Жизнь – странная штука...
Я прикрыл потрёпанную жизнью, пожелтевшую книгу, задумчиво разглядывая зелёный корешок обложки. Он был усеян множеством ромбов и треугольников, от которых голову слегка вскружило. Среди фигур можно было различить почти насмерть стёртое название – "Весна перемен".Мы совершаем так много ошибок и... Так долго мучаемся, стараясь их забыть...
Янтарные глаза переместились от гнусного романа к окну, за которым одна за другой мчались сероватые сосны, холмы и облака. Птицы, что-то крича, взмывали ввысь, и свободно, будто ничего не боясь, падали обратно, вниз, кружа над самыми макушками деревьев. Поезд мчался по рельсам, то и дело покачиваясь в разные стороны и настукивая какой-то свой, грустный ритм. Ах, как же мне не хватало музыки скрипки...Почему нельзя просто их не совершать?... Что же нам это не даёт?... Страсть к страху, к чему-то невозможному?
На губах промелькнула мимолётная, полная тёплой печали, улыбка. Я прикрыл глаза, чувствуя сладкое блаженство от колющего сердца... Оно билось, напоминая, что всё ещё живо... Что я ещё человек.А что... Если это грусть? Всего лишь тоска и вязкая боль в наших сердцах? Может, она не даёт нам летать?.... Так же, как птицы кружить над деревьями в поиске чего-то хорошего, радостного?
·–—| Нᴀɯᴀ Сᴛᴀнция |—–·
Голова с похмелья кружилась, словно поддаваясь отбивающим в висках железным молоткам... Несмотря на неудобную позу, в которой вчера уснул парень, сегодня, на первый взгляд, было гораздо лучше. Самое главное – сейчас он ничего не помнит. А абсолютно ничего. Голова была пуста, как белый, чистый лист, который хоть самолётиком складывай и в полёт отправляй, хоть в печку бросай... Хотя, всё же жаль, чистый же... На нём можно рисовать акварелью пейзажи или людей пастелью... Прямо как художники на набережных Петербурга, сидящие под самым пеклом, но всё равно рисующие шедевры для народа. Антон разлепил глаза, тихо кряхтя. Во рту была ужасная сухость, раздирающая глотку и буквально рвущая язык на части. — О Боже, Лёх, клянусь, я тебя убью. Слова улетели в потолок, растворяясь в густой тишине коридора. Конечно, друга рядом не оказалось. Он даже не попытался задуматься, куда его верного товарища унесло после вчерашнего. Шатен сглотнул, пытаясь пробудить пустыню у себя во рту, превращая её в океан. Океана, конечно, не получилось. Слюна походила на вязкую, пережёванную кем-то и, выплюнутую ему в рот, рвоту. От такого сравнения парня передёрнуло, выворачивая прямо на пол. Благо возле кровати, а не на ней. Еды в желудке практически не оказалось, зато была отчётливо видна красно-чёрная субстанция не переваренного вина и таблетки активированного угля с чем-то вроде закусочных сухарей. И всё же, не желая разглядывать свой вчерашний, очень сбалансированный ужин, парень рванул в ванную. К горлу подступил новый, более резкий позыв освободить желудок от токсинов, но на первой паре шагов ноги подвернулись и Тоша с грохотом упал на пол.–—–
— Я знаю, что ты был с другой! Девушка оттолкнула парня. Тот, не ожидав таких резких действий с её стороны, послушно упал на пол, больно ударившись локтями и не понимающе смотря на любимую. Та стояла, отвернув голову в бок, и кукся кукольное лицо. Её шелковистые волосы были собраны крабиком в изящный хвост, аккуратную, элегантную шею украшала недавно подаренная подвеска. Они, кажется, должны были куда-то идти сегодня вечером. Антон уже не мог вспомнить, куда точно, да и какая теперь разница. Она ведь даже не смотрела не него. Где-то в глубине сердца больно закололо, заставляя лишь тихо внимать ей.–—–
