Ненастоящие.

Яркий смех расскатывался по улице – табачный дым тëк с тонкого кисумэ* растворяясь в воздухе. Туча комплиментов, румянец на щеках, звонкий гул – сегодня у госпожи ойран Кетсуми Минами особый успех. Это было уже обычно для неë, вот так красоваться перед клиентами. Лето в Токио было в этом году особо жарким, а кварталы были переполнены ярким светом фонарей и людьми. Самым главным развлечением здесь были публичные дома, а за вечерним парадом ойран следили даже дети. Но рано или поздно вся эта роскошь заканчивается, и наступает рассвет, который заставляет бледнеть яркие ночи. **** – Хорошо работаешь, Кетсуми. Тебе подарили так много подарков, надо же.. – говорил мужчина, обхаживая около груды завëрнутых в шëлк украшений и других даров. Но посередине, прихорашиваясь сидел главный подарок – своей рукой мужчине легонько провëл по кучерявым тëмным волосам. – Можно считать что наш заработок живëт засчëт тебя. А что ты по этому поводу думаешь, Кэтсуми? – в зеркале показалось миниатюрное девичье лицо: тонкие вишнëвые губы сложились в довольной улыбке, глаза цвета прекрасного янтаря сверкнули в лунном свете. Каждый желал взять еë за тонкий подбородок, коснуться еë бледных щëк, вдохнуть сладострастный аромат. – Я хороша, господин. Но вы должны помнить кое-что: вы помните, что вы мне обещали? – от вопроса мужчина отвлëкся от своих мыслей было задумываясь, но тут же вспомнив отвечая: – Ах, да ты про это! Кетсуми, милая Кетсуми... – неловкая улыбка задрожала на его лице, когда мужчина сказал, – ...Я думаю что могу отпустить тебя в твоë путешествие позже, понимаешь, ты так любима в нашем квартале, и– – Хорошо, господин. Но знайте: если вы не сделаете обещанного, я с лëгкостью расскажу вашей жене наш маленький секрет. – еë слова были такими твëрдыми и довольными что невольно мужчина вздрогнул. – Ты знаешь чем меня тронуть, чертовка... Молодец. Хорошо, Кетсуми. Ложись спать, а я обязательно всë сделаю. Я же не какой-то лжец и врун, верно? Ха-ха! Но Кетсуми знала, что еë господин даже хуже чем просто лжец – он был гнилым негодяем, содержащий публичный дом в квартале золотого Ëсикаме. *** Как часто мы совершаем ошибки, которые потом меняют нашу жизнь? Ох, что ж, наверное, таких ошибок было не мало – и стать ойран наверное была одной из таких. Но ведь с другой стороны: а что вынуждает делать нас такие ошибки? Кетсуми вынудило пойти в ойран плохое прошлое – нет, она вовсе не скучает по старому домишке, наполненный голодными детьми. Детьми, из которых выжила только самая младшая. Почему? Потому что так решила безответственная судьба. Потому что в жизни выживают сильнейшие. Пот стекал с лица, губы и всë тело дрожало, руки непроизвольно сжимали простынь, будто хватаясь за последние секунды надежды. Что-то мучало, не давало покоя, изводило бедный рассудок – раскрыв глаза Кэтсуми схватила губами воздух. Было безумно холодно, а в глаза били яркие образы чего-то неведомого. И прежде чем сделать ещë один вдох, Кэтсуми увидела что находится в своей комнате, лежит на своëм футоне. Судя по тëмному небу и яркой луне сейчас была ночь – в горле стояло ощущение сухости, глаза были мокрыми от слëз. Всë в порядке, всë обычно: Кэтсуми просто проснулась от плохого сна. Главное, что это сон, верно? Встав с футона и подойдя к от чего-то открытому окну, Кэтсуми захлопнула его. Затем она взяла тонкое блюдце, и сплюнула в него. Помада размазалась по губам словно следы крови, волосы растрепались. Достав из ящичка свой кисумэ, Кэтсуми закурила – давно ей не снились кошмары. Да ещё какой: кошмар о прошлом. Хватит. Прошлое уже давно сгорело, больше нет той маленькой девочки замарашки которая плакала при виде плëтки в руках злой хозяйки. Дым вдруг ошпарил лëгкие: Кетсуми закашлялась словно в первый раз, и тут же сплюнула никотиновую слюну в то же блюдце. Положив кисумэ на место она испустила усталый вздох, после, медленно прошла к зеркальцу. Всë вновь обычно, но странное послевкусие кошмара не давало покоя. Всë было таким настоящим, таким больным... Стерев следы помады с лица салфеткой, Кетсуми сквозь отражение вгляделась в темноту. Нет, что-то было не так. Что-то будто изменилось в