as crafty as a fox

      Он будет идти за ней мили и часы, чтобы сказать, как она ему безразлична.       Он правда не ожидал ее здесь, потому что мозги были пусты от подобных мыслей. Нет, он ей безоговорочно доверяет, вкус у нее охуенный и никогда не подводил, а прямо сейчас она превзошла все — эта дрянная девка, которая может поднять город на уши, которую брезгует как плевок на асфальте, сейчас стоит и пялится на него, заискивая улыбочкой во все ровные зубы. Сукуна еще раз подумает, почему доверяет Мегуми во всем.       — Я имел в виду не ее.       Копна рыжих, ядреных волос, которые сможет в толпе узнать, проходит по нему странным режущим чувством. Мегуми заглядывает ему в лицо, пытаясь понять, откажется или обложит матом, но вместо этого распознает азарт вперемешку с ненавистью. Ведь это он полностью перекинул на нее ответственность за подбор кандидатки.       О чем, очевидно, не пожалел.       Он ожидал миловидную щекастую девчонку с охуенными актерскими умениями, которая сможет удовлетворить прихоти в полном объеме. Конечно, если Сукуна умеет материализовывать мысли, то такой талант ему не нужен. Наверное.       — Сильно не расстраивайся, а то весь вайб убьешь слезами, — вот, почему.       Сукуна вздернул бровью, усмехнулся. К Нобаре питает разнородные чувства по парочке причин: во-первых, она является одной из подруг Мегуми, которые поголовно его не любят, во-вторых, самая обольстительная с бешеным ветром в голове. Любит больше всех выпить, потусоваться, пофлиртовать. Ее нужно содержать всемером, а после отношений — восстанавливать самооценку. Впрочем, на одной из вечеринок Нобара посчитала смешным указать Сукуне, что его лучшая мужская роль — это запасной вариант, за что тот на ее прическу выплеснул текилу. Правда, можно поклясться: на заполненном, темном танцполе, Сукуна жрет глазами ее необъятный зад.       Сукуна это не контролирует.       — Ты вообще в курсе, нахуя тебя привели? — начал Сукуна, усевшись на кровати и откинув руки назад. Красноречивая поза.       — Мне Мегуми все объяснила, так что в курсе до малейшей детали.       — Она сразу согласилась, — объявляет Мегуми. — Видимо, давно мечтает.       — Не о вас, конечно, но мысли о тройничке у меня были.       — У тебя не было другого варианта? — обратился он к Мегуми.       — Не любишь рыжих? — вклинилась Нобара.       — Тебя.       — Я бы не хотела, чтобы знакомые узнали, что мы ищем девочку для секса, Ремен, — сказала Мегуми, и Нобара сделала наглый шаг вперед, привлекая Сукуну на себя:       — Пупсик, в целях вашей безопасности, было умно прийти сразу ко мне с таким предложением, тем более, Мегуми меня знает гораздо ближе, чем ты, — рыжая наклонилась к нему, чтобы быть ближе, чтобы, сука, до ублюдка быстрее доходило. — К тому же, предполагаю, ты не из тех, кто трахается под одеялом и с выключенным светом, так что, думаю, эта рыжая сука — твой самый охуенный вариант.       Сукуна про себя улыбается так, словно губы вешалкой растянул — вот, почему, выбешивает его. Своим блядским, мерзким, бесстрашным характером.       — То есть, тебе можно доверять? — играет в одну игру с ней.       — Я не собираюсь откусывать тебе член за текилу и пудру за семь штук.       — Забуду про проткнутую шину и разбитое зеркало.       — Незакрытые гештальты…       — За которые, боюсь, хочется принести тебе боль.       — Если эта боль принесет оргазм — пожалуйста.       Нобара внезапно вздохнула: между делом и пиздежом, сзади нее устроилась Мегуми, прижимаясь торсом к ее заднице в коротких шортах. Длина настолько блядская, что видны ягодичные складки. Сукуна тут же смотрит на любимицу удивленными глазами, не всегда видя Мегуми такой: как она руками гладит Нобару сзади, спинку, лопатки, плечи, медленно к бокам и бедрам. Мегуми расслабляет подругу легким массажем и неоднозначной позой сзади, намекая, что процесс тесного знакомства начался прямо сейчас.       