Подавать в холодном состоянии

Месть – блюдо, которое подают в холодном состоянии (французская поговорка) Атос резко дернул головой, пытаясь разглядеть во взволнованной толпе… что, собственно? Он поморщился, раздраженный на самого себя, и перевел взгляд обратно к наводящему ужас зрелищу на городской площади. – Проблемы? – тихо спросил Арамис, изучая ту же область, куда смотрел Атос. – Нет, – отозвался Атос. – Прошлые несколько дней у меня мелькало ощущение, что за мной следят, но… – Он тряхнул головой, словно отгоняя надоедливое насекомое, – это ерунда. И потом, по-моему, перед нами вполне достаточно, чтобы занять наши мысли. Арамис приподнял брови и фыркнул. – Мягко говоря. Земные останки – если их еще можно было так назвать – неудачливого виконта Дорса были художественно развешаны на кованой ограде, окружавшей общественную площадь. Пустые глазницы трупа бессмысленно глядели на фонтан в центре площади. Окровавленные запястья и лодыжки были перевязаны его собственными кишками, которые тянулись по поперечинам и навершиям ограды, прежде чем исчезнуть в зияющем отверстии в животе. Половые органы покойного были засунуты в его рот, что облегчала карикатурно сломанная челюсть. – Третий за этот месяц, – сказал Арамис. – Если это продолжится, на улицах начнется паника. – Как д’Артаньян? – спросил Атос. – Зеленый, – коротко отозвался Арамис. – И нельзя сказать, что я его виню. Кинув один взгляд на место преступления, их юный товарищ поспешно удалился в переулок, и донесшиеся оттуда звуки ясно дали понять, почему. В этот момент вернулся Портос с телегой, нагруженной простынями и жердями для самодельных носилок. Атос помог ему связать грубый каркас и натянуть на него слой ткани. Портос выпрямился и глянул на Арамиса. – Ну? – спросил он с, по мнению Атоса, ничем не оправданной надеждой.– Давай. Снимай его. – Сам снимай, – с отвращением скривился Арамис. Атос вздохнул и принялся – весьма осторожно – отвязывать внутренности от ограды, тревожа рои мух и морщась, когда приходилось отдирать кишки от нагретого солнцем металла, к которому они приклеились. Как он и ожидал, остальные присоединились к нему через пару минут, Портос поддерживал вес трупа, пока Арамис перерезал веревки, удерживающие его у забора. Когда они закончили, д’Артаньян обрел достаточный контроль над своим желудком, чтобы присоединиться к ним и помочь уложить труп на носилки, накрыть простыней и погрузить на телегу. – Безумие какое-то, – сказал д’Артаньян, когда телега увезла свой скорбный груз; мухи яростно жужжали вокруг простыней. – Кому может даже прийти в голову совершить что-то подобное? – Жертва всегда из дворян, – задумался Портос, – и всегда оставлена в публичном месте. Даже среди ночи, шансы, что тебя заметят, пока развешиваешь тело… – Очень велики, – согласился Атос. – Но, по каким бы то ни было причинам, выставление тела напоказ достаточно важно для убийцы, чтобы пренебречь значительным риском быть обнаруженным. – Не забудьте про карты, оставленные там, где была похищена жертва, – добавил Арамис. – Этому психу как будто отчаянно хочется, чтобы люди точно знали, что это сделал он. – Если повезет, это упростит его поимку, – сказал Атос. – А поскольку это поручили нам, господа, предлагаю направиться в морг и посмотреть, нельзя ли узнать что-то у нашей последней жертвы. – О, прекрасно, – выдохнул все еще неестественно бледный д’Артаньян. – Я очень надеялся, что ты это скажешь. * * * Злосчастный виконт находился примерно в том же состоянии, что и предыдущие две жертвы. Помимо осквернения тела – выполненного после смерти, заверил коронер – на нем были очевидны свидетельства пыток, длящихся несколько дней. Ожоги и неглубокие порезы покрывали всю его спину, грудь, руки, ноги…даже ладони и стопы. Ногти на руках и ногах были вырваны. Синяки и отметины от хлыста подчеркивали извращенную картину, нарисованную человеческими страданиями. На запястьях и лодыжках жертвы виднелись безошибочно узнаваемые ссадины от кандалов. Причиной смерти послужило перерезанное горло. – Итак, он похищает их с улицы и оставляет там карту Таро, чтобы ее нашли семья или друзья жертвы. Потом отвозит их куда-то в укромное место, чтобы никто не наткнулся на них несколько дней, заковывает их в кандалы, пытает и, наконец, убивает, после чего уродует тело и оставляет его в публичном месте, – подвел итог Арамис. – Примерно так, – согласился Портос. – Хотя это никак не приближает нас к поимке этого больного ублюдка. – Стоит попытаться взглянуть на это с другой стороны, – предложил д’Артаньян. – Может, карта Таро сможет сказать нам что-то о том, как думает убийца? Атос одобрительно кивнул, довольный проявленной д’Артаньяном инициативой, несмотря на его очевидный – и понятный – дискомфорт. – Может, пойдем в «Лебедя» и там все обсудим? – предложил Портос. – Не знаю, как вы, но я умираю с голоду. – Разумный план, – согласился Атос. – Скоро стемнеет. До завтра мы не узнаем на улицах ничего полезного. – Я за, – кивнул Арамис. – Да, разумеется. В конце концов, мы только что два часа внимательно рассматривали обезображенный труп. Как насчет ужина? – Задрав бровь, д’Артаньян оглядел всех троих и горестно покачал головой. – Знаете, без обид, но иногда я серьезно удивляюсь вам троим. * * * Усевшись за их обычным столом в знакомой таверне, Атос налил себе третью кружку вина, размышляя. – Убийца всегда оставляет козырь; никогда не фигурную карту или числовую, – заметил он. Портос отодвинул пустую миску из-под рагу. – Может, это и ерунда,– начал он, – но во Дворе чудес карты Таро используются не только для игры, но и для гадания. Это чушь, конечно, но некоторые верят, что карты описывают какие-то качества или ситуации, которые могут возникнуть – например, беспечность, или невыносимое положение, или тяжелый выбор. – Такая интерпретация широко известна за пределами Двора? – спросил Арамис. – Нет, не думаю, – покачал головой Портос. – Большинство использует их просто для игры в карты. – Может, наш убийца более мыслит более буквально, – сказал Атос. – Какие карты были найдены? – Там, где схватили герцога де Немуа, нашли «Глупца», – сказал д’Артаньян. – Для графини де Чойсель – «Умеренность», а для виконта д’Орсе – «Дьявола». – Ну, виконт был известен своим ужасным обращение со слугами, если верить дворцовым слухам, – сказал Арамис. – А графиня злоупотребляла алкоголем. – А откуда, интересно, тебе известны подобные дворцовые слухи? – поинтересовался Портос – Джентльмен никогда не скажет, – беззаботно отозвался Арамис, игнорируя кинутый на него Атосом взгляд. – Хмм, – фыркнул Портос. – Тогда хорошо, что за этим столом нет джентльменов, а? – Каким бы не был источник, – вмешался Атос, возвращая всех к сути дела, – если это правда, стоит предположить, что убийца делает заявления о личной жизни и личностях своих жертв. В этом случае возникает