Ночь Белой Луны

Тэхён рассеянно прижимает лёгкую рубашку к груди, думая о сегодняшней ночи. Полная луна взошла, и через несколько часов они все бросятся в лес. Выживать. Перерождаться. Пытаться остаться собой. Его охватывает лёгкий мандраж, нечто среднее между страхом и предвкушением. Они справятся?  — У тебя тут не туго завязано, давай я… — Чимин подходит сбоку и принимается ловко шнуровать рубашки. — Волнуешься?  — Немного, — Тэхён кивает, слабо улыбаясь, — но мы лучшие альфы нашего поколения, и мы будем втроём. Так что всё пройдет хорошо. Хорошо. В это не сложно поверить. Не сложно принять правила их мира, когда альфа, который не прошёл инициацию нетронутым, становится омегой. Принадлежащей другому альфе вещью. Собственностью. От мыслей об этом в душе разгорается пламя, а наружу рвётся недовольный рык. Он не позволит себя никому присвоить.  — Ну что, собрались? — к ним в комнату заглядывает светящийся солнечной улыбкой Джин. — Я, кстати, наворовал брусники с кухни. Как закончится церемония, можем сбить свой запах ягодами. Как вам идея?  — Думаешь, получится? — Тэхён отходит от закончившего с завязками Чимина и принюхивается к ягодному запаху. Сочный, спелый, очень яркий. Но сможет ли он перебить его густой, напоминающий кровь феромон? — Мне кажется… это всего лишь ягоды? Они не смогут скрыть наш запах. — Наши феромоны запоминающиеся, — Джин пожимает широкими плечами и слегка склоняет голову к плечу, усиливая свой запах. Тэхён непроизвольно морщит нос — феромон другого альфы тяжёлый и вязкий, хотя и не такой откровенно давящий, как у него самого. — С одной стороны, это хорошо, потому что на нас вряд ли рискнут напасть, когда мы будем втроем. С другой стороны, лучше не рисковать. Брусника пахнет ярко, но естественно, и сейчас её сезон. Это спрячет нас среди феромонов других. — Звучит неплохо, — Чимин негромко хмыкает и решительно берет у Джина горсть ягод, засыпав их в небольшой мешочек у себя на поясе. Он слегка дергает светлыми треугольными ушами, внимательно прислушиваясь: — Церемония скоро начнется, нужно поспешить. За нами будут наблюдать Альфы Стай, стоит произвести на них лучшее впечатление. — Ты уже знаешь, к какой стае хотел бы присоединиться? — Тэхён в последний раз скользит по друзьям взглядом прежде чем выйти. Хорошо подготовленные, поджарые, уверенные в себе. У них есть все шансы на то, чтобы стать полноправными старшими альфами после сегодняшнего рассвета. — Или хочешь создать свою?  Чимин медлит с ответом, скользя задумчивым взглядом сначала по Тэхёну, а потом и по Джину. Они это ещё не обсуждали. Вскользь упоминали, что, возможно, могли бы создать свою стаю, но решение кто из них троих возьмёт лидерство… сложное.  — Я хочу в клан Кима, — Джин непосредственно забрасывает в рот пару ягод брусники, прежде, чем сложить их так же, как до этого сделал Чимин, — мне нравится идеология Намджуна, плюс, их стиль тренировок. Они опираются на силу, напор, но не пренебрегают ловкостью. То, что надо. — Ты подсматривал за кланом? — Чимин дёргает ушками, прижимая ладонь к раскрывшемуся рту. Не то, чтобы это запрещалось, но не приветствовалось – каждый клан имел свои личные особенности и секреты, которыми не всегда охотно делились. — Как тебя не поймали-то? — Поймали, — Джин даже не краснеет, небрежно отмахиваясь от беспокойства Чимина, — и провели индивидуальную тренировку. Неинициированным альфам куда проще просунуть свой любопытный нос в чужие тайны, знаешь ли, как ещё Альфы Стаи будут принимать решения, кого звать к себе в стаю?   — А я думаю о том, чтобы создать свою стаю, — Тэхён переключает внимание на себя, — не хочу прогибаться под кого-то. — Значит, после этой ночи мы так или иначе будем соперниками, — Чимин немного грустно дергает ухом, и все они замолкают. Они постоянно были рядом, с самого детства — вместе учились сражаться, вместе охотились, вместе добивались высот. Конечно, между ними всегда была некоторая доля соперничества, как и между любыми альфами, но… — Даже Альфы Стай дружат между собой, — Тэхён кривовато улыбается уголками губ, пытаясь подбодрить и себя самого. — Чем мы хуже? Я слышал, что альфа Мин прикрывал спину альфе Ким в ночь его инициации, хотя сам уже её прошел на год раньше. А потом они оба защищали альфу Чон. — Дружили с детства, наверное, — Джин тихо вздыхает. Не то чтобы подобное было так распространено, но все же встречалось. Иногда старшие альфы помогали младшим пройти ночь невредимыми — из личных чувств, или из желания заполучить сильного и преданного волка для своей стаи. — С одной стороны, хорошо, что мы проходим инициацию все вместе, с другой… Думаю, если бы один из нас уже стал полноценным альфой, было бы поспокойнее. — Хосок обещал помочь, но он был ранен на последней охоте, — Чимин вздыхает, скрестив руки на груди. Его бицепсы красиво напрягаются, и Тэхён невольно цепляется взглядом за кожаный браслет на его правом плече. Обычно альфы не носят украшения, но это выглядит красиво. Он невольно думает о том, чтобы сделать себе такой же. — Да и ладно, сами справимся. Нас ведь трое, в конце-концов, а с нами даже по отдельности не каждый старший альфа справится. — Вот именно, — Джин хлопает их обоих по плечам, и мягко подталкивает на выход, — конечно, страх не пройти инициацию и стать омегой есть в каждом из нас, но нельзя давать ему власти. Мы сильные, мы крутые, мы справимся. Так что хватит ныть – идём на церемонию. Тэхён с Чимином послушно двигаются вперёд, но перед самым выходом, незаметно тянутся друг к другу мизинчиками. Это их маленький, ещё с детства, привычный жест поддержки. Три раза сжав пальцы, так они синхронно выдыхают, и, как ни в чем не бывало, расплетают ладони. Впереди их ждёт скучная и местами приевшаяся речь старейшины. Бодро пробежав часть пути до главной площади, они встают на места, которые показывают их положение среди молодняка – лучшие из лучших.  Среди альф и редких омег, которые уже прошли ночь полной луны, ходят тихие шепотки, но все они затихают, когда Альфы Стай занимают свои места. Тэхён сразу же ловит на себе внимательный взгляд тёмных глаз Чонгука. Они знакомы, но не слишком близко – пару раз перекидывались общими фразами, но ни разу не тренировались вместе. Тэхён замечает, что не только Чон заинтересован в них. Альфа Мин осматривает их троицу, задерживаясь взглядом чуть дольше положенного на Чимине. Так же делает и Альфа Ким.  — Дети мои, — старейшина неторопливо выходит на сцену. Он только прикидывается старым и дряхлым стариком, но Тэхён знает, что в этом теле куда больше силы, чем кажется на первый взгляд. На прошлой охоте именно он завалил самого большого медведя, уступив только связке Мин-Ким-Чон. — Рад видеть вас здесь сегодня. Он задирает голову, прижимая седые уши к голове, и внимательно смотрит на постепенно опускающееся за горизонт солнце. Оно сядет не больше чем через полчаса, и после этого Ночь Белой Луны официально начнется. Тэхён незаметно сжимает кулаки, внимательно наблюдая за старым волком. Его неожиданно ясный, пронзительно-синий взгляд кажется гротескно молодым на морщинистом лице. — Как вы все знаете, исход этой ночи решит, в какой роли вы войдете в чужую стаю, сможете ли создать свою, — старейшина с гулким стуком опускает на пол деревянный витой посох с резной ручкой в виде волчьей головы. Его голос лишается притворного старческого поскрипывания и наливается силой, отдающейся звоном в ушах. — Те, кто встретят этот рассвет с меткой на шее, станут омегами. Те, кто пройдет ночь нетронутым, станут альфами. Нет ничего постыдного ни в одной из этих ролей, — его взгляд на мгновение тяжелеет. — Вы всё ещё остаётесь волками. Ночь Белой Луны может определить вашу судьбу, но не то, кем вы являетесь на самом деле. Помните, за всё время испытания за вами будут следить. Не разочаруйте Альф Стаи. Не допускайте излишнего кровопролития. Слова старейшины подхватываются поддерживающим низким рокотанием волков. Тэхён чувствует, как на нем скрещиваются сразу несколько тяжёлых, изучающих взглядов старших альф, и гордо вскидывает голову, сверкнув глазами. Им придётся постараться, чтобы добраться до его шеи. Оставшиеся до начала минуты старейшина, как обычно, тратит на пространные речи, полные воодушевления и поддержки. Тэхён почти не слушает. Эта часть повторяется из года в год, и если ему, как мелкому щенку, было ещё интересно первые раза три, то сейчас, когда наступает время самому пройти испытание… Он хочет в лес. Сорваться на безумный бег, ощутить, как сминается трава, рычать, рвать чужие шеи. И защищать тех, кто стал ему семьёй. Чимин сбоку тяжело вздыхает. Он сильный альфа. Один из лучших, но часто позволяет панике и чувствам взять верх над разумом. Тэхён не понимает такого, но принимает друга, почти брата, со всеми чертами его характера. Джин иной. Он наоборот почти никогда не зацикливается на плохом, отдавая предпочтение тому, чтобы свести всё в шутку.  — Волки! — громкий голос старейшины сбивает Тэхёна с мыслей. Он невольно бросает взгляд на луну, понимая – пора. — Альфы. Пусть будет благословлена для вас эта ночь. Пусть каждый примет свою судьбу.  Стоит последнему слову прозвучать, повиснуть над поляной тлеющим эхом, как они все, не сговариваясь, не дожидаясь иных указаний, срываются в лес. Тэхён краем глаза следит за Чимином и Джином, спокойно принявшими его лидерство, и сейчас шаг в шаг следующими за ним. Они должны оторваться, найти укромное место и скрыть запах брусникой, чтобы сбить след. Тэхён ловко петляет между деревьев, не сбавляя темпа. Их зрение гораздо лучше обычного человеческого, даже вязкая, густая темень никак не мешает пробираться в глубь давно знакомого леса. Они с Чимином начали сбегать в него ещё когда им обоим было не больше десяти лун. Этот момент самый опасный — в начале, когда они ещё не заняли выгодную позицию, на них могут напасть. Отчасти успокаивает, что обычно старшие альфы дают младшим несколько десятков минут форы, но эти несколько десятков минут ничто в сравнении со скоростью мощных волчьих лап. Некстати Тэхёну вспоминаются истории о том, как альфа Чон играючи обгонял самых быстроногих оленей.  Он встряхивает головой, скидывая с себя мысли, и решительно направляется вверх — в низине они были бы более незаметны, но уязвимы для атаки сверху. Нужно выбрать достаточно открытое и вместе с тем достаточно укромное место для ночного бдения.  