///сейчас///
Лицо покрыто кровью, и ее медный запах царапает обоняние. Сампо на секунду закрывает глаза, справляясь с желанием шагнуть к Гепарду и стереть алые потеки платком. Гепарда не жалеют, как не жалели бы ни одного Cреброгривого стража. Подельник стоит, сложив руки на груди, и почти с гордостью наблюдает, как его парни методично наносят удар за ударом, стараясь выбить признание. — Что ты здесь забыл? Удар. — С тобой есть кто-то еще? Удар. — Как ты узнал об этом месте? Сампо скулит едва слышно, потому что именно ответа на этот вопрос он боится больше всего. Эти ребята здорово умеют разговорить кого угодно, и если Гепард не выдержит… что ж, на коленях окажется уже Сампо. И если у Гепарда есть шанс выбраться отсюда — с его помощью — то Сампо уже никто не поможет. Он видит, как крепко Гепард сжимает челюсти; как пальцы на скованных руках стискиваются в кулаки, как его грудь вздымается от частого, почти болезненного дыхания. На нем нет живого места. Первым делом, когда они выберутся, Сампо отведет его к Наташе. И обязательно скажет: «Я же говорил!» Сампо поглаживает рукоять кинжала, чтобы хоть как-то привести себя в чувство. Гепард вновь поднимает голову, будто собирается что-то сказать. Замирают все, и в тишине Сампо слышит собственное сердцебиение — частое, отчаянное. — Да пошли вы, — спокойно говорит Гепард. Очередной удар отправляет его в нокаут, и его голова безвольно свешивается.///полтора дня назад///
Сампо не понимает, зачем позволил Гепарду составлять план. В него же никто не поверит! Ну вот скажите, каким образом командующий Cреброгривых стражей будет «случайно» прогуливаться по закоулкам Камнеграда именно там, где прячутся самые отпетые негодяи Подземья? И каким образом он, Сампо, так же «случайно» его заметит и, мало того, вырубит и притащит к своим, чтобы решить эту проблему? План был тупой. Идиотский. Простой и прямой, как палка. Такие Сампо ненавидел всей своей многоходовочной душой. — В этом все дело, — говорит Гепард, пока они пьют чай в отеле Гёте. Он в гражданском, которое идет ему не менее, чем форма, и Сампо постоянно ловит себя на том, что пялится. — От тебя ждут чего-то… эдакого, а значит, на простой план ты не способен. — Все равно это слишком подозрительно, — упрямо гнет Сампо. Поспешно оглядывается — вроде никого из знакомых ему лиц — и склоняется через стол к Гепарду. — Ты хоть знаешь, как это место охраняется? Когда Гепард повторяет его движение, у Сампо перехватывает дыхание. Он может разглядеть каждую светлую ресницу — настолько близко они находятся друг к другу. Он ощущает дыхание Гепарда губами, и на секунду ему хочется бросить это бессмысленное обсуждение и просто поцеловать его. — Я об этом позабочусь, — обещает Гепард, и сперва до Сампо вообще не доходит, о чем тот говорит. Он непонимающе моргает, с трудом оторвав взгляд от обветренных губ, и потом все-таки вспоминает, зачем они здесь собрались. — Позаботится он, — ворчит Сампо. Выпрямляется, и на секунду ловит странное разочарование в глазах Гепарда — или это отражение его собственного? — То есть ты справишься с десятком охранников, а вырублю тебя в итоге я? Ты вообще серьезно? — Ударишь сзади чем-нибудь тяжелым, — безмятежно отзывается Гепард и чинно делает глоток из чашки. — Не мне тебя учить.///сейчас///
— Я видел, как ты на этот персичек смотрел, — ухмыляется подельник, пока его парни вздергивают бессознательного Гепарда на ноги. — Можешь забрать. Не забудь потом избавиться от тела. — Да куда уж тут забыть, — мрачно отзывается Сампо. Он же говорил! Говорил ведь! Но Гепард Ландау оказался слишком упрям и слишком зациклен на идее такого «попадания» на базу. И что теперь? Вот как помогать ему сбегать, если он, вероятнее всего, даже на ногах держаться не сможет? Вляпался, поверил, глядя в честные голубые глаза, что все пойдет как по маслу, а теперь расхлебывать. — Ко мне его несите, — бросает он и направляется в свою комнату. В горле пересохло, и он со старательной небрежностью делает глоток из бутылки, когда Гепарда затаскивают к нему. Он старается не показывать, что руки дрожат, а сам он — сплошная натянутая струна. Гепарда выпускают из рук, и он мешком падает на пол, все еще без сознания. Как только дверь закрывается — Сампо старательно игнорирует прощальные ухмылки — он тут же бросается к Гепарду, но замирает на середине пути, чтобы схватить подушку и вновь метнуться обратно. Первым делом он прощупывает пульс: жилка на шее бьется, и это хорошо. Подушку под голову, хлестнуть по щекам — раз, другой, третий, не заботясь о том, что на перчатках останется кровь. Гепард с трудом открывает заплывшие глаза. Сампо чувствует такое облегчение, что, кажется, сейчас нарушит законы гравитации. Он тянется за платком, замирает в нерешительности над его лицом и все-таки начинает стирать кровь смоченной водой тканью. Гепард смотрит на него — до странности спокойно для своего положения. — Ты меня напугал, — сообщает Сампо. Просто, для справки, но на потрескавшихся губах Гепарда после этих слов проявляется едва заметная ухмылка. — Обязательно было их провоцировать? — Иначе это бы никогда не закончилось. — Мог бы соврать! — Сампо встает и берет аптечку. Таких по