Сукуна тут же двигается ближе, чтобы Нобара была прямо перед его лицом, и руками заползает в рыжие, патлатые, грубые волосы, заставляя суку смотреть в глаза. Он не испытывает к ней ничего, кроме жесткого желания пристроиться сзади и оставить гематомы всех раскрасок. Нобара выставляет руки ему на колени для опоры, начиная тяжело дышать, стоило Мегуми заползти под майку и теплыми руками дотронуться до живота.       Сукуна делает проще:       — Руки вверх.       И снимает с рыжей майку, оголяя пышную грудь.       Сукуна делает проще:       — Сними с нее шорты.       И Мегуми снимает с нее шорты, оставляя только бесшовные трусики. Не все сразу.       — А вы отличная команда…       — И вызываем привыкание, — говорит ей в лицо.       Мегуми руку уводит к шортам, поддразнивая предвкушением подругу. У Нобары нежная, слегка конопатая кожа, и слегка идет мурашками от ласки. На нее, вот так, можно смотреть вечность.       — Тебе зайдет ее вид сзади, — говорит Сукуне.       — Не сомневаюсь.       Ее нужно расположить к себе, прикормить, пригреть и дать ласку, чтоб чуточку позже, когда Сукуна дойдет до нужной кондиции, превратить девочку в жижу. Окрашенные в красный губы расплываются в улыбке, а чайного расцвета глаза смотрят прямо на Сукуну — тот считывает как по писанному ее намерения, желания, состояния. Перекладывает ручонки ему на плечи, почти невесомо подушечками пальцев очерчивает мускулы и татуировки. Безусловно: она в силе держать напряжение в воздухе, и гордость не помеха: необходимо татуированного самозванца поманить, не зазывая.       Мегуми — мягкая и добрая; та, которую за щеки тискать хочется.       Нобару хочется приебашить спиной к стене.       Сукуна резко дергает ее на себя, хватает за запястья и как игрушку бросает на кровать, садясь сверху, впечатывая весом. Смотрит сверху, возвышается, властвует, унижает, улыбается — Нобара хватает его за полиэстровые шорты, рвет ногтями, громко дышит, но не умоляет встать. У них своя игра, свои взаимоотношения и тонкая, еле видимая нить, которую оба тянут с самого первого дня знакомства. Да, сука, ты бесишь меня, выводишь из себя и заставляешь испытывать деструктивные чувства, и все это я солью спермой в тебя.       Да, сука: я хочу тебя.       Хватает ее запястья в одну руку, зажимает у нее над головой, горбится. Рыжие волосы распластались по мятым белым простыням. Очевидное желание не скрыть брезентом.       — Стоп-слово? — спрашивает лиса.       — Оно тебе не понадобится.       Сладкая гармония настигла его: безумно, первый раз, сосется с Нобарой. Губы ее пухлые, не такие, как у Мегуми, и мягкие. В поцелуе она безудержная, страстная, неугомонная: язык углублен, горячее дыхание перебивает звуки поцелуя. Сукуна намерен узнать, что эта лиса даст ему, что сможет хотя бы предложить из своего списка, и получает сейчас горячий, слюнявый, глубокий поцелуй, нарастая свое возбуждение с молниеносной скоростью. Второй рукой щипает за сосок, саму грудь не трогая. Их тела бешено дрожат, а кожа горит, словно кинули в кипящее масло. Пространство-время стирается вязкой краской.       И понимает: Нобара не дает ему лидировать. Губная помада отпечаталась на его губах, давление и контроль перенимает на себя. Она двигает головой, добавляет давления, случайно стучит зубами — Сукуна в приятном ахуе от такого поцелуя, но не позволяет себе отключиться. Губы горят, глаза закрыты, пытаются друг друга читать. Мегуми с больным удовольствием наблюдает. С кандидаткой не проебалась.       Нобара преподносит себя этому миру смело, дерзко, амбициозно и безбашенно. Грязно стонет в поцелуе, размазывает по его губам терпкую косметику, заставляет терять терпение. Сукуна на секунду отстраняется от нее, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза, оценить ситуацию и рыжую суку, на что она прикусила нижнюю губу до крови. Да, она горяча, и, да: Сукуна экзальтирует в желании взять ее силой. Бешеный поток сносит знаки «стоп».       