Глаза в глаза

//Воспоминание//

Пару недель назад.

      Ханджи осторожно постучала в дверь, но ответа не последовало. С легким усилием она приоткрыла её, и перед её взором предстал хаос. Осколки разбитых тарелок беспорядочно усеивали пол, а разорванные занавески жалко свисали вдоль стен словно лохмотья.       Пройдя глубже, Ханджи достала пистолет и замерла у порога спальни. В воздухе повисла гробовая тишина, от которой её охватила тревога. Сделав нерешительный шаг, она осмотрела комнату. Скомканные простыни, пропитанные алыми каплями, валялись на кресле. Зеркало, подобно тарелкам, было разбито вдребезги и покрыто кровавыми следами.       Затаив дыхание, Ханджи подошла к двери в ванную комнату. Оттуда доносилась еле слышная мелодия, слова которой сливались в неразборчивый поток. Резко распахнув дверь, Ханджи нахмурилась.       Хедель сидела в ванной, её мокрые волосы прилипли к лицу. Она выглядела безмятежно, крутила в руках спичку и подносила её к коже. Актриса лишь мельком взглянула на Ханджи, задула огонёк и продолжила напевать мелодию.        — Какого хрена тут творится? — резко выпалила Ханджи и подошла ближе.        Хедель молча подняла глаза, зажгла новую спичку и принялась выводить пламенем узоры на ладони.        — Ау! — Ханджи выхватила спичку и откинула её в сторону. — Ты крышей поехала?        — Я не ждала гостей сегодня, — приобняв ноги, Хедель положила голову на колени и продолжила напевать мелодию похожую на колыбельную.        — Ты ранена? — Ханджи схватила Хедель за руку и осмотрела кровавые порезы от зеркальных осколков.        — Так, мелочи, — равнодушно заметила Ройт, будто час назад не разносила свою квартиру в щепки. Выплеснув весь свой гнев, сейчас она уже не чувствовала ничего. Совсем ничего.        — Хедель, зачем ты это сделала? — присев напротив, Ханджи обхватила её руки и всмотрелась в уставшие глаза с глубокой синевой под ними.        — Тарелки были похожи на марлийские, а занавески закрывали солнце. Потом я хотела убежать, но увидела себя в зеркало и немного разозлилась…        — Немного? — Приподняв брови уточнила Зоэ.        — Моё отражение… Я его ненавижу, — Хедель отвела взгляд в сторону. — Люди смотрят на меня с сожалением, но большинство ухмыляются, я вижу в их взглядах не прежнее осуждение, что вызывало у меня лишь усмешку. Сейчас они словно радуются, мол, поделом мне. Заслужила наказание за прошлые поступки.        — За какие такие поступки? Ты ничего не сделала, просто тебе не повезло, — уверенно кивнув, Ханджи погладила её по плечу.        — Соседи меня никогда не любили, таких как я всегда осуждают, — обхватив лицо командующей, Хедель всмотрелась в её глаза, но не нашла во взгляде ожидаемого осуждения и улыбнулась. — Я же ужасная…        — Это совсем не так, — тихо ответила Зоэ и обняла Хедель. — Давай перевяжем тебе руки и пока ты обсыхаешь, я уберу осколки, ладно?       Хедель кивнула и продолжила улыбаться. Всё-таки она не одна в этом мире, даже если кажется иначе. Это напомнило, что ей ещё есть ради кого жить. //       Осторожное касание ничуть не отвлекало возлюбленных. Его им вполне достаточно, это выразительнее слов. Хедель коснулась осторожно, кончики пальцев даже слегка дёрнулись, когда она дотронулась до холодной, мягкой и к большому сожалению, израненной кожи. Аккерман молчал, устремив взгляд в небесную даль, которая уже начала приобретать оранжевые оттенки. А у неё на сердце тяжко, оно разрывается на тысячи кусочков, словно в него вонзают самые острые копья. Сердце бешено стучит, не давая прийти в себя и здраво мыслить о происходящем, перед глазами всё мутно, а в них самих, в изумрудной глубине взгляда, застыла боль.       Хедель не останавливаясь, в осторожном движении, не могла сдерживать себя. Желая никогда не отпускать, она крепко обхватила руку капитана, словно он — её всё. Лишь одна мысль о худшем исходе, и о том, что убивающая морально война никогда не закончится, вызывает боль. А ещё большую боль вызывает покрытый ранами Леви. Она не решается поднять на него взгляд, но прекрасно помнит его лицо, обмотанное бинтами, и на душе становится невыносимо тошно. Хедель только сильнее сжала его ладонь, двигая её ближе к себе. Проводя кончиками пальцев по тыльной стороне ладони, она слышит облегчённый вздох. Леви явно желал того же, теперь на душе оседает лёгкое облегчение. Хоть что-то стало хорошо.       Ройт гладит так, будто вот-вот его потеряет, никогда не увидит и не почувствует больше родные губы на своих. Она не говорит, но её лицо, её касания рассказывают о пережитой боли за неё. Хедель провела по костяшкам пальцев, к самым кончикам, а потом вновь вернулась к ладони, чтобы крепко сжать её, не желая отпускать куда-либо хоть на мгновение.        — Хедель… — тихо произнёс капитан, повернувшись к ней.        — Да?        — Я скучал.        — Тяжело же тебе в этом признаться, — улыбнулась она и прикрыла глаза, вспоминая прошедший месяц. — И я.        — Если ты сожмёшь мою ладонь ещё сильнее, то сломаешь её.        — Не хочу тебя отпускать, я весь месяц мечтала об этом. — «Единственное, что меня удержало», — добавила мысленно Хедель и опустила взгляд к ладоням, перебирая его пальцы в своих руках.       Высвободив руки, Леви обхватил Хедель и прижал к груди. Она слышала стук его сердца и от этого стало тепло. Приятная мелодия словно равномерно отбивающего барабана ласкала слух. Он живой, большего сейчас было и не нужно.        — Ты чашки помыть не забудешь? А то потом будет сложнее, — прошептал Леви ей в ухо.        — Леви, да твож налево! Не порти момент, умеешь выбрать время, — с возмущённой усмешкой заметила Хедель не отрываясь от него.        — У нас обоих, это в норме.        — Дурак.        — А ты истеричка.        — Ну хоть не поросёнок…        — А чашка всё ещё грязная, — тихо отметил Леви.        — Какой ты чистоплюй, святые стены, помогите! — Хедель захохотала и отпрянув ударила его кулаком в грудь. Леви хмыкнул, она снова смогла засмеяться, а значит её боль смогла отойти хотя бы ненадолго.       Вдали раздался шум, из-за деревьев показался титан-перевозчик. Остановившись у реки, Пик выплюнула Оньянкопона и Жана, на их радость, сразу в воду. Пока Кирштейн изрыгал свой ужин, Оньянкопон непонимающе осматривал окружение. Его взгляд замер на Магате, что сверлил их взглядом, будто прожигая дыры.        — И давно вы объединились с Марли? — Спросил мужчина, вернув своё внимание к бывшему соседу по пасти.        — Вчера, — останавливая рвоту, ответил Жан и тут же отвернулся. Ему и самому эта идея не пришлась по душе и как оправдать это, он пока и сам не придумал.        — Почему? Ведь ты мог остаться с ними и тогда тебе, ничего не угрожало бы, — Оньянкопон заметил замешательство разведчика, но лишь приподнял брови, пытаясь понять его.       Кирштейн опустился в воду, его тело обрело облегчение. Тяжелый вздох вырвался из его груди, как будто он хотел вытолкнуть из себя всю боль и отчаяние.        — Я бы с радостью заперся в комнате и заткнул бы уши, только пепел от костей, ни за что не простил бы мне такого поступка. — Он протяжно выдохнул и прикрыл глаза, вспоминая добрые и полные верности глаза Марко, что маячили в воспоминаниях назойливой мухой. Предать память о нём, оказалось превыше, даже, казалось бы, разумных решений.       В глазах Оньянкопона собрались слёзы, — Жан, я не совсем понимаю о чём ты, но спасибо.        — Ты бы лучше помылся, — отвлекая друга от последующих расспросов, Жан брызнул в него водой.        — Мальчики! И вы здесь! — Радостно крикнула Хедель махая рукой и подбегая ближе.        — Хеде… — начал Жан, но его желудок подвел его. Он согнулся пополам, его лицо исказилось и вторая часть ужина решительно покинула его желудок. Он сжался, ведь момент для этого оказался, совсем не кстати.        — Привет, — обернулся Оньянкопон, поглядывая на женщину, которая скривила губы наблюдая за Кирштейном.       Чуть пошатнувшись, Жан встал и прочувствовав твёрдую землю, резко выпрямился. Он расправил руки в стороны и радостно выкрикнул имя актрисы ещё раз. Затем сорвался с места и быстро двинулся в её сторону.        — Нет! Не подходи! — Попятилась назад Хедель, ускоряя шаг.        — Я так рад тебя видеть! — прибавив шагу, крикнул Жан.        — Ноги сломаю! — Вклинился Леви в попытке дёрнуться со своей телеги.        — Это явно будет не сейчас, — уверенно ответил Жан на угрозу капитана и ухмыльнулся.        — Ты там у Йегеристов смелости понахватался? — Леви не отрывал взгляда, кулак сам сжался и ногти впились в кожу.       Осознав сказанное, Кирштейн неловко улыбнулся и провёл рукой по волосам, больше не предпринимая попыток добраться до Хедель.       Рядом с ним остановился Оньянкопон и с довольной улыбкой еле слышно промямлил: — Ты так-то не облысел.       Жан повернулся к нему и ухмыльнулся, они кивнули друг другу в знак солидарности и радости за капитана.       Враги расселись у костра, их лица освещались танцующим пламенем подчёркивая тяжёлые взгляды. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня и тревожным напряжением. Воины Марли и солдаты Парадиза, в этот раз вынуждены объединиться, отбросив в сторону свою неприязнь. Общий враг заставил их забыть о разногласиях и встать плечом к плечу. Но даже в этом вынужденном союзе недоверие пропитывало воздух.       