вопрос, откуда ему известно о них? Он лично знаком с ними? Или следил за ними? Атос замолчал, снова ощутив слишком знакомое некомфортное чувство, что за ним наблюдают; резко крутанувшись, он внимательно изучил хорошо знакомый интерьер таверны в поисках чего-то неправильного. – Атос, в чем дело? – взволнованно спросил д’Артаньян. Не увидев – как и всегда – ничего необычного, Атос заставил себя расслабиться и налил еще вина, надеясь, что рука дрожит не слишком заметно, чтобы остальные увидели это в тускло освещенной таверне. – Ничего, ничего. Просто медленное угасание последних остатков моего рассудка, – пробормотал он, пытаясь пошутить. – Чушь, – громыхнул Портос. – Ты на взводе последние несколько дней. Выкладывай, или мы будем тебя доставать до тех пор, пока и правда не спятишь. Арамис ухмыльнулся. – Сдавайся, Атос. Ты же знаешь Портоса; когда дело касается чего-то такого, он как пес, вцепившийся в кость. Можешь избавить себя от хлопот. Атос закрыл глаза и залпом проглотил вино, наслаждаясь ощущением, что оно наконец начало притуплять границы рассудка. – Как я и сказал, это ерунда, – твердо сказал он. – Прошлые несколько дней у меня появлялось ощущение, что за мной следят. Но когда я оглядываюсь, то никого не вижу. Просто причуды рассудка, уверяю вас. Арамис фыркнул. – Ни на миг не поверю. Если ты считаешь, что за тобой кто-то следит, значит, за тобой кто-то следит. – В таком случае, ты больше веришь в ясность моего ума, чем я. – Уж поверь, мне это отлично известно, – нечитаемым тоном отозвался Арамис. Портос фыркнул, и Атос смерил его взглядом, но безуспешно. – Ты до сих пор это чувствуешь? – спросил д’Артаньян. Атос прислушался на мгновение и покачал головой. – Нет, прошло. Вы трое слишком много внимания уделяете пустяку. Идите домой, выспитесь. Встретимся в гарнизоне через час после рассвета и рассмотрим идею, что убийца ранее встречался со своими жертвами. Арамис кивнул, забрал свою шляпу, коротко откланялся и вышел, по пути вытолкнув наружу и д’Артаньяна, который собирался было запротестовать. Портос задержался, положив руку на плечо Атоса. – Ты точно не хочешь, чтобы я задержался… составил тебе компанию? Атос покачал головой, ощутив прилив теплоты от негласного предложения – приглядеть, чтобы ты безопасно добрался до дома. Подняв голову на товарища, он чуть заметно улыбнулся. – Не стоит, старина. Вскоре и я направлюсь домой. Завтра начнем рано; отдохни. Со мной ничего не случится. Рука сжала его плечо, прежде чем исчезнуть, и Портос тоже вышел за дверь. Атос откинулся на спинку стула, вылил в кружку остатки вина и медленно допил, позволив обрывкам фактов о деле свободно кружиться в голове в надежде на новую перспективу, но безуспешно. Надвинув шляпу на глаза, он бросил на стол пару монет и поднялся, готовый вернуться в свои комнаты и последовать собственному совету. Снаружи было душно и влажно. Все еще поглощенный своими мыслями, он направился вниз по темной улице. Когда он проходил мимо переулка, одна из теней позади него отделилась от стены, и, прежде чем он успел ее заметить, нанесла ему тяжелый удар по голове. Потом наступила тьма. * * * Генри рассматривал человека, прикованного в центре комнаты. Раздетый до пояса и взмокший от пота, с уроненной на грудь головой и тяжело дышащий – Генри снова поразился, какими жалкими выглядят эти так называемые дворяне, лишенные своих нарядов. Повесив на крюк хлыст, который использовал на бледной спине пленника, он был вынужден признать, что этот экземпляр оказался разочарованием – по крайней мере, пока. Все остальные, едва очнувшись в его маленькой крепости, тут же начинали скулить и умолять о пощаде. Этот же почти не казался испуганным вообще. Для начала, он обидно долгое время приходил в себя после удара по голове. Даже ведро воды в лицо не смогло разбудить его первые три часа, когда Генри притащил его сюда и приковал для первого раунда. Он просто висел на цепях, а вода капала с него на пол, словно с пойманной на крючок рыбы. Потом, когда он наконец очнулся со стоном, вместо того чтобы запаниковать, он сделал шаг назад, снимая вес со скованных запястий, и осмотрел подвал, пока его взгляд не остановился на сидевшем в кресле в углу Генри. – Ты? – спросил он, моргнув единожды с выражением сдержанного удивления. – Должен признать, этого я не ожидал. Генри видел, как он думает, и ему не нравилось, как это заставляло его чувствовать – словно не он здесь все контролирует. Словно ему нужно уделять внимание мыслям и чувствам пленника, вместо того чтобы сосредоточиться на собственном удовольствии. – Ты здесь умрешь, Оливер, – сказал он, желая вывести из равновесия этого человека. Графа. Глаза его жертвы слегка расширились, но вслух он лишь скучающе протянул: – Да, такая возможность определенно существует. Генри ощутил, как гневно вскипела кровь, но подавил свой темперамент. Его не вынудят к поспешным действиям и не лишат медленной мести. Поэтому, вместо того чтобы поддаться побуждению сделать что-то непоправимое, он подобрал со скамьи хлыст, встал позади пленника и принялся наносить удар за ударом, безуспешно пытаясь добиться большего, чем тяжелое дыхание и время от времени болезненное кряхтение. Теперь, разминая руку и рассматривая свою жертву, Генри начинал думать, что этому понадобится другой подход, чем трем предыдущим. Его маленькая Матильда следила за этим человеком несколько дней. Пряталась в тенях и докладывала обо всем, что видела и слышала. Сложить это с тем, что Генри уже знал о графе-ставшем-мушкетером из других источников, и он был уверен, что держит в руках ключ, чтобы подорвать неестественное спокойствие пленника. Шагнув вплотную к пленнику, он ухватил его за подбородок, вынуждая поднять голову. Голубые глаза, в которых мерцала искра гнева, встретились с его; один зрачок расширен, другой не больше булавочной головки. Генри усмехнулся ему и перенес хватку с подбородка на шею. Свободной рукой снял с пояса узкий кинжал и дразняще провел им в паре сантиметров от правого глаза своей жертвы. Взгляд голубых глаз не сходил с его лица, даже не соблаговолил признать угрозу, и Генри гневно рыкнул и оставил длинный порез на щеке пленника. Он ослабил хватку, чтобы позволить Графу хрипло втянуть воздух, и сжал снова. О да. Он умел ломать людей. – Знаешь, что больнее, чем удар ножа по щеке и рука, выдавливающая из тебя жизнь, вредитель? – спроси он, подтягивая пленника к себе, так что их разделяла всего пара дюймов. – Я скажу, что. Предательство. Кто-то вроде тебя предал доверие моей семьи. Он должен был защищать нас… А вместо этого предал нас. А теперь твои неразлучные друзья предали тебя. Он снова расслабил руку на несколько секунд, не желая, чтобы неотступно следящий за ним взгляд стал слишком затуманенным, прежде чем нанести удар. – Всего-то понадобился кошелек блестящих монет, чтобы твои