Ким дергает ухом, внимательно прислушиваясь, и вопросительно оглядывается на Чимина. Из них троих у него самый острый и самый чуткий нюх. Он видит, как Чимин слегка прикрывает глаза и приоткрывает рот, глубоко и медленно втягивая воздух, а потом коротко кивает. По крайней мере, они оторвались от остальных. Сохраняя тишину, они достают из небольших мешочков на поясе бруснику и тщательно втирают её в место возле желез на шее и на запястьях. Это должно перебить запах хотя бы на время. Оглядевшись, Тэхён грубовато обрывает иглы с ближайшей ели, сжимая их в ладони, чтобы размять, и втирает и её тоже, чтобы спрятать запах окончательно. Оба других альфы повторяют за ним, а затем Чимин коротко властно бросает, плавно перехватывая ведущую роль: — Дальше пойдём по деревьям. Нужно запутать тех, кто рискнет пойти по нашему следу. И первый же карабкается на ближайшее, удобное дерево. Тэхён и Джин, не тратя сил на переговоры, следуют за ним. Они не раз так же втроём охотились в этом лесу, загоняя то дичь поменьше – милых кроликов, то покрупнее – норовистых кабанчиков. Они всё мечтали о том, чтобы до инициации завалить медведя, но старейшины чутко следили за молодняком.  Джин жестами показывает, что стоит притормозить, и свернуть через пару деревьев. Тэхён помнит, что впереди открытая поляна — в целом, удобная позиция, но только для охоты. Если они на ней задержатся, то сами станут дичью. От мысли, что ему может кто-то поставить метку, неприятно чешутся клыки. Тэхён не дастся. И не даст никому пометить Чимина с Джином.  Также жестами отвечая, что это неплохая идея, он предлагает переместиться чуть глубже в лес, к подножью гор. Там мало кто бывает, и ещё меньше думает прятаться, потому что совсем неподалёку есть логово медведицы. Сейчас там, скорее всего, пусто, но на такой риск мало кто пойдёт. Они прыгают с ветки на ветку, пока Чимин не делает резкий жест рукой, вскидывая её и принуждая их всех замереть.  — Чёрт, надеюсь, мы оторвались, — они слышат тихий шёпот одного из альф, кто тоже решил пережить ночь не в одиночку, — Минхо, может, туда? Минхо поумнее. Он просто кивает и насильно тянет друга за собой, не замечая ничего вокруг. Подними они головы вверх, то с удивлением столкнулись бы взглядами с тремя парами глаз. Эти альфы даже не удосужились скрыть запах. Они навряд ли закончат ночь, как альфы. Тэхён невольно приподнимает уголки губ в ухмылке, слыша короткий смешок Чимина рядом. С другой стороны, возможно, этим двоим повезет, и старшие альфы просто сочтут их недостаточно лакомой добычей, чтобы отвлекаться. Они медлят некоторое время, наблюдая за тем, куда направляются двое альфочек, но их направления отличаются — кажется, они идут в сторону оврагов. Легче спрятаться. Труднее отбиваться. Не самый умный выбор. Тэхён лишь пожимает плечами, дожидаясь, пока они окончательно скроются — по крайней мере, если кто-то из старших альф окажется здесь, он наверняка пойдет по ярко ощутимому следу двух альфочек, и с куда меньшей вероятностью обратит внимание на них. Это неплохо. Он дергает ухом, когда Чимин наконец снова ловко перепрыгивает на следующее дерево, и следует за ним. Пак всегда поразительно хорошо охотился на деревьях — он легко выбирал самые прочные ветки и прятался в густой листве, выжидая добычу. Мало какое животное ожидает удара от хищника сверху.  Он не думает, что кто-то из старших вообще догадается, что они пошли по деревьям. Попетляв ещё какое-то время, Тэхён запоздало ловит себя на мысли, что они могли бы направиться в другую сторону, к реке. Вода ничуть не хуже брусники сбивает естественный феромон. И даже если бы кто-то догадался, что они использовали ягоды, то после пары неглубоких нырков — и такой след сбился бы. Недовольно нахмурившись, он ловит взгляд Джина, но только качает головой. Не сейчас это уж точно.  Найдя приемлемое место, они замирают на деревьях, прислушиваясь и принюхиваясь к ночному лесу. Где-то ухает сова, в траве явно шуршит какой-то мелкий грызун, но, что радует больше всего, нет запаха альф. Ни одного. Они даже друг друга чуют не слишком хорошо, скрытые ароматом ягод и хвои. Тэхён тянется ещё к паре иголочек, чтобы обновить маскировку.  Чимин жестами показывает: «мы не сможем сидеть тут всю ночь». И он прав, да, они не могут, но необходимо беречь силы и равномерно распределять свои ресурсы, чтобы в последний момент не потерять возможность скрыться. О чём, так же жестами и с негромким пыхтением, он говорит Чимину. Джин отмалчивается, осматривая местность подозрительным взглядом. Вот у кого лучше всех работает интуиция. Именно он был тем, кто лучше всех чувствовал не самое хорошее развитие событий. Тэхён уверен, что умей они обращаться в волков, хвост Джина сейчас мельтешил бы из стороны в сторону. Почувствовав его напряжение, они с Чимином тоже непроизвольно замирают, внимательно вслушиваясь. Чуткие волчьи уши легко улавливают шелест травы, и Тэхён хмурится, мгновенно подбираясь.  — Хватит прятаться, — хриплое рокотание звучит насмешливо. Тэхён знает этот голос. Вонхо. Старший альфа, один из клана Чон. Его мгновенно накрывает неприятное предчувствие. — Это вам не поможет. Они коротко переглядываются, раздумывая. Бежать сейчас бессмысленно — если альфа обернется в волка, тем более, если он не один, им пока не тягаться с ними в скорости. А вот в силе… К тому же, их трое. Решив, Тэхён беззвучно спрыгивает вниз, напряженно подбираясь. Рядом с Вонхо стоит ещё один альфа из той же стаи, Минхёк. Двое сразу это уже… неприятно. Чимин с Джином за его плечами хищно замирают, внимательно отслеживая каждое движение, и тяжёлый, неприятно липкий взгляд Минхёка мгновенно прилипает к Чимину. Его голос звучит слегка насмешливо: — Вот и ты, куколка. Мы тебя искали, — альфа-волк делает шаг вперёд, заставляя Тэхёна тихо угрожающе зарычать, и смеётся, всё же останавливаясь. Он не отводит взгляда от опасно сощурившегося Чимина, когда говорит: — Да брось. С такой мордашкой,  к утру ты всё равно будешь сукой. Ты можешь только выбрать, кто тебя ей сделает. Если пойдешь с нами добровольно, мы не тронем других щенков. Даже будем с тобой нежными, — Минхёк предвкушающе толкается языком за щеку.  — Пасть завали свою, щенок-переросток, — Джин, не дожидаясь ответа со стороны Чимина или Тэхёна, смело выступает вперёд, вздёрнув подбородок вверх, — едва обратился и всё, подыскиваешь себе суку посимпатичней? Ищи в другом месте.  — Будешь так смело открывать ротик, и тоже получишь метку, — Вонхо пошло скалится, оглядывая Джина маслянистым взглядом с ног до головы, — ты вполне себе смазливая сучечка. Интересно, скулить на члене ты будешь таким же высоким голоском, как и сейчас, когда пытаешься огрызаться?  Из них троих у Тэхёна самая лучшая выдержка, но, когда двух его лучших друзей провоцируют настолько откровенно – именно он первым низко и утробно рычит. Вонхо и Минхёк не выглядят даже впечатленными. Они переглядываются, обмениваясь ухмылками, и упускают момент, когда Тэхён низко пригибается к земле, а после – делает рывок, целясь сразу в чужую шею. Конечно, его метка никого не сделает омегой. Конечно, он всего лишь пугает и отталкивает двух инициированных альф. Но… — Смотри-ка, щенок показывает зубки, — но, когда два альфы продолжают беспечно не видеть в них угрозы – Тэхёну хочется разорвать в кровь их плоть. Почувствовать на языке металлический привкус крови, вжать хотя бы одно тело в землю, и показать, где именно находится чужое место. — Боюсь-боюсь.  Вонхо уворачивается, но вот Минхёка Тэхён успевает задеть чуть выступающими когтями. Ещё не обращение, но он уже доказывает Луне, что имеет право быть альфой. Джин сбоку повторяет за ним, ловко двигаясь в сторону Вонхо. Минхёк мгновенно сбрасывает с себя вальяжное самодовольство, встряхивая рукой и стряхивая с неё капли крови из-за расчертивших предплечье тонких царапин. Слишком поверхностных из-за того что Тэхён задел его буквально кончиками когтей. — Ну всё, сука, — густой и терпкий феромон инициированного альфы заставляет наморщить нос, давя желание тряхнуть головой и отпрянуть. Будучи соперниками по природе, альфы редко находят что-то приятное в давлении чужого запаха. Минхёк рыкает, сверкнув наливающимися золотом глазами: — Я оттрахаю тебя на глазах у твоих же дружков.  Тэхён только скалится, припадая к земле и ловко уворачиваясь от чужой атаки. Что Минхёк, что Вонхо — не самые выдающиеся бойцы и охотники, ранг, который они занимают, тоже не слишком высок. И даже так, инициация в качестве альф делает их значительно быстрее, сильнее и опаснее. Для обычных неинициированных альф. Тэхён успевает обменяться с Минхёком лишь несколькими быстрыми ударами, когда Чимин ловким, невероятно быстрым прыжком взлетает на Минхёка со спины, глубоко впиваясь когтями в плечи и расцарапывая их. Он рычит, с вязким отчётливым звуком смыкая выступающие клыки на чужом загривке, и резко встряхивает, вынуждая Минхёка зарычать от боли, покачнуться и упасть на землю.  — Ты будешь визжать, маленькая самоуверенная вещь, — Минхёк пытается подняться, но Тэхён пользуется ситуацией и больно наступает альфе на шею, едва позволяя нормально дышать, — зарвавшиеся суки. — Пока что визжишь тут только ты, — Тэхён говорит холодным и надменным тоном, наблюдая, как Чимин и Джин заканчивают с Вонхо. С ним ситуация немного опасней, и в какой-то момент он даже хочет сорваться, чтобы помочь повалить и второго альфу, но в этом нет необходимости. Вонхо получает точно такой же, как и Минхёк, укус в загривок и несколько царапин на лице от Джина лично. Его волчьи лопоухие ушки дёргаются, выдавая раздражение от ситуации, а из горла срывается предупреждающее рычание. Трое неинициированных, хорошо подготовленных, лучших альф среди их возраста, против двух инициированных. Тэхён самодовольно щурится. — И кто теперь сучка, которая готова скулить на члене? — Чимин сплёвывает чужую кровь, метя прямо в лицо Вонхо. — Жаль, что вас нельзя обратить в омег. Вы хорошо смотрелись бы послушными малышками альф. — Не зарекайся, — Вонхо дёргается всем телом, но Джин не позволяет альфе встать, зарычав, — в этом лесу ещё много волков. А мы своей небольшой потасовкой только привлекли внимание.  Тэхён холодеет, понимая, что Вонхо прав. Из-за драки их густой феромон прорвался сквозь ненадёжную защиту ягод и хвои. Как и ледяной привкус крови на кончике языка. По-хорошему, им надо бежать, чтобы добраться до реки и скрыть свой запах. — Если они будут вам подстать, то… — Джин пренебрежительно фыркает, грубее вжимая зашипевшего Вонхо в землю, но вдруг осекается, резко вскинув голову и встревоженно навострив уши. Тэхён с Чимин оглядываются на него, тоже замирая, когда Джин вдруг отрывисто бросает охрипшим голосом: — Бегом. Сейчас. — Бегите-бегите, — Минхёк хрипло коротко хохочет, бросив на подорвавшегося Тэхёна тяжелый взгляд через плечо. Его насмешливый голос стремительно отдаляется:  — От них не убежите. Ещё несколько мгновений Тэхён не понимает, что произошло, поспешно следуя за Джином. Ким не бежит рысцой, как они делали в начале, сберегая силы — он буквально пролетает между деревьев, перемахивая через поваленные стволы настолько быстро, что контуры его фигуры впереди слегка смазываются.  