Парень молча развернулся, вываливая всё туда же куда и в прошлый раз. Болезненный прострел висков от таких резких действий, заставил схватиться за голову и упасть на спину. Замазанные чем-то очки полетели в сторону, скребя дужками по линолеуму. Сейчас могло бы прийти разочарование в самом себе, он никогда столько не пил, но тугой клубок киноленты вчерашних событий не пропускал эти пустые сожаления.–—–
— Я устала терпеть эту правильность, просто признайся, что ты гулял с другой девушкой! Фигура скрестила руки на груди, обиженно отворачивая голову в бок... Это было похоже на дешёвую драму. Она любила смотреть такие вечером, уложив голову парню на плечо и внимательно следя за картинкой на ноутбуке. Обязательным пунктиком было начать переживать за героев в такой момент, но в такой драме всё всегда должно закончиться хорошо. Она не любила плохие концовки, всегда выбирала лучшие. — Маш... Антон аккуратно протянул руку вперёд, к ней.–—–
Но в суровой реальности он сидел на полу, протянув руку вперёд, в сторону пустого, платяного шкафа. Он как будто снова всё это видел. Маша скидывала в свой чемодан платья, нежных цветов блузки, пару слишком коротких юбок и домашнюю одежду. Она беспощадно опустошала большой, хоть и совсем не из настоящего дерева платяной шкаф. Даже не обернулась на того, чьё сердце, может быть и не такое же большое, но с настоящими любовью и обожанием так же опустошалось. Стремительно и в отличии от шкафа, мучаясь в агонии наступающей пустоты. Всё вокруг – колкое воспоминание о расставании, всего лишь иллюзия, галлюцинация былого. По лицу маленькой, кристально чистой дорожкой побежала слеза и, погладив веснушчатое лицо, упала на футболку. Мириться с утратой возлюбленной не хотелось, сердце сжималось, разрываясь в клочья, из него волной сыпались алые лепестки роз, растворяясь в пустоте... Его Мария.... Как же он без неё?–—–
— Да забей, вернётся и... –Друг икнул, с силой хлопая парня по плечу рукой, используя Антона, как опору. Оба были пьяные в стельку, но Лёша, на удивление, ещё мог говорить и даже более-менее стоять.– Чё вы там... –Последовала невнятная речь, скорее всего, оповещая о его задумчивости.– А! Херню эту хотели посмотреть... Как там... "Мунная Солоната?" — Сам ты херня... Это класика, а не фильм... –Сонно промямлил Антон, уже засыпая на согнутых в локтях руках, и до этого что-то тихо напевая... То ли про любовь, то ли про дождь.– "Лунная Соната" называется... — Ну да... Я её и имел ввиду, –Парень пошатнулся, падая на соседний стул.– Да, Тох, не депрессуй, давай ещё по бокалу? За здоровье любимых! Послышался звон бутылки вина, и Алексей качнулся на месте, наливая другу полный бокал, словно специально ожидая, когда спиртное польётся через край. — Не, за неё пить не буду. –Парень кое-как поднял голову, грустно смотря, как алая жидкость хлещет через край. — Тогда за счастливое будущее! –Лёха покосился и, запнувшись о свою же ногу, грохнулся на пол, в итоге разбивая на половину полный бокал.–—–
Вот из-за чего ему так хреново. Хотя, если бы не пил – болтался бы в петли перед окном. Антон кое-как всё же поднялся на ноги, оглядывая комнату. Вокруг царил какой-то особенно удручающий хаос. Помимо уже известной лужи рвоты на полу и развороченного пустого шкафа, на кровати как будто ходуном прошлись. Подушки были разбросаны, а простыня держалась на божьем слове, ещё и покалеченная парой пятен. Только одно из которых, кстати, намекало на свое винное происхождение. Откуда родом остальные два – даже думать не хотелось. С одеяла спадали обрывки фотографий, тянущихся небольшой вереницей к окну. Само окно, к слову, было открыто нараспашку, а с карниза сдёрнута пара колец, державших светлые патлы штор. На комоде валялась перевёрнутая, удивительно, что не разбитая ваза. По деревянной поверхности растеклась вода, явно когда-то служившая поддержкой жизни для подаренных цветов. Жидкость размочила какие-то листы и теперь лениво капала на пол. От увиденного захотелось