так называемые товарищи рассказали мне о тебе все, граф де Ла Фер. Все про твое мрачное прошлое, и про твою жену, и где я смогу найти тебя, пьяного и в одиночестве. Каково ощущать себя в полном одиночестве, брошенным своими друзьями, Оливер? Он ощутил под рукой странный, прерывистый спазм и снова ослабил хватку, не желая, чтобы его месть оборвалась раньше времени. Судорожные глотки воздуха по-прежнему подчеркивались ритмичными вздрагиваниями груди, в которых он наконец распознал сдавленный смех – словно пленник не мог полностью сдержать вызванного словами Генри веселья. – Ты идиот, – выдохнул пленник, обретя контроль над голосом. Краткое удовлетворение Генри оказалось сметено волной ярости. Утробно зарычав, он ударил кулаком по окровавленной щеке; потом еще, и еще, пока пленник снова не повис на цепях. Кровь капала на пол, как дождь. * * * Утренний туман еще не рассеялся со двора гарнизона, когда д’Артаньян, согласно приказу Атоса, появился там через час после рассвета. Во дворе было приятно тихо, но не пусто – из двери кухни, где Серж готовил завтрак, доносились восхитительные запахи, а различные ремесленники, обслуживающие гарнизон, начинали заниматься своими делами, пока не настала дневная жара. Он сунул голову на кухню, но был изгнан Сержем. Вздохнув, д’Артаньян устроился у стола рядом с альковом, где Жеруа, огромный кожевник, чинил порванные подпруги. Старый повар появился парой минут спустя и поставил рядом с юношей тарелку с хлебом и сыром. – Не рановато ты? – спросил он. – Остальным может и рановато, – улыбнулся д’Артаньян. – А я вырос на ферме. Атос, Портос и Арамис скоро должны подойти. – Только их помяни, – Сержи кивнул на входные ворота, где появились несколько потрепанные Арамис и Портос. – Подожди. Я принесу еще еды. Новоприбывшие плюхнулись на скамью рядом с д’Артаньяном. – Напомните еще раз, почему я вылез из кровати в такую рань? – осведомился Портос. – Изуродованные трупы, – серьезно кивнул Арамис. – Паника на улицах, – услужливо добавил д’Артаньян. – Где Атос? – Дома, спит, если он хоть вполовину так умен, как я думаю, – пробурчал Портос. – Вообще-то я удивлен, что его нет, – сказал Арамис. – Для того, кто столько пьет, порой он может быть пугающе аскетичным. Я был вполне уверен, что он будет ждать нас с продуманной и суровой лекцией о важности пунктуальности – Может, стоит сходить до его комнат, проверить, что с ним все в порядке, – нахмурился д’Артаньян. – Тогда мы встретим его по дороге. – Заодно пройдем мимо таверны, – заметил Портос. – Когда я уходил, он сказал, что уйдет пораньше, но вы же знаете, какой он иногда… Арамис покачал головой. – Не тогда, когда нас ждет задание. Нет, это на него совсем непохоже. Думаю, д’Артаньян прав, мы должны его проверить. В крайнем случае, у меня появится отличная возможность дразнить его за то, что проспал. Жеруа поднял голову от подпруг, выпрямившись в свой полный, весьма внушительный, рост. – Вы ищете Атоса, господа? – спросил он. – Да, – кивнул Портос. – Ты видел его сегодня? Кожевник небрежно кивнул. – Да, точно. Пришел ранним утром, едва рассвело. Сказал, что должен срочно уехать. Какие-то важные дела в, э, Ла Фер, кажется, если я верно запомнил. Д’Артаньян пораженно приподнял обе брови и обернулся на Портоса с Арамисом, которые обменялись не поддающимся расшифровке взглядом. Он изумленно дернулся, когда оба вскочили в унисон, опрокинув тяжелую скамью. – Что?.. – начал д’Артаньян и замолчал, когда Арамис выхватил из-за пояса пистолет и направил в голову Жеруа. Тот побледнел и попятился, упершись в свой верстак. – Не. Шевелись. Такого смертельного тона д'Артаньян еще не слышал от Арамиса. Он начал соображать. – Атос никогда бы не вернулся в Ла Фер добровольно, – с внезапной уверенностью сказал он. – Чертовски верно, – рыкнул Портос. – Что заставляет задумываться, – сказал Арамис, – по какой причине гарнизонный кожевник может врать нам о чем-то подобном. – Нужно проверить комнаты Атоса, – сказал д’Артаньян, ощутив как что-то напоминающее ужас скользнуло холодным щупальцем по позвоночнику и угнездилось в горле. Холодное и металлическое, как старая кровь. – Да, – согласился Арамис, не сводя с Жеруа пистолета, направленного точно между глаз. – Вы с Портосом идите, и поскорее. Если его там нет, поспрашивайте в «Лебеде», видел ли кто-нибудь, как он уходил прошлой ночью. А тем временем, Генри Жеруа, мы с тобой побеседуем с капитаном. – К-как вы смеет наставлять на меня пистолет! Я… я закую вас в кандалы, безумец! – Голос Жеруа поднялся до крика, и он наставил на Арамиса трясущийся палец. – Вы психи, все трое! – Так уж вышло, ты не первый, кто это говорит, – резко сказал Арамис. – А теперь, если не хочешь выяснить, насколько именно мы психи, ты поднимешься по этим ступеням и постучишься в кабинет Тревиля. – Ты справишься? – спросил Портос, сжав плечо Арамиса. – Еще как, – рыкнул Арамис, когда Жеруа осторожно выбрался из алькова и направился к лестнице. – Теперь идите. Они пошли. * * * В комнатах Атоса было пусто и холодно, как и боялся д’Артаньян. – Идем, – сказал Портос. – Нужно вернуться в «Лебедя». Д’Артаньян кивнул, и они поспешили вниз по улице Феру к улице Палатин. Когда они проходили мимо переулка в квартале от «Лебедя», внимание д’Артаньяна привлек проблеск чего-то светлого в грязи на мостовой. – Портос! – окликнул он и повернулся, чтобы рассмотреть поближе. Кровь отхлынула с его лица, когда он присел и поднял с земли игральную карту. – Что там? – спросил Портос. Д’Артаньян беспомощно поглядел на него. – Портос, это… боже, это карта Таро. «Суд». Портос выругался. – Может, она для кого-то другого, – сказал д’Артаньян, сам не веря в свои слова. – Или совпадение. Люди все время теряют игральные карты, правда? – Атос из дворян, – тяжелым голосом произнес Портос. – И он пропал. Потом, когда ты вообще видел, чтобы Атос избегал проблем, когда они встают у него на пути? – Когда я вообще видел, чтобы любой из вас избегал проблем, – пробормотал под нос д’Артаньян, в глубине душе зная, что Портос прав. «Суд». Боже милосердный. Какую еще карту можно было выбрать для Атоса, зная, что он – обесславленный граф де Ла Фер, который повесил собственную жену? – Что будем делать? – спросил он. – Прямо сейчас – вернемся в гарнизон и посмотрим, что Арамис и Тревиль узнали от Жеруа, – сказал Портос. – Возьми с собой карту. Они поспешили обратно. Начинавшаяся собираться на утреннем рынке толпа расступалась как стадо овец перед лицом неудержимой напористости Портоса. К сожалению, на обратном пути у д’Артаньяна появилось слишком, слишком много времени подумать о том, что если убийца действительно забрал Атоса… подумать о пустых глазницах и вырванных кишках. – Прекрати, – внезапно сказал Портос. – Что? – переспросил выдернутый из своих мыслей д’Артаньян. – То, что ты думаешь, – сказал Портос. – Ты