***
Некоторое время ничего не происходит. Юта возвращается к работе в саду старушки Розали, и она так рада подрезать кусты и снова выдирать сорняки из плитки во дворе, что удивляется сама себе. За эту долгую ночь Юта, оказывается, успела соскучиться по холодному чаю и наглой морде кошки. Она старается не думать о том, что сказал Тару. Нельзя надеяться на его слова слишком сильно. Даже если он оказался ее предполагаемым спасителем. Юта понятия не имеет, как должна к нему относиться. Он делает действительно хорошие вещи, это правда, но при этом он остается человеком, который угрожал ей и разговаривает со всеми свысока. И стоит учитывать историю Киты. Он, конечно, лживый ублюдок, но вряд ли он мог соврать и об этом. Юта видела, как он боится Тару. Пожалуй, ей просто стоит заткнуться и терпеливо ждать возвращения домой. В хостеле все по-прежнему, только у Киты до сих пор этот ужасный пластырь на носу. Когда Юта видит его, ей становится стыдно, но это быстро проходит, как только Кита замечает ее и широко улыбается. Да и немного боли для профилактики не повредит. Нечего было стоять рядом. Юта уже подходит к лестнице, но Кита окликает ее. — Подожди немного, — произносит он извиняющимся тоном. — Тару сказал, что хочет с тобой поговорить. — Удивительно, — Юта закатывает глаза. — Теперь ему нужны разговоры со мной? — Ну, ты мастерски вывела его из себя, — Кита пожимает плечами. — Он не хотел, чтобы ты знала хоть что-нибудь. Как и все, кто здесь живет. Он воровато оглядывается, надеясь, что их никто не подслушивает. — Почему? — Надежда, — Кита задумчиво смотрит на воротник рубашки Юты. — Что ты будешь делать, если не сможешь пройти через лес? — И как он собирался заставить меня уйти с ним потом? — Я хотел посмотреть, как ты пытаешься добраться до широкого берега сама, — Тару неожиданно возникает за ее спиной. — Честно говоря, не предполагалось, что ты так быстро вольешься в темп жизни моря Стикс. Ты должна была сидеть у себя и бояться своей тени. Пойдем. Спасибо, что задержал ее, Кита. — Все для тебя! — он шутливо салютует. — Не слышал от тебя слов благодарности… долго. Надеюсь, потом ты не попытаешься от меня избавиться. — Подожди, — Тару останавливает Юту и оборачивается к Ките. — Ты ведь в курсе, что я уже давно не ненавижу тебя? — Чего. — Вы можете разобраться потом? — Юта скрещивает руки на груди. — Мои дорогие друзья, решайте свои проблемы не при мне. — Нет, стойте… — Мы уходим, — Тару толкает Юту в сторону выхода. На улице так приятно светит солнце. По нему, как и по холодному чаю, оказывается, так тоскливо скучать. Некоторое время они идут молча. Юта понятия не имеет, куда они идут. Она ни разу не была в этой части острова. Этот район не похож на тот, где живет Розали. Дома здесь выглядят старше. Никаких людей на улице. Словно здесь вообще никого нет. Тару подходит к двери одного из покосившихся домиков и пинает ее. Она поддается только со второго раза. Здесь все такое пыльное и старое. Всего один этаж, две комнаты и маленькая кухня с круглым столиком. Книги лежат на полу в неровных стойках, выцветшие картины перекосились, и теперь кажется, что стены слегка неровные. На кухне нет ни плиты, ни холодильника, только маленькая печь с золой вокруг. Тару садится на подоконник, и Юте кажется, что древние шторы рассыпятся от одного его прикосновения. Не придумав ничего лучше, она садится на единственный стул. — Ты тут живешь? — спрашивает она. В голову не приходит ничего дельного. — Не тупи, тут уже давно никто не живет, — Тару подтягивает ноги на подоконник. — Когда-то здесь жила одна моя подруга. Вы с ней похожи. Чем-то. — Вот как… — Юта поджимает губы. — Она ушла через Врата, да? — Угу. Но это не так важно, — отмахивается Тару. — И тогда она уже жила в другом месте. Тут никого не было уже очень давно. — Давно, — Юта пробует это слово на язык, — наверное, я тогда еще даже не родилась. — Ты думаешь, я такой старый? — Тогда что для тебя значит «давно»? — Спроси что-нибудь нормальное, — он закатывает глаза. — Откуда ты? — Юта не может придумать ничего лучше. — Рим, — ну, исчерпывающе. Юта думает над ответом чуть больше минуты. — А-а, так вот откуда у меня такое чувство, что я попала в детектив с итальянской мафией, — шутка звучит натянуто и жалко. Полный позор. Тару не отвечает. Он начинает разглядывать рисунок на занавесках и перестает обращать внимание на Юту. Ей кажется, что скоро он заговорит, но проходит несколько минут, а он так сосредоточенно смотрит на эти цветочки. Тогда Юта смотрит на него. Она еще давно думала, что он выглядит младше нее, но теперь замечает маленькие морщинки у его глаз. При жизни он, наверное, часто улыбался. И, может быть, Юта просто не умеет определять возраст на глаз. Ни свой, ни чужой. — Ты знаешь, как ты умер? — она задает этот вопрос неожиданно даже для себя. Тару несколько раз моргает. Он переводит взгляд на Юту, словно впервые ее видит. Потом отпускает ткань занавесок. — Меня забили камнями, — наконец говорит он. — Чего?! Тару усмехается. — Я пошутил. Видела бы ты свое лицо. — Шутки у тебя какие-то… — Юта обнимает себя, — несмешные. Мрачные, я бы сказала. — Ты думаешь, я слишком мрачный? — он точно издевается. — Я не понимаю, что с тобой не так, — честно говорит Юта. — И зачем ты притащил меня сюда. — На самом деле, я хотел объяснить дальнейший план действий. С тем, чтобы вернуть тебя в мир живых, я имею в виду. У тебя есть три дня, но первый день я обычно пропускаю, потому что есть другие люди, у которых время на исходе. Скорее всего, тобой мы займемся этой ночью. — Почему ночью? — Видишь ли, — Тару встает с подоконника, — ночью грань между мирами сильно истончается, пока на рассвете не стирается окончательно, чтобы Харон забрал мертвых с широкого берега. Но ночью в ней уже появляются бреши, через которые может пройти, например, один человек. И я стараюсь не отводить туда группы людей, чтобы проявить уважение. Чтобы ты знала, это очень важно. — И поэтому ночь такая длинная, — понимает Юта. — Тогда ты успеваешь провести как можно больше людей. — Именно, — Тару смотрит на нее с чем-то вроде одобрения во взгляде. Он настолько сомневается в ее умственных способностях? — А почему этим занимаешься только ты? — Ну, Харону нельзя вмешиваться. Ты же слышала про греческую мифологию, — он пожимает плечами. — К тому же, зная его, он бы попытался перетащить в мир живых вообще всех. — А другие? Ну, люди. — Это придумал я. И взял за это ответственность. Не могу же я переложить это на кого-то другого. — По тебе не скажешь, что твоя сильная сторона — это альтруизм, — замечает Юта. — Мне казалось, это скорее сарказм. — Ну, что мешает мне быть талантливым во всем? — Тару снова усмехается. — Ладно, я думаю, скоро Харон закончит. А я не хочу находиться здесь дольше, чем нужно. — Ты мог выбрать любое другое место. Тару выразительно молчит. Он выходит из кухни, а Юта не может заставить себя встать. Простое решение сложных проблем. И Кита был прав: Тару действительно умеет отвечать на вопросы. Когда Юта выходит в коридор, он уже ждет ее на крыльце дома. Через распахнутую дверь Юта смотрит на дома позади него. — Что будет, если я захочу остаться здесь? — спрашивает она. — Как я и сказал, тебе здесь не место, — совершенно невозмутимо отвечает Тару. — И ты здесь никому не нужна. Ты можешь умереть в любое другое время, но, пока у тебя есть шанс, я заставлю тебя им воспользоваться. — Спасаешь людей, даже если они против? — Юта подходит к нему. — У меня такого шанса никогда не было, — он смотрит ей в глаза. — И я терпеть не могу, когда им пренебрегают. Тебе кажется, что здесь все спокойно. Но для человека нет ничего ценнее, чем его жизнь. Может быть, ты когда-нибудь это поймешь. Может быть, нет. Мне, если честно, все равно. И он уходит так быстро, что Юта не успевает ничего ответить. Она стоит в ступоре на крыльце заброшенного дома, пока Тару не скрывается за поворотом. Она даже не запомнила дорогу обратно. Ну, по крайней мере, когда Тару решит, что пришло время ее спасать, он будет знать, где она. Юта вздыхает. Она выбирает направление наугад и весь путь до хостела шепчет себе под нос проклятья.***
