Трудные времена

Он согнул колени как можно выше, пытаясь одновременно потирать голову, закрывать глаза и уши. Боль не позволяла ему думать. Он прижал голову к дивану, стараясь отвлечься от мигрени силой воли. Его волосы были в полном беспорядке, но сейчас он не обращал на это внимания. Мимолетно пронеслась мысль о том, что Хаус сломает ему руку, если увидит в каком он состоянии. Вильсон не был готов к этому, и у него проснулось некое сострадание к себе. Он заставил свое тело расслабиться, предполагая, что сжатое напряжение только навредит. Он сделал несколько глубоких вдохов и чуть-чуть почувствовал облегчение, пока… — «Пора обедать!» — крикнул Хаус, открывая дверь в офисе Вильсона. Как назло. Руки Вильсона поднялись к его ушам, и он застонал, отклоняя свое лицо от нового источника света. — «Что с тобой?» — спросил Хаус. Не поднимая голову, Вильсон слабо поднял руку, сдаваясь. Он осторожно опустил руку обратно. Наступило молчание. Вильсон знал, что Хаус не оставит его наедине, поэтому продолжал держать глаза закрытыми. Его паранойя была оправдана, когда он почувствовал, что Хаус колотит его ребра палкой. — «Мигрень», — терпеливо ответил Вильсон. — «Как долго ты здесь сидишь?» — Хаус, наконец, понизил голос, заметив стопку бумаг на столе Вильсона. — «Не знаю». У Вильсона было необычно много бумаг. Бывали дни, когда они накатывались, словно лавина. Иногда буквально. Он ненавидел оставлять работу на следующий день, потому что в конечном итоге ее все равно приходилось делать. — «А когда ты последний раз пил воду?» Вильсон забыл о воде. Но его можно было понять, повседневная рутина сводилась к тому, что он заходил в офис утром и больше не выходил оттуда до вечера. Он просто садился, брал ручку и больше не вставал. Он опаздывал на работу сегодня утром, так что ничего не выпил (и не поел, на самом деле). Обезвоживание. Голод. Это подходит. Вильсон просто постанывал в ответ, зная, что Хаус уже все знает. — «Идиот», — бормотал Хаус, выходя и закрывая дверь сильнее, чем нужно (но тише, чем мог бы). Отлично. Теперь, помимо мигрени (которая мешала ему найти воду, которая ему, по-видимому, была очень нужна), Хаус, похоже, был в настроении. Как бы то ни было, Хаус закрыл дверь и… Теперь, вот, дверь открылась. Вильсон снова постанывал. — «Надеюсь, ты не относишься ко всем обслуживаниям номеров так же», — прошептал Хаус. Вильсон услышал шебуршания рядом, когда Хаус положил что-то на стол. Он приоткрыл глаза, чтобы увидеть воду и бутерброд. Он дернулся, когда Хаус аккуратно закрыл дверь. — «Не волнуйся, это куплено на твои деньги», — сказал Хаус, садясь рядом с Вильсоном. Вильсон знал, что есть большая вероятность, что это правда, но не хотел напрягать свой мозг, чтобы вспомнить, где он положил свой кошелек. Вильсон медленно развернул бутерброд, время от времени касаясь своего лица, чтобы снять боль и усталость. Он едва заметил, как Хаус взял бутерброд из его рук и заменил его водой. — «Черт возьми, Вильсон, ты на полпути к смерти от обезвоживания, а ты все равно тянешься к бутерброду!» Вильсон снова поднял руку, чтобы заткнуть уши. Он открыл воду, которая уже была вскрыта до него. Он посмотрел на Хауса, который смотрел на него с ожиданием. — «Ты… подсыпал что-нибудь?» Ведь Вильсон знал, что он мог. Хаус открыл рот, чтобы ответить, затем закрыл его, будто не ожидал такой реакции от Вильсона. «Что, черт возьми, я мог подсыпать туда? Я не думаю, что ты откажешься от парацетамола прямо сейчас.» Вильсон посмотрел на Хауса и не захотел размышлять о том, что Хаус мог положить в воду. Хаус покрутил глазами. — «Нет, я ничего не подсыпал в воду. Она просто из торгового автомата. Хотя, если она тебе не по вкусу, я уверен, что вода из унитаза покажется лучше.» Вильсон покачал головой, слишком уставшим, чтобы придумывать остроумный ответ. Он был на полпути к тому, чтобы допить воду, когда понял… Он