не поможешь никому, если свалишься в эту яму. Убийца мучает своих жертв несколько дней, д’Артаньян. Несколько дней. – А Атоса похитили прошлой ночью, – закончил д’Артаньян, пытаясь ухватиться за брошенную ему метафорическую веревку. Но чему Атос уже подвергся в руках безумца? Гарнизон начинал просыпаться, когда они вернулись и взбежали по лестнице в кабинет Тревиля. Генри Жеруа был привязан к креслу, по-прежнему под бдительным надзором Арамиса. Мрачно выглядевший капитан перебирал бумаги в большом шкафу позади своего стола. – Нашли что-нибудь? – спросил Арамис. – Ни следа Атоса, – ответил д’Артаньян и протянул карту Таро. – Только это. Нашли в переулке рядом с «Лебедем». Арамис взял замызганный прямоугольник, и в его глазах блеснула смерть. Он крутанулся к связанному кожевнику со стремительностью готовой к удару змеи. – Если ты тронул его хоть пальцем, Жеруа, я прослежу, чтобы тебя повесили, – прошипел он. – А если он мертв, я сам тебя убью. – Арамис. Держи себя в руках! – бросил Тревиль. Он расправил на столе кусок пергамента и повел пальцем по странице, пока не нашел то, что искал. – Вот – я держу здесь адреса почти всех ремесленников. Он живет на улице Конде, дом 15. Капитан повернулся к связанному. – Последний шанс, Жеруа. Что тебе известно о местонахождении мушкетера Атоса? – Я же сказал! Он где-то между здесь и Ла Фер! – плюнул кожевник. – Ели поторопитесь, скорее всего догоните его на дороге. Нахмурившись, Тревиль повернулся к остальным и обвел их взглядом. – Отправляйтесь с ним на улицу Конде и обыщите дом. Я останусь здесь и поговорю с парой человек, которые его знают, постараюсь что-нибудь выяснить. Присоединюсь к вам, как только что-то узнаю. – Это возмутительно! – воскликнул Жеруа, пытаясь освободиться от пут. – Какие основания у вас есть для этих диких обвинений? – Факт, что ты лжец, например, – рыкнул стоявший рядом с д’Артаньяном Портос. – Я знаю Атоса, Жеруа, – ровно сказал Тревиль, – а Атос вернулся бы в Ла Фер только если бы его связали и потащили туда лошадьми. Иди с этими тремя и позволь им обыскать дом. И я настоятельно рекомендую сотрудничать с ними, потому что не могу гарантировать их хорошего поведения, если не станешь. – Ладно, – огрызнулся связанный. – Не то, чтобы они смогли что-то найти. Но заверяю вас – кардинал услышит об этом при первой же возможности. Я работаю не только на мушкетеров, но и на его гвардейцев, знаете ли! – Уведите его отсюда, – сказал Тревиль. – Я приеду, как только смогу. * * * На улице Конде располагались приземистые домики, когда-то давно бывшие респектабельными, но сейчас район испытывал не лучшие времена Дом под номером 15 слегка покосился влево, а его ставни были наглухо захлопнуты, словно не желая впускать реалии окружающего мира. Д’Артаньян пробежал через дверь бок о бок с Арамисом, едва Жеруа неохотно отпер ее связанными руками. Неожиданный вскрик вдруг привлек его внимание, и, крутанувшись, он увидел стройную девочку лет одиннадцати-двенадцати, испуганно пригнувшуюся за столом, на котором она резала овощи. В дом вошел Портос, сопровождающий Жеруа, и испуганные глаза девочки обратились к ним. Арамис кинул на нее единственный оценивающий взгляд и больше не обращал на нее внимания, двинувшись вглубь дома. – Папа? – вскрикнула девочка. – Что происходит? Почему у тебя связаны руки? – Тихо, Матильда, не суетись, – сказал Жеруа, когда Портос привязал его руки к тяжелому столу в углу. – Сядь и помолчи. Арамис ворвался в комнату через пару минут со слегка безумным взглядом, который д’Артаньян прекрасно понимал. – Его здесь нет. – Разумеется, его здесь нет! – крикнул Жеруа. – С чего бы ему здесь быть? Теперь отпустите меня и убирайтесь из моего дома – вы пугаете мою дочь! – Они пришли за своим другом, папа? – спросила Матильда, и три пары глаз уставились на нее с интенсивностью ястребов, падающих на жертву. – Матильда, молчи! – рявкнул Жеруа, но было поздно. Д’Артаньян медленно шагнул к перепуганной девочке, пытаясь встретить ее взгляд. – Матильда? – спросил он своим лучшим успокаивающим тоном. – Наш друг здесь? Это важно. Ты можешь сказать нам. Матильда по-детски зажала себе рот руками и потрясла головой. Ее глаза были огромными и испуганными, перебегая взглядом с одного на другого. – Вы сами видите, что его здесь нет! – крикнул Жеруа. – Вы же обыскали дом! Арамис, в глазах которого застыла смерть, прошагал к Жеруа, остановившись в сантиметрах от него. – Портос, – сказал он тоном, какого д’Артаньян никогда не слышал от него прежде и никогда не хотел услышать снова, – выведи отсюда девочку. Ей не нужно видеть того, что сейчас произойдет. – Ага, – угрюмо сказал Портос и пересек комнату к девочке, которая попятилась назад. Д’Артаньян уже видел, как Арамис и Портос допрашивают пленника, чтобы спасти Атоса. Даже в те первые дни, когда он толком еще не знал их, у него было ощущение игры на публику – словно два ленивых кота забавляются с мышью, которую не собираются есть. Но сейчас Арамис был смертельно серьезен. Жеруа ожидала боль, какую мог причинить только опытный солдат, и к черту последствия. Ощущая легкую тошноту при мысли, что он готов сделать с ребенком – хотя и не такую, как от мысли, что Арамис готов сделать с собственной душой, пытаясь получить сведения от отца ребенка – д’Артаньян повернулся к Портосу, твердо, но осторожно удерживавшему девочку за плечи. – Матильда, – сказал он тем же спокойным голосом, – это ужасно важно. Ты должна сказать мне, где найти нашего друга. Боюсь, что если ты не скажешь, Арамис причинит боль твоему папе. – Матиль... – начал Жеруа, но резко замолчал, когда свистнувший кинжал Арамиса остановился в миллиметре от его яремной вены. – Не надо! – взмолилась Матильда. В ее глазах заблестели слезы, когда она безуспешно попыталась вырваться из надежной хватки Портоса. Что-то в том, как она говорила и реагировала, заставило д’Артаньяна задуматься, не была ли девочка немного глуповата. Она оказалась старше, чем выглядела на первый взгляд, но выглядела задержавшейся в развитии и болезненной, маленькой для своего возраста. Она осматривала все вокруг, но в ее глазах и речи ощущалась невинность, более подходящая гораздо более маленькому ребенку. Он сделал глубокий вдох и постарался говорить как можно более просто и понятно. – Я не хочу, чтобы Арамис причинил боль твоему папе, но он зол и напуган, потому что не может найти нашего друга, и я не думаю, что смогу его остановить. – И ничего, кроме правды. – Но если ты поможешь нам найти нашего друга, Арамис больше не будет зол и напуган, и не станет причинять боль твоему папе. Ты можешь нам помочь, Матильда? Матильда переводила взгляд с д’Артаньяна на своего отца, ее глаза наливались слезами. Она дважды открыла и закрыла рот, но не издала ни звука. Д’Артаньян заставил себя вспомнить все, что они знали – или думали, что знали – о Жеруа и его жертвах. – Ты за нами следила, правда? – мягко спросил он. – Или, точнее, за нашим другом Атосом. Чтобы твой папа узнал его лучше? Взгляд Матильды сосредоточился на нем, но она по-прежнему молчала. ПО ее щеке сбежала слезинка. Воодушевленный д’Артаньян продолжал попытки, стараясь не испугать ее снова. – Может быть, он пришел домой с твоим папой прошлым вечером? Матильда опустила глаза и покосилась в сторону. Д’Артаньян лихорадочно соображал. Если на Атоса напали, он мог быть ранен, или, скорее, без сознания. –Может, он был болен? Может, твой папа ему помогал? Было бы очень славно, если бы он сделал это для нашего друга. Взгляд Матильды снова обратился на него, и она прикусила губу. – Папа… сказал… Д’Артаньян задержал дыхание, ожидая продолжения и ощущая, как то же самое сделал Портос. Арамис на другом конце комнаты сильнее прижал кинжал к шее Жеруа, чтобы не дать ему заговорить. – Папа сказал, что он пьян, – торопливо закончила Матильда. – Он отвел его в специальную комнату, чтобы он мог поспать. Портос сжимал губы, сдерживаясь, чтобы не сказать что-то, что может нарушить хрупкое взаимопонимание д’Артаньяна с перепуганной девочкой. Сердце д'Артаньяна колотилось об ребра как сумасшедшее, но на вид он казался совершенно спокоен. – Это было очень хорошо с его стороны, – осторожно сказал он. – Ты можешь показать мне специальную комнату? Тогда я смогу разбудить Атоса, и мы отведем его домой. – Мне не разрешено туда ходить, – всхлипнула Матильда. – Ничего, – быстро сказал д’Артаньян. – Я вижу, что ты хорошая девочка, и мы не хотим, чтобы у тебя были неприятности. Может, тогда ты скажешь мне, как ее найти? Испуганный взгляд Матильде снова коснулся ее отца, и д’Артаньян передвинулся так, чтобы загородить его и вернуть ее внимание на себя. Через несколько секунд, показавшиеся вечностью, девочка подняла дрожащую руку и указала на потертый гобелен, висевший, слегка покосившись, на стене напротив входной двери. Портос и д’Артаньян рванулись к нему одновременно. Д’Артаньян сдернул гобелен, а Портос толкнул плечом низкую, тяжелую дверь. Ступеньки вели в заброшенный винный погреб, освещенный несколькими свечами в настенных светильниках. Мерцающий неровный свет освещал ужасно знакомое изломанное тело, свисающее на запястьях с прикованных к потолку кандалов. Д’Артаньян споткнулся и застыл при виде этого зрелища, и из груди у него вырвался звук, как у раненого животного, когда все страхи, что он подавлял все утро, волной хлынули обратно, не давая вдохнуть. Портос подскочил к телу Атоса и поднес слегка дрожащую руку к его лицу. Бесконечное мгновение спустя он облегченно обмяк, и д’Артаньян ощутил, как в легкие снова ворвался воздух. – Слава богу, – хрипло сказал он. – Слава богу. Портос осторожно прижал Атоса к себе и приподнял, чтобы ослабить давление за запястья. – Д’Артаньян, найди ключи, – велел он, и юноша немедленно принялся обшаривать столы и верстаки, очень стараясь не думать о пыточных инструментах, разложенных по каждой горизонтальной поверхности. – Арамис! – крикнул Портос в сторону двери. – Он здесь! Он жив! * * * Арамис не сдержал тихого звука облегчения, вырвавшегося через его жесткий контроль при звуке голоса Портоса. Сделав шаг назад, чтобы избежать любой попытки пинка или удара головой, которую мог предпринять Жеруа, он позволил себе разделить внимание между пленником и происходящим в подвале. – Он ранен? Насколько плохо? – крикнул Арамис, не сводя взгляда с Жеруа и краем глаза отслеживая девочку. – Он без сознания, – крикнул в ответ Портос. – Мы снимаем с него кандалы. Я отправлю д’Артаньяна приглядеть за Жеруа; ты нужен здесь. Перед глазами Арамиса вспыхнула багровая пелена, и он жестоко подавил желание вонзить кинжал в живот Жеруа и оставить его часами корчиться от боли. Он сдержит свое слово. – Я приду посмотреть, как тебя повесят, – прошептал он. Жеруа сплюнул ему под ноги. Матильда заплакала громче. Д’Артаньян взбежал по лестнице, и, не тратя на Жеруа лишнего взгляда, Арамис развернулся и слетел по скрипучим ступеням. В тускло освещенном свечами подвале он разглядел мощную фигуру Портоса, держащего на коленях изломанное тело. – Его избили. И отделали кнутом, – напряженно сказал Портос. – И что-то сильно не так с его плечом. Не могу его разбудить. – Вывихнуто, – мрачно ответил Арамис. Его глаза быстро приспособились к тусклому свету, и он хорошо распознал неестественный угол там, где левая рука Атоса встречалась с торсом. – Даже к лучшему, что для этого он не в сознании. Арамис снял мушкетерский плащ и расстелил на грязном полу. – Положи его на спину, Портос. Осторожно с головой и шеей. Портос молча опустил Атоса на плащ, положив его голову себе на колени. – Тебе понадобится мой плащ? Арамис кивнул, снимая заменявшую ему ремень полосу ткани. Портос отстегнул свой плащ и и скатал его в плотный рулон. Протянув Портосу ремень, Арамис опустился на колени рядом с товарищем и подсунул свернутый плащ ему подмышку. После чего осторожно распрямил поврежденную руку и уперся левым сапогом в сверток. – Боже, – ругнулся Портос. – Его запястья. – Можешь не говорить, – мрачно отозвался Арамис. В обычных условиях он бы ухватился за левое запястье Атоса, чтобы осторожно вернуть сустав на место; но оба его запястья были в синяках и сочились кровью из-за кандалов. Вместо этого Арамис взялся за предплечье, бормоча испанские ругательства каждый раз, как вспотевшие ладони грозили соскользнуть. Задержав дыхание, Арамис осторожно отклонился назад, упираясь ногой в рулон под мышкой Атоса. На вправление вывихнутого плеча, казалось, всегда уходила вечность, но горячие головы, настаивающие на резком рывке, могли как вылечить руку, так и навсегда оставить ее нерабочей. – Не знаю, радоваться или волноваться, что он так расслаблен, – сказал Портос. – Я бы сказал волноваться, – сквозь стиснутые зубы процедил Арамис, увеличивая натяжение, действующее на сустав. Портос поморщился от звука, когда сустав наконец встал на место. Атос не отреагировал никак, даже не пошевелился – чего Арамису очень, очень бы хотелось. Он уложил поврежденную руку Атосу на грудь и, взяв у Портоса полосу ткани, перевязал раны на его запястьях и организовал повязку для руки. Закончив, приподнял веки Атоса и, насколько смог в неровном свете, изучил зрачки. Даже в полутьме было очевидно, что они разного размера. – Все плохо, да? – невыразительным тоном спросил Портос. – У него сильное сотрясение, – сказал Арамис,– и одному богу известно, что еще с ним делали. Останься с ним на минуту. Я хочу положить его на стол, ближе к свету. Арамис подошел к самому большому из нескольких столов. Глядя на коллекцию инструментов для выделки кожи, на миг подумал, что все эти лезвия и иглы могут сделать с живой кожей, и тут же пожалел об этом. Со всплеском ярости взмахнул рукой, сметая инструменты