— Ты готова увидеть что-то новое? — Какого… да откуда ты вообще здесь взялся?! Некоторое время назад Юта вышла на улицу, чтобы снова найти тот музыкальный магазин и попробовать вспомнить что-то еще о своей жизни. Теперь, когда ее возвращение домой — это почти решенный вопрос, Юта хочет узнать о себе как можно больше, чтобы понять, куда именно она возвращается. Но магазин, который в основном является выставкой музыкальных инструментов одной строгой дамы, оказался закрыт. Юта пыталась разглядеть хоть что-то сквозь плотные шторы, но спустя пятнадцать минут ей надоело. Интересно, такие хорошие места должны работать только по ночам? Теперь перед Ютой стоит Харон с таким видом, словно всегда здесь был. Впрочем, с него станется. Если он может управлять моторной лодкой, ничего не делая, а солнце садится, потому что он так хочет, почему бы ему не управлять своим паромом на расстоянии? Он садится рядом с Ютой на пыльные ступени перед книжным магазином и вытягивает ноги вперед. Его идеально белые кроссовки блестят на солнце. — Я понял, что что-то не так, когда ты не отреагировала на имя Даины, — начинает Харон. — Потом я подумал над этим и пришел к выводу, что тебе просто никто не мог сказать о ней. Ты ведь не покидаешь остров Сомнительной Надежды, а контингент здесь, я бы сказал… достаточно молодой. Только Гетта могла бы тебе что-то сказать, судя по твоему списку друзей, но она редко говорит больше, чем нужно. Или Тару. Но… ай, ты сама знаешь, что он говорит даже меньше, чем нужно. Даина. Это женщина, которой не нравилось, что Харон часто отвечает вопросом на вопрос. Юта делает пометку в голове: сейчас, по крайней мере, не было ни одной вопросительной интонации. — И ты решил, что должен познакомить меня с ее историей? — подсказывает Юта. — Ага! — он чуть ли не подскакивает со своего места. — Культурное обогащение из первых уст, прежде чем ты покинешь море Стикс. — С чего ты так добр ко мне? — Действительно, — Харон задумывается, — на самом деле, ты мне просто нравишься. Не в романтическом смысле, ты не… Короче, воспринимай это как дружескую водную прогулку. Хочу показать тебе остров Даины. — Наверное, она была очень… — Юта старательно игнорирует желание поддеть его за слова про «романтический смысл». Почему самые неловкие вещи в этом мире говорит тот, кому этот мир принадлежит? — Она придумала море Стикс, — недолго думая, говорит Харон. Юта смотрит на него с открытым ртом. — Нет, конечно, реку Стикс и всю эту историю придумали греки, но, — он поднимает указательный палец. — Даина была одной из первых, кто решил остаться. Так что во многом море Стикс сейчас выглядит именно так из-за нее. — То есть она что-то вроде местных пилигримов. — Наверное, — Харон пожимает плечами. — Сейчас здесь так много людей, что все стали постепенно забывать, с кого это началось. И на ее острове почти нет посетителей. Из твоих знакомых только Гетта и Тару разбираются в истории. — Она была твоей подругой? — Она говорила, — Харон откашливается, придавая своей речи абсурдную чопорность. — «Ты не знаешь, как управлять людьми. Я знаю. Ты сказал, мы можем остаться. Я буду направлять этих людей». Вот как-то так. А еще она неплохо разбиралась в кораблестроении, что, оглядываясь назад, довольно удивительно для женщины ее эпохи. Но тогда все были чуть-чуть чокнутыми. Юта за время общения с Хароном удивительным образом забыла, что он на самом деле настолько древний. Эта женщина наверняка умерла несколько сотен лет назад, и Харон знал ее и общался с ней. Видимо, он был таким уже тогда. Обычно боги и высшие существа представляются человечеству безучастными и жестокими, но Харон похож на открытую книгу — и его любовь к людям читается где-то в аннотации к ней. — Я в