На самом краю

Она чересчур сильно хлопает дверью машины и тут же морщится от досады - раздражение и усталость все-таки вырвались наружу, пробили брешь в ее обычно безупречной броне самоконтроля. Нельзя показывать свои слабости… но и держать все в себе бесконечно тоже невозможно. А она и так старается, старается изо всех сил, хотя - Бог свидетель - в последние недели жизнь испытывает ее на прочность каждый долбаный день. И если бы речь шла только о работе… Вечер в Боготе холодный, как всегда. Ветер треплет ее волосы, забранные в хвост, проникает под небрежно накинутую поверх рубашки джинсовую куртку. Неприятно, но привычно. Мимо проходит гогочущая компания парней, на добропорядочных граждан отнюдь не похожих. Она почти не обращает на них внимания, только отмечает появление краем глаза. Они, в свою очередь, тоже воздерживаются от скабрезных замечаний или более активных действий, при этом даже не осознавая, почему - ведь она кажется такой легкой мишенью, одинокая белая женщина на темной, пустой улице. И, тем не менее, они идут дальше своей дорогой, подспудно ощущая опасность. И правильно. У нее был не самый хороший день не самой легкой недели не самого лучшего месяца в жизни. А если уж на то пошло, то и не самого удачного года. Терпение рано или поздно заканчивается у кого угодно, а она и так уже на грани срыва, хотя упорно делает вид, что это вовсе не так. С нарастающим недовольством она бросает взгляд на часы. Хорасио опаздывает. Ну вот какого хрена она вообще согласилась пить с ним сегодня? Лучше бы лишний раз наведалась в зал и позанималась на тренажерах, да хотя бы просто поупражнялась у себя дома - помимо прочего, в силе воли. Вот уж что точно бы ей не помешало…. И она почти уверена, что у нее получилось бы сдержаться и не ходить к нему, не скрестись в его квартиру, вымаливая хоть крупицу любви… Раньше же получалось. Потому что она знает - ничего не выйдет. И нет ничего тупее, чем надеяться. …Она вдруг живо представляет себе, как стучит и стучит в его дверь, никто не открывает, а затем она слышит женские стоны… Все внутри сразу же перекручивает, жжет, и она изо всех сил пытается отогнать от себя эту слишком уж правдоподобную фантазию. Сердце с каждым новым ударом отзывается физической болью. Злясь на себя, она глубоко вдыхает и решительно складывает руки на груди, жмурится, чтобы сосредоточиться. Какая, по сути, разница, будет ли она пить тут или торчать дома? Какая разница вообще, где она и что она делает, если ему на нее плевать?… К ее облегчению, наконец она слышит знакомый шум мотора. Машина подъезжает, двигатель заглушается, водитель выходит, а она так и продолжает стоять с закрытыми глазами. - Джин, прости, виноват, - звучит спокойный голос Хорасио, - Был неприятный разговор с генералом. Выцепил меня звонком в последний момент, прямо перед выходом. Она неохотно разлепляет ресницы и косится в его сторону. Хорасио, как всегда, невозмутим, но она готова поспорить, что он явно заметил ее состояние, просто не комментирует. Пока. - Ну что, пошли? - спрашивает он, и Джин кивает. Вместе они сворачивают в безлюдный, мрачный переулок и идут примерно метров десять, прежде чем на углу становится видна слабо светящаяся неоновая вывеска с названием бара. Окна заколочены, краска на двери давно облупилась, однако Хорасио уверенно поворачивает ручку и заходит. - Знаешь, если бы ты не был моим другом, я бы решила, что это сраная засада, - ворчит Джин, оглядывая ничем не примечательный узкий коридор. Не оборачиваясь, Хорасио издает смешок, продолжая двигаться дальше. - У вас, гринго, что, нет таких секретных модных мест только для своих? Все помпезно и роскошно? - Иди ты в жопу. С каких это пор ты вдруг заделался модником? Он опять фыркает и открывает следующую дверь - уже выглядящую гораздо приличнее - и неожиданно их накрывает волной тепла, света, музыки, шумом смеха и радостных голосов. Контраст с грязным заброшенным переулком позади настолько силен, что на миг Джин даже забывает обо всех своих проблемах - здесь так уютно и… безопасно. Слегка приподняв брови, она смотрит на Хорасио, и тот довольно ухмыляется. - Я же говорил. Охранник приветливо кивает им обоим, не забыв обшарить Джин пристальным взглядом. Он точно видит кобуру на