на пол. С трудом подтянул опустевший тяжелый стол между двумя настенными светильниками, в которых все еще ярко горели свечи. – Я возьму его за ноги, – сказал он, возвращаясь к Портосу. – Осторожнее с головой. Положим его на правый бок, чтобы не загрязнять раны на спине. Уложив товарища, Арамис подложил ему под голову свернутый плащ Портоса. Его лицо пестрело синяками, а на изогнутом порезе на щеке запеклась кровь. – Слишком старые, чтобы наложить швы. Кожа слишком повреждена, – сказал Арамис и перешел к осмотру ран на спине Атоса, где хлыст прорвал плоть. – Не выйдет ничего зашить. Дьявол! – Он гневно ударил кулаком по столу. Атос не пошевелился. Арамис вцепился в края стола, чувствуя, как его начинает трясти. В глазах защипало. Сильные ладони опустились сзади на его плечи. – Ладно, – сказал Портос. – Ты не можешь зашить раны. Хочешь вместо этого промыть их и перевязать? На миг Арамис позволил себе уронить голову, позволил Портосу быть сильным за них обоих. Потом сделал глубокий вдох и выпрямился, незаметно проведя пальцами по глазам. – Да. Да, конечно, – сказал он. – Постарайся найти наверху чистую воду и крепкий алкоголь. Я останусь здесь и проверю, что мы не пропустили никаких ран. Портос еще раз сжал его плечи и отпустил. – Конечно. Я быстро. Арамис молча кивнул и повернулся к неподвижной фигуре на столе. * * * Тревиль выскочил из кареты, едва она остановилась у дома на улице Конде. Он старательно ни о чем не думал; он не станет тратить энергию, представляя, что может обнаружить внутри, как бы ни хотелось. – Дельмар! Моран! Со мной, – приказал он мушкетерам, которых взял с собой. Громко постучав в дверь, он крикнул: «Это Тревиль! Мы заходим!» – зная, что не стоит врываться без предупреждения к солдатам, которые уже и так на взводе. Дверь была не заперта; он распахнул ее. В большой комнате находились, образуя неровный треугольник, д’Артаньян, Жеруа и маленькая девочка. Д’Артаньян выпрямился, когда вошли Тревиль и его люди. Девочка забилась дальше в угол. Жеруа – привязанный к ножке тяжелого стола – выглядел готовым убивать. – Атос? – спросил Тревиль, заметив бледность юноши. – Он внизу, – сказал д’Артаньян. – Там… все плохо. Тревиль понимающе кивнул и повернулся к Морану и Дельмару. – Этот человек арестован за убийство и попытку убийства. Следите за ним. Дождавшись их кивков, он повернулся к д’Артаньяну. – Пойдем, д’Артаньян. Поможем Портосу и Арамису позаботиться об Атосе. – Сюда, сэр, – сказал юноша, показывая ему дверь в подвал. Его лейтенант лежал на столе, его левую руку и торс покрывали повязки. Портос выпрямился, когда они вошли, Арамис остался согнутым над пациентом, промывая рану на щеке Атоса. Сам Атос не шевелился и на вид почти не дышал. – Капитан, – кивнул Портос. Тревиль кивнул в ответ и подошел к столу, осторожно, чтобы не заслонить Арамису свет. – Арамис? Каковы его травмы? – Сотрясение; тяжелое, хотя трещин в черепе не видно, – отозвался Арамис, не отрываясь от работы. – Его ударили сзади, что видимо лишило его сознания и позволило Жеруа похитить его. Также его избили, в основном по лицу и голове, хотя есть и несколько ударов по ребрам. Вывихнутое плечо, я вправил. Порез щеки; повреждения запястий и лодыжек от кандалов. И его избили хлыстом. – Он приходил в себя? – спросил Тревиль. – Нет. Арамис покачал головой, выпрямляясь. – С тех пор как мы его нашли – нет. Другие раны, хотя серьезны, жизни не угрожают. Но невозможно узнать, оправится ли он от травмы головы и избиений в здравом рассудке. Или вообще. Тревиль понимающе кивнул. – Я поговорил с парой друзей Жеруа и знакомыми в гарнизоне, – сказал он.– Похоже, он и его семья жили в Гиени. Его жена – служанка в замке – была поймана на краже, и местный виконт повесил ее без суда. Вскоре после этого он сбежал в Париж. – Так это все из-за мести дворянству за смерть его жены? – спросил д'Артаньян, обхватив себя руками и прислонившись к стене у лестницы. – Похоже на то, – отозвался Тревиль. – Решать будет судья, но пока что его отвезут в Шатле ждать суда. – А его дочь? Он заставлял ее следить за жертвами, но она не знала, что он с ними делает, сказал Портос. – С этой девочкой, по-моему, что-то не так; я имею в виду, с ее разумом, – сказал д'Артаньян. – Она милая, но кажется странной. Когда я их охранял, она почти дословно пересказала все подслушанные ей разговоры между мной и Атосом, но было видно, что она совсем не понимает их содержание. Просто повторяет звуки. Это было очень необычно. – Если она в этом участвовала, ей скорее всего не поздоровится, – сказал Тревиль, не испытывая иллюзий о том, что судья проявит милосердие к ребенку, за которого некому заступиться. Ей еще повезет, если она получит такой же приговор, как ее отец, а не будет сожжена как ведьма. Портос нахмурился, а д’Артаньян выглядел готовым запротестовать. Тревиль изучил их и принял решение. – Разумеется, – начал он, подчеркнуто не сводя глаз с Портоса, – если бы такой ребенок мог куда-то пойти – куда-то, где она могла бы исчезнуть с глаз властей – все могло бы быть по-другому. Вряд ли они бы стали тратить ресурсы, чтобы искать ее. Но это все лишь умозрительно, поскольку я был не в курсе, что у Генри Жеруа когда-либо была дочь. Без сомнения, ему удавалось собирать все необходимые сведения о своих жертвах через свои контакты у гвардейцев кардинала и в гарнизоне мушкетеров. Портос округлил глаза и обменялся взглядом с д’Артаньяном. – Точно, – протянул он. – Арамис, мы двое понадобимся тебе в ближайшие пару часов? Арамис, который сосредоточился на Атосе во время этого краткого разговора, слегка удивленно поднял глаза. – Помогите мне уложить его на телегу, чтобы я мог отвезти его в лазарет в гарнизоне. После этого останется только наблюдать за ним и ждать. Портос кивнул и направился за носилками. * * * Час спустя Портос остановил коня рядом с краем Двора чудес. Знаком показав д’Артаньяну, что они должны оставить лошадей и идти дальше пешком, он спешился и привязал животное к коновязи. Поднял руки, чтобы помочь спуститься Матильде, сидевшей в седле перед д'Артаньяном. Глаза девочки покраснели от слез. Д’Артаньян соскочил с седла, закинул скудные пожитки Матильды на плечо и взял девочку за руку. Портос был рад, что девочка доверяет д'Артаньяну, хотя в ушах все еще неприятно звенели ее отчаянные крики «Папа! Папа!», когда Жеруа тащили в тюрьму. Было очевидно, что д'Артаньян расстроен тем, что они делают, но Портос решил, что он не хуже других понимает, что альтернативой были смерть или тюрьма – а для такого маленького и слабого ребенка тюрьма равняется смертному приговору. – Иди за мной, – приказал Портос. Д’Артаньян кивнул и продолжил шептать что-то успокаивающее девочке, которая вцепилась в него и спрятала лицо в его куртке, когда молчаливые фигуры в масках начали окружать их. – Я должен видеть Королеву, – сказал