уйти в ванную и ещё раз вывернуть то, что ещё осталось в желудке. Всегда аккуратную и чистую комнатку, где даже пыль, и та, всегда вовремя была убрана, сейчас же тяжеловато узнать. Взгляд зацепился за пару бутылок вина, стоявших у ножки кровати, за ними стыдливо прятался когда-то подаренный, отцовский коньяк, который Антон никогда не собирался даже в руки брать. Рядом красовались осколки стекла и элегантная ножка бокала без своей чаши. Парень сделал пару шагов в бок, задумываясь какие ещё сюрпризы ему могло предоставить загадочное закроватье. То же, в свою очередь, решило совсем добить. На полу, отползая малость в угол распласталась чья-то мятая и немного забрызганная каплями вина рубашка, части пуговиц на ней явно не хватало. Шатен, словно не веря своим глазам, почесал затылок, после чего присел на кровать, двумя пальцами зацепляя чужую вещь и рассматривая. Красная ткань в чёрную клетку послушно поддалась, разворачиваясь и демонстрируя бедолаге самодельный, потёртый значок чёрного цвета с надписью "Уебан". С уст сорвался тяжёлый вздох, и Тоша мягко запустил руку в волосы, перебирая их пальцами и стараясь отогнать единственную догадку. С чего бы его друг, буквально сорвал с себя любимую рубашку, после куда-то резко пропав. Воспоминаний на этот счёт, к сожалению, в голове уже не было, остались лишь гудение и серый экран, схожий со сломанным телевизором. Здравый смысл подсказывал, что друг такого сделать не мог. Лёша, хоть и был вусмерть отбитым, всё же имел мозг и был осведомлён, что парень гомофоб. Рука потянулась к телефону, которому, благо, повезло остаться живым среди всего этого месива. Пароль удалось ввести не сразу. Мозг, после таких потрясных флешбеков, настоятельно отказывался что-либо вспоминать, добавляя в строку ту или иную лишнюю цифру, как бы спрашивая: "Ты точно уверен, что хочешь знать, что там?". Уверенность Антона была стойка и непобедима, так что технике пришлось сдаться, отдаваясь в руки владельцу. Глаза сразу зацепились за новое, непрочитанное сообщение и, как бы разум этого не хотел, в голове всплыло ещё одно воспоминание...–—–
Антон сидел всё в той же комнате, выпивая уже, наверное, десятый бокал за день. Он безучастно отвёл взгляд к окну, думал о ней... О прекрасных глазах, фигуре, её звонком, но при этом таком мягком голосе. О вечерах, проведённых вместе, о её руках на плечах, о её нежных поцелуях... Он так любил её... Наверное, без неё смысла в жизни не было. Сердце сильно болело, изводя шатена ещё с прошлого вечера, когда никакой Алёша не знал о раздоре, кажется, такой крепкой парочки. — Тох, ну хватит киснуть! –Потребовал рядом сидящий и до этого что-то активно рассказывающий про гонки Лёша. Друг открыл новую бутылку, ставя на стол.– Я же сказал, что все нормально будет. Ты мне что, не веришь? –Парень всегда делал на этом акцент, когда пытался убедить человека в своей правоте. И на что он только надеялся?– Да забудь ты эту курицу! Но Антону от этого легче явно не стало. Друг, заметно потускнев, задумался. Он склонил голову вниз, кажется, сомневаясь и теряясь в собственных размышлениях. Он знал, что Антону сейчас очень тяжело, и полностью его понимал – сам был таким же депрессивным подростком с неразделённой любовью и ещё ворохом других проблем. Но ему помогли. Может тогда и другу помогут? Там здорово и уютно. Он знал, где можно обрести вечное счастье и хотел чтобы Антон вновь его ощутил, но.... Стоит ли оно того? Поймёт ли он это счастье? Захочет ли ломать жизнь ради него? Как сказать о источнике счастья? Напрямую? И тут, его посетила немного другая мысль. — То-о-ох, –Парень улыбнулся, хитро прищуривая зелёные глаза. Они всегда сверкали задором и усмешкой, выдавая лисью натуру Лёши.