Ночь придёт, и Луна взойдёт...

— Нет. — Нет?.. — прошипел Люцифер. Он отпрянул от стола. А я, даже не видя его, знала как сверкнули его глаза. В эту секунду он будто вернулся. Вернулся тот самый Люцифер. — Нет. — хладнокровно повторил Мальбонте. Повисла пауза. Люцифер отошел от стола, обернувшись к Мальбонте спиной, и я наконец увидела его лицо. И вдруг поняла, что он почувствовал меня. Понял, что я была прямо за дверью. За дверью в его спальню. Глаза его вновь сверкнули и я поняла, что он понял всё совсем иначе. Я увидела, как сжались и напряглись его челюсти. Люцифер медленно обернулся на Мальбонте. И тут я не выдержала. Скрывать было уже нечего. Я со всей силы дернула ручку двери, но та не поддалась. Я запаниковала. Мной вдруг овладел дикий ужас. Он сейчас всё поймёт иначе. Что я ушла! Предала! Обманула!!! — Люцифер!!! — снова дернула я ручку двери в истерике. — Открой дверь. — спокойно прозвучал его голос сквозь зубы. — С какой стати? Она моя пленница. — усмехнулся Мальбонте. — Пленница?! — прошипев, сделал он шаг в его сторону. — В кровати у тебя?! — Не было!!! — в истерике всхлипнула я, закрыв рот ладошками, стараясь успокоиться и снова дернула дверь. — Ничего не было!!! Люцифер!!! Пожалуйста!!! Остановись! Я прошу тебя! Я здесь! Меня вдруг затрясло. Я рыдала как маленькая девочка, которую в наказание закрыли в тёмном чулане полном всяких пауков. Мальбонте усмехнулся. — Она не врёт тебе. Удивительная неспособность к вранью… — с издевкой чуть фыркнул он. Я осела на коленки, облокотившись о дверь. Я ревела, громко всхлипывая и закрывая лицо ладонями. Эмоциональных сил больше не хватало. Я боялась. Боялась любого неверного шага. И теперь ухватилась за эту соломинку, считая, что он способен меня укрыть от нависшей тучи. Я испугалась. Испугалась, что он решил, что я предала его. И я чуть не сделала это, идиотка. Мне не нужен был никто. Он. Только он. — Пожалуйста, забери меня отсюда… — просипела я. Я почувствовала, что он подошел к двери и осел перед ней на корточки. — Открой дверь. — повторил Люцифер ему спокойнее, явно из последних сил стараясь совладать с собой. — Нет. — снова прозвучал, кажется, равнодушный голос. — Открой эту чëртову дверь! — рыкнул он. — Я… Я просто посмотрю на неё. Я слушала их, глотая слезы, и понимала, что Люцифер сейчас был загнан в угол. Он был бессилен. Увы… Он не был всемогущ. И сколько бы он ни рвался… Ничего сделать не мог. А мои мольбы лишь сильнее его выводили из равновесия. Мне грело сердце, что всё это время он всё равно был моим, пусть от него не было ни единой строчки за это время. Он пришёл и теперь пытался меня отсюда вытащить. И я готова была простить ему всё что угодно. Да и… Прощать было нечего. Я сглотнула, коснувшись ладонью двери. — Люцифер… Я… Все нормально… Сквозь дверь я вдруг почувствовала его тепло, он касался её. Он был бессилен в эту секунду… — Делай то, что ты должен делать. Моё сердце у тебя, помни это. — шепнула я тихо. Через мгновение дверь похолодела, я услышала, что он поднялся, быстрым шагом идя на выход. — Что ж, ты свой выбор сделал. — шикнул он на выходе. — Теперь мой ход. Дверь с грохотом закрылась. Он ушёл. Он ушел. И так мне больно и горько было. Я снова была здесь одна. Притянув коленки к лицу, я снова всхлипнула, облокотившись о дверь. И та через несколько мгновений открылась, заставив меня упасть прям под ноги Мальбонте. Рыкнув от своего бессилия, я подскочила, тут же кинувшись на него. — Да что я тебе сделала?! Что?! — я била его ладонями в грудь. — Почему ты закрыл дверь?! Я тебе что, обезьянка в клетке?! Отпусти!!! Я вдруг ощутила, что он сжал меня, не позволяя размахивать руками и лишая меня возможности двигаться. — Отпусти меня!!! Ублюдок!!! Убил меня! Украл! Расхерачил всё вокруг! Цветы мои сжёг!!! Цветы!!! Цветы тебе чем мешали?! — рыдала я, продолжая