Портос, бесстрашно шагнув им навстречу. – Скажите ей, что Портос вернулся, чтобы прогуляться среди попрошаек и шлюх. Через несколько минут их провели в ту же комнату, где Портос уже бывал после несправедливого обвинения в убийстве. Но в этот раз приветствие оказалось куда более дружелюбным, и, несмотря на тяжелые обстоятельства, он улыбнулся, когда Флея кинулась ему на шею. – Портос! – воскликнула она. – Должна признать, я не ожидала снова увидеть тебя так скоро. В этот раз будешь лучше следить за своим кошельком? Он выпустил ее из дружеских объятий и отстранился, чтобы лучше разглядеть ее. Она выглядела хорошо. – В этот раз я отдам его добровольно, – сказал он. – Но сперва, окажи мне услугу. Она приподняла бровь и перевела острый взгляд на девочку, прятавшуюся за д'Артаньяном. – Дай угадаю: она включает найти место для маленького воробушка, которому больше некуда приземлиться? – Ты всегда здорово соображала, Флея, – печально сказал Портос. – Это Матильда. Ее мать мертва, а отец оказался жестоким убийцей, который использовал ее в своих схемах, – сказал д’Артаньян, защитным жестом держа девочку за плечи. – Она совершенно не представляла, что происходит, но это не спасет ей жизнь, если она попадет в суд. – Понятно, – сказал Флея и присела перед девочкой. – А ты что скажешь, воробушек? – Я хочу к папе, – жалобно прошептала Матильда. – У нее ум гораздо более юного ребенка, Флея, – сказал Портос. – Не уверен, что она понимает, что делал ее отец, даже после того как его поймали у нее на глазах. – Но у нее есть скрытые таланты, – сказал д’Артаньян. – Отец отправлял ее следить за своими жертвами и разузнавать про их жизнь и привычки. Она может почти дословно повторить любой разговор, который слышала; и растворяется в тенях так, словно сделала из дыма. Думаю, это пригодится во Дворе. Умный предлог, но Портос знал, что он не понадобится. – Это к делу не относится, мушкетер, – сказала Флея, смерив взглядом д'Артаньяна. – Двор чудес приветствует всех. Это тяжелая жизнь, но мы делимся ей со всеми, кому нужно убежище. Твое так называемое правосудие не найдет ее здесь. Д’Артаньян слегка поклонился ей, принимая сказанное. Флея протянула руку Матильде, которая неуверенно взяла ее. – Идем, воробушек. Твой папа для тебя потерян, но мы найдем тебе место. Бери свои вещи, и пойдем познакомимся с другими детьми. Матильда жалобно глянула на д'Артаньяна, но позволила ему повесить ей на плечо сумку с ее пожитками. Он ободряюще кивнул ей и сказал: – Иди, все будет хорошо. Еще раз оглядев его, она повернулась к Флее, с легким восторгом разглядывая ее растрепанную копну волос и юбки с перьями. – Флея, – сказал Портос, когда она встала. – Я принес немного денег заплатить за еду и жилище. Немного, но на сколько-то хватит. Флея улыбнулась ему и достала из-за спины свободную руку, в которой болтался маленький вельветовый кошелек. – Правда? Какой ты милый! Хотя, кажется, я говорила тебе внимательнее следить за кошельком. Рука Портоса метнулась к ремню и обнаружила лишь пустоту на месте кошелька. Он с теплотой покачал головой, когда Флея с ее новой подопечной исчезли. – Идем, – сказал он д'Артаньяну. – Вернемся к остальным. * * * Два дня спустя на заре Арамис стоял в толпе на городской площади. Его лицо было бледным, а под глазами залегли тени от усталости и беспокойства, но он стоял прямо и спокойно, с высоко поднятой головой, когда спотыкающегося пленника вели на виселицу. Игнорируя насмешки и выкрики вокруг, он горящими глазами неотрывно смотрел в лицо Генри Жеруа, желая, чтобы тот его заметил. Жеруа не смотрел по сторонам, словно его душа уже начала рвать связи с телом, пытаясь избежать раньше петли палача. Стражники довели его до места казни и передали палачу. Когда одетый в черное палач приготовил капюшон, пустые глаза Жеруа вдруг встретились с пронзительным взглядом Арамиса и, кажется, в первый раз с момента появления на площади обрели фокус. Он побелел, вплотную осознав реальность ситуации, но мгновение спустя наброшенный на голову черный капюшон навсегда скрыл выражение ужаса на его лице. Вспышка чего-то, что могло быть удовлетворением, разлилась по груди Арамиса, на миг вытеснив тяжесть последних трех дней. Мушкетер стоял, как безмолвный и непоколебимый свидетель, когда петля была наброшена, рычаг поднят, и конечности повешенного наконец перестали подергиваться и неподвижно застыли. "In nomine Patris, et Fillii, et Spiritus Sancti," пробормотал он, перекрестившись. Продолжая игнорировать возбужденные перешептывания, крепче нахлобучил на голову шляпу, повернулся и широким шагом направился в сторону гарнизона. * * * Услышав скрип ведущей в лазарет двери, Портос поднял взгляд от кровати и не удивился при виде Арамиса. – Сдержал обещание, значит? – спросил он, когда друг снял шляпу, пояс с оружием и плащ, аккуратно повесив их у двери. Арамис устало кивнул и дернул подбородком в сторону кровати. – Есть изменения? – Раньше снова бормотал и ворочался, но потом затих, – отозвался Портос. Когда в первый раз Атос частично пришел в сознание, невнятно бормоча о своей жене и брате без каких-либо признаков, что понимает, где находится, Арамис объявил это многообещающим знаком. Но смотреть на это по-прежнему было тяжело, и следующие сутки, которые тянулись без дальнейших изменений или улучшений, вымотали всех – особенно д'Артаньяна, у которого не было опыта в обращении с ранеными, как у других. Время от времени Портос напоминал им обоим о твердости головы Атоса и указывал, что по крайней мере в периоды его полубодрствования им удавалось влить в него воду и бульон... даже если он все время сопротивлялся. Но юноше все равно приходилось тяжело, и дважды он просыпался от кошмаров – Д’Артаньян? – спросил Арамис, мысли которого, очевидно, шли параллельным курсом. Портос кивнул на юношу, спящего сидя у стены. – Спит, наконец. Думал, он расплачется, когда тебя не было и ему самому пришлось держать Атоса, пока я вливал в него похлебку, но он справился. – Конечно, справился, – кивнул Арамис, подтягивая к кровати второе кресло. – Как думаешь, как Жеруа узнал все об Атосе? – рассеяно спросил Портос, разглаживая свисающее с кровати одеяло. – То есть, я знаю, что девочка за ним следила, но не то чтобы в разговорах когда-нибудь всплывало, что он граф де Ла Фер. Арамис покачал головой. – Вряд ли мы когда-нибудь это узнаем. Но Жеруа работал и на гвардейцев кардинала, не только на Тревиля. Не удивлюсь, если кардинал знает, кто такой Атос, он в каждой бочке затычка во всей Франции. А если он знал, то вполне мог проговориться своим людям– раздуть скандал и все такое – чтобы породить презрение и сделать Атоса мишенью для дуэлей. В конце концов, он уже был пешкой в играх кардинала, а у Жеруа имелась отличная возможность услышать любые сплетни, бродящие по гарнизону гвардейцев. Портос