Мельница у реки

Мельница у реки -Надо бежать отсюда, - Алексия бросилась к шкафу, вытащила вещи и стала судорожно впихивать их в мешок. – На прошлой неделе Саля, во вторник Арум, а теперь еще и это. Это приходит с Других болот. Духи пришли к нам и не успокоятся, пока не заберут всех. Жоруа стоял и не знал, как возразить Алексии. Да, чувствовалось что-то недоброе. Но мужчина был более склонен винить нервы женщины, ее обострившийся страх из-за несчастных случаев и плохих предзнаменований. -Эта мельница наше все. Куда мы пойдем, в какой город или деревню? В Маррудо, где еще неизвестно, остались ли живы твоя мать и сестра? – попытался возразить он. -Неважно, - Алексия остановилась перед ним и взглянула в лицо мужа. – Если мы здесь останемся, нам конец. Они не просто заберут наши тела. Они… Внезапно, продолжая держать в руках вещи, она опустилась на колени и зарыдала. Ей было очень страшно. Вместе с мужем они переехали к реке и купили здесь старую мельницу уже двенадцать зим назад. Да, местные поверья всегда были ужасны и наполнены древними сказами о черных землях, заброшенных кладбищах и непроходимых топях, где исчезали путники, гуляли блуждающие огни и звучали звериные песни. Но сказни о Других болотах всегда оставались сказнями, которыми пугали непослушных детей, делились на ночь от нечего делать или расписывали непослушными языками обыватели трактиров. Зато была мельница. Работа, хлеб, какие-то деньги, которые позволяли даже нанять пару слуг. Детей им Господь не дал, но Алексия верила, что Он ответит на молитвы рано или поздно, и потихоньку готовилась: прикупила одежды, вещей, детскую кроватку. Она думала, что они навсегда пришли в это место, и встретят свою старость у реки, в своем доме, наблюдая, как мельница постоянно, со скрипом, совершает свои обороты. Бывало, осенней ночью тьма становилась гуще, чем обычно, и по ночам слышалось всякое за дверью. Но это было как дыхание зимой, когда пар вырывался изо рта и таял чуть погодя. До ночи около месяца назад, когда гремела сильная гроза и молнии били в землю. Потом Саля стала жаловаться, что дорога от деревни до их мельницы стала какой-то чужой, не похожей на прежнюю. В лесу стало глухо, зверь и птицы все больше отмалчивались, а порой ветки скрипели и гнулись, хотя не было никакого ветра. Тропки от дороги уже не казались безопасными, а углубляться и гулять в лесу, как прежде, не хотелось. Туманы утром стали еще гуще, а ночь стала наступать быстрее, хотя на дворе было позднее лето. Арум, мужчина из Арведуна, считал, что Саля просто наслушалась старых бабьих россказней и воображает себе невесть что. Но одним днем именно он прибежал к их дому с мельницы и рассказал, что Саля пропала. Он работал как обычно, крутил жернова, когда услышал ее крики. Выскочил, и крики сразу прекратились. Однако Салю он не нашел, хотя она была там же, и не было у нее в привычке уходить днем, не закончив работу. Обошел все окрест, спустился ниже по течению, но нигде девушки не было. На следующий день Арум не поленился, сходил в ее деревеньку, расположенную за холмом, в совершенно другой стороне от Арведуна, но там Сали не было. Родные удивились, думали, что та заработалась и осталась на мельнице. Тревога и безрезультатные поиски пропавшей стали итогом тех дней. И больше хмуриться он стал. В понедельник он за обедом спросил у них, не слышали ли они странных звуков у реки и не видели ли каких-либо образов в воде. Алексия и Жоруа, естественно, ответили, что нет. Потом сказал что-то о странностях на самой мельнице. Что вещи там двигаются, и двери открываются сами по себе. Потом махнул рукой – заработался, да и пропажа Салии повлияла. Во вторник он не пришел на обед, и Алексия решила отнести ему на мельницу хлеба и картошки. И хотя она там не была всего пару недель, когда она подошла, показалась ей мельница другой. Более старой, более незнакомой. И слова Салии вспомнила, потому что пока шла – действительно, пения птиц и других звуков леса не услышала. Словно тишина объяла местность.