брыкаться. — Что ты за чудовище!!! Ненавижу тебя!!! Ненавижу!!! Прозвенела пощечина. Я вырвала одну руку и в сердцах нанесла пощёчину ему. На мгновение повисла пауза. Казалось, в это мгновение всё вокруг потемнело, я заметила как почернели его глаза и… Я ахнула, ощутив его руку на моей шее. Рука его сжималась с каждой секундой всё сильнее. — Ты забылась. Я чувствовала как сквозь его руки по моим венам сочится что-то тёмное, вязкое и нехорошее. И, казалось, не действия его меня теперь убивали, а та сила, что он использовал против меня. Я не чувствовала боли или агонии. Я смотрела в его глаза и понимала, что теперь точно всё закончилось. По телу прошла странная дрожь и вдруг всё помутнело. Всё закончилось. Последнее что я ощутила, что тело моё обмякло и стало падать. И ничего. Видимо, таким бывает Небытие. * * * Я куда-то плыла. Или летела. Точно не понимала… Я ничего не видела, но полностью ощущала. Настолько хорошо ощущала, что будто и не лишалась зрения. Какой-то абсурд. Ощущение, которого я никогда не испытывала. Я видела, не видя! Я видела себя. Вернее то, что хранила внутри. Два сосуда. Они впервые оба были наполнены. Один из них, что вечно был пустым. И второй, что был полон до краёв всегда. Но теперь оба были наполнены чем-то не свойственным, чем-то темным, тяжелым и давящим. И оба эти сосуда были соединены, я теперь это поняла. Ошибка. Случайная погрешность. Аномалия. Генетический сбой. Моя жизненная энергия могла легко быть использована по ошибке мной или по злому умыслу другим. И моя жизнь, и сила — были одним целым. Моя сила заключалась в жизни. Я могла дать или забрать её. Как Смерть… Всё вдруг вспыхнуло, озарившись светом. И вновь пропало. Я знала где я. Я была здесь. Была когда-то давно. И была недавно. В прошлый раз я назвала это место Чистилищем. Я плыла куда-то, сквозь души, жизненные сосуды которых отныне были пусты: либо иссякли, либо остаток этой силы нужно было забрать мне. Мне нужно было решить. Решить что теперь будет. Всё вновь вспыхнуло. Зрение вернулось ко мне. Я сидела на полу в камере. Передо мной сидел мальчик, играясь с камнем. Вдруг он дернулся, увидев меня. — Ты кто?.. — Я?.. Аврора… — как-то растеряно проговорила я. — А ты? Мальчик поджал губы. — Мама говорит, что нельзя говорить. — А где твоя мама? Почему ты в тюрьме? Я могла показаться немного равнодушной, но у меня всё плыло перед глазами. — Мама… Её больше нет. И папы. И меня тоже скоро не будет. Я невольно сглотнула. — Мальбонте… — шепнула я. — Откуда ты знаешь? — недоверчиво, но с интересом оглядел он меня. — Мы… Мы с тобой однажды встретимся. И… Я сглотнула, не решаясь говорить, но… — И что потом? — Потом ты, наверное, убьешь меня… — Ты врешь!!! — подскочил он в ужасе, отпрянув от меня. Я подняла на него глаза, будто не в силах испытывать эмоции. — Ты тоже говоришь, что я плохой!!! Что от меня только зло!!! Тоже ненавидишь меня?! Я почувствовала, что у меня по щекам потекли слёзы. — Злодеями не становятся без причины… — вдруг шепнула я. — Я… Теперь точно знаю это… Он вдруг всхлипнул. — Я не злодей ведь… Не злодей… Скажи! — Сейчас нет. — мотнула головой я. — Ты… Ты несчастный ребенок… Я осторожно поднялась и протянула ему руку. Он неуверенно подошел. Я присела на корточки и вдруг обняла его. Я услышала, как дернулись его плечики и он заплакал. — Останови этот замкнутый круг ненависти. — шепнула я. — Кроме тебя никто не сможет. — Они скоро придут за мной. — пальчиками осторожно трогал он мои волосы. Я обняла его крепче, закрыв глаза. — Ты обязательно справишься. Однажды мы встретимся. Обещаю. * * * Я приоткрыла глаза, первое время не понимая кто я и где. В голове всё перемешалось. Я ощутила себя лежащей в постели, но не своей. Я была не дома. А где мой дом?.. Где я?.. А куда я?.. Я попыталась приподнять голову, но та оказалась