ее плече, но вряд ли замечает нож, спрятанный на голени под штаниной. Впрочем, вряд ли все это ей сегодня понадобится. Она осматривается, пока Хорасио ведет ее вглубь помещения. Что сказать? Ей определенно тут по душе. Повсюду горшки с живыми растениями, стены увешаны гирляндами и незамысловатыми картинами. Посадочных мест много, но расположены они с умом, так, чтобы посетители - коих наблюдалось изрядное количество - не мешали друг другу. Недалеко от барной стойки небольшая сцена, в данный момент пустая, а перед ней - площадка, где обнимаются под предлогом танцев несколько пар разной степени возбуждения и алкогольного опьянения. Из колонок под потолком доносится приятная национальная мелодия. В целом, на удивление, мало отличий от любого другого подобного заведения в городе, кроме одного - публики. Обычно все эти девушки в стильных платьях и дорогих украшениях и их спутники в скроенных по индивидуальным заказам костюмах посещают совсем иного рода клубы и рестораны. И все же это место почему-то стало среди них популярным. - Местечко для своих, говоришь? - протягивает Джин с сомнением, после того как они просят принести бутылку агуардьенте и закуски. - Ага, - Хорасио снова улыбается, на этот раз с оттенком лукавства. - Это не какая-то вонючая забегаловка. Никаких тебе кретинов из картелей. Только важные шишки, звезды с телика и тому подобное. Белые вроде тебя тоже захаживают иногда. Туристы. Джин невольно отвечает на его улыбку, не зная, что при этом хмурое выражение исчезает с ее лица, от чего она мгновенно преображается; Хорасио уже давно недоумевает, как можно не заметить, какая она хорошенькая, стоит ей хоть чуть-чуть приподнять свою маску суровости… - Ну и что тут такого особенного? Мило, конечно, но…. - Тут отменная кухня. Ну и атмосфера… а вообще, сам не знаю. Просто тут приятно… и спокойно, к тому же, - многозначительно добавляет он. - А ты что, типа тоже стал важной шишкой? Откуда узнал? - Это все Мария. Сын подружился с отпрыском каких-то богатеев, а она не растерялась и завела знакомство с его мамашей. Так что теперь мы не просто какие-то скучные копы, а очень важные персоны! - Ну я же давно говорила, что тебе повезло с женой. - Я и сам это знаю. Некоторое время они молча глядят друг на друга: Джин - грустно, Хорасио - участливо, и обоим кажется, что они неплохо скрывают свои чувства. - Слушай, он не нарочно… - наконец прерывает он паузу. Джин, у которой нет совершенно никаких моральных сил обсуждать эту тему, открывает рот, чтобы возразить, но тут появляется официант с их заказом. Хорасио, поблагодарив, жестом дает ему понять, что откроет бутылку сам, и, стоит тому отойти, быстро продолжает: - Хави точно не хочет причинить тебе боль и тому подобное, он просто… просто вот такой, понимаешь? - Я понимаю, - тихо говорит она, опуская глаза. - Думаешь, я не понимаю? - Он не знал, что ты еще в офисе и слышишь… - Слушай, может хватит об этом? - Джин резко вскидывает голову, ее голос внезапно звенит от гнева, и Хорасио рефлекторно отстраняется. - Что ты его выгораживаешь? Как будто я в чем-то его виню… зачем вообще об этом говорить?! О чем тут говорить?? Хорасио примиряюще поднимает руку: - Прости. Я не имел в виду ничего такого. Просто я твой друг, и я вижу, что с тобой происходит, и… я не мог не заговорить об этом. Но если ты не хочешь… - Не хочу. Он медлит, настороженно наблюдая за ней, но взгляд Джин снова тверд и безмятежен, словно ничего не произошло. Будто в порядке вообще все. - Тогда давай просто насладимся выпивкой и обстановкой, - произносит Хорасио ровным тоном, хотя - он сам не понимает, почему - ему неожиданно становится очень не по себе. - Шикарная идея, - откликается она негромко. Он разливает агуардьенте по стаканам, оба пьют, ни говоря более ни слова, слушая, как шумит людское море вокруг них. - А о чем был звонок? - спрашивает Джин, рассеянно болтая остатки жидкости в стакане и уставясь в стол. - Как обычно. Не одобряет мои действия. Это не новости…. Но, клянусь, они и святого доведут. Другой на моем месте уже уволился бы к чертовой матери, но мне же больше всех надо… Разговор постепенно начинает течь своим чередом. Они шутят, болтают, их тарелки и бутылка постепенно пустеют, и Хорасио в какой-то момент