстро нашёл взглядом нужного человека, схватил за руку и потащил за собой слабо сопротивляющееся тело в сторону двери, на которой написано имя их группы. Он хлопнул ею, запирая её прямо перед носами младших.       — Эй, хён! — стукнул ладонью по несчастной двери Уён. — Давайте хоть не долго, нам всем переодеться хочется!       Послышались удаляющиеся шаги, бубнёж и смех. Но Хонджуну, который в этот момент уже прижимал старшего к стене и жадно целовал, было всё равно, что там снаружи происходит.       — Что на тебя нашло? — запыхавшийся от интенсивных танцев и мокрого во всех смыслах поцелуя, Сонхва убрал со лба прядь волос, заправив её за ухо, и ошалело взглянул в глаза капитана, что горели чем-то озорным и недобрым.       — Ты, — лаконично буркнул он. — И эта твоя…       Хонджун опустил глаза вниз, туда, где за полоской металлического замка прятались соски. Он не был намерен отказывать себе в желании теперь, когда они оба были за пределами чужих глаз. Он трясущимися от возбуждения руками схватился за «собачку» и методично потянул её в сторону, следя взглядом за тем, как звенья цепи разделяются, открывая его взору вид на бронзовую, блестящую от воды и пота кожу.       Когда больше ничто не мешало, Хонджун потянулся к чужой груди руками. Он смял её, под ладонью ощутив биение сердца, и сам невольно издал вздох наслаждения. Он продолжил одной рукой водить по гладкой коже, время от времени задевая большим пальцем набухший сосок, а к другому потянулся губами. Он целовал утончённую грудь чувственно и бережно, затем провёл широким языком, зацепил горошину зубами, после чего вновь обласкал кончиком языка. Сонхва, уставший стоять смирно, расположил ладонь на кимовой макушке.       — Ты же знаешь, что моя грудь не чувствительная, — напомнил он, своим голосом привлекая внимание младшего. Тот оторвался от своего увлекательного занятия и поднял глаза, хотя его язык всё ещё касался соска, но он быстро убрал его, чтобы сглотнуть слюну и ответить.       — Сейчас это не важно, потому что я хотел сделать это, — Сонхва улыбнулся ему той самой понимающей и дразнящей улыбкой, которая появляется у него, если капитан внезапно перестает быть «цундере». Сонхва нравилось дразнить Хонджуна.       — Значит, у тебя вдруг появилось желание обласкать мою грудь? Тебе нравится, как она ощущается у тебя на языке? И что это было недавно: ты пытался найти у меня молоко?       — Ч-то? Сдурел что ли?! Какое молоко у мужчины? — Хонджун отпрянул, сделал два шага назад, но Сонхва последовал за ним к противоположной стене, меняя их местами.       — Да неужели, тогда чего это ты так присосался к ней, будто и впрямь молоко раздобыть пытался? — нависнув над капитаном, он говорил обманчиво мягко. Хонджун этот тон знал хорошо, как и то, что самолично загнал себя в ловушку.       — Ничего я не пытался, просто… — он опустил взгляд на бедро старшего, которое протиснулось между его ног, лишая путей отступления. — Просто твоя одежда, она так повлияла. Она вроде ничего не скрывает, намокла и стала прозрачной, кроме одной детали, и это с ума сводило, ведь знаю, что там должно быть, но увидеть не могу, и, ну, вот, — к концу откровенного монолога Хонджун совсем застеснялся, что не скрылось от внимательных глаз Сонхва благодаря красноте на ушах лидера. — Обязательно дразнить меня? — фыркнул он напоследок. — Только настрой испортил, — и даже руки на груди скрестил, выражая всю степень недовольства.       Сонхва на это мягко рассмеялся.       — Если так хочется, то больше не буду останавливать. Давай, делай, что хочешь, — и сам взял руки Кима и протянул к своей груди. Тот хотел было оттолкнуть Сонхва и закончить на этом, но стоило подушечкам пальцев вновь задеть твёрдые соски, как по коже прошёл ток.       Сонхва нависал над ним, опираясь руками о стену, и сверху наблюдал за тем, как Хонджун играл с его грудью, увлечённо и жадно то вылизывая её, то сжимая в ладошках. В какой-то момент Пак ощутил, как натягивается ткань в районе ширинки. Его грудь и в самом деле не такая чувствительная, как у того же Кима, но постепенно он начал чувствовать лёгкую боль, что вместе с тем приносила и чуточку удовольствия. Лидер успел сползти вниз по стене и почти сесть на бедре Пака.       — Ладно, бельчонок, хватит, — милое обращение резануло Киму слух, но он не успел возмутиться, потому что его нагло заткнули ртом.       Сонхва жадно сминал его губы, которые и так припухли и побаливали, бесцеремонно ворвался языком, лаская нёбо и кимов язык. Их слюна смешалась и потекла с уголков рта, присоединяясь к той, что уже испачкала руки и подбородок Хонджуна во время его ласк. Руки Сонхва нашли и сжали талию младшего, притянули ближе. Он стал потираться промежностью о Кима.       Послышался громкий стук, что заставило их обоих издать стон, полный разочарования.       — Хёны! Вам же придётся варить для нас куриный супчик и объясняться перед менеджером, если мы все заболеем! — Уён перешёл к угрозам, уставший от ожидания.       Хонджун вздохнул и кинул на обласканную грудь Сонхва грустный взгляд.       — Он прав, надо заканчивать, — признал он.       — Продолжим в отеле, — предложил Сонхва. — Но в этот раз уже я займусь тобой, договорились? — Пак подмигнул ему и, не дожидаясь ответа, упорхнул в сторону душевой.       Хонджуну пришлось открывать дверь и выдерживать острые взгляды младших. Он проигнорировал все их вопросы, как и то, с какой настороженностью они все осматривали, будто искали следы преступления.       — Да не делали мы ничего, успокойтесь, — не выдержал Хонджун, закатывая глаза. — Но в отеле вам лучше не подходить к нашим номерам, — добавил он с мечтательной улыбкой.

***

      Хонджун постучал в дверь и, получив одобрение, вошёл в светлый номер отеля, точно такой же, как и его собственный. Сонхва сидел на краю кровати в синей пижаме, в руках он держал джойстик, а взгляд его был направлен на экран телевизора, где мелькали милые животные. Сонхва всегда находил время поиграть в любимую игру, но поприветствовав гостя тёплой улыбкой, он выключил её и обратил всё своё внимание на Хонджуна.       — Ты пришёл, — заметил он счастливо, будто думал, что Ким передумает и не навестит его этим вечером.       — Долго ждал? — голос не скрывал усталости от тяжелого дня, но был полон нежности, обращённой к мужчине перед ним.       Они встретились на полпути и прижались друг к другу в объятиях, а затем соединились губами. Сонхва повёл Хонджуна к кровати и, легко подтолкнув, вынудил сесть на неё. Он смотрел всё ещё с любовью, но и с не меньшей страстью.       — Ты что-то задумал? — догадался Ким по игривой улыбке любимого.       — У меня было время подумать, как восстановить справедливость, — туманно пояснил он.              — Справедливость? — уточнил Хонджун, склонив голову вбок в вопросе.       — Сегодня ты не сдержался и напал на меня и мою грудь лишь из-за одной майки, и это несправедливо, ведь мне всегда приходится держать себя в руках, когда я вижу тебя в шортах, — вместе с этим его руки коснулись голых коленей: в домашних условиях Хонджун предпочитал носить шорты и длинные свободные футболки.       — Ох, ты вроде говорил об этом, — щёки Кима налились лёгким румянцем, и он отвёл взгляд.       