неподъемной. Меня резко замутило. Я вдруг ощутила боль. Всё тело болело, казалось, ломало каждую клетку моего организма. Что-то внутри меня боролось. Будто тело пыталось переработать яд и выжить. Казалось, я сейчас умру. Я попыталась зареветь, но будто не могла, будто разучилась. Из меня вырвался лишь громкий стон вперемешку со всхлипом. Легче не стало, но я будто вспомнила как рыдать. Следующий мой стон был больше похож на рыдания, но я застонала куда громче, почти переходя на крик. Я невольно извивалась, не зная куда себя деть. И вдруг я ощутила, что на лоб мне легла чья-то рука. Мне будто стало легче. Тяжело дыша, я вновь провалилась в тревожный сон. * * * Не знаю сколько прошло времени, но я почувствовала, что нормально дышу. Я дышу. Вдох. Выдох. Медленно. Всё хорошо. Осторожно открыв глаза, я ощутила, что меня чуть слепило солнце. «Весна… Наконец-то… Почему весна?.. Где я?» Я открыла глаза шире и огляделась. Память восстанавливалась. Интересно, сколько сейчас времени? Меня отключило на всю ночь? Я выжила? Он не убил меня?.. Осторожно я стала подниматься. «Шепфа, как-будто половина мышц атрофировалась… " Поднятие мне действительно далось с трудом. Поднявшись, я глубоко вдохнула. Голова кружилась. — Мать моя женщина… — заморгала я, сев обратно. Я огляделась и вдруг осознала, что в этой комнате было зеркало. И я уже было подумала бежать. И уже заметила, что то разбито до такой степени, что не сбежать, как вдруг… — Шепфа… Я осторожно вновь поднялась, подходя к нему и оглядывая себя. — Это что такое?.. — в испуге шепнула я, оглядывая свои руки. Мне было уже не до побега. Я невольно всхлипнула в ужасе. Перед зеркалом стояла до жути похудевшая анорексичка с торчащими костями, вся белая, с синяками под глазами. — Что это такое?! — в ужасе шептала я, снова оглядывая руки, ноги, лицо. «Я некрасивая. Я просто урод. Как я буду танцевать?! Как.? Куда всё?! Что он сделал со мной?!» Меня невольно уже охватила дрожь и паника, как вдруг дверь открылась и показался он. Явно опешив, он оглядел меня. — Что ты сделал?.. — смотрела я на него через зеркало. — Ничего ты… Долго ничего не ела. — Сколько долго?! — обернулась я. — Ночь?! Сутки?! — Шесть недель. — Ч… Сколько?.. — я опешила настолько, что невольно отступила. — Какие шесть недель?.. Я невольно снова обернулась, снова оглядывая и трогая своё лицо. — Какие полтора месяца?! Я похожа на устрицу!!! — Вернись в постель. Ты не до конца восстановилась. Я закрыла лицо ладонями, вновь разрыдавшись. Он подошёл ко мне, совершенно без усилий подхватывая на руки и возвращая в постель. Я свернулась калачиком, продолжая закрывать лицо. Он осел передо мной на корточки. — Твой организм просто потратил силы на то, чтобы справиться с… С моей силой… Ты… Ты поешь, восстановишься. И… Вернешься в своё обычное состояние. Нужно немного времени. Я нервно рассмеялась. — Время?.. У меня его нет! Ты вытеснил всю мою жизнь из меня собой! Во всех смыслах! — Ты выжила, Аврора. Значит ты способна её переработать. — Эксперименты над людьми были запрещены после Второй мировой. — шепнула я, не отнимая рук от лица. — А ты человек?.. — Изначально да. Не подловил. Он сглотнул, замолчав. — Прости. Я отвела руки от лица, поглядев на него. — Так дело не пойдёт. Если ты будешь применять ко мне силу, извинений недостаточно. Он немного растерянно оглядел меня. — А чего ты хочешь? Я вскинула бровь. — Чтобы ты её ко мне не применял. Я отказываюсь это принимать. Если меня бить, принуждать и убивать, то я буду врать и выкручиваться, но честной и искренней не буду никогда. Ты ведь этого хочешь? Он вдруг приблизился, нагнувшись ко мне. — А ты разве уже не лукавишь? — А разве ты уже не пытался меня придушить? — шикнула я в ответ. Он чуть отступил, поняв, что меня не получается задавить. Я выдохнула, отворачиваясь с утыкаясь носом в