этой комнате, в этих стенах... Закрыв глаза, Кэтсуми вздохнула – а когда открыла глаза, то вдруг увидела странный огонëк позади себя. Кэтсуми вгляделась ближе... И тут из темноты показался яркий зелëный свет – и прежде чем можно было предпринять что-то, из темноты выплыл огромный глаз. В ужасе Кэтсуми застыла, когда сначала сердце еë застучало, взгляд наполнился ужасом, а после, девушка закричала. – Госпожа ойран, госпожа ойран! Не кричите так!! – детский возглас прорезался сквозь тишину, когда яркий солнечный свет прорезался в глаза, заставляя проснуться. Рядом, вместо ужасного глаза, была девочка, одна из маленьких учениц публичного дома с именем Теймэй. В голове мысли встали комком, сон, который будто и не сон не давал покоя. Кошмар в кошмаре? Кэтсуми привстала: она взглянула на Тэймей подозрительным взглядом, после, спросила: – Ну? и чего же ты уставилась? – девочка вздрогнула: она тут же опустила глаза в пол, после, пробормотала: – Н-нечего, госпожа ойран... Нечего я не уставилась!.. – Кэтсуми вздохнула: она отвернулась к окну, которое было открыто. Это доказывало ещë одну принадлежность того самого кошмара к плохим видениям. Но вот что удивляло: те чувства и мысли, всë это было так искренне и настоящее, что в голове просто не укладывалось! – Тэймей, лапочка, сколько времени? – Солнце уж встало, госпожа ойран. Скажите... А почему вы кричали? – Кэтсуми повернулась: Тэймей стояла, смотря на неë будто на сумасшедшую. – Тебе это знать не надобно. А теперь позови сюда господина Хакура-сана, и не медли. Договорились? – удивительно, но тон Кэтсуми сменился на прежний, с нотками этой странной вежливости. Ей было не привыкать вот так меняться: Кэтсуми просто не хотела зацикливаться на обстоятельствах прошлого, даже если это было пару минут назад. – Ну, ладно.. Сейчас, госпожа Ойран. – и после, не говоря ни слова девочка Тэймей ушла. А тем временем, в глаза ойран Кэтсуми ударил восход солнца, которое уже встало на своë место. Встав с футона, Кэтсуми, прямо как во сне подошла к зеркалу: казалось будто прямо сейчас события кошмара повторятся, и вновь она закричит, вновь проснувшись. Но нет – в отражении был только нынешний день, и стены комнаты. Всë обычно, всë нормально. Не нужно зацикливаться на том, что было. *** Лестница прогнулась, когда толпы девушек собрались на ступеньках, что-то обсуждая. День только начался, но уже случилось что-то будто не хорошее – на сëндзи комнаты одной из дам повесили запертый шпингалет. Смотрящая также на это Кэтсуми услышала краем уха: –...Это комната Минако-чан! Я своими глазами видела как на еë стены были в царапинах! – Там такой погром... Почему они нечего не говорят? Почему не сказали где Минако-чан? – Я услышала ночью как кто-то кричал... А потом, всë стихло... – Кэтсуми, ты нечего такого не слышала? – неожиданно спросила одна из девушек, на что Кэтсуми беззаботно махнула головой, после, спросила: – Что здесь произошло? Зачем это они запирают комнату? – Мы не знаем. – ответила ей уже другая, – Это комната Минако-чан, и сегодня она не пришла на завтрак. Мы хотели спросить, но нас прогнали, и теперь в еë комнату запрещенно заходить.. – Чертовщина какая-то.. – пробормотала Кэтсуми, после чего, протискиваясь сквозь толпы дам, поднялась по лестнице на второй этаж. Здесь было удивительно тихо – все были внизу. В коридор просвечивал солнечный свет, освещая пошитый золотом пояс чëрного кимоно, который Кэтсуми всегда носила. Голову глушила усталость, а также мысли о том странном кошмаре и утреннем происшествии. Так что же случилось с Минако-чан? Завернув за угол, Кэтсуми вдруг увидела сквозь сëндзи одной из комнат силуэт. Притормозив, Кэтсуми пригляделась: это был хозяин их публичного дома господин Харуко-сан, а рядом, кажется, его жена. Они о чëм то разговаривали, и прислушавшись, Кэтсуми смогла разобрать пару слов: – Так нельзя! – это кажется, была жена. Дальше уже заговорил господин Харуко-сан: – А что мне прикажешь?! Нас закроют к чертям, посчитав сумасшедшими! Или ты мне перечишь? – тон его был груб и восклицающим. Кэтсуми, впрочем как и другие ойран здесь знали что хозяин всегда таков со своей женой, нежели другими девушками