Несколько месяцев назад у них был откровенный разговор за бокалом вина, когда Сонхва признался в своей особой любви к ногам Хонджуна, но больше они эту тему не поднимали и Пак даже не намекал, хотя во время их близости он часто целовал его бёдра или колени. Ким, естественно, забыл об этом и не придавал значения страстным взглядам, которые бросал на него Сонхва, если видел его ноги открытыми.       Пока Хонджун думал, Сонхва опустился перед ним на колени, снял с него отельные тапочки и трепетно взял его ногу под коленом, чуть приподнимая над полом, затем провёл рукой до щиколотки, украшенной крылатой татуировкой, и прижался к ней щекой.       — Позволишь ли ты и мне проявить свою несдержанность? — спросил он, глядя снизу из-под пушистых ресниц.       Хонджун гулко сглотнул образовавшийся в горле комок, ему в мгновение стало жарко. Он безмолвно кивнул, дав разрешение, и принялся с трепетом ждать, что же Сонхва будет делать.       — Дай знать, если тебе будет неприятно, хорошо? — попросил старший, прежде чем прижаться губами к колену в звучном поцелуе.       Он ласкал сначала левую ногу, целуя её и даже оставляя засосы на внутренней части бедра, предварительно стянув с капитана часть гардероба, а затем повторил всё это с правой. Хонджун откинулся спиной назад и опёрся на локти. Он тяжело дышал, судорожно облизывал губы, чувствуя, как возбуждение медленно скручивается внизу живота. Сонхва у его ног, кажется, получал не меньшее удовольствие: его щёки тоже раскраснелись, губы припухли и глаза блестели, особенно, когда он устремлял их на лицо Кима, пристально наблюдая за его реакциями. А тот и не знал, как следует реагировать: его, безусловно, смущало такое внимание к нижним конечностям, но в то же время тешило самолюбие; дискомфорта он не испытывал, но и нравились ему не сколько сами действия, сколько сам факт такого желания со стороны мужчины. Ну, и вдогонку мозг уже активно подкидывал картинки продолжения их вечера, что заставляло член заинтересовано дёргаться и пачкать живот: бельё он перед выходом из своего номера не надевал, решив не пачкать вещь понапрасну.       Но Сонхва оказалось мало просто целовать. В какой-то момент, когда Хонджун успел погрязть в греховных фантазиях, Сонхва взял его ногу и прижал ступню к собственному паху, издав при этом мелодичный стон. Это мгновенно отрезвило разум Кима, и он поражённо уставился на мужчину. Под пристальным взглядом капитана, Сонхва взял вторую его ногу и чмокнул большой палец, а затем лизнул его.              — С-Сонхва, — на выдохе позвал его Хонджун, но не нашёл, что сказать — так и замер, хлопая ресницами, с приоткрытым от удивления ртом. — Щекотно, — всё же выдавил он спустя нескорое время, пока Пак массировал его пятку пальцами.       — Просто помоги мне немного, хорошо? — попросил тот, чуть потеревшись о ту ногу, что была всё ещё прижата к его члену.       И Хонджун решил попробовать. Пока Сонхва самозабвенно вылизывал его пальцы и ступню на одной ноге, рэпер несмело водил второй по его паху, чувствуя, как тот затвердел под тонкой тканью одежды. Лишь на секунду Сонхва оторвался от своего дела, чтобы приспустить штаны, высвобождая орган. Чувствовать мягкость влажного члена ступнёй было крайне непривычно и щекотно, а ещё чертовски смущающе, но теперь Хонджун проявлял непосредственное участие в процессе и этим доставлял видимое удовольствие своему парню. Постепенно он стал входить во вкус, смелее надавливая и очерчивая покрасневшую головку большим пальцем. Нога вскоре стала уставать, но тихие вздохи и ахи Сонхва, ласкающие слух, с лихвой компенсировали все неудобства.       