Щупает губу — мелкая капля крови.       — Не делай вид, что ты недоволен, — язвит она, приподнимаясь на локтях.       Сукуна переводит красноречивый взгляд на ее морду, ответив только через три секунды размышлений:       — Если так посудить, то у меня куча времени, чтоб показать свое недовольство. Но, сейчас не об этом.       Резко встает на ноги, хватает Мегуми за руку, бросает на кровать рядом с Нобарой. Наклонил голову в сторону. Ехидно ухмыльнулся. Посмотрел исподлобья.       — Вы знаете, что делать, девочки.       Мегуми переводит взгляд на подругу — уже смотрит, уже улыбается, уже спрашивает взглядом разрешение. Мегуми, конечно, не испытывает к Нобаре каких-то особых чувств, особенно из категории ревности. Знает: подружайка умеет отменно вызывать самые разные эмоции. В конце концов, она ее знает давно, и Нобара никогда не подводила и не разочаровывала как подруга: ни предательства, ни обмана, ни заискиваний. К тому же, у нее красивая внешность и пиздатая фигура, так что этот вечер останется в памяти хорошим воспоминанием и самым лучшим оргазмом.       — Не обязательно его слушать. Я не буду делать то, чего не хочешь, — начала Нобара, не теряя человеческого лица. Где-то напротив закатил глаза Сукуна.       — Все в порядке.       Нобара заползает в смольные волосы с затылка. Сладкий, терпкий, слюнявый поцелуй настиг, заливая с ног до головы странным чувством. Мегуми слегка подалась назад, но мягкий напор Нобары не позволил далеко уйти. Томный, первый поцелуй с девушкой, впечатляет: другой уровень учтивости, ласки, флирта, прелюдий, прикосновений, понимания. Губы мягкие, нежные, а страсть не заставляет молниеносно снимать одежду. Нобара заботится о реакции Мегуми, и та обнимает ее за плечи, легонько впиваясь ногтями в кожу. Взять этот кубик сахара, раскатать по языку, небу, зубам, ощутить вкус, передать другой — Нобара тяжело дышит через нос.       Вкус помады на языке. Они — не для слабонервных.       У Сукуны жестко встает.       Мегуми, чуточку позже, немного пожалеет о своем решении.       Не сейчас.       Не сейчас, когда Сукуна подходит к Мегуми, гордится своей любовницей, помогает снять майку через голову. У нее красные щеки, губы, шея, уши, в глазах медленно распыляется огонек, который преобразуется в напалм. Резко хватает фаворитку за патлы, вздергивает лицом к себе, целует с языком. Мегуми знает наизусть, как он любит, как он пахнет и действует. Видимо, эта сценка ему понравилась настолько, что тупо не удержался. Они все измазаны помадой: видимо, у лисы это было в плане.       — Ревнуешь, мальчик, — заигрывает она, не убирая гаденькую улыбку с лица.       Сукуна с громким чмоком отстраняется от Мегуми, косится на Нобару. Внутри теплится фантазия, которую нужно выплеснуть здесь, сука, и сейчас.       — Вижу, перерыв тебе противопоказан. Иди-ка сюда.       Ее блядству невозможно сопротивляться.       Нобара не дает взять себя за волосы, но дает взять за запястье, уничтожить себя, переиграть, всю стратегию наебать и улететь в процесс с головой. Сукуна демонстрирует свой характер, взгляд, стрелы, которые полетят в ее тело, в наэлектризованной спальне, где никто их не увидит. Она заставляет его сесть на самый край кровати — потому что Сукуна позволил — и стягивает красные полиэстровые шорты на пол, обхватывая болезненно-возбужденный член у основания. Нобара сделала каменный вид, что не удивлена размером, и тут же взяла в рот. Да, пиздливый язык нашел свое предназначение.       Мегуми садится рядом, по правую руку Нобары, коленями на пол, и волосы собирает в хвостик.       — Возьмешь весь в рот — подружимся.       Нобара не хотела, но придется.       