позволяет себе окончательно расслабиться. Гнетущее ощущение, подкравшееся к нему ранее, исчезает - или просто прячется за алкогольными парами - и он мысленно хвалит себя за то, что ему удалось хоть на какое-то, пусть и совсем недолгое, время вырвать подругу из все более сгущающегося вокруг нее хаоса. На большее он все равно не способен. Хави тоже его друг, но что тут можно сделать, если чувства Джин - как назло, слишком сильные и глубокие - абсолютно безответны?.. Может быть, они вскоре все-таки угаснут сами по себе. Или Джин просто одобрят перевод в другое место (не то чтобы Хорасио хотел именно такого развития событий). Наверняка все постепенно, так или иначе, наладится. Его взгляд падает на парочку у барной стойки. Эти явно одни из тех, кому уже давно пора уединиться, судя по откровенности объятий. Сначала Хорасио невольно отмечает эффектную внешность девушки - волнующие формы, роскошные рыжие волосы, яркое красное платье - и только затем, почти случайно, обращает внимание на ее спутника. Хави. Джин сидит к ним спиной, но то, как мгновенно напрягается Хорасио, хотя он и пытается это скрыть, тут же переводит ее в боевой режим. За долю секунды она оценивает окружающую обстановку на предмет опасности и, не найдя таковой в поле зрения, конечно же, оборачивается. Хорасио пронизывает отчаянное желание схватить Джин за руку и выволочь отсюда как можно быстрее и дальше - будто это заставило бы время повернуть вспять - однако он знает, что уже поздно. От внезапно нахлынувшего чувства острой тревоги его бросает в жар. Джин в последнее время и так на пределе, что будет, если ее самообладание все-таки даст трещину? Ему совсем не хочется лицезреть, как поведет себя человек с ее прошлым и навыками в момент срыва. Что, если это произойдет именно сейчас?.. Пока что она даже не шевельнулась - застыла, словно статуя, в кресле - и, хотя Хорасио не видит ее лица, он вполне способен представить себе ее эмоции и поэтому весь подбирается, готовый вмешаться, как только будет нужно. Проходит минута, две, три; Джин все так же неподвижна. Он не выдерживает: - Джинни… От волнения его голос немного охрип, и Хорасио не уверен, что подруга вообще его слышит. Но вот она, наконец, отрывается от зрелища позади, поудобнее устраивается в кресле и, сложив руки на столе, поднимает на него глаза - ясные, сухие и абсолютно спокойные. Хорасио не шокирован, скорее, растерян. На миг он даже сомневается, не обознался ли, и косится сторону стойки бара, чтобы проверить. Не обознался. - Джинни… - снова произносит Хорасио и останавливается, не зная, что сказать. Спросить, как она? Он и так знает, и ей это известно. Сострить? Сделать вид, что ничего не случилось? Не комментировать вообще? - Расслабься, - роняет Джин. - Я в норме. Ее невозмутимость и полушутливый тон совсем ему не нравятся. Он всматривается в ее лицо в стремлении уловить любые признаки скрытого гнева или истерики, однако тщетно. Она ведет себя абсолютно нормально и естественно. Как всегда. После долгой паузы он все же отваживается поинтересоваться: - То есть тебе…тебе уже лучше? Еще не договорив, Хорасио понимает, как фальшиво и неуместно звучит этот вопрос. Он злится, мысленно костеря себя за несообразительность, но, как назло, в голову упорно не лезет ничего более путного. Джин молчит, избегая его взгляда, и он приходит к единственно верному решению. - Знаешь, поздновато уже, а завтра рано вставать. Как тебе предложение пойти до… Он не успевает закончить фразу, заметив, что Джин вдруг вся будто съеживается, словно ожидая удара, и почти сразу же совсем рядом раздается удивленный голос Хави: - Привет! Не ожидал вас тут встретить… Судя по всему, Хави и его спутница, решив все-таки покинуть бар, стали обходить толпу танцующих и очутились как раз перед их столиком. «Просто вечер долбаных невезучих совпадений», - с раздражением думает Хорасио и цедит сквозь зубы: - Да мы вот тоже… К чести Хави, он выглядит смущенным и серьезным, от его недавней развязности не осталось и следа. - Добрый вечер, босс… - произносит он чуть напряженно, повернувшись к Джин, и Хорасио становится любопытно, что означает эта напряженность: опасается ли Хави ее реакции так же, как он сам, или ему просто неловко?.. Джин по-прежнему прекрасно владеет собой. Она приветливо кивает и даже чуть приподнимает уголки рта в подобии улыбки. Ритуал вежливости соблюден, но Хави продолжает пристально смотреть на нее, словно чего-то ожидая. - Ой, а у вас же тут тоже свидание, да? Правда, тут здорово?! - восклицает заскучавшая рыжая красавица. - Мы часто тут бываем… но сейчас нам уже пора, правда, милый? Хави медленно поворачивается к ней, и вид у него такой, будто ее существование уже начисто стерлось из его памяти. Девушка недоуменно хмурится и повисает на его руке: - Милый?