Любимая республика

— Я просто поговорю с тобой, — успокаивала медик маленькую плачущую девочку, вжавшуюся в подол юбки матери. — Я не буду делать уколов или трогать тебя. — Обещаете? — недоверчиво переспросила Саффина, не отлипая от афганки. — Я обещаю, — кивнула пепельноволосая женщина, присев на корточки, дабы быть на одном уровне с лицом ребёнка. — Только поговорим, и ты освободишься. — Точно-точно? — нахмурилась малышка. — Точно-точно, — твёрдо ответила она. — Пойдём? — Ну... Хорошо... — всё с таким же недоверием ответила девочка, опустив маму из своих объятий. Всё-таки Совет настоял на том, чтобы отвести Саффину к психологу. Её ночные истерики во время пребывания с отцом прекратились, и афганка уже успокоилась, пока одной ночью девочка не разбудила сразу обоих родителей из-за своего страшного сна. Тогда она не смогла уснуть до рассвета, постоянно капризничая. Сколько бы её не качал на руках отец, сколько бы мать её не успокаивала и не целовала — всё было бестолку. Но вот, случилось чудо — под утро малышка наконец-то крепко уснула и проспала до обеда. Тогда Союз весь день ходил сонным, постоянно зевая. Но всё же самочувствие ребёнка для него было важнее, чем собственные потребности в отдыхе. Отвести девочку к врачу было не так-то и просто. Она капризничала, кричала, что не хочет делать уколы, и упиралась, когда её хотели взять на руки. Но жёсткость мужчины вышла наружу, и он, несмотря на истошные крики и слёзы Саффины, взял её в свои крепкие руки и отнёс до госпиталя. Всё-таки не нужно рисковать, если они с Афганистан не разбираются в психологии, тем более в детской. Ведь детство — пора не только счастья и удовольствия для души, но и когда малыша можно серьёзно ранить и оставить эту травму до конца жизни. — Всё будет хорошо, не переживай, солнышко, — улыбнулась ей афганка.

***

Их попросили подойти через часика три. Этого времени хватит по горло, чтобы выяснить причины беспокойства маленького ранимого ребёнка. Факт, что девочка не с ней, очень сильно напрягал афганку. Ей лучше всего, когда Саффина бегает вокруг неё, улыбается и смеётся. Именно такой, какой она была раньше. Совет же видел, что девушка напряжена, и предложил ей прогуляться по части. Всё же свежий воздух даст душе столь желаемое облегчение. Однако, ни облегчения, ни спокойствия она не почувствовала, оставаясь угрюмой и хмурой. Давно коммунист её такой не видел. Но нужно было убрать грусть с её личика. Хочется потрогать её шёлковые волосы, вновь заплести косички из них, поцеловать хотя бы в щёку. Но всё это не следует делать публично. Стоит побыть в его офисе, где на них не будут смотреть глаза посторонних людей. Недолгая прогулка не помогла. Значит, поможет ласка и выражение своей любви к застенчивой афганке. Поначалу Афганистан толком не поняла, что они забыли здесь, в его офисе. Ничего примечательного: стол с подставкой для письменных принадлежностей, шкафчики с неяркими обложками книг. — Здесь жарко, почему бы тебе не снять головной убор? — рассеяв тишину, спросил мужчина. Девушка послушно сняла свой хиджаб. Длинные тёмные волосы мигом упали на её хрупкие плечи. Она знала, что ему нравятся такие шёлковые волосы, непримечательные, как у неё. — Не стейняйся, будь, как дома, — Совет обратил внимание на то, что подруга совсем перестала быть такой разговорчивой, как тогда, постоянно оглядывалась по сторонам. Сев за стол, он наблюдал за её действиями. Афганка же чувствовала эти янтарные глаза, прикованные к ней, и это заставило её ещё больше вжаться цепкими пальчиками в подол платья. — Зачем ты привёл меня сюда?.. — тихо спросила Афганистан, поджав губу. — Просто... Ты грустная, — задумался Совет, скрестив руки на груди. — А я хочу убрать эту грусть. — И как же? — не понимала азиатка его слов. — Хотя бы обнять тебя, — ответил он. — Обними... — тихо пробормотала она, подойдя ближе к сидящему в кожаном кресле мужчине. Эти слова были слаще любой награды. Она дала одобрение на дальнейшие действия, поэтому коммунист не хотел медлить. Необычно, конечно. По сравнению с Советом, Афганистан казалась совсем маленькой: еле-еле доставала до его грудной клетки, а до шеи могла дотянуться только руками, и то, только чтобы обнять его. Даже сейчас ей пришлось немного вытянуться, чтобы обвить его шею руками. Он старался нагнуться к ней пониже, дабы ей досталась меньшая нагрузка, обвивая её узкую талию руками. Не в новинку ей чувствовать его тепло на своём теле, но мурашки снова появились на коже. Особенно, когда он уткнулся в её тонкую шею носом. Такая милая, смущённая, надула губы. Но недолго она так простояла — её резко подхватили за ягодицы его руки и усадили на поверхность письменного стола, заставив девушку передёрнуться. Мебель была высокой, поэтому её лицо было почти на уровне его глаз. — М? — вскинула тёмную бровь афгагка, наблюдая за его пальцами, которые поглаживали её щёку. — Можно я полностью сниму твой хиджаб? — тяжело вздохнув, спросил русский. — Сними, — хитро улыбнулась она. Аккуратно стянув с её шеи ткань, Союз отложил головной убор в сторону, вернувшись к девушке. — Не против, если я расстегну верхние пуговицы платья? — похлопала глазами она в ответ на его ласковое прокосновение губами к щеке. — Душно стало. — Конечно, — кивнул он. — Я сам сниму китель. Наблюдая за его быстрыми действиями, как он, ловко расстегивая пальцами золотые пуговицы, отложил его туда же, где покоился ранее снятый хиджаб, она невольно вздохнула, опустив голову. — Твой отец и жених давно не приезжали? — неожиданно спросил Совет, вновь взглянув на Афганистан. — Их уже месяц нет, — отрицательно замотала она головой. — А приедут? — Да кто ж их знает! — недовольно произнесла девушка. Ему так нравилось, когда она обидчиво надувает губы, хмурясь. Он вновь уткнулся носом в её плечо. Но, неожиданно для девушки, русский резко примкнул губами к её шее, целуя нежную кожу. Участившееся дыхание сбило её с толку, и она ничего не смогла сделать кроме того, как крепко вцепиться в его каштановые пряди и податливо нагнуть голову в противоположную сторону. Она знает, что боль он не осмелится причинить. Помнит, как всегда ухаживал за её травмами, пытался сделать так, чтобы она всегда сияла, как звездочка на небе. Медленно, довольно причмокивая, он водил губами по её коже, прижимая женское тело к себе. Поняв, что ему неудобно, пока её колени находятся между ними, девушка, всё так же неуверенно и смущённо, развела ноги, обвив ими мужской торс, прижимаясь к нему ближе. Русский же почувствовал её смелый шаг, и, приласкав юрким языком участок на её тонкой шее, резко сжал в зубах кожу, оставив небольшой засос. Тихо взвизгнув, она быстро отстранилась от него, удивлённо смотря. — Оставил доказательства нашей любви на твоём теле, — поняв, что она сейчас спросит, он сразу ответил, улыбнувшись. Удивительно, предусматривает каждое её слово. Это не послужило бы для неё поводом обижаться на него. Быть помеченной своим мужчиной ей всегда хотелось. И именно не подобранным отцом женихом, а настоящим, выбранным ею мужчиной. — Люблю тебя, — чмокнув его в прямую щёку, улыбнулась афганка.