твою лодку больше не полезу, — наконец говорит Юта. — Поэтому мы возьмем Память, — Харон надевает темные очки. — Кажется, она тебе больше по душе. От района магазинов до пристани не так уж далеко. Остров Сомнительной Надежды, на самом деле, такой маленький. Его можно обойти пешком за сутки, если сильно постараться, и еще успеть сделать перерыв на отдых. При свете солнца Юта видит, как блестит черный песок. И она видит золотые буквы на катере Тару. Действительно. Память. — А Тару не будет против, если мы возьмем его… Память? — Опасные каламбуры, — замечает Харон. — Нет, все в порядке. Я могу брать ее, когда захочу, если знаю, что она ему не нужна. — Ладно. Но, если что, это твоя вина. — Да это всегда моя вина, конечно. Память заводится с тихим гулом. Юта не удивляется, когда она отходит от берега без каких-либо действий со стороны Харона. Интересно, он вообще знает, как управлять морским судном? Юта, прищурившись, смотрит на него. Вряд ли. — Ты ведь нашла ключи? — через некоторое время спрашивает Харон. — Какие ключи? — От дома, — он смотрит куда угодно, но не на Юту. — Я так долго их искал, что нашел еще кучу вещей. Но владельцам они, пожалуй, ни к чему. — Мои ключи от дома, — медленно повторяет Юта. И потом до нее доходит. — Ты… ты залез ко мне в комнату? — Я думаю, они выпали у тебя из кармана, пока ты спала, — Харон на всякий случай отодвигается подальше от нее. — Тару попросил меня… Юта зажмуривается. Она же знала, что никто не будет просто так сидеть под чужой дверью. Все это время она думала, что ключи появились в ее кармане благодаря какой-то магии. Но это обретает совсем другой смысл. До этого Гетта сказала, что Юте нужно за что-то держаться. Тару хочет, чтобы она вернулась домой. И… никакой магии. Ей просто подбросили ключи, которые могли помочь вспомнить что-нибудь из мира живых. Именно из-за них Юта окончательно решила, что не останется на море Стикс. С самого начала это было продуманным планом. На самом деле, можно было бы разозлиться из-за вторжения в личное пространство, но это же сработало. И, честно говоря, Юта устала злиться из-за странных методов и еще более странных слов Тару. А Харон просто… ну, Харон. На него вообще невозможно злиться. Путь до острова занимает всего пару часов. Когда-то, кажется, целую вечность назад, Юте сказали, что до Последнего острова можно доплыть за пару часов на лодке. Интересно, те девочки имели в виду обычную лодку с веслами? Или с силами Харона Память просто двигается гораздо быстрее, чем должна? Остров Даины выглядит маленьким. Как и говорил Харон, здесь нет посетителей. Это скорее насыпь черного песка, чем настоящий остров. Здесь нет ни домиков, ни пристани, только ужасно узкий пирс и что-то, похожее на сквер. Несколько лавочек стоят полукругом вокруг бронзовой статуи женщины со свитком в руках. Женщина, одетая в меха, смотрит куда-то за линию горизонта. Куда-то, где заканчивается море. Юта встает на пирс, наконец-то чувствуя твердую землю под ногами. Она смотрит на черный песок, на водоросли, покрывшие всю нижнюю часть пирса, и волны. На Харона и статую женщины ей смотреть почему-то совсем не хочется. Юта слышит, как борт катера ударяется о пирс. Это место — доказательство того, что вечность действительно существует. И с этой вечности началось море Стикс. Никто никогда не узнает, с кого началось человечество. Кто именно придумал, что люди должны быть людьми? Но здесь, на этом острове, Юта знает, с кого начался загробный мир. По крайней мере, этот. Кем бы ни была Даина, вряд ли она до конца понимала, какое значение имеет для истории. Может быть, с ней бы могли сравниться Александр Македонский или Ромул. Или Иисус. Или Будда. Или пророк Мухамед. Или… — Смотри-ка, — Харон садится на корточки и достает что-то из воды. — Я даже не удивлен, что они здесь. Он показывает Юте простые деревяные четки. За время в воде они должны были сгнить или покрыться водорослями, как пирс. Но они выглядят так, словно