просто открыл ее для меня, на случай, если мне не удастся. Вильсону вдруг стыдно за предыдущие мысли по этому поводу. Но вместо того, чтобы извиниться, Вильсон положил стакан с водой и начал распечатывать сэндвич. Он начал есть, благодарный Хаусу, что тот заставил его выпить воды перед тем, как приступить к еде. Он постоянно переключался между глотками воды и кусочками сэндвича. К удивлению, Хаус молчал все это время. — «Я представлял, что ты будешь уже греметь посудой и орать мне под ухо», — сказал Вильсон, заканчивая ужинать. — «Эй, я знаю, что такое мигрени. И несмотря на то, что Кадди, Форман, Кэмерон, Чейз и все пациенты, с которыми я когда-либо имел дело, скажут тебе, я не абсолютный придурок». Вильсон посмотрел на Хауса, уже чувствуя себя немного лучше после пищи и питья. — «К тому же, ансамбль мариачи требовали время больше, чем запрошенные пять минут, а аниматор задерживается в пробке», — улыбнулся Вильсон. Затем, не задумываясь, он приложил голову к плечу Хауса. В защиту Вильсона, его голова действительно болела, а плечо Хауса было на уровне его головы, и он испытывал гораздо меньше дискомфорта, опустив ее. — «Может быть, нам стоит отвезти тебя в реанимацию», — бормотал Хаус, положив руку на лоб Вильсона. Рука Хауса была холодной. Вильсон издал нечленораздельный звук и прижался еще ближе. — «Я..все в порядке. Просто болит». — «Кстати какого черта ты все еще здесь?», — спросил Хаус, отводя свою руку. Вильсон справился с желанием пожаловаться. — «А куда мне идти? Домой?». — «Вильсон, ты же не собираешься вернуться на работу в таком состоянии». Вильсон вздохнул, чтобы выразить свое несогласие. — «Что будет, если ты сделаешь ошибку в документе и кто-нибудь умрет?» Конечно, Хаус же всегда шел по пути безопасности пациента. — «Никто не умрет». — «И никто не умрет, если ты уйдешь». Вильсон снова вздохнул. Он прижал лоб к плечу Хауса, вновь пытаясь снять накопившееся напряжение. Кроме того, Хаус пах как Хаус. Это могло быть как и хорошо, так и плохо. Сейчас это было хорошо. — «Черт побери, как ты можешь быть таким спокойным. Ты нашел тайленол в моем кармане?» — Хаус, как всегда отшучивался, но было видно, что он беспокоился. И Ульсон это видел. Может быть, Ульсон немного переигрывал. Но, боже мой, после всего, что он сделал для Хауса, может быть, он заслуживал немного заботы. — «Ну, давай. Мы идем домой», — на ходу сказал Хаус, собирая вещи друга. — «Мы?». — «Мне все равно, у меня нет пациента. К тому же, хотя бы было интересно поставить ставку на то, в каком паркинге ты разобьешься, если будешь сам за рулем». — «А если у тебя возникнут дела?» — спросил Вильсон, медленно вставая вместе с Хаусом. — «Мартышки справятся. Если нет, я уволю их и найду других мартышек, которые справятся. У меня есть связи в зоопарке». Вильсон немного улыбнулся, все еще опираясь на Хауса. Он мог самостоятельно устоять на ногах, но не хотел. Когда дверь открылась, она чуть не сбила Вильсона обратно на диван. И свет в холле был таким ярким. — «Давай, одна нога перед другой», — советовал Хаус. — «М-мои волосы. Они нор-рмально выглядят?». — «Нет. Правда, выглядит так, будто мы только что занялись сексом». Вильсон попытался поправить волосы насколько мог без зеркала. Он ожидал взгляда Хауса, но Хаус просто нахмурился с усмешкой. — «Лучше?». — «Выглядит так, будто мы только что занялись любовью». Вильсон поднял руку в знак победы и смело ступил в яркость. ------ Они добрались до холла без препятствий. — «Где команда?» — пробормотал Вильсон. — «Занимаются уроками, которые я им задал. Невероятно, как быстро пролетает время, когда эти трое заняты своим обучением» Вильсон покачал головой и старался не спотыкаться. — «И куда это вы двое отправляетесь?» — прорезался голос. Вильсон вздрогнул и прижался к Хаусу, осторожно придерживаясь за него. — «Ну вот, бедняга Вильсон тут с мигренью, и мне кажется, что