Нобара готова выходить за рамки возможностей. Круговые движения, вакуум, томные звуки, работа языком, зубами, губами — Сукуне приходится сжать пальцы на ногах и стонать, пытаясь удержать себя в руках. Рыжая работает за двоих: двигает головой, руками, ртом, а Мегуми, как лучшая подруга, помогает с волосами. Сукуну ломает от вида сосущей ему Наборы, и Мегуми благополучно тут же оттаскивает ее от члена, чтобы самой сплюнуть на головку. Помада хаотично испачкала член.       — Ему нравится, когда с члена аж капает.       Передернуло всех.       Нобара в ритмичном двухминутном отсосе. Нобара доводит до искр. Рука догоняет губы. Он сейчас сдохнет: Мегуми, помогающая ей с волосами и советами, и Нобара, которая все оттягивает момент глубокого горлового, хотя у самой глотка от желания чешется. Слегка двигает бедрами, заставляя брать глубже. У девчонки мокрая ластовица.       — Маринуй его и смотри в глаза, — продолжает Мегуми выводить всех. — Особенно, когда носом в лобок уткнешься.       Голос Мегуми заставляет дрожать и вылезать из кожи вон.       Нобара поднимает взгляд. Ох, пиздец.       — Начни давиться членом и увидишь, во что он превратиться.       Нобара готова дать ему киловатты звука, как сосет.       Нобара готова: резко для всех выдыхает, расслабляет горло — и каменный жирый хер оказывается в податливом горле не податливой девочки. Мегуми сильнее сжимает ее волосы, пропускает через пальцы кончики. С губ течет на подбородок, с подбородка на стоячие соски, с сосков на пол. Нос в сантиметре от бритого подчистую лобка. Нобара задерживает член в глотке семь секунд, вот-вот давиться начнет. Сукуна напрягает пресс. Срань, эта дрянь магнитит его.       — Блять, — отозвался он.       — Не весь, — констатирует Мегуми.       Нобара вытаскивает жирный хер из глотки, хапает громко воздух; на губах толстая нить слюны. Крепкий стояк смотрит прямо на нее и через пять секунд требует повторения фелляции — Сукуна сам хватает Нобару за рыжие ебаные волосы, как суку грязную, до белых костяшек, и направляет похотливую морду к члену. Нобара оставляет поцелуйчики по длине, размазывает слюной и смазкой, умирает от передозировки ощущений. Мегуми без стеснения заползает ей в трусики.       — Она мокрая насквозь.       — Давай, Нобара, твое эго в силе взять весь.       — Я уже…       — Не пиздеть. Сантиметр, а я сказал весь.       Нобара готова удивить его и привязать к себе: отпяливает задницу для удобства Мегуми, приближается к мокрому члену ближе, облизывает яйца, пока Сукуна не начинает ярко намекать. Вздыхает, устраивается поудобнее, опускается на член медленно в глубокое горло, расслабляя мышцы. Строгое, жгучее желание, захлеб — Сукуна гортанно стонет, когда член полностью входит в ее горло. Растекается мерзкой лужей по кровати, давит ей на голову, умирает в звуках. Влага, узость, жар, дрожащие ресницы, сопли вперемешку со слюнями — Нобара побеждает это соревнование, утыкаясь в бритый лобок носом, будто от этого зависит ее банковский счет. И сосет в жестком ритме полминуты.       Мегуми видит его реакцию. Мегуми понимает Нобару: или терпишь, или любишь делать ему минет, — одного тупого вдохновения надолго не хватит.       — Весь.       Сукуна принимает поражение. Толстая нить слюны рвется пальцами, которые он нагло засунул ей в рот, положил на язык. Он не дает даже передохнуть, потому что, бля, не заслужила. Она обсасывает, смотрит, проникает в его память и оставляет послевкусие: берет два пальца в рот, указательный и средний, и показательно сплевывает на них, чтобы слюна, теплая и вязкая, стекла по фалангам, между пальцами, по костяшкам и ребру ладони, вызывая трепет и визг. Сукуна тяжело дышит через нос. Сукуна углубляет пальцы. Сукуна смотрит ей в глаза.       Сукуна не любит Нобару, но полюбил ее рот. И ляжки. И сиськи. И задницу.       Блять.       