их сделали недавно и не успели даже покрасить. Харон перебирает шарики между пальцами и пытается раздвинуть их. В месте рядом с узелком висит белый камушек. — Все, что приносит море, не просто так, — замечает Харон. — Даже не знаю, хороший ли это знак. — Они принадлежали Даине? — честно говоря, Юта бы не удивилась. — Нет, — Харон с удивлением смотрит на нее. — Я сомневаюсь, что она знала хотя бы одну молитву. Но человек, которому они принадлежали, был с ней знаком. — Прошло… — Юта пытается прикинуть, — больше двух тысяч лет. Как… — Как они сохранились? — подсказывает Харон. — Памятные вещи не могут исчезнуть. Особенно в море. Оно любит сохранять их, чтобы показывать время от времени и пугать кого-нибудь. Меня. В основном. Вот бедолага. Хотя, если честно, видеть напоминания о людях, которых уже давно нет рядом, наверняка довольно грустно. Это как заходить в комнату мертвого человека и вспоминать, как он жил. Хотя на море Стикс в какую комнату ни зайди — она будет принадлежать мертвецу. — Да и они не такие старые, — продолжает Харон. — Тогда уже придумали христианство. Он еще некоторое время смотрит на четки, а затем кидает обратно в воду, словно не придумал, что сделать с ними еще. Харон выглядит непривычно серьезным, пока они с Ютой идут к статуе Даины. Вблизи видно талант скульптора. Фактура меха и пронзительный взгляд женщины заслуживают восхищения. Приглядевшись, Юта замечает ножны у нее на поясе. Интересно, тогда тоже существовало то предупреждение? Которое, ну, не дает никому причинить вред другому человеку. — Раньше она была из мрамора, — говорит Харон. — Но во время шторма она сильно повредилась, и лишилась головы и рук. Так что мы почти год искали человека, который мог бы сделать новую. Юта вспоминает: погода на море Стикс зависит от настроения Харона. По крайней мере, так ей рассказывали. Она не спрашивает, из-за чего это произошло. В отличие от всех остальных, Харон говорит обо всем, что нужно знать. К тому же, вряд ли человек в здравом уме будет спрашивать кого-то о его истерике тысячелетней давности. — У меня все мысли из головы вылетели из-за этих четок, — Харон смотрит на статую с грустной улыбкой. — Честно говоря, теперь я понятия не имею, что хотел тебе рассказать. — Ну, мы уже здесь. Культурное обогащение и все такое. Мне этого достаточно, — Юте становится неловко. — Слушай, я не хочу, чтобы ты… — Просто я вспомнил человека, которому они принадлежали, — Харон оборачивается к Юте. — Я могу рассказать тебе о нем, если хочешь. Все равно ты скоро вернешься. — А если не вернусь? — Тогда ты будешь знать историю, которую забыли почти все. — Звучит заманчиво, — Юта кивает в сторону лавочек. — Мы можем сесть. Харон садится на землю перед статуей. Юта моргает. Через несколько секунд она сдается и опускается рядом с ним. — Тогда уже были заселены некоторые острова, — начинает он. — Всего два, если точнее. В порту одного из них сейчас стоит паром. Тогда их называли просто новой землей. Даина хотела составить карту моря Стикс, но никто не хотел рисковать. Кто знает, что будет, если ты заплывешь слишком далеко? Единственным местом дальше новой земли были Врата и Последний остров, но там никто не жил, и первые оставшиеся старались о них не думать. И в один из дней здесь появился человек, которому было нечего терять даже после смерти. Он вспомнил всю свою жизнь почти сразу, и я думаю, ты понимаешь, что это значит, — Харон задумчиво смотрит на свои руки. — Даина пыталась помочь ему в своей манере. Да что там, я пытался ему помочь, но у меня не слишком хорошо получалось. Мы проводили много времени вместе. Честно говоря, он был моим первым другом несмотря на то, что тогда я знал абсолютно всех здесь и дал половину имен. Но он оказался единственным, кто был готов исследовать острова. Он составил первую карту моря Стикс, и хоть там у меня вышло ему помочь. Мне кажется, он хотел доказать, что может быть полезен. И у него был, как ты бы это