подушку. — Почему тебя тогда держали в тюрьме? — вдруг спросила я. Мальбонте замер у самых дверей и вдруг обернулся на меня. — Так ты… — Вот мы и встретились… Извини, что не подготовилась к встрече. — фыркнула я. Он сглотнул и сел в кресло напротив. — Твой прекрасный и любимый Шепфа вырвал моим родителям крылья, отправив на землю. А одну из моих частей отправил на такую глубину и в такую темноту, что оттуда меня бы не услышал. Я сглотнула. — Он ведь предупреждал. — Если он есть сама любовь… То почему его так волновали два любящих существа и их ребенок? — Я не знаю. — Можешь подумать. — Кто такой Шепфамалум? — Тот, с кем ты бы никогда не хотела встретиться. Наконец он поднялся, вновь оставляя меня и запирая дверь. * * * Мне понадобилось ещё около недели, чтобы моё лицо приобрело более здоровый вид. Я немного набрала вес, но всё ещё напоминала себе скелет. И даже в этом состоянии я сводила его с ума обилием во мне энергии. Я не сидела на месте. Я задавала вопросы, разговаривала, пела, танцевала, играла на гитаре. Иногда ему везло и я читала или спала, но это было куда реже. Спустя эту неделю он вновь позволил мне выходить на улицу и гулять. Вестей из Столицы не было никаких. Либо они до меня просто не доходили. Казалось, я привыкла и свыклась со своей участью. Сдалась. Будто ещё немного и я поддамся ему. Однако это было не так. Возможно, он думал, надеялся. Я же… Я просто не нарывалась. Оставаться я не могла, нужно было отсюда уходить. То что никто меня отсюда не вытащит, я поняла достаточно давно. Но уйти с пустыми руками тоже был не вариант. То немногое что я тогда подсмотрела уже вылетело из головы. И я должна была что-то принести с собой. Найти бы целое зеркало… С течением времени он всё чаще куда-то исчезал, оставляя меня одну. А я была предоставлена сама себе. И в один из таких разов я решилась залезть в его бумаги. Поначалу я прислушивалась к звукам, но потом будто расслабилась, углубившись в поиски. Нашла я не много. Но что-то, что могло нам помочь — нашла. — И давно ты интересуешься военной стратегией? — вдруг услышала я над ухом стальной безэмоциональный голос. Я вздрогнула и отвела глаза от бумаг. Сглотнула. — Не очень… Была вынуждена заинтересоваться. Он вдруг вырвал из моих рук бумаги и схватил за локоть, куда-то потащив. Я ахнула, став упираться. — Куда ты тащишь меня?! Отпусти! — Туда, где место любому шпиону. За решетку. — Оставь меня в покое! Куда я денусь?! Даже если я узнаю каждую твою тайну, мне это никак не поможет!!! Да отпусти меня! — продолжала я упираться безрезультатно. Дверь какого-то сарайчика открылась и он толкнул меня туда, сразу же закрывая дверь. — Ты не можешь меня тут оставить! — Могу. — Ах, вот как?! — рыкнула я. — Значит вот так?! — А ты думала, я не понял, что ты несмотря ни на… — Не смотря на что?! Что ты там себе придумал?! Я не дала ни единого повода! — Тем более. Больше ты не станешь помехой. — Не стану?! — ударила я рукой по решетке двери. — О, я стану ещё какой помехой! Я женщина, Мальбонте! И я найду способ довести тебя до белого каления даже в клетке!!! Однако он не реагировал на меня уходя. Рыкнув, я ударила рукой по решетке со злостью и зашипела от боли, схватив руку. — Сука!!! Надо же было так глупо спалиться. Теперь шансов на побег не было никаких. Я огляделась и удрученно вздохнула. Мне даже некуда было сесть. Пол был голой землей. Голой землей в грязи. — Охренительно… Пять звёзд… Я злилась. Я очень злилась. Ко всему прочему во мне последние дни был такой запал нерастраченной энергии, которую теперь было необходимо куда-то деть. За первые полчаса я узнала, что если ногами отбивать ритм по грязи, то звук получается аутентичный и очень громкий. Если ещё и петь из дощато-щелевого сарая, то слышно на весь лагерь. Первые пару часов моё пение в ночи всех даже забавило. А потом начало надоедать