… Пару раз моргнув, он прочищает горло, и, ни на кого больше не глядя, реагирует без особого воодушевления: - Да… мы, пожалуй, пойдем. До завтра. Слова его, впрочем, расходятся с делом - он не двигается с места, и у Хорасио опять возникает впечатление, что Хави нарочно мешкает, вот только почему?.. Спутница Хави, явно сбитая с толку и расстроенная резкой сменой его настроения, старается, тем не менее, делать хорошую мину при плохой игре. Решив напомнить о своем присутствии, она ласково поправляет прядь его волос и ослепительно улыбается в ответ на вновь устремленный на нее взор. Хави неохотно кивает, и девушка, покрепче обхватив его локоть, настойчиво тянет приятеля в сторону выхода. - Неспокойной вам ночи! - бросает она на прощанье с несколько вымученной веселостью. Они быстро исчезают среди других посетителей бара. Хорасио бормочет себе под нос: - Ну и катитесь… Он немного переводит дух и спрашивает, пытаясь не выдать облегчения: - Допиваем и по домам? - Ага, - отзывается Джин. Оба берут стаканы с остатками агуардьенте. Хорасио залпом осушает свой, поднимает глаза на подругу и цепенеет: ее наигранной безмятежности как не бывало. Лицо Джин превратилось в ледяную, застывшую, жестокую маску; ее обычно мягкие черты почти до неузнаваемости искажены гримасой ярости и отчаяния. Слышится приглушенный треск. Хорасио заторможенно смотрит вниз: вместо стакана из толстого стекла в кулаке Джин - месиво осколков, которые она сжимает, не замечая, как они все глубже впиваются в кожу. Опомнившись, Хорасио вскакивает, хватает с ближайшего стола бутылку какого-то алкоголя и, с трудом разомкнув пальцы подруги, выплескивает на раны почти все содержимое; жидкость смешивается с кровью и стеклянным крошевом, заливает скатерть. Он неуклюже пытается отряхнуть ее ладонь и чертыхается: осколков слишком много, а кровь течет все сильнее. Хорасио кое-как обвязывает ее руку салфеткой - ткань мгновенно промокает насквозь - и помогает Джин встать. Она теперь больше напоминает манекен, чем человека: тело как деревянное, взгляд мертвый, пустой. …На следующее утро Стив первым обращает внимание на ее бинты. - Ого, драка? Поставили на место какого-то урода? - С чего ты взял? Я не могу порезаться, готовя себе ужин? В голосе Джин проскальзывают смешливые нотки, хотя и дураку ясно: сегодня она совсем не спала и крайне измотана, а ее бодрость и деловитость определенно напускные. - Нууу… Я бы поставил на драку, - протягивает Стив ей в тон. Ему хочется расспросить поподробнее, но их отношения не настолько дружеские, да и субординацию никто не отменял. Кроме того, он смутно подозревает, что дело вовсе не в предполагаемой потасовке, если таковая вообще имела место. - Ну, значит, ты бы угадал, - говорит Джин с мимолетной, тут же гаснущей улыбкой. Стив украдкой косится на сидящего рядом Хави, сам не зная, зачем - наверное, удостовериться, что тот тоже достаточно наблюдателен? - и с удивлением натыкается на странно отсутствующее, даже слегка надменное выражение лица напарника. Мерфи коробит такая подчеркнутая демонстрация равнодушия. Неужели Хави готов вести себя на грани грубости, лишь бы не допустить возникновения у нее ни единого намека на надежду?.. Недовольно пожав плечами, Стив решает выкинуть все это из головы, отворачивается и вдруг вспоминает, что уже видел подобное раньше, еще до появления Джин; то было крайне мрачное и тяжелое для них обоих время. За притворной холодностью и порой заметно натянутым безразличием Хави старался тогда скрыть, как остро на самом деле переживал. И сейчас на Стива накатывает ощущение дежавю. На этот раз, правда, он понятия не имеет, что - или кто - является причиной. Не может же это быть Джин? Или может?…