Ревность

Асока сидела на необычайно мягком зеленом бархатном диванчике и с интересом наблюдала, как Падме демонстрировала новое, сшитое на заказ платье. Энакин, сидевший до этого момента рядом и то и дело даривший супруге лестные комплименты, встал и ушел, аргументируя это необходимостью проверить Си-Три-Пио. Падме недовольным взглядом проводила супруга до двери и вновь одела на себя маску радушной хозяйки и доброй подружки. — Асока, как тебе Варыкино? — улыбаясь, женщина села рядом с Асокой. — Тут мило… но непривычно, — пожала плечами девушка, — Мы с Энакином не привыкли с таким роскошным местам. — Что ж… Это понятно, — Падме вновь очаровательно улыбнулась, демонстрируя белоснежные зубы. То, как Падме все время улыбалась начинало нервировать Асоку. Женщина выглядела искусственно и неискренне, но Энакин ее любил, поэтому нельзя показаться в плохом свете. Бормоча что-то нецензурное себе под нос и отряхиваясь от капель воды, Асока вылезла из ванной и направилась к одной из гостевых спален, в которой ее разместили. Сон не шел. Асока села, скрестив ноги, на мягких шелковистых простынях. Голубые тюлевые занавески качались под порывами ветерка. — За что? — подумала про себя Асока, упираясь взглядом в узорную тень на стене от комнатного растения, стоящего возле панорамного окна, — За что Падме такое счастье? Чем я хуже? Ничем не хуже! Ах, Энакин, ну почему ты слеп на то, кто она на самом деле? Почему ты не чувствуешь это, как чувствую я? Холодный ветер распахнул окно. Асока, передернув плечами, встала с кровати и подошла к окну, вглядываясь в черное небо и яркие звезды, горящие на нем. Падме проснулась посреди ночи от холодного сквозняка. Она тихо встала с кровати, стараясь не потревожить мужа и, окинув легким взглядом спящего Энакина, одарила светлой улыбкой ангела растрепанные кудри юноши, красивое лицо, на котором во сне застыло спокойное и умиротворенное выражение. Падме подошла к окну и, закрывая его, увидела ночное небо, усыпанное огромными яркими звездами. Тихо-тихо вышла из комнаты на балкон. Ветер растрепал, разбросал, рассыпал по плечам каштановые шелковистые волосы. Подол полупрозрачной ночной рубашки взвивался возле ног. — Какая ночь! — восхищенно вздохнула Падме, поднимая голову на небо, — Точно такая же ночь была после нашей свадьбы. И звезды светили также. Падме задумчиво окинула взглядом мирно спящего мужа за стеклом панорамного окна. Решив не будить Скайуокера, женщина, ведомая странным беспокойством, пошла дальше по балкону, изгибающемуся вокруг третьего этажа виллы. — Падме! — тихо, чтобы никого не разбудить позвала Асока, увидев темный силуэт на фоне звездного неба, — не спится? — Тебе тоже, — улыбнулась женщина, подходя ближе к Асоке и облокачиваясь на резные перила, обвитые ползучими побегами набуанских цветов. — Верно, — пробормотала Асока, нервно ковыряя краску на перилах. — Такая ночь, — обратила Падме внимание Асоки на звездное небо, на котором не было видно ни единого облачка. Асока подняла голову и пригляделась к небесному своду, вспоминая названия тех систем, которые было видно отсюда. Все эти знания были усердно вдолблены в голову Асоке, как и другим юнглингам, на скучных уроках в храме джедаев. — Я была во многих системах из тех, которые тут видно, — пробормотала Асока себе под нос, не обращаясь ни к кому конкретно. Падме повернула голову к девушке, заглядывая в глаза с вежливым интересом. — А когда-нибудь я побываю на всех… Падме тихо засмеялась, отворачиваясь от собеседницы и поглаживая зеленый атласный лист вьюнка. — Падме? — не понимая причину смеха женщины, Асока обратилась к ней. — Кажется совсем недавно Энакин давал мне такое же обещание. Он тоже говорил, что побывает на всех планетах. Подумать только, это было больше десяти лет назад… двенадцать, кажется. Какая же я старая! Асока смотрела, как медленно движется по длинной дуге светлая точка планеты. — Почему он обещал это ей, — размышляла Асока про себя, то и дело поглядывая на молчащую Амидалу, — Он должен любить только меня. Зачем нужна она со своим пустыми разговорами ни о чем и яркими платьями. Я буду гораздо лучше рядом с ним. Она не готова пожертвовать своей карьерой ради их отношений, а я бы отдала за него жизнь и смерть. Падме еще раз зевнула, прикрывая рот рукой в аристократическом жесте. — Асока, было очень приятно пообщаться в такой час, но я думаю нам обеим пора вернуться в свои постели. — Конечно, ты права… Асока посмотрела, как Падме делает несколько шагов в сторону ее и Энакина спальни. Только старый призрак и ночная птица могли видеть, как в глазах Асоки вспыхнул золотой огонь. — Падме! — тихо позвала она и сделала шаг навстречу женщине. Сжав кулак, Асока наблюдала за тем, как ноги Падме отрываются от земли, как та пытается что-то крикнуть. Сила помогала всегда и везде. Сила делала ее без вина пьяной. Она давала власть. — Тс, — шикнула девушка, улыбаясь дьявольской улыбкой, — не кричи! — прошептала она вкрадчиво. Асока слегка толкнула женщину за перила и отпустила. Сила давала власть над чужими жизнями. Это было приятно. Тишину ночи пронзил вскрик и удар тела о камни, декоративно разложенные по окнами виллы. — Больше ты мне не помешаешь… подруга, — прошептала Асока, сделав глубокий вдох. Энакин вскочил с кровати мгновенно. Все его существо охватило беспокойство, которое вернее было бы назвать паникой. — Падме! — дрогнувшем голосом выкрикнул юноша, подбежав к резным перилам и перегнувшись через них, видя тело возлюбленной, распластанное в неестественно изогнутой позе на покрытых вечерней росой камнях. Он спустила к ней быстро, но недостаточно, чтобы расслышать, как она шептала имя убийцы. — Не-е-е-ет! — взвыл Энакин, касаясь тела любимой, которая только-только перестала дышать. Ее сердце остановилось, пульс перестал прощупываться. Асока смотрела на все это отстраненно. Ей казались эти люди чужими, это место стало ей незнакомым. Казалось, что все происходит не с ней и ее товарищами, а с героями голофильма. Асока спустилась и встала рядом с Энакином, положив ему руку на плечо. — Держи лицо, — повторяла она про себя, — если жить хочешь, то держи лицо и делай вид, что ничего не знаешь. Первым в себя пришла та часть сознания, которая отвечала за инстинкт самосохранения. — Асока! — прижал ее к стенке Энакин, как только мертвое тело Падме унесли служанки, — Что произошло? Ты была на этом проклятом балконе одна с Падме! Говори! В этот момент Асока поняла, что она убила жену Энакина и свою подругу. В этот момент она поняла, что если она сейчас скажет правду, то будет убита на месте. Асока всхлипнула. Скорее из страха и обиды, чем из-за горечи потери, но должно было сойти и это. — Я не видела! Правда-правда! Я услышала вскрик и побежала к ней! А она уже, — Асока еще раз всхлипнула, глотая слезы, — уже там! — Как это могло произойти? Ты никого там не видела? — продолжал допрос Скайуокер. — Не видела! — замотала головой Асока, понимая, что камеры видеонаблюдения видели все…