Позвольте просить вашу руку и сердце...

Василиса сидела у окна в салоне и вышивала. В соседнем кресле бабушка Александра с тихим шелестом листала страницы газеты. Екатерина Ивановна писала записку старшей горничной, Акулине. Чуть потрескивал жарким пламенем камин. По улице проносились кареты, верховые, торопились господа, неспешно прогуливались дамы. Иногда то одна, то другая карета останавливалась у них перед парадной и у дверей слышался звонок. Василиса сменила нитку и задумалась о господах, что посещали их сегодня утром. Только что отбыл Кондратий Фёдорович. Он заскочил всего на минутку, торопясь на встречу с каким-то ещё поэтом — она не запомнила. До него заезжал Павел Иванович, попрощаться с её дядюшкой. Он уезжал обратно в Севастополь, по государственным делам… Господин Бестужев прислал дядюшке приглашение на танцевальный вечер… Василиса очень надеялась встретить там Петра Петровича… По коридору послышались лёгкие шаги. — Василиса Андреевна, Вас Сергей Петрович к себе в кабинет просит. — Иду. Спасибо, Степан. Зачем бы дядюшке звать её к себе в кабинет? К посетителям? Нет, скорее всего нет. Они и так к ним с бабушкой Александрой и тётушкой Екатериной Ивановной заглядывают перед уходом… Тогда зачем же?.. А если… Василиса замерла на мгновение, зажмурилась и покачала головой, словно выгоняя мысль из поля внимания. Она много раз мечтала об этом. Ещё с прошлого года, когда первый раз танцевала с Петром Петровичем. Но в последнее время старалась думать об этом меньше. Вот и дверь кабинета. Ещё раз зажмурилась, для храбрости вдохнула воздух и поправила воротничок утреннего платья. После чего постучала. — Войдите. — Вы звали меня, дядюшка. — Да, проходи. Василиса шагнула в залитый тусклым зимним солнцем кабинет и замерла, едва дыша. Из кресла навстречу ей поднялся он. Красивое тонкое лицо, плавные движения. Её мечта, её идеал… В глазах потемнело, она пыталась нащупать хоть что-то… хоть какую-нибудь опору…

***

Ловить потерявшую сознание девушку они бросились одновременно. — Вот уж не знал, что от одной встречи с тобой она в обморок свалится, — укладывая племянницу на диван, ворчал Сергей Петрович. Пётр Петрович только пожал плечами. Наверное, она слишком долго думала о нём, ведь поводов было более чем достаточно… Он заметил её на первом в прошлом сезоне бале. Изящная очаровательная девушка, представленная племянницей князя Трубецкого так и притягивала взгляд. Русые волосы убраны в гладкую причёску, белое платье украшено нежными розами. Начало полонеза она скромно простояла в сторонке, и он, наконец, решился подойти к её дяде — с ним они были немного знакомы. — Граф Пётр Петрович Коновницын. Василиса Андреевна Трубецкая, — представил их друг другу князь Трубецкой. — Позвольте ангажировать вас на польский. В её светлых глазах светилось столько радости и восторга, что, казалось, они затмевали свечи… Он стал чаще захаживать в дом графини Лаваль, где и обитала Василиса Андреевна с дядей, тётей и бабушкой. Иногда они сталкивались на променадах, в театре. И на балах. Ему давно уже ставили на вид знакомые, что он никак не может посвататься к той, с кем так давно танцует. А он боялся её дядюшек. Боялся, что откажут и тогда они никогда не будут вместе… А сейчас она лежала перед ним на диване с белым как снег лицом, совершенно беспомощная. Нет, он никогда не отпустит её. Будь что будет. В конце концов, для этого он сегодня и прибыл на Галерную улицу. Сергей Петрович подносит к её лицу коробочку с нюхательной солью. Пара минут — и Василиса Андреевна тихо вздохнула, дрогнули её пушистые ресницы. Вскоре краски вернулись на её лицо, а она сама села, опираясь тонкой рукою о широкий подлокотник. — Ох и напугала ты нас, голубушка. Не заболела ли часом? — участливо спросил Сергей Петрович. — Что-то больно бледна. — Я здорова, дядя. Простите, что напугала. — А теперь, пожалуй, к делу. Пётр Петрович, что так настойчиво вы желали сообщить, и к чему вам нужна была моя племянница? — Сергей Петрович… Я полюбил Василису Андреевну давно, очень давно. Ещё до того, как вы представили нас друг другу в прошлом декабре, на балу в доме у господ Нарышкиных. Я не мог ничего с собой поделать… — Ну, допустим. От меня-то что нужно? — Сергей Петрович не менее давно заметил эту нежную привязанность к своей племяннице — а как тут не заметить было, когда её несколько балов подряд приглашали под его внимательным взором?! — и не собирался мешать юному графу в делах сердечных, только с неослабевающим любопытством ждал его шагов. — Сергей Петрович… Позвольте просить у вас руки и сердца Василисы Андреевны!.. — Ну-с… Василиса! Встань. Поди сюда. Сюда. Становись. И не думай мне лишаться чувств, а то взяли моду… — с ласковым ворчанием притворно сердито нахмурил тонкие брови он. — И ты, Пётр! Иди сюда. Становись рядом… Сергей Петрович помолчал немного, собираясь с мыслями. — Я благословляю вас, дети мои. *** Василиса была готова лишиться чувств во второй раз. Предмет её волнений, мечтаний, главный посетитель её снов — попросил руки и сердца!.. И дядюшка, милый, любимый, родной дядюшка благословил их. Через несколько месяцев она станет графиней Коновницыной. Так грустно было понимать, что её детский титул княжны, её девичья фамилия, её комнаты в доме бабушки Александры — всё это вскоре исчезнет, растворится в нежной дымке детских грёз. Но впереди её ждал любимый Пётр Петрович. Красивый, сильный, смелый. С ним ей наверняка будет также спокойно и надёжно, как с обоими дядюшками. Он спасёт её от любой опасности, а она будет ждать его дома, нянчить детей и, если вдруг понадобится, последует за ним хоть на край света, хоть к самому дьяволу. И пусть только вздумают встать у неё на пути! Она — Трубецкая, а Трубецкие идут до конца и никогда не сдаются перед лицом опасностей! *** Пётр Петрович ехал в карете к себе на квартиру и с трепетом вспоминал этот свой визит. Прелестная, очаровательная, изящная Василиса Андреевна. Её имя так напоминало шелест весенних листьев на тёплом игривом ветерке. И теперь она его. Должно произойти что-то совершенно невероятное, невозможное, чтобы их помолвка оказалась разорвана. А если что-то всё-таки случится, он поменяет небо и землю местами, но найдёт, вернёт Василису Андреевну и спрячет её там, где никто не сможет найти. И — он был в этом совершенно уверен — она тоже в таком случае будет стараться изо всех сил поскорее найти его. Потому как любовь — это очень сильное чувство, оно толкает людей на такие поступки, которые чёрствому человеку даже во сне не придумаются. А дядюшка Василисы Андреевны не такой уж и строгий, оказывается.