Тэхён уже собирается было открыть рот, чтобы спросить, но осекается на полуслове, широко распахнув глаза и едва не споткнувшись. Он слышит сбоку прерывистый, словно болезненный резкий вдох Чимина. Он наконец чувствует то, что заставило Джина сорваться с места. Тяжёлый, буквально вдавливающий в землю феромон, совершенно ни чета слабому давлению Вонхо, заставляющий что-то внутри неприятно сжиматься от страха и… обречённости. Альфа Стаи. Не один. Трое. Блять. Тэхён сжимает зубы, когда за их спинами раздается громкий, пробирающий до дрожи волчий вой. Его подхватывают ещё два голоса, и на мгновение Тэхёну кажется, что он уже чувствует загривком частое, горячее звериное дыхание. Он торопливо оглядывается, лихорадочно раздумывая, как поступить, и, наконец, резко рявкает: — Врассыпную! У них все еще не так много шансов один на один, но, по крайней мере, так остаётся хоть какое-то пространство для маневра. Чимин с Джином реагируют мгновенно, разворачиваясь в воздухе и сорвавшись в разные стороны — они не ставят под сомнения слова друг друга.  Тэхён не позволяет себе думать о них сейчас, полностью сосредоточившись на себе и на том, чтобы оторваться. Он буквально взвивается на дерево, рассчитывая на то, что альфа в волчьей форме замешкается, и стремительно перелетает с ветки на ветку, даже не пытаясь делать это хоть сколько-то скрытно. Сзади раздается отчетливый треск, и Тэхён судорожно оборачивается — Альфа Чон, уже в человеческой форме, перемахивает по несколько деревьев сразу. Расстояние между ними сокращается слишком стремительно, и Тэхён упирается в ствол дерева двумя ногами, резко меняя направление на девяносто градусов и петляя. Буквально через пару мгновений хищно скалящийся Чонгук приземляется на то же место. Сердце заполошно бьётся от ощущения стремительного преследования. Ему страшно так, как никогда не было. Даже Вонхо и Минхёк казались всего лишь развлечением, но следующий по пятам Альфа Чон… Стоит Тэхёну хоть на мгновение оступиться, замешкаться или снизить скорость – и его грубо впечатают в землю и насильно повяжут. Он практически чувствует смыкающиеся на холке клыки, разрывающие его плоть. Помечающие. Делающие его сукой. Тэхён не хочет этого.  Не позволит даже Альфе Стаи догнать себя под этой Луной. Не позволит сломить себя и переделать в угоду чужого желания. Он не тот, кто будет уступать, не тот, кто так легко дастся. Тэхён прыгает на следующую ветку, цепляясь за неё ладонью и оставляя после себя глубокие следы. Тело, подчинённое его отчаянному желанию спастись, не трансформируется в волка – ему ещё это не дано — но меняется.  Тэхён чувствует, как мышцы напитываются силой, как лёгким становится легче дышать. Чужое голодное дыхание, смешанное с нетерпеливым рыком, теперь пугает не так сильно. У него есть шанс. Крошечный, находящийся только в его руках, но шанс. Тэхён быстро ориентируется в лесу, гибко меняя траекторию движения. Вскоре они дойдут до скалистой части леса, где ему придётся спуститься на землю, но там всё равно будет возможность оторваться. Привкус надежды практически отпечатывается на языке. Не оглядываясь, отдаваясь только чутью, Тэхён перепрыгивает с ветки на ветку, пока не приземляется на мягкую траву. Это было его ошибкой, потому что в спину тут же упираются тяжелые волчьи лапы с впивающимися в кожу длинными, опасными когтями. Горячая волна воздуха из распахнутой пасти поднимает волоски на загривке Тэхёна, пугая до ужаса.  — Ни за что! — Тэхён припадает к земле, переворачивается, едва ускользая от клацнувших рядом со сгибом шеи клыков. Он успевает заметить мигнувшие в темноте опасные жёлтые глаза, покрытые красной поволокой, прежде, чем вновь срывается на бег. Ощущение опасности, скользнувшее по спине, накрывает его настолько сильно, что человеческий разум уступает, подавленный инстинктами. Тэхён бежит слепо и отчаянно, вкладывая все свои силы, и именно поэтому не замечает, как умело его загоняет старший волк. Высокие скалы вырастают перед лицом так резко, что Тэхён глубоко впивается руками и ногами в землю, оставляя глубокие борозды в попытке затормозить. Он лихорадочно оглядывается, замирая, и чувствуя, как что-то падает внутри. Альфа загнал его в ловушку. Тэхён отчаянно прижимается спиной к скале, поджимая губы и глядя на то, как огромный чёрный волк неторопливо приближается к своей… добыче.  Альфа-волки всегда гораздо крупнее обычных волков, но даже по их меркам Альфа Стаи невероятно огромен — в холке зверь достает ему до плеча. Тэхён чувствует, как под немигающим, испытывающим взглядом золотых звериных глаз у него слегка подрагивают колени. Он упрямо вздыбливается, угрожающе низко зарычав: — Не подходи. Чонгук рычит в ответ, не торопясь оборачиваться обратно в человеческую форму. Его лоснящаяся чёрная шерсть заманчиво переливается в лунном свете, создавая ощущение нереальности. Тэхён ёжится. Он бы обхватил себя руками, но вместо этого слабого жеста наоборот выпрямляется, рыча ещё раз:  — Не трогай меня. Его голос не сравнится с голосом инициированного альфы, но он тоже глухой и низкий. Тэхён пробуждает злой рык внутри себя, делая его громче, и коротко оглядывается. Сможет ли он сбежать? Сделать рывок влево или вправо. Он помнит это место, и оно со всех сторон окружено камнями, которые обычный человек так просто не перелезет.  — Дай мне уйти, Альфа Стаи, — Тэхён предпринимает ещё одну попытку сдвинуться с места, но Чонгук следует за ним шаг в шаг, преграждая путь и порыкивая, — я могу быть верным альфой в твоей стае.  Это похоже на торг, но Тэхён доходит до отчаяния. Что он может предложить ещё? Свою силу, выносливость, свои когти и зубы, когда они появятся в его форме волка. Тэхён убьёт любого, кто покусится на жизнь Чонгука, если тот сейчас отступит обратно в лес. Мелкий песок скрипит под ногами, когда он пробует отпрыгнуть в сторону, но получает совсем не тот результат.  Перевернувшись несколько раз, отбив копчик и бока, Тэхён оказывается лежащим на спине. Огромный мохнатый волк нависает над ним, надавливая лапой на грудь. Не давая и шанса шелохнуться. Его лапы тяжелые — такие огромные, что, кажется, с легкостью могут накрыть собой всё лицо. Тэхён отчаянно сжимает её в пальцах, пытаясь выбраться, но волк лишь склоняет голову, внимательно наблюдая за ним, и низко, раскатисто рычит. Чонгук выпускает феромон — сейчас, когда он так близко, удушливое, тяжелое давление Альфы Стаи буквально впечатывает в землю. Тэхён продолжает рычать в ответ, пытаясь бороться, а не просто беспомощно принимать злую шутку судьбы, но под чужим давлением его рычание постепенно затихает, пока не обрывается звуком, постыдно близким к скулежу.  Он отчаянно сжимает зубы, упрямо глядя в хищные золотые глаза. Волк слегка прищуривается, и Тэхёну кажется, что на дне его глаз мелькает одобрение. Контуры массивного волчьего тела плывут, когда густая шерсть плавно соскальзывает вдоль позвоночника, втягиваясь.  Длинные, взлохмаченные чёрные пряди свисают вниз, почти касаясь его лица, большая грубоватая ладонь мягко давит на грудь. Чон Чонгук слегка встряхивает головой, стряхивая с себя ощущение волчьей шкуры, и хрипло, низко говорит: — Ну привет, Ким Тэхён. — Нет! — Тэхён подбирается. Сейчас, когда его вжимает в землю не волк, а человек, пусть и невероятно сильный, у него ещё есть шанс — молниеносно сгруппировавшись, он подтягивает ноги к груди и из-за всех сил упирается ими в широкую грудь Чонгука, резко их выпрямляя.  И, пусть недалеко, но тот отшатывается.  Ладонь перестает вжимать сильно и крепко, и этого действительно достаточно, чтобы Тэхён смог выскользнуть из-под нависшего массивного тела. Он успевает даже сделать несколько не слишком больших шагов, прежде, чем Чонгук наваливается со спины, вжимая теперь в землю грудью, а бедрами прижимаясь к полной заднице. Очертания огромного члена, под стать размеру альфы, отпечатываются на его промежности.  — Пусти, — Тэхён брыкается, чувствуя рождающееся в груди тепло, чувствуя, как на пальцах вновь удлиняются когти. Он находит в себе силы для противостояния, и с силой дёргает плечом, наверняка больно ударяя Чонгука по ключице. — Я не дамся тебе так просто, альфа! — Не сомневаюсь, — Чонгук играючи отшатывается, чтобы вновь повалить Тэхёна на землю. Он даже посмеивается – бархатно и приятно, но не выглядит применяющим и половину своей силы для подавления. Зато запах… запах ощущается всепоглощающим. Феромон впитывается в Тэхёна там, где они соприкасаются: мажет по шее, плечам и бокам – тем кусочкам, где виднеется бронзовая кожа. — Было бы совсем не интересно не дать тебе шанс отстоять свою инициацию, да?  Тэхён зло рычит, улучая момент, чтобы повалить Чонгука на спину и оседлать крепкие бёдра. Это его шанс сбежать, но теперь хочется не просто спасти себя, но и отметить Альфу Стаи своей меткой. Чувствуя, как удлиняются клыки, он рвется к преступно обнаженной шее Чонгука, но вместо упругой плоти клацает зубами в воздухе.  И вновь оказывается вжатым в землю. — Ты такая непослушная маленькая вещь, знаешь, — Чонгук насмешливо рокочет, сжимая оба его запястья в одной своей ладони и грубовато впечатывая в землю. Второй рукой он неторопливо, лаская, оглаживает талию и сжимает напряженное мускулистое бедро. — Хотя, надо признаться, чертовски хорошенькая. — Отпусти меня, ублюдок чертов, — Тэхён шипит, дергаясь и отчаянно извиваясь, но Чонгук держит его так крепко, что он не может даже шелохнуться. Отчаяние внутри постепенно снова берет верх — разница между ними, между их способностями, между их силой, между их размерами, настолько огромна, что это подавляюще само по себе, даже без невыносимо тяжелого феромона Чонгука. Тэхён чувствует, как от его давления слегка мутнеет перед глазами и становится тяжелее дышать. — Зачем… Зачем я тебе? Найди кого-нибудь ещё! — Зачем мне искать кого-то ещё, когда ты уже у меня в руках? — Чонгук резонно хмыкает, слегка склонив голову к плечу. Безо всякого труда игнорируя рычание и попытки Тэхёна выбраться, он наклоняется, бесцеремонно зарываясь лицом в чужую шею и глубоко, шумно вдыхая. Тэхён отчаянно жмурится, выдыхая: — Н-нет! Но по какой-то причине Чонгук не торопится сомкнуть на его железе крупные клыки, оставляя метку. Вместо этого он водит по ней носом, обнюхивая и оставляя свой тяжелый запах. Тэхён чувствует, как все его тело содрогается под влиянием альфы, как его хвост инстинктивно поджимается между ног, как ушки прижимаются к голове. — Ты так сладко пахнешь брусникой, — Чонгук, с возмутительной легкостью игнорируя его метания, неохотно отстраняется, скользнув языком по губам. Их уголки слегка приподнимаются, когда он медленно добавляет: — …ягодка. Тэхён не знает, что противопоставить, потому что да – он всё ещё пахнет брусникой. Потому что да – он зажат Альфой Стаи до рождающегося в горле скулежа. Потому что да – сил на то, чтобы сбросить чужие жадные ладони с собственного тела у него нет. Чонгук продолжает удерживать его, небрежно развязывая второй рукой завязочки. Дюйм за дюймом, он раздевает его, показывая, что рубашка была сделана специально для Ночи Белой Луны – снять её можно совершенно просто.  