холёный мальчик

Дэн смотрел на этого сладкого, холеного мальчика и представлял, как вылижет ему всю улыбку этим вечером. Яркие, умные голубые глаза умеренно следили за каждым, кто сидел за столом, и Дэна это выкручивало наизнанку. Он кидал распальцовки, занимал всё место на диване, разбрасывал свои цепкие руки на Жениной рубашке. Как же вкусно она пахла, эта рубашка, Дэн был уверен. Каким-нибудь леденцом со вкусом карамельной груши. Хотелось припасть к ней носом, вспахать пару пуговиц, заглянуть в глубину женькиной души. Женя… Твою бы шевелюру да всей пятерней бы сжать покрепче и обнажить твое топорчащееся кадыком горло. И обкусать его хорошенько, чтобы во рту надолго остался этот карамельный вкус. Дэн едва держался, чтобы не схватить Женю за его изящную руку и утащить за кулисы, как можно глубже, как можно дальше, в пыль, в тишину, за балки, и впечатать его в грубую выбеленную стену, вжаться пахом этому мальцу в бедро и нежно отправить свою руку под резинку его спортивных штанов. Исследовать намерения. Приходилось пить слишком много воды — уже рука перешла на бутылку Жени, и пальцы невольно лишний раз сжались ободком. Ох, блять… После окончания съёмок Дэн не вытерпел — вцепился Женьку в руку и едва ли не понёс его в бар пить за свой счет. «Я ебанулся», — подумал Денис, разглядывая эти раскрасневшиеся щеки, замыленный взгляд, резкие движения. Женя оставался собой, но малость бесновался и не понимал, что кругом происходит. Он словно слепой котенок тыкался носом с опьянение и терялся, терялся от этого странного чувства. И Дэн мысленно избивал себя за то, что трахать такого Женю он совсем не хотел. Такого Женю он хотел приласкать, обнять крепко-крепко, запрятать его голову у себя на груди и убаюкать своим дыханием. Но в туалете Женя разломил всё первым — у раковины втёрся в куда более трезвого Дэна, посыпался в извинения, руками уперся в его плечи и вдруг, словно лишь моргнув, ткнулся губами в чужой рот. Дэн это дело сразу подловил, растёкся довольным ужом по Жениному языку. А Женя, испуганный, стал мягчеть в руках за секунды, потёк карамелью. Стал вылизывать Дэну рот старательно, с рвением, и пару раз бился зубами, но Антипин нисколько этому не противился, однако руки ниже талии мальчишки всё равно не опускал и держал их тела на небольшом расстоянии. Видимо, почуяв за этим неладное, Женя припал вдруг к плечу Дэна, запыханный, раскрасневшийся. — Господи, Дэн, прости, пожалуйста… — Еле дышал он. — Я не ебу, что творю. Денис тут же закусил губу, проклиная себя за порядочность, за ошибку, и поспешил вылизать малому шею. Тот на мгновение захлебнулся воздухом, но потом стоны полились из него как из битой вазы — ручьем. Нежный мальчик. И Дэн уже не мог — его член встал колом от этих вздохов, этих милизмов, от этой колюче-нежной кожи под губами. И он встал к щеночку ближе, уперся отверделостью ему в пах. Тот на секунду словно запнулся в своих издыханиях, но только опустив взгляд, тут же с какой-то счастливой готовностью взглянул Дэну в глаза. И Денис всё ещё боялся причинить такому нежному мальчишке вред, но отступать было уже поздно — неумелые руки полезли под резинку его белых штанов, оттянули боксеры и пристроились возле самого важного объекта. И Дэн словно на эйфоретиках улетел на Луну, когда Женя обхватил его член и начал дрочить. Денис боялся своего громкого голоса, боялся стонать, поэтому вжимался в густо пахнущие шампунем (карамельным) волосы и ныл, мычал, плакался в них от удовольствия, от сносящих крышу ощущений. По губам Жени разлилась счастливая улыбка, когда по его руке потекла белесая жидкость, волосы пропитались сладким воем, а торс окатило неприлично сильной вибрацией чужого тела. — Ёб твою мать, Женя, — шептал Дэн, еле держась на ногах, — как же это охуительно. И этот котенок довольно улыбался во весь свой пьяный рот, чуть опирался на Дэна, то ли чтобы не дать упасть, то ли не падать самому, и оттого Антипин чувствовал его напряженный стояк не хуже, чем собственный оргазм. — Ты хочешь?.. — попытался он спросить что-то у Жени, но язык не слушался, голова не работала. Однако Хоньяков был не промах — мигом ответил поцелуем, таким жарким и мокрым, что Денис снова ощутил горючее возбуждение внизу живота. Приняв это за согласие, Дэн немного спустил штаны мальчишки для удобства, закинул его бедра на тумбу с раковиной, слегка расставил его ноги, после чего правая рука принялась очень тихо, размеренно растягивать необходимое место. Дэн сбирал стоны с разгоряченных губ, словно цветы на маковом поле, но отчаянно следил и ждал хоть малейший сигнал об отмене. Женя пару раз дёрнулся от боли, и каждый раз Дэн останавливался, смотрел малому в глаза и спрашивал: «Всё окей?» И мальчишка, очевидно, едва соображающий, что