здесь. – Нет, я не перечу, но... – Запомни: жену надо слушать только если она не дура! А это не про тебя. Так что делай всë, как я говорю. И ни слова про всë это, иначе я сам вышвырну тебя отсюда! – на этом кажется разговор был закончен, ибо сëндзи раздвинулись, и жена хозяина ушла. Кэтсуми облегчëнно вздохнула: еë не заметили. До разногласий и грубостей между этими людьми ей не было дело, поэтому, она спокойно пошла в свою комнату. Но всë же это немного раздражало: господин Харуко-сан был противен, и безответственен. Так почему же от его мыслей и боязней должен кто-то переживать? Да и потом – сегодня ещë одна ночь развлечений впереди. Кэтсуми должна быть неотразима, а значит она должна подумать прежде всего о себе. Закрыв сëндзи за собой, девушка присела за свой столик к зеркалу, и начала раздумывать о новом образе. *** « – Кэтсуми Минами: сею же секунду подошла ко мне. – проговорил строгий женский голос, от чего маленькая девочка вздрогнула. Руки еë неумолимо затряслись, глаза намокли, но она медленно встала со своего места. Остальные дети продолжали заниматься своими делами, словно всë так, как должно быть. – Почему ты так неряшлива? Ты что, забыла завязать пояс оби* на своëм кимоно? – каждое слово резало сердце, но следующая фраза буквально заставила обледенеть: – Принесите розги. – в этот момент девочка поняла что не может себя контролировать: страх, смешанный с какой-то будто обидой перекрыл рассудок. Только не ещë раз! – Не надо!.. – воскликнула было малышка, когда женщина подняла на неë свой взгляд. Голос еë, будто насмехаясь, сказал: – Хорошо. Тогда назови мне имя основателя нашего поместья. И так уж и быть, я пожалею тебя. – вопрос поставил в тупик: молчание, повисшее вокруг заставляло трястись. Девочка сказала, тихо: – Я не знаю.. – Не знаешь? Что ж, тогда... – Но вы даже никогда не говорили нам об этом!. – попыталась будто оттянуть неизбежное девочка, от чего женщина будто побледнела. Она схватила малышку за руку, сжав тонкую кисть до хруста. – Нет!.. Нет, не надо!.. – лились детские слëзы, но это только сильнее разозлило. – Мерзавка! 10 ударов розгами! » *** Шпилька легла в ящичек вместе с остальными вещицами, прекрасное ожерелье подаренное Кэтсуми после ещë одного парада было отложенно в красивую шкатулочку. Там лежали самые дорогие украшения и подарки – этим показывалась их значимость. Ещë один день подошëл к концу, ещë один раз Кэтсуми осталась наедине с собой. Ночь царствовала за окном, когда луна скрылась за тучами. Небо сегодня было угрюмое, но это будто нравилось. Так тихо, ни души. Усталость немного окутала тело, голова казалась была готова ко сну, к спокойствию. Но вот что было странным – внезапное чувство одиночества и будто страха. От чего-то вдруг Кэтсуми вновь задумалась о сегодняшнем: о странном утреннем случае, о разговоре хозяина и его жены. И самое главное, о чëм как бы Кэтсуми не хотела, но она помнила – это тот сон во сне. Кошмар в кошмаре. Спать не хотелось, от слова совсем. Что ж, тогда придëтся ждать, либо же опять закурить кисумэ по-старинке для сна. Но правильно ли всë это? Нет, так не пойдëт. Нужно просто лечь, закрыть глаза, и попытаться нормально заснуть без всего этого. Именно так Кэтсуми и сделала – расстелила себе футон, закрыла окно, и легла спать. И вот вновь странная вещь: не прошло и минут пять как глаза будто сами собой закрылись, а разум растворился. Последнее что слышала Кэтсуми, это хлопок, растворившийся в еë сознании. *** Холодно. Чувство такое, будто сердце замерзает – снег такой густой что душит, закатывается в горло, в глаза, ослепляя. Деревья, много деревьев закрывают путь, не давая просочиться, но что-то будто говорит бежать. Ноги вязнут, руки и лицо покрылось красным морозом, заставляя судорожно выдыхать клубы пара. Шаг один, второй. Всë заплетается, Кэтсуми падает в колючий сугроб. Чувство безвыходности, чувство будто это знакомо не давало покоя. Но она поднимается, отряхиваясь от липкого снега. И тут, лëгкое, мимолëтное касание чувствуется на еë плече. А голос, тихий и незнакомый спрашивает: – Так неприятно когда мы понимаем что наша жизнь ненастоящая, правда? *** Сон оборвался также