– А у меня есть идея! Он улыбнулся, наблюдая за тем, как друг, кое-как отрывает взгляд от окна, заставляя себя перевести его на Алёшу. На его лице не читалось ни доли интереса. — Какая? — Помнишь тот бар на Зимней улице? –Получив кивок, Лёша загадочно отвёл взгляд.– Возле него есть одно интересное местечко, –Последовала недолгая пауза. Парень будто сомневался в правильности своих слов и в принципе действий.– У меня есть одни очень близкие знакомые... Они там веществами барыжат. –Видя, как лицо друга стремительно меняется на удивлённо-агрессивное, он поспешил оправдаться.– Да не смотри на меня так! Это всё несерьёзно вообще. Фуфло. Для молокососов продают. — Что ты задумал? –Нахмурившись, выделяя каждое слово, спросил Антон. Он с детства не любил всякие преступные группировки, а тут, оказывается, у его близкого человека есть какие-то свои знакомые, продающие наркотики. Более того – он, кажется, разбирается в этом, а значит, есть доля вероятности, что употреблял. — Давай ты обдолбаешься? Легче должно стать. Наркота слабая, слезешь потом быстро! Лёше прописали щелбан. Черепная коробка звякнула под, стукнувшимся о кожу, короткостриженым ногтем. Конечно, парень не дурак и, даже прибывая в состоянии алкогольного опьянения, не согласился бы на такое просто так. Это же просто глупо. А если его посадят? Что он будет делать? Сдавать Лёху? Казалось, учитывая противоположность характеров, сидеть в тюрьме вместе с ним – не лучше, чем в одиночку. — Совсем что-ли?! Не буду я принимать! –Тоша чуть сбавил тон, переходя почти на шёпот. Врождённая осторожность напоминала, что у стен есть уши, и в случае чего, они тебе обязательно напомнят о сказанном. — Ой, да ничего страшного не будет, спорим? –Парень протянул шатену руку. Это была ещё одна уловка, которой Лёша довольно часто пользовался для достижения каких-то своих целей. — Нет. Я всё сказал. –Отрезал Антон, резко вставая с кровати. В глазах потемнело, из-за чего тот пошатнулся, прикрывая рот рукой и жмуря глаза. Горло сжалось, ловя подступающий рвотный позыв. — Как скажешь! –Почему-то всё ещё улыбаясь, пропел блондин, вставая вслед за другом, и, пользуясь моментом, мягко приобнял его за торс. В голове что-то ужасно сильно затрещало, да так, что в глазах засверкали искры, а уши заложило.– Ну ты ещё завтра подумай, на свежую голову, как говорится!)–—–
Сообщение было, на первый взгляд, совершенно обычным – простое "Доброе утро" со смайликом солнца на конце, но именно сегодня Антону стало от этого противно. Он не ответил на сообщение, выходя из сети, выключая телефон. Парень откинулся на чистую сторону кровати, смотря в потолок. И чем он провинился перед судьбой? Почему всё это происходит именно с ним? Парень не знал ответов на эти вопросы, но чувствовал себя очень подавленно из-за несправедливости и всё ещё ноющего в груди сердца. Телефон звякнул, оповещения о новом сообщении. Потом ещё раз. И ещё. Шатен нахмурился, всё же взяв телефон в руки и, выключив вибро-сигнал, всё же обратил внимание на причину беспокойства. "Ну как, надумал?" и три подмигивающих смайлика, от которых Антона тут же замутило. Он нахмурился, стиснув зубы и упорно роясь в больной голове, пытаясь придумать ответ на вопрос. Сверху вылезло уведомление о новом посте пользователя "Мария Сладкая". Над уведомлением висело фото его любимой с букетом пышных роз. Это послужило новым ударом в сердце и неким моральным толчком. Парень на эмоциях смахнул сообщение, тут же отвечая Лёхе. Несмотря на его отбитость, сейчас неизвестная компания наркоманов была более приятна, чем жгучее одиночество. Стоило сообщению загрузиться, как сверху засветился зеленый кружок, обозначающий, что пользователь в сети. Сразу за этим внизу появилась навязчивая строка "печатает...". На все сообщения друга, ответом служил единственный вопрос: "Куда идти?"