несколько штук в каждом его убежище, но обычно обходится без них. Ну вот одна пригодилась. — Сказал бы, что пташка на ушко шепнула, не знаю. Его пальцы замирают над нагрудником, и он вопросительно смотрит на Гепарда. Обычно его форма сверкает чистой белизной, но сейчас ее покрывают бурые пятна, серая пыль, а порванная ткань обнажает кожу то тут, то там. — Они бы не поверили, если бы я быстро сдался, — Гепард страдальчески морщится и кивает, давая Сампо разрешение. Тот снимает нагрудник — так бережно и аккуратно, как только может. Стаскивает верх формы, сосредотачиваясь на деталях, а не содержании. Сказал бы ему кто, что Гепард Ландау даст ему себя раздеть, а он и мысли не допустит о сексе — не поверил бы. Он обрабатывает ссадины, царапины, синяки и ушибы. Это пока единственное, с чем он может справиться сам — за остальным придется идти к Наташе. И чем скорее, тем лучше. — И все равно это было глупо, — задумчиво выдает Сампо. — У кошек девять жизней, — в ответ усмехается Гепард и закрывает глаза.///пять часов назад///
Они прячутся за мусорным баком, разглядывая карту в тусклом свете фонаря. На крышку залезает кошка, смотрит на них и издаёт вопросительный «мяу». — Брысь, — не глядя отмахивается Сампо и тыкает пальцем в нужную точку переплетения улиц. — Здесь вход, чем дальше, тем меньше охранников. Следят за ведущими к убежищам улицам… ты все еще хочешь устроить все громко и с фанфарами? Кошка спрыгивает Гепарду на колени, и тот, также не глядя, проводит ладонью по шерсти. Кошка мурлычет и смотрит на Сампо с прищуром: «Выкуси, глупый кожаный мешок». Сампо смотрит на нее в ответ, но уходить она, похоже, не собирается. — Все еще хочу, — говорит Гепард. — Ты мог бы пройти по крышам через соседние переулки. Там меньше шансов, что тебя заметят. — Мне как раз и нужно, чтобы меня заметили. Сампо кривится. Что ж, он предупреждал. Если Гепард так хочет изгваздать свое прелестное личико в крови — кто Сампо такой, чтобы ему мешать? — Я буду осторожен, — Гепард понимает выражение его лица правильно и мягко добавляет: — Обещаю. — Как будто меня это волнует! — фыркает Сампо слишком поспешно. Гепард вновь переводит взгляд на карту, и на секунду Сампо кажется, что плечи у него поникли.///сейчас///
— Я в состоянии идти, — ровно говорит Гепард. Сампо вместо ответа просто отпускает его — и тут же снова подхватывает за талию, когда колени Гепарда подгибаются. — Ага, — глубокомысленно произносит Сампо. Гепард упрямо хмурится, но от помощи уже не отказывается. Они идут медленно — слишком, чересчур медленно для тех, кому нужно покинуть базу незамеченными. Особенно когда один не способен сражаться. Особенно когда за пазухой Гепарда прячутся бумаги, готовые подвести под суд всех здесь обитающих. Кроме одного. Сампо не чувствует себя предателем — сделка есть сделка — но он представляет, что с ним сделают, если их маленькая тайна раскроется. Он знает самые тихие и непосещаемые коридоры как свои пять пальцев, и все равно периодически им приходится останавливаться и затаивать дыхание. Он видит, как крепко сжимает челюсти Гепард при каждом шаге, и в какой-то момент не выдерживает: подхватывает его под колени и спину и поднимает на руки. Гепард открывает рот, чтобы сказать что-то явно возмущенное, но впереди слышится звук шагов, и слова так и не срываются с его губ. Долго так нести его не получится, но время они выиграют. — Если что — делай вид, что ты в отключке, — шепчет Сампо. Он почти несется по коридору. Чем быстрее выберутся, тем лучше, и он не выпускает Гепарда из рук до самого выхода на свободу, несмотря на то, что по спине от напряжения уже бегут капли пота. Он ныряет в единственный неохраняемый проход — тот самый, который сделал сам на случай экстреннной эвакуации. Он сгружает Гепарда на ящики, выпрямляется и вытирает пот со лба. Об этом убежище можно забыть — скоро из него выкурят всех. — Наклонись, — мягко говорит Гепард. — Зачем? Гепард чуть поворачивает голову. Сампо до ужаса любопытно, что он хочет ему сказать, и действительно склоняется, глядя ему в глаза. Каждая ресница, каждый лопнувший капилляр, каждая ссадина. Гепард целует его. Сампо удивленно распахивает глаза, но действует на инстинктах — подхватывает под затылок, не давая отстраниться, отчаянно целует в ответ. За коробками слышится шорох, и они поспешно отшатываются друг от друга. Рядом садится кошка и вопросительно смотрит на них. — Брысь, — почти беззвучно говорят оба, и кошка, гордо задрав хвост, уходит, пока Сампо ошалело касается своих губ кончиками пальцев. — Я… — Гепард прокашливается. — Извини. — За что? — непонимающе уточняет Сампо. — За поцелуй. — Ты шутишь? — Я… — Нет, подожди, — решительно перебивает Сампо. — После всего, что мы пережили с тобой вместе, ты думаешь, что я не хотел тебя поцеловать? Гепард растерянно пожимает плечами. — Так вот я хотел, — отчаянно признается Сампо. — И не только поцеловать. Поэтому сейчас я отведу тебя к Наташе, а потом, когда все заживет, мы с тобой обязательно переспим. Гепард кашляет, и его щеки неожиданно для Сампо окрашиваются в алый. Он смотрит на Гепарда, сохраняя в памяти все, что сейчас видит. Потому что это — только начало чего-то большего.