быстро как и начался – Кэтсуми открыла глаза, непонимающе уставившись в потолок. Было очень холодно, как будто она и правда шла сейчас по снегу. Глубокий вдох: протерев глаза, Кэтсуми присела. Взгляд еë упал на открытое окно – но ведь она закрывала его перед сном! Задул ветер: встав с футона, Кэтсуми было подошла, когда вдруг на пол упало что-то. Наклонившись, Кэтсуми подобрала неизвестное, увидев что это записка – на ней, красными чернилами было написано: « Проснись. » – Что это за... – попыталась было сказать Кэтсуми, когда вдруг взгляд еë замылился, а пейзаж ночи растворился. Ещë один сон во сне. *** С самого утра Кэтсуми была не в настроении: теперь ей было вовсе не до смеха и развлечений. Это был уже второй раз, когда что-то подобное происходило с ней. Но что же это? Может ли это быть знаком судьбы? – Госпожа ойран! – вдруг послышался голос рядом, от чего сидящая на заднем крыльце публичного дома Кэтсуми вздрогнула. К ней подходил юноша: какой-то странный юноша... Первое, что в нëм смутило, была выглядывающая из под хаори катана. Самурай что ли? – Чего же вам надобно от беззащитно сидящей девушки? – спросила Кэтсуми с недоверием щурясь, когда юноша замялся. Несмотря на этакую странность, незнакомец был достаточно симпатичен – голубые глаза на румяном лице, нежно вьющиеся белоснежные волосы, и очень добрая улыбка. Давно таких Кэтсуми не видела.. Все еë клиенты были господинами в возрасте, и такие молодые как сама Кэтсуми встречались редко. – Я бы хотел... Хотел бы спросить: вы не видели здесь нечего с? – такой вопрос заставил поëжиться: чуть задумавшись, Кэтсуми встала со своего места, после, подошла к юноше. Ещë бы дюйм, и еë губы дотронулись бы до него.. – И почему это вы таким интересуетесь? – спросила Кэтсуми почти шëпотом, смущая юношу. Но спустя пару секунд странной тишины, он всë же стал объяснять: – Я работаю на такой работе... Это мой долг, устранять подозрительные объекты в жизни людей. А вы почему так близки? Разве вы не должны говорить только с вашими клиентами? – на такой ответ вперемешку с вопросом Кэтсуми хмыкнула, после, отошла. Повисло молчание, в котором юноша, поняв что ответа он не дождëтся, медленно развернулся в обратном направлении. Напоследок Кэтсуми сказала ему: – Если станете моим клиентом, я расскажу вам, что я видела такого подозрительного. – юноша обернулся: он пару секунд простоял, смотря будто с недоверием на Кэтсуми, но после, всë таки ушëл. Странный конечно... Хотя, не страннее чем эти дурацкие сны. *** Это был ещë один сон – Кэтсуми уже знала об этом, словно так и должно было быть. Это видение было словно продолжением предыдущего, только вот каким-то обрывистым. Кэтсуми уже вели за руку по тропе сугробов – невидимый проводник был лишь тенью, с размытыми очертаниями. Хруст: тишина вокруг. Каждый молчал, как будто бы так и должно было быть. Но тут, проводник резко остановился, и ласково спросил: – Тебе нравятся розы? – розы? Что за глупый вопрос? Но ведь именно он и поставил Кэтсуми в раздумье: она вдруг захотела вспомнить картину, где-то из прошлого. Странно, но раньше она совсем не думала о том, какая была еë жизнь до попадание в поместье, а после и публичный дом. Понятие детство было крайне размыто: Кэтсуми только помнила что она была самой маленькой в своей семье. – Ты любила розы. Они сказали мне это, не помнишь? – по тону голоса, казалось будто у неизвестного всегда была улыбка на лице. Слащавая, наполненная чем-то таким гнусным и в то же время слишком радостным для человека. А человек ли это? Кэтсуми ощутила странное тепло под ногами, когда взглянув вниз, она поняла: снег начал неожиданно таять. Земля покрылась свежей травой, небо впитало в себя летнюю лазурь. Незнакомец оказался над самым ухом, и Кэтсуми услышала каждое слово: – Посмотри же на свою настоящую жизнь. Жизнь, где ты была ещë жива. –и в этот момент, Кэтсуми увидела как вокруг неë расцвели цветы. Прекрасные, алые розы. И в их лепестках, Кэтсуми увидела сотканный силуэт. Детский голос впереди, замыленный пространством, воскликнул: – Смотри, какие розы! Мама посадила такие красивые розы, потрогай: какие нежные у них лепестки! Тебе нравятся розы?