Как же она умеет манипулировать.       Сукуна вовремя трезвеет: тут же схватил фаворитку за худые ручонки, — а Нобара крупнее и массивней хрупкой Мегуми, — и безалаберно кинул на кровать, как тряпичную куклу. Мегуми не ожидала этого маневра, ахнула, и ожидаемо оказалась в позиции раком. Его больная голова не варит, он не помнит собственного имени, но помнит чувства, испытываемые к этой красотке, стоило ему тут же, как озверевший, стянуть с нее шорты с бельем и бросить на пол. Охуенная худая задница оказывается перед ним. Мегуми, ожидаемо, изведена. Ей не победить демона, с которым любит играть.       Все же, трахать Мегуми сзади — лучший наркотик.       Нобара, кажется, понимает: сейчас увидит воочию их в действии. Блять, сколько же про них судачат.       — На локти, — приказывает он.       — Уже не можешь?..       — Я выебу тебя даже с температурой сорок, поэтому да, Мегуми, не могу.       Мегуми падает на локти. Сукуна пару раз прикасается к ее половым губам, выуживая глухое «пожалуйста, милый», прощупывая это мягкое, возбужденное, мокрое естество, которое выучил наизусть, и вспоминает про рыжую суку, которая, кстати, как раз вовремя появляется перед лицом со смазанными губами. Ее не зовут, но она маячит.       Сукуна без проблем вставляет в Мегуми с первого раза и углубляет член до упора.       Ох, блять.       Мегуми не притворяется: ей нравится секс с Сукуной и каков он в сексе. Секс с ним раскрывает с лучшей стороны, позволяет принять всю свою сексуальность, женственность, раскрепощенность, не пытаясь даже думать о позе, где будешь лучше выглядеть. Сукуна делает все сам: двигается в ней, держит за бедра, равномерной амплитудой из раза в раз доставляя Мегуми щемящее удовольствие. Они безоговорочно друг другу доверяют, поэтому так легко идут на секс без защиты. Секс с ним позволяет главное — забыться и абстрагироваться от мира, сужая внимание ровно на толчках, эйфории, жаре. Его руки с силой сжимают белую кожу. Его руки силой берут. Его руки доводят до изнеможения.       Сукуна просто знает, что смазливым девочкам надо: сила.       Мегуми стонет и чувствует, как Нобара собирает волосы в хвостик, лаская спинку.       Ее изгибы, нежная кожа, переливающиеся волосы, мурашки, взгляды, ласки и тембр речи — Сукуна сотню раз клялся Мегуми, что даже не будет пытаться ругаться с ней. Мегуми занимает лидирующее положение в его жизни и является ориентиром, партнером, но не его девушкой. Она — его личное проклятие, идеал, которое держит на дистанции. В конце концов, Сукуна никому ничего не обещает.       Нобара появляется перед лицом, лаконично, маняще улыбается, и делает так — слюнявит два пальца, демонстративно для ублюдка вставляет в себя. Смотри, самозванец, как умею и могу, как мои же длинные пальцы входят, растягивают, ласкают. Как из меня течет, как я изнемогаю, как млею и чахну без тебя. Сукуна не контролирует это — ебаную фиксацию на ней, черных бесшовных трусиках, длинных пальцах и красном маникюре, покрытым вязкой теплой смазкой. Сторона зла кормит до отвала.       Дешевая провокация от дешевой породы.       Одна ебаная провокация.       И Сукуна делает так — вытаскивает из Мегуми, хватает рыжую суку за шею. Девчонка от неожиданности ахнула, разила красный рот, рефлекторно схватила за запястье, но не сопротивляется. Его сильные, жилистые, татуированные руки, бросают толстую задницу на кровать, мордой кверху. Сукуна выглядит злым, а еще до опизденения возбужденным. Он сочиться намерением выебать из нее всю громкость.       — Хочешь все внимание себе?       — Тебя так легко развести?       Похоже, сучка выкупила, чем брать быка за рога:       — Ремен, пожалуйста, трахни меня, я хочу твой член внутри меня, а то мне уже становится слегка скучно.       