Сонхва самозабвенно вылизывал его ногу, проходясь вездесущим языком меж пальцев, обсасывал их так, будто в его руках был самый вкусный в мире леденец на палочке, и вдруг со стоном задрожал, сжимая бёдра. Белая вязкая жидкость струёй вытекла из его члена, пачкая ногу Хонджуна. Тот замер, жадно впитывая в себя образ ошалевшего от оргазма мужчины, и сам издал стон от того, как Сонхва, не скрывая наслаждения, переключился на испачканную ступню, чтобы дочиста вылизать её. Этого Хонджун уже вынести не смог и окончательно упал на постель, пряча горящее лицо в изгибе локтя.       Его ноги были ласково опущены на пол и оставлены в покое. Кровать прогнулась под весом второго человека. Сонхва навис над Хонджуном и чмокнул его в висок.       — Спасибо, — шёпотом на ухо.       А затем он стал покрывать поцелуями покрытую испариной шею.       — Ты меня всего уже обласкал, — хихикнул Ким.       Он отрыл лицо, кладя руки на плечи старшего, они встретились взглядами.       — Ты жалуешься на это? — выгнув бровь, поинтересовался Сонхва.       — Нет, конечно, просто не понимаю, чем заслужил такое счастье.       — Ты заслуживаешь даже больше.       Сонхва прижался губами к кимовым, вовлекая его в чувственный поцелуй. Тот рот приоткрыл, впуская длинный язык и тихо постанывал. Вместе с этим их пальцы возились с одеждой друг друга. Хонджун был ещё возбуждён и его тело остро реагировало на каждое касание, Сонхва нравилось это, и он не упускал возможности заставить лидера капризно хныкать.       Раздевшись окончательно, они прижались друг к другу, словно им было холодно, хотя от жара, исходящего от них, кружилась голова. Хонджун потирался пахом о бедро Сонхва пока атаковывал его шею поцелуями-укусами. Оставлять метки в столь видном месте — рискованно и безрассудно, но он уже не отдавал отчёт своим действиям.       Мягко оттолкнув от себя парня, Хонджун развернулся и призывно прогнулся.       — Ты можешь не тратить время на растяжку, я подготовился заранее, — предупредил он, удобно положив голову на подушку, чтобы не задохнуться и иметь возможность видеть, что делает Сонхва.       А тот без слов потянулся к смазке, что приготовил заранее. Растягивать парня ему, может, и не надо, но смазать и убедиться, что тот хорошо подготовился, он был обязан как заботливый любовник. Два пальца сразу вошли без сопротивления, за ними и третий. Хонджун самозабвенно насаживался на них, тихо постанывая и прикрыв глаза.       — Бельчонок, могу я быть грубым сегодня? — склонившись над ним, попросил Сонхва.       — Ммм, да, пожалуйста, — разрешил Хонджун, чётко осознавая, что нежный и неторопливый секс сегодня его не удовлетворит.       И Сонхва не стал медлить, он схватился за ягодицы Кима, раздвинул их и одним сильным толчком вошёл. Хонджун протяжно простонал и упёрся руками в изголовье, чтобы не столкнуться с ним головой. Сонхва дал ему лишь две секунды, прежде чем начал вгонять свой член по основание, стремительно набирая скорость.       Первый удар по простате и Ким взвыл. Его затрясло и выгнуло, он кончил, сам того не ожидая. Но Сонхва так увлёкся собственным удовольствием, что не заметил этого, продолжая грубо насаживать на себя лидера. У того из широко раскрытых глаз потекли слёзы. Ещё никогда он не испытывал подобного: он был особенно узок после первого оргазма и ощущал себя ещё более наполненным, чем обычно; боль смешалась с острым удовольствием, и он с ужасом осознал, что возбуждается снова. Он бы попросил Сонхва остановиться, если бы эти чувства не вскружили голову, вытеснив все мысли и оставив лишь блаженство, растекающееся по телу. Он не контролировал тело, подмахивал бёдрами, желая почувствовать Пака как можно глубже, раствориться в нём и остаться навсегда в этом омуте губящих душу эмоций.       — П-пожалуйста, — вырвалось из него со всхлипом.       Сонхва обхватил его поперёк груди и поднял, лишь немного сбавляя темп.       — В чём дело? — прохрипел он на ухо, а затем облизал россыпь серёжек. — Уже хочешь кончить? — второй рукой он скользнул по подрагивающему животу и коснулся твёрдого члена Кима, но тут же замедлился. — Так ты уже всё? — с удивлением обнаружил он: на его пальцах остались капли спермы.       — Не останавливайся, — захныкал Хонджун, сам бёдрами назад подавшись.       — Уверен? Тебе не больно? — заволновался Пак.       — Нет, всё хорошо, пожалуйста, Сонхва, — в полубреду просил младший.       — Думаешь, сможешь кончить второй раз?       — Не уверен, — признался Ким. Он устал и мышцы сводило, но желание кончить зудело под кожей. — Думаю, мне нужно больше.       — Что именно?       Вместо слов Хонджун взял пакову руку и прижал к груди. Обычно он не позволял играться с ней долго, ведь из-за чувствительности сосков он всегда быстро приходил к финалу, но в этот раз он был в отчаянии. Сонхва едва с ума не сошёл от радости: его любимый был податлив как никогда, ещё более чувствительный и нуждающийся; Хонджун был разрушен стараниями Пака, и это подстёгивало к скорому финалу.       Он возобновил толчки, целясь исключительно по чувствительному комку нервов, руками сжимал кимовы соски, а Хонджун держался за его бёдра и подмахивал, стонами захлёбывался и просил о большем. Одна рука Пака спустилась ниже и обхватила изнывающий член. Он дрочил Киму, сбившись с ритма, дразнил большим пальцем чувствительную головку. Хонджун в его руках дрожал и плакал.       — Я- я сейчас.       Его дырочка стала судорожно сжиматься, из горла вырвался хриплый вскрик, и он буквально отодрал руку, что сжимала его орган и теперь приносила лёгкую боль. Для Сонхва это стало последней каплей, и он излился следом, наполняя Хонджуна изнутри, прижался близко, обняв поперёк живота; его бёдра обдала мелкая дрожь, по инерции он толкнулся ещё пару раз и вышел из ослабшего тела. Ким рухнул, проскулив от соприкосновения с постельным бельём: его тело всё ещё горело и было чувствительным. Он судорожно хватал ртом воздух, пока шум в ушах и пятна перед глазами лишили его связи с миром. Сонхва упал рядом, тоже приходя в себя.       — Ничего себе, — на выдохе сказал Хонджун, когда сознание прояснилось.       — Это и правда было «вау», — согласился Сонхва с улыбкой. — Как себя чувствуешь? — повернув голову к Киму, поинтересовался он.       Тот с трудом развернулся на спину, прикрыл глаза, краснота с щёк, шеи и груди медленно бледнела — он был прекрасен в своей посторгазменной неге.       — Всё болит, но я удовлетворён, — прислушавшись к себе, сделал вывод капитан.       — Мне очень это льстит, — хмыкнул Сонхва.       Хонджун хрипло засмеялся и тут же сморщился от боли.       — Как-нибудь повторим, но желательно на выходных. Не представляю, как завтра вообще встану, — пожаловался он и зевнул.       — Да, сегодня мы были слишком несдержанны, — согласился Сонхва, тоже ощущая боль в мышцах, ему даже было лень идти в душ. — Но всё равно спасибо. За доверие.       С усилием развернувшись, он прижался к плечу Хонджуна, и тот тоже завозился, чтобы накрыть их одеялом и прижаться к родной груди.       — Это тебе спасибо, Сонхва. Я люблю тебя.       — И я тебя, — улыбнулся Пак.