DX: Lovesick

Энакин опаздывал на занятие, что, как он сам нехотя признавал, стало для него обыденностью. На этот раз он не был полностью виноват. Он работал над своим университетским проектом и был чертовски близок к тому, чтобы выяснить, что пошло не так в этой дурацкой строке кода, которая сбивала его с толку. Ему нужно было всего десять минут. Максимум двадцать. К сожалению, в прошлый раз, когда он опоздал в лабораторию, профессор пригрозил, что, если он хочет сдать его предмет, этот раз должен стать последним. И, конечно, он этого хотел, он еще ни к чему не прикладывал столько усилий. Его взгляд скользнул по экрану телефона. Если он срежет путь, ему понадобится еще около пяти минут, чтобы добраться до здания, плюс две, чтобы подняться по лестнице, или только одна в лифте, но три при условии, что ему придется ждать, пока он спустится, и.... Ментальные расчеты Энакина резко оборвались, когда он, со всей дури, влетел в фонарный столб. Он покачнулся на ногах, дезориентированный жгучей болью, пронзивший его голову. Лицо? Глаз? Было сложно определить, где именно источник боли, потому что чертовски болело все. — Эй, парень, ты в порядке? - обеспокоенно спросил голос неподалеку. — Дерьмо, я так опоздаю на занятие, — простонал Энакин, пытаясь определить откуда исходит голос. Внезапно стало довольно трудно видеть. Он вытер лицо, пытаясь убрать с глаз теплое и густое препятствие, и тихо охнул, когда понял, что его лицо, а теперь и рука, были залиты кровью. — Чувак, не думаю, что ты сможешь попасть на занятие. Тебе нужно в больницу. Мне вызвать скорую? — Больница, кажется, где-то рядом, нет? Я дойду. - Кто охотно заплатил бы за поездку на скорой, если мог добраться туда на своих двоих? Он отмахнулся от размытого незнакомца, который указал ему направление, и побрел вперед, лишь слегка спотыкаясь от головокружения. Единственным плюсом крови, стекающей по его лицу, было то, что люди растворялись с его пути с невероятной скоростью. Энакину без труда удалось преодолеть несколько кварталов, несмотря на плотный пешеходный поток, направляясь к приемному отделению больницы рядом с кампусом. Толпа на тротуаре каким-то чудом расступалась, словно Красное море перед Моисеем, чтобы избежать пропитанного кровью студента, который, шатаясь, приближался к зданию, словно сошел с экрана фильма ужасов. — Привет, - пробурчал Энакин с раздражением, когда сидящая за маленьким окошком стойки регистрации девушка не удосужилась даже взглянуть на него. - Эм. Кажется, мне нужны швы. — Страховка? - спросила она скучающим голосом, протягивая руку, по-прежнему не поднимая глаз. — Это отделение неотложной помощи, верно? — резко спросил Энакин, подчеркивая слово “неотложной”, добавив ему внимания, которого оно, по его мнению, заслуживало.- Я истекаю кровью. Сильно. На ваш пол. Эти слова, наконец-то, привлекли внимание регистраторши. Та подняла голову и побледнела, увидев его залитое кровью лицо. — Ох, - пропищала она немного позеленев. — Можете ли Вы... У вас есть что-нибудь, чтобы приложить к ране? Пейдж, ох, э-э, кого-нибудь, кто занимается швами. Срочно. Кого угодно, — прокричала она через его плечо, вставая и указывая Энакину на дверь. — В эту дверь, хорошо? Он осмотрелся вокруг в поиске коробки салфеток или чего-нибудь, что можно было бы приложить к ране, но ничего не нашел. Он вытер теплую дорожку на лице краем футболки, а затем, поскольку она уже была залита его кровью, стянул ее и прижал к глазу. Девушка из регистрации проводила его взглядом, открывая дверь в смотровой кабинет, и он не мог сказать, да и не особо хотел, что за этим взгядом скрывалось. Может, им действительно стоило бы вести себя так, будто люди, попадающие в отделение неотложной помощи, действительно нуждались в неотложной помощи, если они не хотят выбирать между полуобнажёнными студентами и кровавым следом на полу. В данном случае, похоже, они получили и то, и другое. — Подождите здесь, вами скоро кто-то займется, - указала она на комнату и выбежала за дверь так быстро, как только могла, подгоняемая убийственным взглядом единственного здорового глаза Энакина. Он устроился на