Fata viam invenient.

      Олег ревнует, как говорится, бессмысленно и беспощадно. Такая уж у него натура, что если что-то считает своим, то уже никуда не отпустит. Сашу младший всегда считал таковым, ещё с самого детства, когда и слова-то такого не знал. Всё равно тянулся, не отлипал практически и с очень большой неохотой куда-то надолго пускал. Потом как-то смирился, хотя всё равно не каждый раз спокойно реагировал.       Хуже стало уже в более осознанном, подростковом возрасте. Когда начинают пониматься очень-очень многие вещи. И ещё раньше всё это проявляется, когда Саша приводит домой девушек. Брюнеток, блондинок, рыжих, совсем худых и чуть пополнее. Ни одна, почему-то, долго не задерживается. То ли не находится та самая единственная, то ли мысли действительно материальны и желание Олега не делить брата ни с кем сбывается.       Даже неизвестно, что лучше.       А потом появляется Мэри, с которой брат явно на одной волне, понимает её с пары взглядов, так же, как и она его. Олега накрывает волной некоторого отвращения и чистейшей неприязни к этой женщине. И ревность, конечно, куда без неё? Сейчас всё время брата занимает рыжая эстонка, с этим надо смириться. Только кто бы знал, что ревность может быть настолько яркой и концентрированной. Особенно в четырнадцать, когда окончательно становится понятно, что это надолго.       Саша же или не видит, или предпочитает не замечать, как брат мучается. Наверное, даже второе. Никогда ничего плохого Олегу не желал, ни в коем случае, но — переходный период. Перебесится и успокоится. Говорить, конечно, пытался, как и разобраться во всём, только вот младший уходил в глухую оборону, не желая хоть как-то касаться этой темы.       И тем сильнее он радовался, когда Керро, наконец-то, покинула жизнь брата и его самого. Ничего не будет просто и след ведьмы явно будет тянуться ещё годами, но это вот всё — уже первый и самый важный шаг.       Олегу двадцать, когда он вываливает всё на брата. И про ревность свою, и про влюблённость, и про то, что чувствует в целом. Сидят долго, разбираются ещё дольше, но всё-таки приходят к общему знаменателю. Когда хочется заполучить что-то — никакие рамки и предрассудки не останавливают, а оба Шепса были как раз из той категории людей. Так уж случилось, насмешка жизни.       Свободные отношения отметаются сразу как невозможные. Чтобы кто-то из них позволил третьему лицу ошиваться рядом? Нет и нет. Это, впрочем, не мешает кидать уничижительные взгляды на всех, кто хоть в теории мог посягнуть на личное. К двадцати двум Олег заметно успокаивается и перестаёт смотреть волком на тех, кто кинет хоть немного заинтересованный взгляд на брата.       Сам понимает, насколько это всё ненормально, так что сидел и работал с собой и над собой. Определённо, положительный результат из этого вышел. Потом пришлось работать над Сашей, который ревновал не меньше, только вот скрывал это лучше. И у него же было причин для такого поведения значительно больше. Ничего, справились.       К двадцати пяти младший Шепс уже спокоен, как скала, в этом вопросе. Давно понял, что брата кроме него никто не интересует. Да и, в конце концов, не зря же они друг друга разбирали по кирпичикам, говорили и договаривались? Это явно принесло свои, положительные, плоды. Всё в порядке.       Только всё равно не всегда получается контролировать эти порывы. Старается, очень старается, но... не всегда. Саша, впрочем, не лучше. Разве что в силу опыта получается не показывать это настолько явно и откровенно.       — Саш, какого хуя? — Олег не выдерживает дома уже после вторых съёмок Битвы.       Старший на секунду прикрывает глаза, собираясь с мыслями. Отругать бы за маты, так ведь сам научил. Нелогично получается.       — Что именно ты имеешь ввиду?       На кухне на пару секунд воцаряется гнетущая тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Саша ждёт, грея руки о кружку с кофе. Торопиться некуда, торопить Олега — тем более не собирается, хуже будет.       — То, как на тебя Дима смотрит. С каким обожанием!       Кружка сжимается в ладонях, нервы младшему успокаивать надо. И, желательно, как можно скорее, пока не надумал себе ничего лишнего. Разгон от милой лапушки до Цербера занимал обычно не больше нескольких секунд.       — Если ты не заметил, — Саша чуть заметно улыбается, — не он один на меня так смотрит. Сколько ещё людей, причастных к магии или нет, наблюдают за мной и восхищаются? Не один и не два.       Головой-то это всё понимается, только из души эти страхи уходить не хотят. В конце концов, Матвеев по всем параметрам лучше выходит: ярче, утончённее, стиль и принципы по жизни схожие. И вообще...       — Стоп, — Саша накрывает чужую ладонь своей. — Не накручивай себя. Ты сам всё знаешь, Олег.       — Не знаю! Он же лучше! Новая, неизведанная территория!       Психоз проходит быстро, особенно, когда брат притягивает ближе к себе, давая уткнуться носом в шею. Иногда продышаться и от этого успокоиться одна из самых необходимых вещей. Становится немного легче. Да и вообще как-то проще, что ли, мир воспринимается уже не настолько остро-негативно.       — Полегчало? — лёгкий кивок и попытка закопаться ещё глубже. — Вот так, умничка мой. Запомни, до тех пор, пока есть ты, мне более никто не нужен. И нужен не будет. Уяснил?       — Да.       Это, впрочем, не мешает прикусить Сашу за шею, так, чтобы до красноватой метки. Чтобы все знали, чей он. Старший тихо шипит, но не дёргается — если его маленькому надо, то пусть будет так. На втором укусе Олега уже отдёргивают за пряди, чтобы слишком не увлекался. Всего должно быть в меру.       — Жаль, что за неделю всё сойдёт.       Чисто для того, чтобы показать "место занято". Люди вон пообсуждают, придумают Саше какую-нибудь девушку-красавицу, да на том и успокоятся.       Это было бы самым идеальным вариантом.       — Я могу просто поговорить с Димой, и он больше не будет проявлять никакого внимания.       Младший подставляется под гладящую руку, прикусывая в задумчивости нижнюю губу. Было бы прекрасно, конечно, но...       — Нет. Главное, чтобы никто ни на кого не вешался, пересекая черту.       — Это почти оскорбление, — подзатыльник выходит лёгкий, но поучительный. Заслужил. — Это у тебя скорее время приключений и экспериментов. И у меня, таким образом, больше поводов для подозрений.       Дуется Олег не то, чтобы долго на эти слова. Ни мыслей, ни тем более порывов к измене не было и не будет. К тому же, будь что не так — брат почувствовал бы сразу.       — Пей свой кофе, — выходит всё ещё немного обиженно. Из чужих рук младший, впрочем, никуда деваться не собирается. — Я абсолютно чист перед законом.       Саша улыбается чуть заметно, кивает. Иное он бы давно засёк, невозможно постоянно скрывать свои помыслы.       — Верю, выдыхай. Допивай и марш укладываться спать, день был долгим.