вообще Дэн спрашивает, отчаянно кивал, лишь бы тот продолжал. Входить для Дэна было еще сложнее — он боялся, что недостаточно растянул проход и что первый толчок будет слишком болезненный, но всё прошло хорошо — Женя лишь вдохнул больше воздуха, чем обычно, а потом сжавшимся от спазма горлом едва смог выдохнуть: «Бля-ять, Дэн…» И Антипин крепче сжимал его бедра, носом упирался ему куда-то под ключицу, шептал рьяное: «Сука, как же охуенно» и всё ускорял и ускорял темп, пока мальчишка в какой-то момент не выгнулся ужом в его руках, кончая им обоим на живот. Дэн услышал тихое и одновременно звонкое: «Блять, я тебя люблю», усмехнулся малому в волосы, поцеловал его в макушку и аккуратно вышел из него. Хотел быстро расправиться с эрекцией самостоятельно, но Женя вдруг тронул его живот своими тонкими пальцами, словно прося остановиться, дотянулся до крана и, включив, набрал немного воды в руки. Смочив ладони, он поочередно провел ими по члену Дэна, потом спустился с тумбы, натянул штаны и, подтянув их на бёдрах, встал на колени. У Дениса от такого вида едва не подогнулись ноги. Женя наклонился к его члену, шустро обхватил головку губами и, недолго оттягивая этот момент, быстро насадился почти до самого основания. Дэн едва не подавился резко втянутым воздухом, после чего уперся в стену позади себя и сложил за спиной руки, чтобы перекрыть себе возможность какого-либо воздействия на мальчишку. А тот меж делом старался, лишал Дэна малейшего понимания, существует ли всё вокруг или это лишь сон, и продолжал, продолжал эту бесконечную игру. И даже когда Дэн, чувствуя приближение оргазма, сообщил об этом Жене и попытался отстранить его от себя, тот лишь активнее начал работать языком. Спустя полминуты Денис с определённым сочувствием смотрел на мальчишку, сплевывающего его сперму в раковину, но тот, словно спеша нивелировать это свое действие, подошёл к Дэну вплотную и спросил тихо: «Поцелуешь меня?» И Денис, ни секунды не сомневаясь, примкнул к его горячему рту, чуть горьковатому от вкуса спермы, но такому же нежному, чувственному. — Женя, ты чудо, слышишь меня? — шептал ему Дэн в губы, с какой-то болезненной, колющей любовью и нежностью в груди. — Ты просто чудо. И Женя мурлыкался к нему, ластился, улыбался бесконечно. В какой-то момент они так долго обнимались, что Денис испугался, что происходит уже что-то слишком серьёзное, чем Женя может за сегодня вытерпеть, поэтому немного рвано отстранился, показал на свои часы, мол, время, и стал приводить себя в порядок. Женя кивнул и, отчасти придя в себя, занялся тем же. Наконец они вернулись к бару, заплатили за свои оставшиеся напитки и начали собираться. Женя, очевидно, чувствовал себя потерянно с самого момента, как они покинули помещение уборной, и каким-то пустым взглядом смотрел, как Дэн застегивает куртку. — Тебе помочь, лопух? — спросил Денис, не понимая, почему тот всё еще стоит с курткой в руках. — Давай уже выйдем просто, — глухо сказал Женя и направился к выходу. На улице он вцепился Дэну в рукав и, растерянно, словно сам не понимая, откуда берутся эти слова, сказал: — Дэн, прости, пожалуйста. Я не знаю, что вообще накатило. Я слишком много выпил. Денис смотрел на него удивлённо, никак не успевая понять, когда Женя вдруг снова успел дойти до этого состояния. — Жень, всё хорошо, — медленно и с расстановкой сказал Денис, — я прекрасно понимал, что происходит, ты меня ни к чему не склонял. Если жалеешь о том, что случилось — не надо. — Я… Дэн… Я не знаю… — залепетал он, совершенно потерявшись в каких-то своих эмоциях, и вдруг капельки слез потекли по его щекам. — Я просто как только вижу, что ты не смотришь на меня, как смотрел до этого, я сразу боюсь, что… Что я всё придумал. Все твои слова. Денис не выдержал и двух секунд его слов — тут же сгреб в объятие. — Жень, ты такой... Ты лопух, Жень. А Женя захлебывался в слезах, размазывал сопли по своему красивому лицу. — Скажи, я тебе нужен был только чтобы потрахаться? — спазмировавшимся от слез горлом спросил Хоньяков, вводя Дэна в ступор. — Женя, ты где голову проебал? Ты не видишь, что ты мне нужен вообще? Что я тут выкручиваюсь изо всех сил, чтобы не давить на тебя никак. Чтобы это только взаимно было, а не по принуждению… — Денис, я тебя правда люблю, — перебил его Женя, словно докинул вслед что-то, о чем Антипин обязан был знать прежде чем что-то говорить. Он уже не ревел, но пытался оттереть ручейки, оставшиеся от слез, а Дэн вместо какого-либо ответа просто отнял руки Жени от его лица и начал слизывать соленые дорожки. — Поехали ко мне, — сказал он Жене в губы. — Я этого реально очень сильно хочу. Поедешь? Хоньяков поднял на него свои красивые, полные еще непролитых слов глаза. — Хорошо, — кивнул он. — Я поеду.