смотровом столе, пытаясь максимально удобно расположиться, но подкладка под ним противно шуршала, а от прохлады в комнате по голому торсу уже бежали мурашки. — Написать Рексу, - продиктовал он телефону, так как сам нормально видеть экран не мог. — Рекс, я в отделении неотложки. Сделай мне одолжение, передай Винду, что я не прогуливаю и пусть пока не начинает говорить моему куратору об отчислении. Я отправлю ему мейл, как только выйду отсюда. С подтверждением. Энакин хмурился, ожидание затягивалось, “вами скоро кто-то займётся” звучало больше как издевательство. Он поежился, чувствуя, как бумажная подкладка липнет к оголенной коже при каждом движении. — Читай сообщение, — раздраженно бросил он, когда на экране телефона высветился ответ. Автоматический голос зачитал: — Ладно, удачи. Там хоть есть симпатичные врачи или медсестры, чтобы скрасить ситуацию? Тут в дверях появился доктор, с профессионально-беспристрастным интересом наблюдая за кровавым следом, тянущимся от тряпки уборщика в холле до смотровой №4. Энакин спешно спрятал телефон, надеясь, что чертовски привлекательный мужчина, вошедший в комнату, ничего не услышал. Энакину оставалось только ждать, чтобы не сорваться с ответом “да, блядь, да”. Может, он потерял больше крови, чем думал, потому что от вида доктора с искусно взъерошенными волосами, по которым так и хотелось провести пальцами, его внезапно замутило. Под ярким флуоресцентным светом они отливали золотисто-рыжим, и Энакин загорелся желанием узнать, действительно ли он рыжий под медицинской формой, облегающей широкую грудь. Отведя взгляд от испачканного пола, доктор сбросил белый халат, обнажив широкие плечи, которые Энакин мысленно сжимал своими ногтями, притягивая мужчину ближе и... — Привет. Я доктор Кеноби, — приветливо сказал он, надевая смотровые перчатки. Его проницательные глаза осмотрели не прикрытую влажной футболкой часть лица Энакина - к счастью, проигнорировав его заалевшую щеку - и Энакин попытался сосредоточиться на чем-нибудь другом, чтобы не выдать свои мысли. — Слышал, вам, возможно, нужны швы. Энакин, изо всех сил стараясь игнорировать воздействие этого невероятно сексуального акцента, закатил единственный видимый глаз и убрал пропитанную кровью футболку с другого. — Энакин. И да, вероятно, мне понадобятся швы. Он как можно более безразлично пожал плечами, делая вид, что движение не заставляет его голову кружиться. — Могу я?.. — спросил доктор Кеноби, садясь на табурет практически неприлично раздвинув ноги, и подвинулся, чтобы осмотреть рану. Энакин сдержал гримасу, кивнув и стиснув зубы, пока доктор как можно нежнее счищал лишнюю кровь. — Что произошло? — Врезался в фонарный столб, — пробормотал он смущенно. Это было не самое лучшее первое впечатление. Ему хотелось бы сказать что-нибудь более дерзкое, например, “несчастный случай во время скалолазания” или храброе, как “остановил ограбление на ходу”. Но не что-то столь же хромое и незрелое, как “опаздывал на занятие”. — Извините, не понял — Врезался в фонарный столб, — повторил Энакин, чувствуя жар, разлившийся по всему оголенному торсу. Он чуть зашипел, когда пальцы в тонких перчатках осторожно исследовали рану. Энакин старался говорить коротко, чтобы не смущать себя нытьем из-за острой боли, резко контрастирующей с теплом, исходящим от нежных рук. — Опаздывал на занятие. Не смотрел куда шел. Должно быть, зацепил гвоздь. Или что-то подобное. Взгляд доктора Кеноби скользнул по румянцу, расползающемуся вниз к мурашкам на обнаженной груди, он тихонько хмыкнул, накладывая чистую повязку на рану, прежде чем снять перчатки. — Сейчас придет интерн, она сделает вам прививку от столбняка, даст что-нибудь от боли и обработает рану. Потом вернусь я и наложу швы самостоятельно, это достаточно сложное ранение, и для Вашего лица лучше, чтобы над этим работал опытный специалист. Но, как бы я ни старался, шрам всё равно останется, — сказал он мягко, будто не просто сообщал неприятные новости, а искренне сожалел. Энакин пожал плечами, думая больше о мягком выражении лица перед ним, чем о возможных шрамах. Но доктор, наклонив голову набок, задумчиво