назвала, кризис веры. В отличие от того, что я знаю о христианах сейчас, тогда они действительно пытались идти по пути этого бедолаги Иисуса Христа. Ну и обходились с ними так же, как с ним. Так что даже праведнику показалось бы это несправедливым, верно? И вот тот человек все пытался понять, как так вышло. А, когда понял, исчез. И от него остались только те четки. Юта понятия не имеет, что должна сказать. Наверное, это с самого начала было довольно иронично — человек, посвятивший себя одному конкретному Богу после своей несомненно ужасной смерти попадает не в христианский рай, а мир, напоминающий мифы еретиков. Обычно все говорят, что какой-то человек ушел, но Харон выбрал слишком хороший способ закончить историю. Юте совсем немного хочется плакать. Должно быть, Харону было больно наблюдать за этим. Он сам сказал, что этот человек был его первым другом. Интересно, думает ли он о нем и о Даине, когда смотрит на Юту, Киту или Тару? Что бы они сказали, если бы были здесь? Понравился бы им мир моря Стикс и то, к чему это все привело? — Кстати, название острова Сомнительной Надежды придумал он, — через некоторое время говорит Харон. — Кажется, он пытался пошутить, но шутка вышла неудачной, и теперь все уверены, что это придумал я. — Ты скучаешь по нему? — Нет, — не задумываясь, отвечает Харон. — Я знаю, что он нашел ответы на свои вопросы. Хотя этот поиск почти свел его с ума. Или все-таки свел. Ну, здесь как посмотреть. Юта хочет спросить его об одной вещи, но понятия не имеет, как он отреагирует. С другой стороны, как Харон и сказал, она все равно скоро вернется домой. — Почему мы здесь вдвоем? — зачем-то Юта оглядывается. — В смысле, я думала… — Я понял, — Харон почему-то смеется. — На самом деле, Тару терпеть не может, когда я говорю о том времени. Его можно понять. Но иногда я возвращаюсь сюда и вспоминаю все эти истории. — Спасибо, что рассказал мне, — Юта поднимается на ноги. — Ты хочешь еще остаться? — Не-а, — Харон тоже встает и достает из кармана темные очки. — Делать здесь все равно нечего. Несмотря на грустную историю, он выглядит довольным. Когда они возвращаются обратно, Харон успевает рассказать о своем первом корабле и о том, как люди раньше воспринимали смерть. Долгое время никому даже в голову не приходило, что можно остаться на море Стикс, а не сразу уходить через Врата в небытие. Может быть, Даина на самом деле просто первая сделала выбор. И показала, что он есть. Уже в своей комнате в хостеле Юта думает о том человеке. От него остались только четки. Интересно, сколько раз Харон находил их вот так и вспоминал его? Вряд ли кто-нибудь может ответить на этот вопрос. Даже сам Харон. Ну, он хотя бы ни о чем не жалеет. Юте в голову приходит странная мысль. Она раскладывает на кровати все свои скромные пожитки. Фотоаппарат и пальто она сразу отодвигает в сторону. Потом подозрительно смотрит на статуэтку в виде хищной птицы. Это должно подойти. Юта выходит из хостела и почти бежит весь путь до «Кладовки дракона». Там сидит все тот же неприятный старик. Юта решительно подходит к стойке со старым зеркалом, и в его пыльной поверхности отражаются ее ботинки. Она смотрит на рисунок, который, если верить словам старика, когда-то сделал Харон. Юта понятия не имеет, правда ли это, но у нее есть время, чтобы спросить его об этом. — Я хочу взять этот рисунок, — Юта протягивает старику статуэтку в виде птицы. — Надеюсь, оплата подойдет. — Да забирай, — старик недовольно смотрит на нее. — Ты так бежала, что чуть все не снесла. — Ага. Спасибо! Юта пытается объяснить себе, зачем она это сделала. Впрочем, у нее есть довольно странный ответ. Если из мира живых сюда попали ее ключи от дома, то, может быть, получится забрать туда что-то с моря Стикс. Неопровержимое доказательство того, что оно действительно существует. Она еще раз смотрит на рисунок и замечает на вытянутой руке человека те же самые четки с белой точкой-камешком. Ну, она так и думала.