и я всё чаще слышала в свой адрес призывы завалить хлебало. — А я у мамы дочь-дикарка Что мчит босиком Острый камень кляня! — Дикарка!!! Хлебало на ноль! Все спать хотят!!! — Я своей мамы дочь-бунтарка Стричься не буду И тише я петь не могу! Поначалу я меняла песни. А ближе к двум ночи завела одну пластинку, сводя всех с ума. — Дочь моей мамы пляшет в полночь Поёт песни кельтов При свете луны И смотрит на звезды, именуя планеты Мечтает примчать к ним С песней и на метле! Дочь моей мамы ругается крепко Заливисто, громко хохочет она Рычит на луну и спит под откосом И с вызовом песню эту поёт А я у мамы дочь-дикарка Что мчит босиком Острый камень кляня Я своей мамы дочь-бунтарка Стричься не буду И тише я петь не могу… Как за эти почти два года я из девочки-балерины, мечтающей пойти по стопам матери, я превратилась в язычницу, ведьму и настоящую дикарку, я не знаю. Та Аврора тайком танцевала на чердаке. А эта была способна руководить шабашем. А впрочем… Зачем лукавить, я была такой с самого детства: диковатой, не расчесанной, громкой и не знающей преград. И я решительно доводила всех вокруг. Я пела одну и ту же песню всю ночь. Всю ночь. Всё утро. Весь день. Я сама себе стёрла язык. Ближе к вечеру я всех обрадовала и спела другую. — Твоя грудь вздымается, еле дышит Как к шторму готовятся буйные волны Я на окне, моя очередь делать больно Ты решил — этот раз последний Укротил меня, наивный Правда веришь, что я ушла В преисподней закрылись двери — Ого, что-то новое… — Да неужели… — Как забавно, ты расстроен Я живая пред тобою Улыбаясь, со всей злостью Я ломаю твои кости! — Эта девка нас всех с ума всех сведёт, если он её не заткнет. — Неугомонная… — Ты убивал меня сотню раз Твои желания сбываются на моем теле Всем расскажи, что я ведьма Люди, как правило, дуракам верят И я в последний раз Ярко горю, расплавляет меня твоя сила Злой, ты достаточно милый Я станцую на твоей могиле!!! Я, кажется, за эту ночь и день сбила ноги в кровь, но я продолжала всем вокруг трепать нервы. Так сильно, что, допев эту, я снова начала поновой петь предыдущую. Тут и там сыпались недовольные вопли. Когда солнце село, все ходили белые от злости, но никто будто не решался подойти ко мне и что-то сделать. — У моей мамы дочь-дикарка Она ищет знаки в цвете камней — Аврора… Я вдруг услышала знакомый голос. Ади. Мы с ним ни разу не говорили. Замерев на пару мгновений, я продолжила петь. — В мордах кошачьих, в перьях круженьи В пляске огня В дугах древних костей… — Мне жаль. Я снова замерла, но продолжила отбивать ритм в грязи. — Я сожалею, что мы оказались по разные стороны. И что так всё закончилось… Я мотнула головой, не соглашаясь с ним. Но надо было петь дальше, чтобы наоборот не привлечь внимание. — Я своей мамы дочь-бунтарка Стричься не буду И голос не снижу я свой… — Что? Не хочешь меня слушать? Я улыбнулась, заглянув ему в глаза. Он тоже чуть улыбнулся. Продолжая петь, я подошла к решетке и протянула мизинчик в знак примирения. Он выдохнул и сжал мой мизинец своим. — Пой дальше. — вдруг шепнул он. Я увидела, что он достал отмычку. Сглотнув, я отвернулась, заголосив дальше. Спустя несколько мгновений, я услышала, что дверь тихонько приоткрылась. Путь был свободен. — Все мы на свет из тьмы выходим Сквозь боль и кровь попадая в сей мир В глубинах костей храним древние песни Так пойте их хором в бурю и гром… Я вышла, обнимая его крепко. И он обнял меня в ответ. Выпустив крылья, я взмахнула ими, рванув вверх, как птица, что наконец обрела свободу. Я оторвалась достаточно высоко и решила взглянуть вниз напоследок. И… — Нет… С земли на меня смотрел Мальбонте, вытирая нож. У ног его лежало бездыханное тело моего вновь обретенного друга. — И всё же… Чудовище… __________________ {ТИТРЫ} — Ekaterina Shelehova (ВК) / Sarah Hester Ross (Яндекс) «Savage Daughter»