осмотрел его лицо. — Хотя, если Вы хотите, я могу вызвать пластического хирурга для консультации. Возможно, они смогут использовать другую технику, чтобы уменьшить рубцевание. — Нет, — быстро ответил Энакин. — Мне все равно, шрам - это ерунда. У меня дерьмовая университетская страховка. Мне просто нужно остановить кровотечение . — Хорошо, тогда, конечно, этим могу заняться я. — Доктор задержался на выходе, скользнув взглядом, от которого румянец точно усилился, по торсу Энакина, мгновение покопавшись в шкафу он вернулся к смотровому столу. — Плед, — беспричинно заявил он, аккуратно, не касаясь теперь уже дрожащей груди, положил рядом то, что явно было пледом. Энакин проводил взглядом удаляющегося доктора, не то чтобы специально, проверяя, как смотрится его зад в медицинских брюках (хотя, что уж скрывать: фантастически). Просто взгляд сам собой упал туда, лежа на кушетке расположенной на уровне его задницы. В голове мелькнула мысль, что он даже рад потерять немного крови, потому что если бы ее было больше, он явно был бы возбужден, а это никак не входило в его планы, учитывая, что скоро чертовски привлекательный доктор Кеноби вернется, возьмет его лицо в свои большие, нежные руки и заглянет глубоко в глаза. В рану на глазу. Без разницы. На всякий случай он натянул на себя плед, оценив заботу, скрытую в этом простом жесте, и почувствовал приятное тепло. Было здорово быть не совсем раздетым, когда в комнату впорхнул намного более молодой человек в коротком белом халате. — Ты интерн? — не сдержав удивления, спросил Энакин. — Тебе сколько? Лет двенадцать? — Я доктор Тано и я закончила медицинскую школу, большое спасибо, — отрезала она. — Это больница при университете; моя работа контролируется доктором Кеноби, который, полагаю, достаточно взрослый по Вашим меркам. — Не знаю. А сколько ему? — спросил Энакин, пытаясь выведать информацию. К сожалению, похоже, интерн раскусила его, или просто не привыкла раздавать информацию о своем руководителе каждому встречному истекающему кровью студенту. Черт бы ее побрал. — Достаточно, чтобы закончить медицинскую школу и быть на последнем курсе ординатуры, — заявила она, готовя на лотке у смотрового стола инструменты. — Что значит “больше, чем тебе”, — добавила она с ухмылкой, когда Энакин сосредоточенно нахмурился - что, кстати, натянуло рану и оказалось больнее, чем он хотел признать - пытаясь подсчитать, сколько лет учебы и работы это составляет. Тридцать? Навскидку середина или вторая половина четвертого десятка? Так или иначе, Энакину было все равно — он надеялся, что разница не окажется настолько большой, чтобы стать для доктора Кеноби решающим фактором. Энакин был более, чем счастлив, что добрый доктор не присутствовал при этой части процедуры, потому что Энакин не мог не морщиться и вскрикивать от уколов обезболивающего в лицо. У него не было особой фобии игл, просто он их не любил, как, наверное, большинство людей. Но, видимо, он немного нервничал, когда они попадались ему на глаза. — Просто зажмурься. Вот так, давай, большой ребенок. Почти закончили, — поддразнивала доктор Тано успокаивающим тоном, обезболивая область. Энакин не хотел признавать, что этот способ отвлечения и расслабления работал лучше всего остального, и решил ответить ей тем же. — Да уж, тебе точно стоит поработать над манерой общения с пациентами. Разве вам за такое не ставят оценок? Есть какой-нибудь опрос, который я могу пройти? Кто-то должен сказать доктору Кеноби, что тебе еще многому предстоит научиться. — О, и, я уверена, ты с радостью обсудишь это с ним лично? — Ага, был бы не против. — Тебе повезло, — Доктор Тано ехидно ухмыльнулась, ловко сделав последний укол. Энакин жалобно всхлипнул как раз в тот момент, когда в комнату вошел доктор Кеноби. — С чем нам сегодня повезло? — спросил доктор, садясь и подкатывая стул к кушетке. Он мягко повернул голову Энакина в сторону, осматривая рану и беря в руки, казалось бы, обычную иглу с нитью. Энакин сглотнул, не в силах притвориться, что не пялится на мощные, обтянутые голубыми брюками, бедра, которые неприлично широко расходились на сиденье всего в