Сукуна понимает: его рвет на части от этих слов с ее напомаженных губ, как она при этом смотрела на него, как ручонки обхватывали его удушающее запястье, как милая стерва ластится лоно к нему, как ее грудь от дыхания вздымается, как блеск в ее глазах отражает всю похоть. Нобара требует полный фокус на себе и ее теле, хочет, чтобы каждая часть его тела — в особенности, хер — любился только с ней. Сукуна не гасит в себе желание придавить, унизить, разбить, обесценить и склониться ниже, второй рукой прикасаясь к напрочь мокрой ластовице трусов.       Все началось не с пальцев — все началось с жирной жопы на танцполе.       Влажные трусики вбок, жопу к краю кровати, тяжелое дыхание, сальный взгляд, вздутые вены на руках, презерватив — первое движение в бестию доставляет ему удовольствия высочайшего уровня, слетая с предохранителей. Сукуна не понял, с хуя ли так отреагировал, но понимать — удаленная функция, когда член в Нобаре. Ее высокопарный стон отозвался по спальне. Член заходит до конца. Непередаваемое чувство. Подхватывает ляжку чуточку выше, контролирует с молекулярной точностью подачу кислорода в ее блядское тело. Нобара вызывает у него пиздецки странные чувства.       Этот секс тенью будет за ней ходить.       — Тебе скучно, но ты течешь. Или, может, так тебе не будет скучно?..       Сукуна резко убирает руку от шеи, хватает за вторую ляжку, и смотрит на Мегуми:       — Садись ей на лицо.       Мегуми послушно садится Нобаре на лицо.       По всем губам мажется помада, стоны сливаются в какофонию звуков. Нобара подхватывает ее за ягодицы, чтобы удобнее было подруге отлизывать. Сукуна тянет Мегуми в страстный, глубокий поцелуй, моментально переплетая языки. Лавина чувств окутывает троих. Мегуми томно стонет в поцелуй, осознавая, кто прямо сейчас ей отлизывает и как, сука, хорошо это делает. Мегуми идет на поводу его прихотям, как на проводах, пропадает и получает поцелуи-укусы, кладет руку ему на шею и тянет, а он ненормально улыбается, облизывает ее губы, жестко трахает Нобару и незаметно обзаводится новой привычкой.       — Тебе хорошо? — спрашивает Сукуна с придыханием, кусая Мегуми за шею.       — Да… Я… я сейчас кончу.       Сукуна освобождает одну руку и не дает ей даже на миг остыть: хватает за затылок, сминает мрачные черные волосы, тянет подбородок к потолку, открывая для себя тонкую, нежную шею, оставляя на фаворитке россыпь засосов. Кожа тонкая, как крыло бабочки, стоны громкие, как любимая музыка. Сукуна впивается Нобаре в бедро до отметин, ясно намекая, что останавливать свой пиздливый язык сейчас вообще не вариант. Мегуми впивается ему в татуировки на плечах, стонет на ухо, прикрывает глаза от кайфа. Этот яд уже в крови, дно уже тянет, осколки разлетелись по сторонам — Мегуми отпускает все мысли и кончает, выстанывая гласные ему на ухо.       Густые ресницы дрожат. Брови нахмурились. Блядская помада отпечаталась в памяти бастионом. Дыхание томное, глубокое, спадающее.       Первоклассной сучке нужны первоклассные утехи.       Мегуми сползает на кровать, открывая физиономию Нобары во всю: мокрая, слюнявая, красная, довольная, с размазанной помадой. Пиздецки стойкая.       Сукуна встречает ее взглядом. Его надолго не хватит. Его, сука, надолго хватит.       — Блять, Мегуми, ты просто охуенная, — цедит Нобара, переключая взор на Сукуну. — Давно не виделись.       — На меня. Быстро.       — Колени…       — Похуй мне на твои колени.       Они меняются местами: Сукуна перемещается к изголовью кровати, удобнее располагается, чтобы стерва села своей жирной жопой сверху.       