Ветер оглаживает почти нагое тело так же трепетно и нежно, как это делают подушечки пальцев Чонгука, но Тэхён отворачивается. Он закрывает глаза, крепко стискивает зубы, и старается часто-часто дышать через нос, пока его кожа покрывается предательскими мурашками. Ему должно быть неприятно. Должно быть мерзко от того, как Чонгук смыкает пальцы на стоящем соске, а потом резко щиплет. Но вместо рыка сквозь зубы рвётся стон.  — Не так уж ты и против, а? — Чонгук щипает и второй сосок, а после – резко наклоняется, чтобы обхватить его губами, и начать мягко посасывать. — Когда ты станешь моей омегой, мамочкой моих детей, отсюда будет течь молоко. Ты же накормишь меня им? — Н-никогда, — Тэхён из последних сил пытается дёрнуться, согнуть ногу в колене и пнуть Чонгука в пах, но, когда большая ладонь ласково спускается на голый живот, мягко массируя под пупком, он только дрожит. — Не будь таким категоричным, ягодка, — Чонгук роняет тихий смешок, из-за чего кожа Тэхёна, влажная от прикосновений его губ и языка, покрывается мурашками. Чонгук хищно блестит золотыми глазами, когда мягко дует на влажный сосок, вынуждая его затвердеть ещё сильнее, а Тэхёна содрогнуться и закусить нижнюю губу. — Ты чувствительный здесь. Это мило. — П-перестань, — Ким елозит на земле, отчаянно хмурясь и пытаясь увернуться от ласк, пробуждающих в его теле невиданный раньше жар. Большая ладонь Чонгука немного грубая и горячая. Он мягко надавливает ей на низ живота, и Тэхен распахивает глаза, чувствуя, как от неё распространяется тепло. — Что ты… — Я лишь немного тебя подтолкну, — Чонгук непонятно усмехается, а затем его золотые глаза на мгновение вспыхивают алым. Тэхён отчаянно изгибается, чувствуя, как туго жар стягивается в его животе под ладонью Чонгука. Он сводит задрожавшие бёдра, отчаянно сводит брови, скользя пальцами по траве и вырывая её, и ошеломленно выдыхает: — Ч-что это…  — Не сопротивляйся, — глубокий, обволакивающий голос Чонгука впивается в сознание, сосредотачивая на себе всё существо Тэхёна. Он отчаянно жмурится, чувствуя, как Чонгук ласково мажет поцелуем по уголку его губ, пробормотав: — Позволь мне.  — Не хочу, — Тэхён, неожиданно для себя, громко всхлипывает, но не может и дальше сопротивляться. Ему невероятно приятно ощущать на теле не только поглаживания, но и поцелуи. Губы Чонгука оставляют следы на шее, опасно замирая рядом с пахучей железой, покрывают собой острый росчерк ключиц. — Пусти.  — Ладно, сладкий волчонок, — Чонгук хрипло посмеивается и действительно отпускает, пусть и не слезает с бёдер. Он возвышается огромной, монолитной тёмной фигурой, и под ним Тэхён чувствует себя особенно маленьким. И свободным.  Он полной грудью вдыхает воздух, вместо чистого запаха леса втягивая густой, воспринимающийся иначе, феромон альфы. Он словно… стал слаще? Не оседает горчинкой на языке, не проникает удушающей волной в глотку. Не душит. Тэхён гулко сглатывает, с опаской поглядывая на не двигающегося Чонгука, и пару раз на пробу двигается, понимая, что его… отпускают? Не веря, но и не собираясь упускать такой шанс, Тэхён проворно выскальзывает, чувствуя упирающийся между лопаток взгляд. Тэхён чувствует подвох, чувствует, что не понимает себя. Чувствует страх и то, как прохладный ветер оглаживает его голые бока, искристо застывая на влажных местах. Но он даже не успевает попетлять между деревьями, когда грубые сильные ладони сжимают талию, и властно тянут на себя. А рокочущий альфа-голос отзывается пульсацией в паху: — Всегда мечтал поймать омегу. — Ч-что ты… — Тэхён глотает воздух, оглядываясь и машинально упираясь ладонями в большие руки Чонгука. Альфа сзади жарко фыркает, уткнувшись куда-то за чувствительно вздрогнувшим ушком, и властно сжимает его бёдра, вынуждая прижаться попой к… Тэхён широко распахивает глаза, опуская их и ошеломлённо глядя на себя же. У него стоит. Низ живота сжимают непривычные сладкие судороги, и, кажется… Тэхён замирает, не обращая внимания даже на то, что Чонгук слегка двигает бёдрами, потираясь членом о плотно прижатую к нему задницу. Его… его анус… сжимается? Пульсирует? Он выдыхает: — Что же… что это…  — Ты уже начал трансформацию, когда бежал от меня, — горячее, ровное дыхание снова обжигает ушко. Тэхён невольно содрогается, когда острые клыки нежно прихватывают его край, не больно покусывая. Слегка насмешливый, бархатный голос заставляет его заледенеть: — Мне всего лишь нужно было подтолкнуть её в нужное русло, и дальше ты справился сам. Ну, не совсем ты, твое тело, омега.  — Этого не может… — Тэхён беспомощно шепчет, не обращая внимания даже на жаркие ласковые руки, умело оглаживаюшие и дразнящие его ставшее неожиданно чувствительным… нуждающимся тело. Это ведь невозможно, верно? Все знают, что молодые волки могут стать омегами только после того, как на их шее уже оказалась метка от старшего альфы. После того, как их… повязали. — Это… — Разве тебе плохо? — Чонгук лениво скользит ладонями всё ниже и ниже, пробираясь под край штанов. Его пальцы умело надавливают на чувствительную кожу, обласкивают до крупных мурашек, а рот оставляет горячий след на бархатной коже.  Тэхёну плохо. Тэхёну хорошо. Тэхён не знает, как ему реагировать, когда альфа вжимается со спины, беспардонно потираясь между полных ягодиц.  — Разве тебе не нравится то, как реагирует твоё тело? — голос Чонгука звучит подобно растекающемуся по лесу туману, проникая тоненькими струйками в каждую щель. — Ты дрожишь не от страха, омега, а от сладкого желания, смешанного с предвкушением. Твой стон не полон боли и отчаянья, а только новой, не до конца понятой похоти. Ты горишь, потому что твоё тело меняется, становится подходящим для меня, для того, кто будет твоим альфой. Ты даже не вырываешься. Тэхён крупно вздрагивает на последние слова, потому что, верно, он не вырывается. Он замер запуганным кроликом в чужих властных и сильных руках. Заполошно дышит, впитывая не чистый воздух ночи и леса, а густой, будоражащий до дрожащих коленок, терпкий феромон Чонгука. И чувствует, как его собственный, ранее подавляющий и отталкивающий других альф запах неуловимо меняется. Становится мягче, приятней, покорнее. Тэхён не уверен, как запах может становиться покорнее, но он сам уже готов упасть на колени и… Нет.  Отчаянно дёрнувшись, испугавшись собственного желания, Тэхён пытается вырваться, но путается в собственных ногах. Он не падает только потому что находит опору в широком стволе дерева и потому что Чонгук ловит его, поддерживая за талию, и нависая сверху. Подаваясь вперёд, но замирая около распахнутого рта Тэхёна. — Т-ты говоришь это только чтобы запугать меня, — Тэхён сверкает глазами, упрямо вскидывая голову и глядя в до нечестного привлекательное лицо Чонгука. Он рычит, игнорируя, как трепещет тело от одного только его присутствия: — Я никогда не приму тебя как своего альфу. — Правда что ли? — на мгновение лицо Чонгука темнеет. Его зрачки опасно суживаются, а язык хищным жестом толкается за щеку. Он говорит хрипло: — Ты думаешь, я буду спрашивать у тебя разрешения?  Тэхён не успевает ему ответить, потому что Чонгук упирается ладонью в дерево рядом с его головой — чувствительное ушко дергается на отчётливый хруст ломаемой древесины — наклоняет лицо и рычит. Это рычание не похоже на те игривые порыкивания, что он слышал раньше. Раскатистое, оглушительное, идущее прямо из недр широкой груди и обнажающее крупные волчьи клыки. Прежде Тэхён зарычал бы в ответ, скалясь и готовясь отстаивать себя до последнего, несмотря на страх. Такое рычание Альфы Стаи вызывает ужас в обычных альфах. Для этого оно и предназначено. Но сейчас… Его колени дрожат. Тэхён отчаянно жмурится, чувствуя, как мокро у него в штанах. Он почти слышит, как хлюпает смазка. Рычание Чонгука обрывается, когда он хрипло, почти удивлённо выдыхает: — Ты… потек?   — Н-нет, я… — Тэхён всхлипывает, упираясь ладонями в широченную грудь Чонгука в слабой попытке оттолкнуть его от себя, но в итоге только крепче сжимает пальцы, стискивая плотную ткань. Между ягодиц необычно мокро и липко, а в животе зарождается непривычное тягучее ощущение крепко завязанного узла. Чёрт. Он никогда… в те редкие моменты, когда он пробовал изучать своё тело и ласкал возбуждённую плоть, было так же. Только горело совсем не в том же месте, где сейчас похлюпывает от каждого движения. — Да, ты, — Чонгук самодовольно ухмыляется и подхватывает Тэхёна под бёдра, вжимая спиной в дерево. Ребристая кора неприятно впечатывается в кожу, но всё это словно теряет смысл, когда горячий рот начинает жадно исследовать плечи и грудь. А их промежности невыносимо близко трутся друг о друга. Даже через слои одежды чувствуется, насколько член Чонгука больше, и как приятно он может скользить вдоль ствола, возбуждая и раздразнивая. — Хорошая омежка для меня. Так правильно раздвигаешь для меня ножки, так течешь. Действительно нравится, когда я груб?  Тэхён отворачивается, жалобно поскуливая и не планируя отвечать. Он ни за что не признается, что это действительно неожиданно приятно, когда в его промежность толкаются. Когда большие ладони грубо сдавливают бёдра, сминая и проминая их. Когда поцелуи становятся укусами, оставляя по всей коже багровые метки, избегая лишь пульсирующей железы на шее. Чонгук напористый, горячий и грубый. Тэхён непроизвольно сжимает в пальцах его напряженные, литые предплечья, прощупывая горячо перекатывающиеся мускулы. Он только мычит, когда альфа ловко перехватывает его, вжимая в дерево боком, удобно устраивая одну ногу на сгибе своей руки, а второй вынуждая опереться о землю. Так он совершенно бесстыдно открыт. Тэхён всхлипывает, опуская горящее лицо — его возбуждённый член натянул штаны, и в таком положении Чонгуку прекрасно это видно. Хриплый смешок обжигает дернувшееся ушко: — Что ты там от меня прячешь, ягодка?  