нескольких сантиметрах от его лица. Энакин никак не мог оторвать взгляд. Вопреки его отчаянным попыткам, глаза упорно пытались разглядеть, что скрывается под тонкой тканью между ног доктора. Точнее, они полностью игнорировали его слабые попытки контролировать себя, бесстыдно исполняя его сокровенное желание. Глаз - единственный - он поправил себя. Другой нежно гладили мягкие пальцы. Обрабатывали дезинфицирующим раствором. Ну и ладно. — Я не думаю, мистер… — доктор Кеноби нахмурился, глядя на пустую карту. — А, точно, вы же ещё не заполнили все регистрационные формы. Я попрошу кого-нибудь их принести. — Я Энакин. — Хорошо, Анакин. Просто хочу сказать, что не думаю, что Вам сегодня повезло. Энакину нравилось, как акцент доктора ласкал его имя. Он гадал, каким оно было бы в его “спальном” варианте - легким и воздушным “А-а-ах-накин” или глубоким, грудным “Энакин”? Он поежился от этой мысли. Он бы сказал, что этот поход в отделение неотложной помощи оказался весьма удачным поворотом. — Все еще холодно? — спросил доктор, ловко завязывая маленькие узелки, протягивая нить вперед и назад. — Смотрите, что я делаю здесь, по краю. — Он сделал паузу, чтобы интерн могла наклониться и изучить его технику. — Э… да, — Энакин прочистил горло, пытаясь убрать хрипотцу, поскольку его отвлекали умелые руки, работающие над раной. Он не мог отделаться от мысли, на что еще они могут быть способны. — Я, э… быстро перегреваюсь. — Это было чистой правдой, учитывая, что он покраснел в тысячный раз, когда доктор Кеноби поправил на его груди одеяло. — Доктор Тано, я почти закончил. Попытайтесь найти для Анакина больничную одежду. Мы не можем отпустить его полуголым. — Хорошо, я также захвачу и формы для заполнения. — Прекрасно, — доктор Кеноби лучезарно улыбнулся и потянулся за бинтом. Если бы Энакина не покорили до этого, то эта улыбка расставила бы все точки над i. Широкая, искренняя, она прищуривала его глаза и озаряла все лицо, будто делая его моложе лет на десять. Хотя, по мнению Энакина, выглядеть моложе ему и не требовалось. Он ведь не выглядел старым. Он выглядел зрелым. Обаятельным. Красивым. Сексуальным. — Анакин? — с беспокойством в голосе спросил доктор. — С Вами все в порядке? — Да, — он очнулся от своих грёз, когда на линию швов легким движением надавили бинтом. — Да, э… все хорошо. — Хмм. — Крепкая рука помогла ему сесть, а пронзительный взгляд скользнул по нему. — Как долго у Вас уже кровотечение? — Я, э… не знаю. — В этих глазах можно было утонуть. И Энакин, на мгновение, так и сделал. — У Вас кружится голова? — Нет? — Кажется, Вы немного не в себе. Швы уже наложены, но будет совсем не круто, если Вы по дороге домой потеряете сознание на тротуаре, правда? — О, да, нет. Все хорошо, — смущенно заверил Энакин. — Прекрасно. Надеюсь, это наша последняя встреча. Доктор Тано расскажет Вам об уходе за раной. Берегите себя, Энакин. ”Надеюсь, это наша последняя встреча”. Рациональная часть сознания Энакина, видимо, отставшая во время экстренной помощи, прекрасно понимала, что красивый доктор Кеноби, вероятно, имел в виду: “Надеюсь, тебе не придется снова обращаться в отделение неотложной помощи по поводу экстренной ситуации”. А не: “Надеюсь, я никогда больше тебя не увижу”. Интересно, что бы он сказал, если бы они встретились в другом месте? Оперся бы на барную стойку и произнес: “Надеюсь, когда-нибудь снова тебя увижу”, перед тем как приблизиться для поцелуя, который дал бы понять, что хочет этого не меньше? Что бы он сказал, если бы они встретились... в местах, где свободное время проводят горячие старшие врачи, не занятые работой в больнице? Такие места вообще есть? В продуктовом магазине? Энакин с досадой покачал головой - он питался исключительно в студенческой столовой и забегаловке с пиццей недалеко от кампуса. Поняв, насколько ничтожны шансы случайно встретить доктора Кеноби где-либо еще, Энакин впал в уныние, наблюдая за его уходом. Весь опыт оказался разочаровывающим: доктор снова облачился в белый халат, кровь из Энакина перестала течь, и даже вида его идеально очерченного зада не осталось, чтобы смягчить боль расставания.