Разбавлял лесную тишину лишь шорох ножа по картофелю. Ханджи протяжно выдохнула, судьба у неё такая что ли? Овощи вечно чистить. Она закинула разрезанную картошку в закипающий бульон и принялась за следующую. Все остальные же, молча следили за её ловкими руками.        — Хорош сверлить друг друга взглядами, лучше в готовке помогите, — недовольно изрекла командующая, поднимая картофелину выше.        — Хм… Предлагаете разделить трапезу с недавними врагами? — Пальцы Тео ласково скользнули по крышке рядом стоящей бутылки. — Объясните мне, почему вы передумали? Если вы не будете мешать Эрену Йегеру, то он преподнесёт вам весь мир на блюдечке. Создаст рай для демонов с острова.       Хедель встрепенулась и по коже загуляли мерзкие мурашки, — «Демоны с острова, это всё, кем мы являемся для них».        — Нам почти удалось помешать Эрену и Зику войти в контакт, если бы только вы им не помогли, — Магат сощурил глаза всматриваясь в увлечённую готовкой Ханджи.        — Наши мотивы вполне ясны, Фельдмаршал. Мы хотим остановить геноцид, — Зоэ взглянула на мужчину в ответ. — Иначе мы бы не прятались сейчас в лесу, пытаясь тушить мясо.        — То есть, в вас проснулось чувство справедливости? — Тео покрутил бутылку и сел в развалку, показывая всем своим видом, что он расслаблен.        — Справедливость?! Посмотрите кто про неё заговорил, — не удержался Жан, всё сильнее повышая голос и направляя в его сторону вытянутый палец. — Слушай сюда, это вы решили, что мы злодеи! И постоянно посылали нам на остров титанов, знаешь, сколько наших пало в боях, чтобы защитить жителей от титанов?! По-твоему, так поступают демоны, старикан!       Хедель ухватила рядом стоящего Оньянкопона за руку «Вмажь ему, давай!», он повернулся к ней и приметил ярость в глазах. От мысли, что она больше всех ненавидит этот альянс стало тошно, но всё что он смог сделать — это обхватить её ладонь и сжать сильнее, чтобы хоть как-то успокоить.       Неспеша отпив вина из бутылки, Магат просмаковал напиток и ответил:        — Да, для меня вы все демоны. Угроза Парадиза превратилась в реальность и мир стоит на краю гибели. — Он лениво бросил взгляд на Жана, — выходит, ваши, отдали жизни ради этого. Я не прав?        — Послушай-ка! Если бы стена не была разрушена и у Эрена на глазах не сожрали бы его мать, он не пошёл бы на это! Это из-за вас он решил запустить гул земли!       После высказанного Жаном, Хедель не могла слушать дальнейший разговор. Она притянула руки к груди и повернулась к Оньянкопону, широко раскрывая глаза.        — Это правда? Эрен своими глазами видел смерть мамы?        — Да, — тихо ответил мужчина и опустил голову. Сейчас он был солидарен с Хедель, ребёнок не должен был видеть весь этот ужас и нести это бремя на своих плечах.        — Что же это творится такое? — Ройт потёрла свой лоб в попытке сдержать слёзы, за последние недели она проплакала больше, чем за всю свою жизнь. А жалеть и сочувствовать другим стала настолько постоянно, что сердце уже не выдерживало этого потока непривычных эмоций.       Наблюдая одним глазом за спором присутствующих, Оньянкопон всё же не отрывал внимания от Хедель, готовый в любой момент увести её подальше. Он понял, что ещё чуть-чуть и женщина забьётся в новой истерике. Но не успел он осознать сказанное, как Микаса вытянула лезвия, напряжённо вытягивая руки и пронзая взглядом Энни.        — Значит, по-твоему, сначала нужно убить меня? — крикнула юная Аккерман и Энни в ответ щёлкнула своим кольцом с лезвием, удерживая палец в миллиметре от острия.        — Леонхарт! — Возмутился Тео, наконец отложив бутылку, женской потасовки ему ещё не хватало.       Энни отставила руку и вытянула другую, останавливая Микасу, — я прекрасно тебя понимаю. У меня тоже есть причина остановить Эрена, я хочу спасти отца, который живёт в Марли. Потому, мы и помогаем вам, если вы считаете, что сможете переубедить Эрена, вперёд! Будем решать проблемы по мере их поступления.       Отвернувшись, Микаса тихо ответила: — хорошо…       Хедель с Оньянкопоном переглянулись, они уже сделали пару шагов поближе к спящему мирно Леви, чтобы в случае чего, утащить его подальше от незапланированного боя. В этот момент, Ханджи довольно постучала поварёшкой по кастрюле и радостным тоном заключила:        — Всё! Жаркое готово!       Сдавшись перед голодом, все уселись вокруг костра, разбирая тарелки с наскоро собранным жаркое. Дальнейшее обсуждение состояло в плане по освобождению Азумабито и возможности пробраться ближе к кораблю. Ещё одна преграда между врагами сломана, кто же знал, что поспособствует этому плошка небольшой порции овощей в бульоне.