Нобара упирается ему в широкую татуированную грудь, расплываясь от вожделения как пчелиная сота от давления ножа, и спустя только полминуты поддразниваний, садясь только на головку, она медленно, с издевкой, наблюдая за его реакций, резко падает на член до самых яиц. Сукуна знатно охуел, но не критикует. Подхватывает подругу за бедра и помогает скакать на себе, разведя ноги по сторонам. Нобара выставляет руки по бокам его головы, хватаясь за изголовье, и превращает вечер в напалм: амплитуду держит просто охуенную, не прерываясь, спокойно садясь на всю длину, закатывая глаза от удовольствия. Молнии бьют по телу и кончикам пальцев, по венам течет интересная смесь.       Жопа оказывается в его мертвом хвате. Пышная грудь скачет в такт хозяйке. Нобара вызывает у него мощнейшие эмоции, от которых отвык. Следы помады скрываются сантиметр за сантиметром. Нобара непроизвольно улыбается, когда Мегуми, самая опасная, хитрая, умная из всех, кого она знает, облизывает ей шею. По бедрам течет смазка. Нобара резко смотрит Сукуне в глаза — Сукуна понимает, что, кажется, ему это искренне нравится.       Кожа к коже. Глаза в глаза. Нобара смачно, сладко целует его, жрет ненасытным зверем губы, углубляет язык, заставляя его выходить за пределы плато со скоростью света.       Только грубая сила, жесткий поцелуй, глубокие толчки, жар тела и фиксация — Сукуна кончает в сучью падаль через пару глубоких толчков, теряет связь, впивается в задницу до боли. Жопа громко ударилась о его бедра, насаживаясь на член до конца. Оргазм охватывает его тело и разум до последней волны, все его мысли сужены ровно на ее заднице, губах, языке, волосах и коже. Нобара в охапку забирает его, обнимает плечи, целуя скулы, уголки губ, шею, превращая его в зацелованного лучшего любовника, который, кажется, в тюрьме эйфории.       Сукуну охватило покалывающее чувство. Пальцы на руках и ногах сжались. С тела капает пот. В комнате смрад секса.       — Она не кончила.       Они обернулись на источник звука — Мегуми гладит подругу по волосам, до секунды наблюдая, как Сукуна ебет ее подругу.       — С чего ты взяла?       — Симулировать — прошлый век, Нобара.       — Блять, встань с меня.       Нобара встает с него, добавляя сверхстимуляцию, отчего Сукуна шикнул и тут же снял переполненный презерватив, завязывая на узелок. Вместе со спермой спустил все серое вещество: он нихуя не может собраться с мыслями.       Мегуми пожала плечами, не отвечая ртом.       — Трахаешься с кем хочешь, а до сих пор кончать не научилась? — решил Сукуна доебать.       — О, еще я в этом виновата?       — То есть, не кончила? — ловит на пиздеже ее, останавливаясь посреди комнаты. — Мы дважды днем потрахались, чтобы я дольше продержался, и тебя даже сейчас не хватило. Типа, у тебя явно послужной список любовников больше, следовательно, и опыта. И в смысле «еще я»? А кто, я, блять?       — Раньше, если мужчина не смог довести женщину до оргазма, означало…       — …означает, что ты не умеешь расслабляться, — делает шаг к кровати, крепко целует Мегуми в губы. — Я в душ. Можете без меня развлечься.       Сукуна спокойно ретируется в ванную, намеренно не закрывает дверь за собой и включает теплую воду. Ему нужна минутка, чтобы переварить чувства, превращающиеся в перегной. Умывается, расслабляет плечи, и через минуту дверь в ванную распахивается. Лиса тихо заходит к нему в кабинку, подставляется под воду, и Сукуна даже не удивляется ее появлению. Хочет знатно заржать, что Нобара настолько примитивная, а потом вспомнил, что, вообще-то, она даже подъебет в ответ.       — Тут место на одного, — начал он с толикой сарказма.       — Как видишь, нет.       — Ты все еще пытаешься мне что-то доказать.       — Пришла догнаться и сэкономить счет за воду, — Нобара кладет ручонки ему на плечи, спускаясь по татуировкам вниз. — Или ты против?       Сукуна фыркает.       — Ты всегда будешь на вторых ролях, — ядовито объявляет он.       — На первом у тебя стоит Мегуми.       — Именно.       — Поверь: это меня не ранит, ведь ты тоже не в моем вишлисте.       Кугисаки делает так — поворачивается задницей, с ровной спиной опускается к полу, и слегка трясет жопой.       Сукуна молча смотрит за мясом, чтобы потом, стоило Нобаре развернуться через плечо, припечатать ее к кафельной стене.       — Заставишь меня кончить — подружимся.       Сукуна медленно, понимающе улыбается во все зубы. Хитрая сука.       Сукуна включает воду громче, горячее, добавляя напора.       Сукуна тянет бедра на себя, падает на колени. Левая нога оказывается на плече.