Грубоватые длинные пальцы сжимают его бедро, надавливая на ставшую неожиданно чувствительной внутреннюю сторону и вынуждая отвести ногу ещё сильнее, а длинные, загнутые когти мягко мажут по нежной коже, не царапая, но… Треск плотной ткани кажется оглушительным, и Тэхён неверяще вскрикивает, глядя вниз, на свои штаны, которые Чонгук только что бесцеремонно порвал, обнажая всю его промежность.  В эту ночь надевать белье не принято, и Тэхён вспыхивает, глядя, как пружинит его выпрямившийся член, возбуждённо покачиваясь. Чонгук заинтересованно мычит, обжигая горячим дыханием шею, и обхватывает его член ладонью, даже не думая убрать длинные волчьи когти. Тэхён всхлипывает, дрожа от приятного чувства опасной уязвимости, Чонгук медленно ведет тыльной стороной когтя по чувствительной уздечке, лаская и потирая большим пальцем напряженный ствол.  От охватившего его тело страха возбуждение не спадает. Даже наоборот: Тэхён видит, как на головке собирается густая смазка и стекает по стволу, прямо на палец Чонгука. Вязкая и белёсая капля смотрится особенно контрастно на чёрном, блестящем в свете луны когте, пачкая его. Помечая. Это только подстёгивает Чонгука продолжить ласку.  Он довольно урчит, хотя звук больше напоминает рычание, неторопливо двигаясь по всей длине, спускаясь к мягким, поджимающимся яичкам. Чонгук перебирает их пальцами, скользя когтями по чувствительной коже. От колкого, стрельнувшего искрой вдоль позвоночника волной, возбуждения Тэхён прогибается в пояснице, невольно толкаясь в не до конца сжатый из-за когтей, кулак.  — Твое тело говорит лучше твоего дерзкого рта, — Чонгук довольно посмеивается, нападая укусами на ещё не помеченные участки плеч и груди. Он чуть втягивает когти, чтобы плотнее сжать пальцы, сдавить ствол и резко провести вверх-вниз, от чего Тэхён издаёт высокий скулящий стон. — Что же будет, когда твоя истекающая дырочка примет в себя мои пальцы? А потом и член? Ты явно не сможешь и дальше избегать признания, что с нетерпением ожидаешь моего узла.  Тэхён отворачивается, глотая уязвимый звук, и неожиданно натыкается на два горящих глаза. Волчьи, с вертикальными зрачками, но ещё не до конца пожелтевшие – значит, наблюдающий за ними альфочка ещё не прошел инициацию. И теперь, скрываясь в кустах, замаскировав собственный запах, наблюдает за тем, как Тэхёна медленно и плавно разрушают. Его лицо вспыхивает. Бёдра непроизвольно вздрагивают в попытке сдвинуться, прикрыть постыдно возбуждённый член и истекающую смазкой дырку, но Чонгук держит его крепко, не позволяя это сделать. Тэхён отчаянно жмурится и против воли отворачивается, утыкаясь горящим лицом в широкую, надежную шею Чонгука. Из-за того, как близко он к его железе, густой и вязкий феромон проникает в легкие на каждый судорожный вздох. Тэхён содрогается, чувствуя, как отчаянно течёт его дырка. Черт. Черт. — Ай-я, ягодка, — низкий, глубокий голос Чонгука лучится самодовольством и кажется совсем грудным из-за того, как близко Тэхён находится к его шее. Он слабо открывает и закрывает рот, пытаясь сказать о неожиданном наблюдателе, но его язык словно прилипает к небу. Блять. Чонгук смешливо фыркает: — Ты прячешься от меня у меня же? Это даже мило.  Его большие пальцы плавно скользят дальше, поглаживая мошонку, и начинают массировать дырку. Тэхён чувствует, как смертоносные когти плавно втягиваются в пальцы, и всхлипывает, сводя брови, когда слышит грязное, вязкое хлюпанье. Оно настолько отчетливо громкое, что его должен слышать не только тяжело задышавший Чонгук, но и альфа, наблюдающий за ними из кустов. От мысли о том, что неизвестный наверняка должен знать, кто они оба такие, щеки отчаянно горят. — Для кого-то, кто так отчаянно изображает из себя альфу, твоя дырка слишком мокрая, — Чонгук слегка прикусывает кончик его уха и, черт, его большая ладонь властно шлепает Тэхёна прямо по дырке с откровенным влажным звуком. Тэхён прячет скулеж в его шее, крупно содрогнувшись. И до боли кусает плечо Чонгука, когда чувствует толкнувшиеся после шлепка сильные и гибкие пальцы. Непривычное наполнение там, где он никогда себя не касался, вынуждает тело содрогаться короткими импульсами. А осознание, что чужой неясный взгляд отслеживает каждое движение…  То, как Чонгук вальяжно вбивается на всю длину, по самые костяшки. Как небрежно надавливает подушечкой большого пальца на мягкие яички, массируя точку под ними. Это всё вместе делает Тэхёна слабым и, наверное, жалким, но он не может выбраться, не может оттолкнуть от себя Чонгука, когда он дарит такое новое неизведанное ощущение. Может быть это в нём говорит омега, стонет омега, извивается, царапается и кусается тоже омега, но… — Хочешь ещё? — Чонгук словно читает его мысли, добавляя больше пальцев и трахая его влажную дырочку так, как вскоре будет наполнять членом. Его ладонь двигается быстро и напористо, забивая собой узкое пространство, не давая возможности думать о чем-то ином, кроме длинных пальцев внутри. — Хочешь знать, что такое узел? Хочешь ощутить, как он расширяется внутри? Хочешь, омега?  Тэхён скулит, смыкая острые клыки на плече Чонгука. Прокусывая так, что на языке остаётся металлический привкус. Отстранившись, он шире раскрывает рот и кусает ещё раз. Если рот будет занят укусами, то он не сможет жалобно проскулить то, как сильно ему хотелось бы почувствовать в себе член. — И всё-таки, твой рот, — Чонгук хрипло ворчит, рыкнув, и Тэхён чувствует, как его пальцы плавно выскальзывают из запульсировавшей, нуждающейся дырочки. Он широко распахивает глаза, когда мокрые от его собственной смазки пальцы сжимают подбородок, вынуждая разомкнуть клыки и повернуть голову, а потом и вовсе властно толкаются в рот. Чонгук ухмыляется, влажно скользнув языком по уголку его туго растянутых вокруг массивных пальцев губ: — стоит занять чем-то получше. Тэхён невнятно протестующее мычит, зажмурившись. Сладкий, дурманящий вкус у него на языке заставляет низ живота отчаянно сжиматься от возбуждения. Грязно. Властно. Так унизительно хорошо.  — Мне нужна твоя помощь, ягодка, — Чонгук жарко прижимается к нему, покусывая основание прижавшегося к голове ушка. Его пальцы скользят в рот ритмично и властно, проезжаясь по мягкому языку и срывая с губ пошлые, влажные чмокающие звуки. — Тебе придётся достать мой член, если ты хочешь его внутри. Хотя, конечно, я могу продолжить трахать тебя пальцами, пока ты не кончишь на них, как сука в течке.  Тэхён всхлипывает, непроизвольно смыкая губы плотнее вокруг чужих пальцев. Ни за что. Он никогда не… не потянется вниз дрожащими пальцами, не потянет за тугую шнуровку штанов Чонгука, расслабляя её и позволяя освободиться толстому, тяжелому члену, мокрому от сочащейся из головки смазки, не скользнет по нему пальчиками, оглаживая толстую головку и взвешивая восхитительно тяжёлый горячий ствол, не… Чонгук хрипло одобрительно стонет: — Вот так, да. А теперь прижми головку к своей дырке.  Громко хныкнув, Тэхён подчиняется, как теперь, видимо, будет подчиняться всегда. Он проводит ладонью по влажному, пульсирующему члену, и чуть двигает бёдрами, насаживаясь на головку. Она явно больше пальцев. Больше, чем Тэхён мог представить. Но несмотря на размер и сковывающий изнутри страх – тело само двигается, пропуская в себя длинный и толстый ствол.  — Ах! — Тэхён моментально прикусывает губы, пожёвывая их, но упрямо опускается ещё ниже. Он чувствует, как опирающаяся о землю нога начинает беспомощно дрожать, но не успевает даже задуматься о том, как быть – Чонгук крепко сжимает бедро, поддерживая и удерживая на месте. Его пальцы надавливают на внутреннюю сторону, оставляя откровенные следы. — Сладкая омега, которая так хорошо умеет обхаживать член альфы, — Чонгук говорит с откровенным урчанием в голосе, наслаждаясь ситуацией, но, когда Тэхён замирает на середине, не в силах продолжить – сам толкается навстречу хлюпающей дырке, — хотя мне ещё предстоит тебя хорошенько обучить манерам. Принимать надо до тех пор, пока не услышишь вот этот звук. Ясно?  Тэхён слышит сочный шлепок. Не такой громкий, как от ладони, которая била по промежности, но достаточно пошлый, чтобы понять, что так соприкасаются их тела. Толстый, распирающий изнутри член приятно растягивает впервые принимающие что-то в себя мышцы. Тэхён старается дышать через нос, стискивая пальцами плечи Чонгука. И чувствует, как жалобно трепещет хвост, в попытках задраться как можно выше. Он слышит, как Чонгук коротко хмыкает, а затем сильные руки вдруг обхватывают его бедро и талию. Тэхён даже не успевает ничего понять — тяжелый плащ Чонгука, меха Альфы Стаи, с небрежным шелестом опускается на свежую траву, а затем он сам оказывается плотно вжат в них грудью. Большая и горячая ладонь властно сжимает его талию, вынуждая плоский мускулистый живот поджаться из-за прикосновения когтей, а пальцы второй грубовато хватают основание хвоста, вынуждая задрать его, как течная сука. — Так-то лучше, — Чонгук роняет короткий хриплый смешок — Тэхён чувствует, как его горячий пристальный взгляд скользит по изгибу его спины и высоко вскинутым бёдрам, по дырке, туго растянутой вокруг толстого ствола.  Чонгук сжимает его талию так, будто он игрушка — он властно ведёт бёдрами, и буквально насаживает его на свой член с громким, отчётливо хлюпающим пошлым звуком. Тэхён постыдно высоко вскрикивает, широко распахивая глаза и прижимая ушки.  — Покричи для меня, — Чонгук жарко надавливает большим пальцем на изгиб его спины и властно, жарко толкается вперёд. Его член двигается внутри быстро, ритмично и немного грубо, каждый раз проезжаясь на пульсирующей простате. Горячее дыхание поднимает короткие волоски на загривке, когда Чонгук смыкает на нём крупные клыки, прихватывая его за холку, как суку.  Тоненький скулёж рвётся наружу, но Тэхён не готов так откровенно показывать наблюдающему, как именно его вяжут. Он судорожно пытается разыскать среди кустов горящие глаза, но Чонгук за лишние действия грубо опускает тяжелую ладонь на ягодицу, припечатывая к месту. Не позволяя двигаться и дёргаться.  — Место, омега, — Чонгук толкает бёдрами неумолимо и быстро, не жалея сил на то, чтобы хорошенько выебать Тэхёна и заставить его действительно кричать если не на весь лес, то хотя бы на его часть. От такой властности у него подрагивают ушки, а хвостик невольно закручивается, открывая дырочку и скользящий в ней член ещё сильнее. Как бы это выглядело со стороны? Тэхён, распластавшийся на мехах Альфы Стаи, с зубами на загривке, с членом в заднице. Он похож на сладкую и доступную для вязки суку, которая только и может, что принимать в себя семя. Заскулив, громче, чем в прошлый раз, от мыслей о своём положении, Тэхён пытается расставить ноги чуть дальше друг от друга, чтобы чувствовать опору. И то, как его собственный, теперь совершенно бесполезный член покачивается из стороны в сторону в такт глубоким толчкам. Чонгук порыкивает, выпуская как можно больше феромона, чтобы отпугнуть от места других альф. Эта омега его. Только его член она может принимать – этот урок Тэхён усвоил как никогда. Как и то, что вскоре его попку наполнит узел, запечатав внутри семя, а на пахучей железе будет поставлена метка. Он скулит, цепляясь подрагивающими пальцами за густой, одуряюще пахнущий альфой мех. Его бёдра против воли подаются назад, повиливая и глубже насаживаясь на толстый член, заставляя Чонгука низко одобрительно зарычать.  