это делает его причиной опасности для себя и окружающих, поэтому я собирался отвезти его обратно в нашу квартиру». — «Ты в порядке?» — спросила Кадди, голос звучал мягче. Вильсон убедительно кивнул насколько это только возможно. «Пройдет». Кадди успокоилась. Она повернулась к Хаусу. — «Полагаю, ты хочешь остаться с ним?» — «Я всегда могу оставить его одного, но он может упасть в обморок на унитазе снова». — «Эй, я не…» Рука Хауса взлетела вверх, но уже с саркастическим утешительным движением. — «Видишь! Он бредит!» Кадди махнула на них рукой. — «Ладно, просто позаботься о его здоровье». Она ушла, прежде чем Хаус успел ей хоть что-нибудь ответить. «Теперь, когда злобная ведьма Востока ушла…Мы можем снова идти по желтой дороге, ничего не боясь» Вернувшись в квартиру, Вильсон сразу улегся на диване. Мигрень начала утихать. Он держал глаза закрытыми, слыша движение рядом. Через несколько мгновений он открыл глаза и увидел на столе бутылку воды и еще один сэндвич. Он медленно поднялся, улыбаясь и потирая лицо. — «Не смотри на меня такими глазами. Если ты умрешь от обезвоживания, это будет на моей совести». Как будто у него она была. Это было… приятно. И немного странно, конечно. Хаус заботился о нем. Он начал есть, пока Хаус включал телевизор уже с убавленной громкостью. Хаус никогда не был так ласков к другу. Когда Уилсон наклонился на спину Хауса, Хаус не отодвинулся. Или Вильсон на самом деле был на грани смерти, или Хаусу было все равно. — «Если хочешь, чтобы я сыграл, просто попроси.» Вильсон всплеснул глазами и понял, что смотрит на фортепиано. — «О, э-э, я не хотел» Хаус прервал его взглядом. Он подошел к фортепиано. Он начал играть композицию, которую Вильсон считал как одну из своих самых любимых. Прежде чем Вильсон понял, что делает, он встал и направился к фортепиано. Хаус посмотрел на него, немного удивленный. Через мгновение он немного отодвинулся и выделил немного места на скамье, позволяя Вилсону сесть рядом с ним. Вилсон улыбнулся, глядя вниз на клавиши. Он зевнул, ощутив волной усталость. Мигрень проходила, оставляя только изнеможение. Точно так же, как раньше, он закрыл глаза и прислонился к плечу Хауса. «Если ты собираешься заснуть, на скамье наверное будет по ощущениям так же, если бы ты уснул на диване в своем кабинете .» Хаус продолжал играть. Улыбка не покидала лица Вильсона, пока его голова не начала кивать, и он не заснул. Это заставило Хауса перестать играть. — «Ладно, пора спать.» Хаус провел пальцами по его лбу. И смотрел на него с его обычным аналитическим взглядом. -"Ты не кажешься таким горячим, как раньше.» Вилсон позволил себе снова побыть немного больным. Он протянул руку и легко схватил запястье Хауса над головой. Выражение на лице Хауса изменилось с аналитического на шокированное. — «Вилс..» — подвел конец фразы Хаус, не уверен, как отреагировать. Вилсон осторожно потянул руку Хауса к себе. — «Я болен». Вилсон практически умолял. — «Из-за обезвоживания и голода.» — «Я все равно болен.» Хаус вздохнул и посмотрел на диван. Хаус вздохнул еще раз. Вилсон попытался скрыть свою улыбку и отодвинулся от края дивана. Хаус осторожно устроился на диване, бережно, не опираясь свою ногу. — «Хорошо, но ты будешь большой ложкой.» Вилсон обнял Хауса и прижал его поближе. Их груди были рядом. Диван, вероятно, не предназначался для того, чтобы на нем лежали два взрослых мужчины, но они справились. Вилсон закрыл глаза и расслабился. Я так долго этого хотел. Все, что потребовалось, это окунуться слишком глубоко в бумаги. Осторожно он подвинул свои руки, чтобы почувствовать сердцебиение Хауса. Он немного романтик, чего стесняться. Главное, что Хаус ничего не сказал. Если ему что-то будет не нравится, он сразу об этом скажет? Это же Хаус. Вилсон усилил хватку и прижал нос к волосам Хауса. Он так приятно пахнет. Пусть это длиться вечно, а не до следующего утра.