***

      На полнейшем похуизме прикуривает себе сигарету, которую стрельнул у друга, на улице. Он любит лето по двум причинам: плевать на верхнюю одежду и можно спокойно ходить без трусов. Правда, у последнего есть как плюсы, так и минусы, особенно в три ночи.       Сукуна не уверен, сколько Нобара влила в себя спирта, потому что ее крашеные глаза олицетворяют чистейшую гнилую проблядскую душу. Похуизм, конечно, напускной, ведь Нобара всегда подходит, когда что-то нужно. Он не собирался с ней пересекаться, потому что был в компании парней, а Мегуми в компании девчонок, и Нобара вообще не была в его списке дел.       Это уже не важно.       Важно то, что Нобара в сотый раз выглядит на миллион долларов, пахнет как нишевый парфюм и ведет за собой любого. Накладные ресницы, красные губы, чокер, черное платье от Шанель, порванные колготки. Нобара красноречиво крутит прядь волос, заигрывая с его достоинством как с какой-то хуйней. Диджей сегодня мудак, но Сукуна смог охуеть, как она, в одиночестве, превосходно чувствовала ремикс и двигала телом под неон. Сукуна вновь на крючке — Нобара забирает выигрыш. И Сукуну. И его, сука, убойный хер.       — И что такая красотка курит одна? — любезничает рыжая, стоя непозволительно близко к нему.       — Ты тоже одна.       — Не совсем, — Нобара нагло, охуевше, забирает у него сигарету между губ, делает затяжку. — Когда пью, то пишу бывшим, но у всех член меньше. Ко мне или к тебе?       Сукуна аж присвистнул, аж прыснул от смеха. Нобара не поняла шутки юмора, возвращая ему в губы сверток с губной помадой на фильтре. Сукуна в курсе, как Нобара отменно умеет клеить парней и как отменно умеет флиртовать, так что, в эту очевидную ловушку попадет из принципа.       — Я уже заведен и не доеду до дома, — делает глубокую затяжку. — А резинки у меня с собой нет: у меня в планах была только Мегуми.       — Почему ты спокойно трахаешь ее без резинки?       — Потому что я ей безоговорочно доверяю, а остальным, особенно, блять, тебе, даже под дулом пистолета, нет.       — Как грубо. Тогда можно сделать так, что на твоем лице из-за меня будут ямы, — Сукуна оценил подкат. — Или быстрый отсос.       Сукуна понимает женскую сущность, стоит капле алкоголя попасть на язык. Да, Нобара ему до скрипа нравится телом, особенно ее зад и ноги, при том, что в сексе не скрывает характер. Он знает тысячу пятьсот примеров, почему делает это жарким летом, и даже не будет себя винить, когда сделает это у Мегуми за спиной. Когда Нобара ни слова ей не скажет, своей самой близкой подруге, с которой ест с одной ложки и покупает самые дорогие подарки.       Когда позволяет ей сделать так — крепким хватом схватить за яйца, не до боли, сжать, заставить его шикнуть и откинуться лопатками на кирпичную стенку.       — Блядь.       — Потом Мегуми трахнешь.       — Тебя стошнит.       — Не волнуйся.       — Волнуюсь за свои кеды больше, чем за тебя.       — Отмазки такие, будто переживаешь, что на улице не встанет.       Сукуна красноречиво закатывает глаза, тушит сигарету об стену, и тут же, резко и жестко, хватает за рыжие волосы, притягивает к себе, давит вниз, намекая на позу послушной жены. Пару коктейлей все решили за нее — Сукуна с удовольствием примет ее мучения на свою душу.       — Тогда не могу отказать подруге в крике помощи.       Этот уебок — платный.       Нобара послушно падает на колени.       И она с огромным удовольствием прокатиться зайцем.