Большая, тяжелая ладонь снова опускается на его ягодицу с отчётливым громким шлепком, вынуждая вздрогнуть всем телом и всхлипнуть. Он чувствует, как отпечаток чужой руки приятно горит на нежной коже, и от этого слегка разъезжаются ослабевшие колени. Чёрт. — Возьмешь мой узел, омега, — Чонгук грязно рычит, оглаживая большим пальцем туго растянутую вокруг его члена, хлюпающую дырку, натруженную и слегка припухшую от ритмичных грубых толчков. Он надавливает, вводя палец рядом с членом и растягивая Тэхёна ещё сильнее, срывая с его губ жалкий скулёж. — Возьмешь мою метку. Моих щенков.  — Альфа, — голос Тэхёна срывается на высокие стоны. Он податливо изгибается, вскидывая бедра, оглядывается через плечо, одурманено глядя на красивое лицо. Горящие золотом глаза, нахмуренные брови, растрепанные чёрные волосы — Чонгук выглядит так одуряюще горячо, так… Он не контролирует свой рот: — Да-ах, альфа… — Именно, — Чонгук рычит так, что вибрация с его тела передается на тэхёново, — твой альфа, омега.  В миг, когда Чонгук опасно смыкает клыки совсем рядом с железой, довольно сильный ветер покачивает верхушки деревьев, позволяя полной луне осветить их место. Она словно лично решает заглянуть, чтобы благословить то, что происходит в траве между деревьями. То, как внутри Тэхёна скользит член, а из его рта выскальзывает скулящий звук, перетекающий в вскрик. То, как Чонгук собственнически сминает стройные бока, неистово оставляя метку за меткой. Не только жадным ртом, но и такими же жадными пальцами. Тэхён беспомощно елозит в мехах, пытаясь сосредоточиться на том, насколько они приятные на ощупь, но каждый раз, вбивающийся глубоко и приятно член переключает внимание на себя. Он проникает на идеальную глубину, не давая и шанса забыть это новое, отпечатывающееся на сознании ощущение. Тэхён стискивает пальцами мех, не в силах предсказать каково будет чувствовать распирающий еще больше узел.  — Не будь таким тихим, омега, — Чонгук шлепает его по ягодицам в такт толчкам, — все в округе должны знать, что под Луной родилась омега. Что в стае пополнение, что стая не потеряет в волках, что в стае будут новые щенки с сильной, крепкой кровью. Будь послушным для меня. Для Луны. Чонгук покусывает загривок, приближаясь к метке вместе с усиливающимися толчками. Совсем скоро... он получит метку и получит своего альфу. Тэхён хнычет, когда ладонь Чонгука скользит ниже, мягко надавливая на низ его живота. Кажется, так ритмично скользящий внутрь, распиравший его член ощущается ещё отчётливее.  Он не чувствует, что сможет продержаться ещё — тяжёлый запах альфы, его член, его большие горячие руки… Его глубокий голос, ввинчивающийся в уши. Тэхён прячет лицо в мехах, сжимая их в пальцах и прижимая к голове ушки, когда тянущее чувство внизу живота становится совсем нестерпимым.  — Не прячься от меня, — Чонгук хрипловато недовольно рычит, прижимаясь к его спине вплотную, и властно сжимает в пальцах подбородок, вынуждая повернуть голову. Он низко тянет, наклоняясь, чтобы прикоснуться к распахнутым в стонах губам: — Я хочу видеть твою хорошенькую мордашку, когда ты кончаешь на моем члене. Тэхён жмурится, послушно пропуская в рот горячий уверенный язык. Он никогда не целовался прежде. Чонгук завладевает его ртом так же бесцеремонно, как и телом. Так же горячо. Он скулит в чужие губы, содрогаясь, когда кончает, и туго сжимается. Даже не коснувшись своего болезненно возбуждённого члена, просто потому что Чонгук трахнул его на своих мехах и грязно поцеловал. Он не останавливается, вдавливая дрожащего Тэхёна всем своим весом, и вбивается последние несколько раз, пока не замирает. Струя горячего семени наполняет не хуже задерживающегося внутри члена, раздувая напряженный подкачанный живот. Это ощущается до того странно, что он опускает ладонь чуть пониже пупка, ощупывая. — Там скоро будут щенки, ягодка, — Чонгук опускает ладонь поверх его, переплетая их пальцы. Он нехотя разрывает поцелуй, чтобы тут же обратно впиться в алые, искусанные губы. Оглаживает языком от уголка до уголка, и влажно толкается внутрь, обласкивая нёбо. Щекотно и в то же время приятно. Так же приятно, как и член с семенем внутри. Чонгук отстраняется только для того, чтобы добавить: — Наши щенки. И вновь напасть с поцелуями. Ладонями он горячо оглаживает подрагивающее и остывающее после секса тело. Тэхёну не то чтобы холодно, но он дрожит, теснее прижимаясь к Чонгуку в поисках тепла. Ведь теперь он так и должен себя вести? Искать защиты у альфы. Мысль не кажется отталкивающей, но… Он может и сам за себя постоять, а Чонгук пусть греет его ночами, покрывает собой и прижимается со спины, даря защиту и уют. — Холодно, ягодка? — Чонгук переключается поцелуями на искусанную шею, на плечи, замирает носом между лопаток, потираясь и втягивая густой аромат. Их общий теперь феромон. — Скоро узел спадёт, и я отнесу тебя к остальным. — К остальным? — Тэхён наконец подает голос и сам поражается тому, как сладко и залюбленно он звучит. Его щеки смущенно краснеют, и он слегка прокашливается, но, кажется, от Чонгука не так просто что-то скрыть. Альфа низко довольно урчит, зарываясь лицом ему в шею, и укладывается на бок рядом, плотно прижимая его к своему телу. Поколебавшись, Тэхён все же кладет голову на его плечо и жмется, буквально чувствуя исходящий от сильного тела жар. Даже в обличии человека Чонгук горячий, словно печка.  — Мы подготовили пещеру относительно… недалеко отсюда, — Чонгук медленно поглаживает низ его живота ладонью, продолжая рассеянно покрывать шею поцелуями. Его следов нет только на самой железе, и каждый раз, когда он к ней приближается, Тэхён чувствует, как покрывается сладкими мурашками. Метка, которой он так боялся… Он краснеет от мысли о том, что теперь хочет её получить. Почему Чонгук до сих пор его не пометил? — Сделали её комфортной, чтобы провести в ней ночь. — Вы… — Тэхён гулко сглатывает, чувствуя, как осознание сжимает его внутренности. Он слегка поворачивает голову, чтобы взглянуть Чонгуку в лицо, когда бормочет: — Вы знали? — Конечно, ягодка, — Чонгук усмехается, а затем склоняет голову, чтобы коротко поцеловать его приоткрытые губы. Он притискивает Тэхёна ближе к себе. — Мы шли за вами с самого начала. Вы так мило пытались спрятаться, что было бы грубо прервать вас слишком быстро. — Но почему… — Тэхён поджимает губы, опуская голову. Все их надежды, мечты о том, чтобы стать альфами, повести свои стаи. Упорное соперничество и долгие тренировки. Он шепчет едва слышно: — Почему мы? — Тэхён, — Чонгук мягко сжимает его подбородок в пальцах, вынуждая поднять голову. Его глубокий голос звучит неожиданно серьезно: — Мне не нужно… украшение. Или игрушка. Моя омега должна быть сильной. Наши омеги должны быть сильными. Сильнее, чем обычные альфы.  — Но… но зачем? — Тэхён теряется. Мало кто думает так. Он знает какие между альфами ходят слушки и потребности. Не то чтобы сам Тэхён таким страдал, он в целом не думал, что ему будет нужна омега. Он думал лишь о том, как во время инициации остаться альфой. — Разве омега не нужна чтобы ублажать и продолжать род? Вынашивать щенков и… Тэхёна обрывает приятный бархатный смех. От того, как содрогается тело Чонгука немного отдаёт в узле, побуждая только усмирившее желание. Лёгкая вибрация мурашками отдаёт под яичками и простреливает по стволу до самой головки. Приятно.  — Ты такой милый в своей… наивности? — Чонгук оставляет мягкий поцелуй на упругом плече Тэхёна и чуть возится, устраивая их в мехах с большим удобством. — Может быть, для обычного альфы этого и достаточно, но для Альфы Стаи? Нет. Нам нужен партнёр, который сможет защитить дом, который будет стоять бок о бок во время нападения, если оно случится, а не только плаксиво принимать в себя член и слабо пищать, прося о защите. Вы – лучшие, Тэхён, только такие и подойдут для Альф Стаи. От настолько неожиданных слов Тэхён невольно краснеет. Он и не подозревал, что… всё может обернуться так. Что его желания, да и Чимина с Джином, будут настолько совпадать с желаниями альф. Их альф. Тех, кто примет их как равных. Задумчиво пожевав губу, он, кажется, понимает, почему метка ещё не покрывает его шею. Отклонив голову достаточно для широкого укуса, Тэхён уверенно просит:  — Поставь мне метку, альфа. Глаза Чонгука хищно вспыхивают. Тэхён ждёт, что он скажет что-то ещё, но альфа склоняет голову к его шее и медленно ведет по ней носом, глубоко втягивая запах. Тэхён прикрывает глаза, чувствуя, как дрожь оседает вдоль его позвоночника. Тяжелая ладонь властно сжимает его талию, фиксируя, и Чонгук медленно, явно смакуя, ведёт горячим влажным языком вдоль всей шеи. Он прижимается губами к пульсирующей железе, слегка посасывая её и срывая с губ Тэхёна тихий сладкий вздох, а затем выпускает клыки. И без того крупные и острые, они опасно заостряются, скользнув по нежной коже, и Тэхён непроизвольно дрожит, сжимаясь на узле альфы. Предвкушение приятно сжимает его живот. Он слышит, как Чонгук делает глубокий вдох перед тем, как его клыки плавно и глубоко вонзаются в беззащитно подставленную шею. — Ах! — Тэхён жмурится, застонав, и машинально поднимает руку, зарываясь пальцами в густые, растрепанные волосы Чонгука, прижимая его ближе к своей шее. Он чувствует, как густой феромон альфы сочится по клыкам, распространяясь через кровь по всему телу, и беспомощно обмякает, часто судорожно дыша.  Его снова затвердевший член прижимается к низу живота, бедра отчаянно дрожат, а дырочка пульсирует и сжимается, выдаивая узел. Чонгук хрипло стонет, неохотно размыкая клыки и зарываясь носом в чувствительное место за ушком.  — Теперь ты мой, — Чонгук вальяжно скользит ладонью по нагому телу, оглаживая бока, пощипывая бёдра, и опускаясь к требующему вниманию члену. Узел так и не спадает, но даже с ним альфа умудряется сделать несколько глубоких толчков, стимулируя гиперчувствительную головку. Тэхён вздрагивает просто от того, как подушечка большого пальца скользит маленькими круговыми движениями, нежно надавливая на истекающую дырочку. — Твоё тело так чутко реагирует, нежное и чувствительное из-за моего узла и укуса, без возбуждения оно будет совсем другим. — Другим? — Тэхён слабо верит, что он не будет трепетать от любого прикосновения Чонгука, даже если они не окажутся вновь связанными. — Разве теперь я не… не омега?  — Но ты всё ещё волк, — Чонгук начинает плавно скользить пальцами по его стволу, методично толкаясь, насколько позволяет узел, — и ты всё ещё можешь охотиться. Твои клыки никуда не делись, как и твои когти. Твой волк будет меньше, но в стае, с верным партнёром, ты сможешь напасть и на медведя. Если другой альфа коснётся тебя – ты не почувствуешь того же, как если бы тебя коснулся я. Мы связаны, Тэхён. Под Луной.  То, что звучит, напоминает небылицу или сказку, но пока Чонгук продолжает ласкать его, продолжает вбиваться в зудящую от возбуждения дырочку – он готов в эту сказку поверить. Полыхающее под кожей возбуждение неистово хочет вырваться, то выгибая Тэхёна навстречу сжатому кулаку, то насаживая на член. — Не сдерживайся, — глубокий голос Чонгука продолжает обволакивать его, погружая все больше и больше в возбуждение. Тэхён скулит, по-щенячьи двигая бёдрами и отчаянно толкаясь в туго сжатые сильные пальцы. Горячий язык снова скользит по его железе, впечатывая феромон в глубокий след от укуса. — Кончи для меня, ягодка. Тэхён крупно содрогается и сводит колени, зажмурившись — его член почти брызгает спермой, пачкая пальцы Чонгука, его собственную грудь и живот. Альфа сзади низко одобрительно рычит, поцеловав его куда-то в плечо, и медленно, плавно ведет туго сжатым кольцом пальцев, буквально выдаивая его до конца. — Альфа, Ч-чонгук… — Тэхён скулит, содрогаясь, когда Чонгук продолжает медленно и нежно ласкать его невероятно чувствительный сейчас член. Он возится, всхлипывая и сжимая бедра: — Альфа!  — Тише, — Чонгук тихо хмыкает, продолжая двигать пальцами, и Тэхён отчаянно хнычет — содрогаясь всем телом и слабо кончая ещё раз, уже на сухую. После этого альфа наконец разжимает пальцы и ласково целует его в висок: — Вот так. Приятно, правда?  — Д-да… — язык заплетается, как и ватные, похожие на зефир мысли. Тэхён заваливается на бок, чувствуя, как узел спадает и наружу вытекает бережно хранимое им семя. Он пытается сжаться, не дать будущим щенкам пропасть, слабо поскуливая, но ничего не получается. — Тише, ягодка, — Чонгук осторожно и крайне заботливо, что так сильно контрастирует с началом их погони, помогает избавиться от лишнего, — это вполне естественно. Сейчас я помогу тебе очиститься и заверну в меха. В пещере намного теплее. Тэхён чувствует себя вяло. Неожиданно слабо и так, как не было после первого оргазма. Может быть, два подряд сделали своё дело, но он не способен даже поднять руки, чтобы схватиться за широкие плечи Чонгука. Всего лишь слабая вещь в сильных руках альфы, который заботливо обхаживает омегу, обтирая. Закончив с этим, он легко заворачивает Тэхёна в меха, и закидывает на плечо, довольно проворно двигаясь куда-то вглубь леса.  Он не запыхался – Тэхён не слышит учащенного дыхания, не сбивается с уверенного ритма. Не сбавляет скорости. Несёт так, словно он ничего не весит и действительно всего лишь мягкая вещь в его руках. Его собственность. То, что Чонгук теперь никому не отдаст. Мысли не становятся яснее, когда они замирают в одной точке, а после до чуткого слуха Тэхёна долетает мелодичный стон Чимина. Его голос всегда был высоким и мягким, не в последнюю очередь из-за этого альфы всегда обращали на него внимание даже до этой ночи. Но сейчас Чимин звучит так сладко, что даже Тэхён чувствует, как что-то приятно сжимается внутри. Он только тихо сопит, когда Чонгук мягко вносит его в пещеру и перехватывает поудобнее, наконец позволяя высунуть голову из роскошных мехов. Пещера действительно подготовлена — весь её пол заботливо устлан мехом, кажется, в углах стоят кувшины и корзины, но… Прямо в центре, лениво откинувшись на меха, лежит Альфа Мин, мягко придерживая катающегося у него на члене Чимина за восхитительно красивые, испещренные следами укусов и отпечатками пальцев бедра. Чимин слегка вздрагивает, когда они входят, и оглядывается через плечо, восхитительно краснея. Его губы припухшие и раскрасневшиеся, глаза мутные от возбуждения, с слипшимися от слез длинными ресницами, а часто вздымающаяся грудь и шея усеяны следами укусов и поцелуев. Он слегка опускает голову, застенчиво выдавливая: — П-привет, Тэ. Тэхен не сразу замечает, что в некотором отдалении от него на широкой груди довольно ухмыляющегося Альфы Ким сонно дремлет заботливо прикрытый тяжелыми мехами альфы Джин.  — Ты, я в-вижу освоился, ой, — Тэхён коротко вскрикивает, когда Чонгук мягко подкидывает его на руках, двигаясь в сторону кувшинов с водой. Это вовремя, потому что ему чертовски хочется пить. — И метку получил, да?  — Т-тэ… — Чимин только вальяжней изгибается, закидывая голову и открывая вид на метку. Он не останавливается ни на мгновение, покачиваясь на крепких бёдрах Юнги. Смотреть на другого Альфу Стаи как-то неловко, поэтому он быстро отворачивается. Как раз вовремя, чтобы уловить момент, когда Чонгук усаживает его в один из тёплых углов на свои же меха. И подаёт воды. Не реагировать на смущающие хлюпающие, пошлые звуки со стороны Юнги и Чимина достаточно сложно, но он справляется, пряча мордашку в глиняной чашечке. Прохладная жидкость льётся по горлу как самый сладкий нектар, остужая разгоряченное тело.  Стоит ему опустить чашку, как взгляд тут же утыкается в изящную поясницу Чимина. Он всегда был таким… тонким? С такой красивой спинкой, ровной линией позвоночника, сейчас покрытой алыми метками и откровенными укусами. Тэхён не может отвести взгляда, но и воды почти нет, чтобы воспользоваться ситуацией и закрыть вид на покачивающегося в такт собственным стонам Чимина. Разве это должно возбуждать?  — Нравится? — Чонгук усаживается рядом и тоже смотрит на Чимина, чьи бёдра сейчас властно сжимают большие, не меньше чонгуковых, ладони Юнги. — Ты выглядишь ещё красивее, ягодка. — Перестань, — Тэхён смущенно бормочет, позволяя себе откинуться на надежную грудь альфы. Он слегка подбирает под себя ноги, неожиданно вспоминая про полную обнаженность и пытаясь немного прикрыться. Не то чтобы Чимин или Джин не видели его обнаженным, но… Сейчас тело Чимина вызвало в нём совершенно другие чувства. — Кажется, он тебе по душе, — Чонгук продолжает негромко говорить ему в ушко, но Тэхён знает, насколько чуткий у Чимина слух. Он должен слышать каждое слово даже несмотря на… хлюпанье своей дырочки. — Ты думаешь о том, как красиво он мог бы выглядеть, если бы так же седлал тебя? Или о том, как сладко было бы хныкать и тереться о него, пока альфы берут вас сзади?  Красивые, округлые плечи Чимина слегка краснеют, как и тыльная сторона его изящной шеи. Тэхён прячет горящее лицо за ладонями. Он соврал бы, если бы сказал, что никогда не задумывался о том, какой красивой омегой Чимин мог бы стать. О том, на чем могли сомкнуться его пухлые губы с красивым капризным изгибом, к чему могла прижаться красивая пухлая попка. Но мысль о том, чтобы жаться друг к другу и сладко тереться, будучи беспомощно зажатыми между двумя властными, горячими альфами… Он слегка сводит колени, кусая губу и заставляя Чонгука негромко хрипловато рассмеяться. — Тогда почему бы вам не присоединиться? — глубокий, неожиданно низкий голос Альфы Мин прокатывается по пещере, наполняя её резонирующим раскатистым звуком. Он клыкасто ухмыляется, блеснув льдистыми глазами: — Если двум крошечкам хочется поскулить и потереться друг о друга, разве можно запрещать?  — Это… — Тэхён смущённо рдеет, прикрывая мордашку ладонью, и кидает короткий взгляд на Чонгука. Если сам Альфа Мин приглашает, то странно отказываться от воистину королевского предложения. Они с Чимином никогда не касались себя интимно. Да, порой вместе мылись в озере или отмокали в баньке, но… Что будет если он проведёт ладонью по нежным бокам другой уже омеги так, как водит Чонгук? Что будет, если он прижмётся к загривку и втянет глубокий, насыщенный и изменённый, новый запах?  — Решение за тобой, ягодка, — Чонгук нежно поглаживает его щёчку тыльной стороной ладони, — если ты боишься, что я буду против, то нет. Меня не интересует другая омега, но меня интересуешь ты… и то, как ты можешь себя вести, будучи зажатым горячими телами.  Юнги, на чьих бёдрах Чимин как раз переворачивается, чтобы быть лицом к Тэхёну, хрипло посмеивается. Он тоже перестаёт лежать, поднимаясь с удобных мехов и властно опускает ладонь на полную попку, шлёпая сочно и звонко, а потом притягивает к себе омегу за бёдра. Его волчьи глаза с желтой радужкой и вертикальным зрачком неотрывно следят за ним и Чонгуком. Чувствуется не столько опасность, сколько растекающаяся по пещере похоть.  У них ещё есть время под Луной. Тэхён наливает из кувшина ещё немного воды, отпивает и, отставив чашечку в сторону, решается. Он подползает к Чимину на коленях, не в силах подняться полностью на ноги. Его ушки дёргаются от предвкушения, а хвост хлёстко виляет из стороны в сторону, ударяясь о ноги. Может ли он поцеловать другую омегу? Он заминается на мгновение, когда они оказываются совсем близко — сейчас он может видеть, как мелко подрагивают бёдра Чимина, как слегка приоткрываются его губы на каждый маленький сладкий вздох. Пухлые, раскрасневшееся, влажные губы.   Покрасневший Чимин первым подается вперед — его небольшие, тёплые ладони скользят по шее Тэхёна, пока не оказываются на лице. Тэхён прикрывает глаза, чувствуя на своих губах сбивчивое тёплое дыхание. Губы Чимина… черт. Восхитительно мягкие, сладкие и полные, такие вкусные, что невозможно оторваться. Он невольно стонет в чужой рот, сокращая между ними расстояние, прижимаясь увереннее и решительнее. Чимин зарывается пальцами в его волосы, притягивая ближе, целует глубоко, мокро и грязно, толкаясь языком. Совершенно не скажешь, что до сегодняшнего захода солнца он ни с кем не целовался. Тэхён не замечает, как его ладони плавно оглаживают красивые изгибы тела Чимина — мускулистый, восхитительно сложенный, он все равно остается притягательно гибким и податливым.  Тэхён сминает полные, упругие ягодицы, наслаждаясь их тяжелым весом в ладонях, и надавливает вниз, крепче насаживая всхлипнувшего Чимина на толстый член альфы. Его собственный член, зажатый между их животами, чувствительно подпрыгивает. Чёрт. Это горячо.  Не менее горячо и то, что Чимин совершенно не робко тянется в ответ, крепко оглаживая бока, задерживаясь особенно долго на бёдрах. Они у Тэхёна подкачанные, не такие плюшевые и мягкие, как у друга, но тоже есть за что сжать. Сладко ощущать, что Чонгук прижимается со спины, отзеркаливая позу Юнги. Горячее тело альфы тесно и властно потирается о голую спину, а его руки не менее собственнически повторяют путь ладоней Чимина.  