кивнул и добавил то, что пришло ему в голову прошлой ночью: – Я еще подумал про архив Тревиля. Капитан знает про Атоса. Знал с тех пор, как взял его рекрутом в полк, или так я понял. Он так тщательно ведет записи, что смог найти адрес кожевника почти мгновенно. Хочешь поспорить, что у него есть записи и про Атоса? А если ты смог проскользнуть в его кабинет, чтобы поискать про Савойю, Жеруа мог сделать это, чтобы поискать про Атоса. – Это вполне возможно, – согласился Арамис. – Если бы я не волновался, что нам может понадобиться порыться в его кабинете когда-нибудь в будущем, я бы посоветовал ему получше прятать ключ. Портос фыркнул, но быстро развернулся к кровати, когда Атос начал беспокойно шевелиться. Он осторожно взял руку товарища в свою, переплетя пальцы; пальцы Атоса все еще были красными и распухшими из-за перекрытого тока крови, пока он висел на кандалах. – Томас… – невнятно пробормотал Атос. – Томас… где…? – Тише, Атос, – успокаивающим тоном сказал Арамис, хотя Портос понимал, что на самом деле товарищ не рассчитывает, что Атос услышит или поймет. – Все хорошо. Успокойся. Атос замотал головой по подушке. – Томас, – простонал он. – Томас… нет. Не Томас. Д'Артаньян? Портос ощутил вспышку возбуждения, и они с Арамисом склонились вперед, словно дернутые веревкой. – Атос? – спросил он. – Атос, ты меня слышишь? Очнись! – Открой глаза, Атос? – присоединился Арамис. – Пожалуйста. Нам нужно, чтобы ты проснулся. Один глаз Атоса до сих пор не открывался, но н чуть приоткрыл второй и обвел взглядом тускло освещенную комнату. – Портос? Ар’мис? – спросил Атос и сглотнул. – Д'Артаньян – где?.. Он… он был… расстроен… Арамис обмяк и облегченно прикрыл глаза. – Он был расстроен, что ты никак не очнешься, олух. – Думаю, ему станет гораздо лучше, когда он с тобой поговорит, – добавил Портос, и, взяв со стола чистую тряпку, швырнул ее в голову д'Артаньяна. – Эй! Д’Артаньян! Проснись – кое-кто хочет тебя видеть! Д'Артаньян неловко смахнул тряпку с лица. Через мгновение его глаза округлились, и он подлетел к кровати, спотыкаясь о мебель. – Атос? – выдохнул он. Атос высвободил руку из руки Портоса и неловко положил д’Артаньяну на предплечье. – А, хорошо, – пробормотал он, снова закрывая глаза. – Я волновался… – Не обо мне тебе стоит волноваться, – выдавил в ответ д'Артаньян с подозрительно блестящими глазами. – Вообще-то он прав, знаешь ли, – сказал Арамис. – Постарайся пока не засыпать. Выпьешь воды? – А есть…вино? – спросил Атос, снова приоткрывая глаза. – Теперь точно вижу, что тебе лучше, – сухо отозвался Арамис. – Вино будет твоей наградой, если выпьешь воду и съешь похлебку, друг мой. Можешь предвкушать. – Тиран, – беззлобно отозвался Атос, позволяя Арамису помочь ему напиться из кружки. – Итак, – продолжил он, – вы меня нашли. – Ты сомневался? – легким тоном поинтересовался Арамис. – Жеруа пытался заставить меня поверить, что вы трое продали меня за кошелек монет. После воды голос Атоса прозвучал более похожим на себя, Портос даже различил нотки юмора, но это никак не смягчило свежего прилива ярости по отношению к мертвому кожевнику. Подавив ее, он выдавил усмешку и остроту. – Что, всего за кошелек? Пфф. Как минимум, мы затребовали бы горы золота и бриллианты. – Меньшего я и не ожидал, – отозвался Атос с полуулыбкой. – Когда ты не появился в гарнизоне, Жеруа попытался убедить нас, что ты поехал в Ла Фер, – выпалил д’Артаньян. Брови Атоса дернулись. –Правда? И что случилось дальше? – Арамис наставил на него пистолет, – невозмутимо отозвался Портос. Атос фыркнул. – Вы его убили? – спросил он. – Не лично, – отозвался Портос. – Мы позволили суду позаботиться об этом. Но Арамису очень хотелось. – И помнится, я говорил тебе раньше, что если тебе кажется, что за тобой следят, за тобой, черт подери, следят, – сказал Арамис. – Может, теперь ты начнешь прислушиваться ко мне. – Я всегда тебя слушаю, мон ами, – сонно отозвался Атос. – А потом игнорирую три четверти того, что вылетело у тебя изо рта. В основном для сохранения собственного рассудка. Арамис возмущенно фыркнул, Портос ухмыльнулся, а д’Артаньян с трудом подавил смешок. – Ну, постарайся не игнорировать вот это: я хочу, чтобы ты отдохнул, – сказал Арамис. – Думаю, пока будет лучше, если мы станем будить тебя каждые пару часов. С тобой всегда кто-то будет, если тебе что-то понадобится. А теперь спи и постарайся никогда не пугать нас так больше. – Да. Ты достаточно молчалив и в лучшие времена, – согласился Портос. – Это было чересчур тихо. – Я определенно постараюсь, – сказал Атос. – Могу сказать со всей уверенностью, что предпочел бы избегать подобных ситуаций в будущем. – Я просто рад, что ты очнулся, – искренне сказал д'Артаньян. Атос улыбнулся ему краешком губ и похлопал по руке. – Спроси его как-нибудь, как он спас тебе жизнь, очаровав тринадцатилетнюю девочку, – сказал Портос. – Точно, – согласился Арамис. – Скоро я завершу его обучение, и тогда ни одна женщина не будет в безопасности от его обаяния фермерского мальчика. Теперь… спи, Атос. – С нетерпением жду этой истории, – сказал Атос, закрывая глаза. – Арамис, прими свой собственный совет, – сказал Портос. – И ты тоже, д’Артаньян. Я посторожу пару часов. Арамис улыбнулся, хлопнул его по руке и с благодарностью уступил. Д’Артаньян обнял Портоса за плечо и тоже направился к одной из свободных коек. Когда они улеглись, Портос улыбнулся и вытянул ноги на кровать Атоса, развернув кресло так, чтобы видеть всех троих одновременно. Закинув руки за голову, он ощутил, как напряжение покинуло его плечи в первый раз за последние дни. Портос помог бы Арамису разобрать Жеруа на части ни минуты не колеблясь, если бы это потребовалось, чтобы найти Атоса. Но по правде, ему было почти жаль его. Все в этой комнате несправедливо теряли близких. Арамис видел, как его друзей убивают в бою, а любимые оказывались потеряны в дворцовых интригах. Д’Артаньян лишился отца в ходе неудачной попытки очернить имя того самого человека, лежащего перед ним в кровати. Атос пережил смерть брата от рук жены. Сам Портос видел, как с его матерью обращаются как с вещью и выбрасывают на улицу, как мусор. Но вместо того, чтобы поддаться ненависти, они сплотились и любили еще крепче и сильнее. В то время как Генри Жеруа, несмотря на дочь, нуждающуюся в его поддержке и защите, погрузился в прошлое, помешавшись на мести и садизме. Он мог бы воспитывать дочь, добиваться справедливости для своей жены у короля; жить, любить, даже снова жениться. Но вместо этого он подвел единственного человека, который до сих пор любил его и полагался на него, и теперь он был мертв. Однако, милостью Божией – или, возможно, благодаря чистому упрямству – четверо друзей выжили, чтобы сражаться, и любить, еще один день. И, в конце концов, это все, о чем мог просить Портос. Ибо что еще в жизни нужно человеку?