Они действительно зажаты. Притиснуты друг к другу так, что Тэхён чувствует, как член Чимина упирается в пупок, а его собственный – скользит по плоскому животику, пачкая бархатную кожу в вязкой смазке. Чонгук сзади довольно порыкивает, покрывая отметками и поцелуями шею, прихватывая за загривок и совсем не нежно покусывая и помечая кожу. — Какие сладкие у нас омеги, — Юнги властно шлёпает Чимина по ягодице, вынуждая приятно задрожать и подпрыгнуть на мехах. Чонгук повторяет жест старшего альфы, но Тэхён, предполагая, что так будет – реагирует куда спокойней. — Надо хорошо их удовлетворить, верно, Гук-а? — Меня ты можешь этому не учить, — Чонгук насмешливо фыркает, пристраивая горячую головку к влажному нутру Тэхёна. Его дырка уже истекает от обилия смазки и пружинисто сжимается вокруг толстого, толкнувшегося внутрь ствола. Ему казалось, что ощутить наполнение во второй раз будет не так приятно, но… это ни с чем не сравнимое наслаждение. Тэхён стонет, изгибаясь всем телом и жмурясь от прошивающего удовольствия. Он прикусывает нижнюю губу, пытаясь сдержаться хотя бы немного, и слышит, как Чимин прерывисто выдыхает, мягко массируя пальцами его поясницу и помогая принять член.  — Чёрт, Тэ, — Пак мажет коротким поцелуем по уголку его губ, и тянет хрипло и жарко: — Ты так красиво берешь член.  Его щеки краснеют. Тэхён приоткрывает мутные глаза, чтобы посмотреть Чимину в лицо — увидеть его тёмный, восхищенный взгляд, полный желания. Низ живота сладко поджимается. Чимин тоже его хочет. Чимин тоже чувствует что-то необычное.  Чонгук не торопится, медленно толкаясь до самого основания, и Тэхён хнычет, пока огромный член проникает в него все глубже и глубже, растягивая под себя тугую влажную щелочку. Он непроизвольно цепляется за Чимина и чувствует, как тот кладёт подбородок ему на плечо, бесстыдно заглядывая за спину. Мягкий, обволакивающий голос звучит совсем рядом с чувствительно дрогнувшим ушком: — Вау. Я вижу, как растягивается твоя дырка. Она такая мокрая и нуждающаяся. Тебе так сильно нравится кататься на альфе, Тэхёни? Вместо ответа Тэхён повторяет за Чимином, заглядывая за его спину. И любуется тем, как в розовой попке исчезает не меньший, чем у Чонгука, ствол. Он такой толстый, что раздвигает мышцы дырочки довольно отчётливо, позволяя увидеть всё в мельчайших деталях. То, как смазка влажно вытекает, пачкая собой гладкую кожу; то, как член, испещренный венами, вальяжно скользит внутрь, толкаясь до шлепка, а потом неторопливо двигается обратно. То, как Чимин извивается от лёгкой дрожи и цепляется за Тэхёна пальцами, впиваясь в чувствительную кожу. — Тебе нравится не меньше, — голос Тэхёна звучит более хрипло, чем обычно, когда он залипает на медитативно вбивающийся член в попку Чимина, — я вижу, как в тебе исчезает член альфы, Чимини, вижу, как ты трепетно дрожишь от этого, чувствую, как ты наслаждаешься каждым движением. Ты ведь даже не сопротивлялся, да?  — З-зачем сопротивляться, если в конечном итоге именно Луна решила нашу судьбу, — Чимин отвечает не только голосом, он потирается о Тэхёна всем телом, вскидывает бёдра и толкается в живот, словно нуждающийся щеночек. Его изогнутый вбок хвост начинает повиливать, выдавая волнение и воодушевление. — Мы все равны под ней, и она не покажет неправильный путь. И теперь мы сможем быть ещё ближе, чем раньше, Тэ. — Чимина… — он сладко тянет, когда они снова начинают целоваться, покусывая губы друг друга и потираясь языками. Тэхён чувствует, как они соприкасаются сосками, потеревшись, и как Чимина прошивает сладкая длинная дрожь. Тэхён заинтересовано мычит, слегка отстранившись: — М-м? Обычно небольшие и не привлекающие внимания, сейчас сосочки Чимина кажутся затвердевшими и слегка припухшими, измученными ласками альфы. Тэхён сжимает его талию в ладонях и склоняет голову, чтобы нежно сомкнуть губы вокруг левого соска и пососать его, катая на языке. Чимин восхитительно высоко всхлипывает, вплетаясь подрагивающими пальцами ему в волосы, и хнычуще тянет: — Тэхён-а, что ты… Не там… — Какое восхитительное зрелище, — Юнги звучит хрипло и низко. Его большая  тяжелая ладонь отпечатывается на попке Чимина с громким отчётливым звуком, оставляя заалевший след и заставляя омегу захныкать ещё сильнее. — Даже жаль, что ты так и не согласился присоединиться к моей стае. С малышками можно было развлекаться каждую ночь.  — Ничто нам не мешает развлекаться так даже находясь в разных стаях, — Чонгук шлёпает Тэхёна, словно в попытке ударить громче, чем Юнги, — каждую ночь было бы слишком… много? Такой десерт надо поглощать время от времени. В конце концов нашим омегам еще предстоит пережить свои первые течки. — А как мы знаем, — Юнги хмыкает, грубо сминая бёдра Чимина, пока Тэхён продолжает ласкать покрасневшую грудь, безжалостно покусывая соски и кожу вокруг них, — у всех инициированных омег первая течка в одно время. Мы можем собраться и втроём, если Альфа Ким соизволит принять участие в этом балагане. Тэхён ждет, что третий альфа что-то ответит или присоединится к ним – он не отказался бы понежить и трепетного Джина, но нет. Намджун со своей омегой сладко спят, укутавшись мехами и греясь у небольшого костерка. Не тратя на них больше времени, Тэхён решает довести Чимина до бессвязного жалкого состояния, чтобы выгнувшийся в их руках омега захныкал, заскулил и отчаянно попросил о пощаде.  Он даже отрешается от долбящегося в попку члена, опуская ладонь между их с Чимином телами, чтобы обхватить два ствола разом. Стискивая их, тесно прижимая, Тэхён начинает плавно водить рукой, подстраиваясь под толчки альф. Его тело сладко подрагивает от удовольствия, но Чимин всегда был более чувствительным — даже до того, как они стали омегами. Тэхён пользуется этим абсолютно бессовестно, лаская их члены. То, что у Чимина меньше, вызывает в нём короткое приятное ощущение гордости. Чимин отчаянно кусает губы, красиво изгибая брови, а затем вдруг делает совершено нечестное — он тянется к шее Тэхёна, чтобы начать её целовать и покусывать. Черт. Тэхён скулит, чувствуя, как пальцы начинают подрагивать. Даже без учета оставленных Чонгуком жарких следов, его шея восприимчива для ласки. А сейчас… — Прелесть, — горячее дыхание Чонгука скользит по шее с другой стороны, когда альфа сладко ведёт по его шее языком, прежде чем не больно, но чувствительно сомкнуть крупные клыки. Тэхен громко скулит, жмурясь и содрогаясь от внимания сразу с двух сторон. Он слышит, как Альфа Мин коротко беззлобно хмыкает, а затем пискнувший от неожиданности Чимин вдруг заваливается назад, откидываясь на альфу. Тэхён только беспомощно плюхается ему на грудь от неожиданности, чувствуя, как к его спине сверху прижимается вибрирующая от смеха широкая грудь Чонгука.  — Засранец, — Чонгук смеётся, и рокотание от его смеха растекается приятным теплом по спине, — ревнивый собственник. Альфа Стаи. — Ты говоришь это так, словно в этом есть нечто плохое, — Юнги отфыркивается, принимаясь быстро и резко вбиваться в вскрикивающего на каждый толчок Чимина, — ты не меньший собственник, чем я, зазнавшийся ребёнок.  Тэхён не понимает, надо ли как-то разрядить обстановку, вставить ли какое-то слово или просто зарыться лицом в грудь Чимина и позволить себя отыметь. Да и не успевает понять, потому что их с Чимином с прежней силой вдавливают друг в друга, вынуждая тереться истекающими в приближающемся оргазме членами. Они едва успевают найтись для поцелуя, не сразу соприкасаясь губами и сплетаясь ладонями. Прежний детский жест теперь кажется несколько более интимным, когда они переплетают пальцы, в попытке удержаться и не упасть. Чонгук и Юнги словно решают посоревноваться, кто же из них сможет разрушить свою омегу быстрее, довести не просто до крика, а до нежного сладкого звука, после которого обычно остаётся звенящая пустота вокруг. И такая же пустая головка. Обе головки. Тэхён пытается не упустить из поцелуя губы Чимина, но их рты постоянно соскальзывают то на подбородок, то на щёки, то на шею. Перепачканные в слюне, они как никогда соединены друг с другом. Они отчаянно цепляются друг за друга, скуля и хныча. Горячий, глубоко двигающийся внутри член ощущается так приятно, что удержаться очень сложно — удовольствие накрывает так же удушливо, как тяжелый, густой феромон альф. Чимин кончает первым — он звучит чудесно плаксиво, прижимая светлые ушки к голове и сладко извиваясь. Юнги довольно низко рычит, прикусывая его за загривок, а Тэхён скулит и судорожно сжимается, когда его живот пачкает горячее вязкое семя.  Они с Чимином трутся друг о друга чувствительными членами, пачкаясь окончательно, и Тэхён всхлипывает в чужие губы, когда оргазм накрывает и его самого.  — Блять, ягодка, — Чонгук сзади хрипло рычит, прихватывая его за холку клыками, и Тэхён слабо утыкается лицом в податливую, чуть влажную шею Чимина, судорожно дрожа и пытаясь отдышаться. Он пытается хотя бы немного отвлечься от мысли о том, насколько сильно ему понравилось чувствовать, как горячее, плотное семя альфы наполняет его дырку. Отчасти ему даже жаль, что в этот раз Чонгук не дал ему узел.  — Вот так, сладость, — Юнги не сильно оригинальней в обращениях, чем Чонгук, но Тэхён давит в себе слабый смешок, не желая потом объяснять, что именно его развеселило. Он позволяет подхватить себя на руки и унести в тот же угол, где стоят кувшины с водой.  Юнги с Чимином делает то же самое. Тэхён с ним переглядывается, обмениваясь понимающими улыбками, и они оба испытывают то, что и не думали, что смогут принять. Ощущение того, как быть омегой. Позволить себе короткую слабость. Принять поддержку и заботу. Чонгук ласково обтирает его покрытое испариной тело, подносит к губам чашу с водой, а после просто и бесхитростно заваливается рядом. Прижимая к себе под бок.  Приятное чувство принадлежности затапливает от макушки и по самые пятки. Тэхён утыкается носом в крепкую шею Чонгука, втягивая густой, совершенно не отталкивающий феромон, и проваливается в полудрёму. Он слышит, как Юнги с Чимином устраиваются похожим образом, как начинает сонно ворчать разбуженный их играми Джин, как за пределами пещеры кто-то воет на луну.  Эта ночь прошла не совсем так, как он предполагал, не так, как рассчитывал, но совершенно точно не разочарован итогом. Тэхён опускает ладонь на плоский живот, не представляя, как там будет расти маленькая новая жизнь, но уже предвкушая этот сакральный момент. И расслабленно откидывает голову на надежное плечо своего альфы.