От любви не умирают

      В дверь долбили так, что она вот-вот сорвется с петель. Глухие удары разносились по всему подъезду и соседи уже, наверное, вызвали полицию. Но ему было все равно. Все что он сейчас испытывал – это страх и боль. Густая тягучая волна, что накрывала его с головой, расползалась по коже, пробиралась внутрь, топила, не давала сделать вдох. Из нее тянулись черные когтистые лапы, все ближе, царапали грудную клетку, грозились достать сердце, или что там от него осталось, и разорвать на части.       Так было всегда. Он снова один. Хотя еще совсем недавно казалось, что пришел конец всему этому. Он был любим, окутан лаской и заботой. Казалось, что демоны, что рвали на части орган в груди, никогда не вернуться. Но по итогу, все возвращается на свои места. Ничто не может длиться вечно. Вот и его жизнь вернулась в свое русло. Где одиночество, которое приносит физическую боль. Буквально. Рвет переживаниями, кромсает тупым ножом грудину.       Дверь, кажется, все же выбили. Интересно, кому он понадобился. Хотя, какая разница. Ведь теперь его ничто кроме физической боли не ждет. Издевка природы. Дать почувствовать любовь и забрать эту возможность, оставив после себя только пепел на кострище ушедших чувств. Его же предупреждали когда-то. Он не сможет как все. Его это убьет.       Любовь несет в себе смерть.       А может это поскорее закончится? Ведь до конца совсем чуть-чуть, правда? Ведь сколько может вынести хрупкое тело? А душа? А сердце?       Умереть от любви! Ирония. Когда все так бросаются подобными фразами, а он реально это может сделать. Возможно, не такой уж и плохой вариант.       - Юнги! Ты слышишь меня? Юнги, ответь!       Сквозь пелену боли проникают звуки и слова. Он думает это уже галлюцинации. Возможно, скоро конец? Не может же он и правда быть здесь. Держать за руку.       - Что ты стоишь, дурак! Смотри, до чего его довел. Знал же о диагнозе, а все равно решил все переиграть, под себя прогнуть. Чон Чонгук – ты мразь, знай это. – второй голос эхом отражается от пустых стен квартиры Юнги.       - Не время сейчас говорить о том, какой я идиот. Как же я проебался! Хо, ему нужна помощь. Возможно, скорая не успеет. Он в очень плохом состоянии.       - Давай сами отвезем. Если нарушим пару правил дорожного движения, успеем за десять минут.       Парня поднимают крепкие руки и выносят прочь из квартиры, в которой он решил, что оставит свой последний вздох. Быстрыми шагами, преодолев три лестничных пролета, оказываются на улице в тихом спальном районе. Он уже на грани сознания ощущает, что его кладут в автомобиль и от резкой боли в груди не может вдохнуть, сжимаясь в клубок, становясь, кажется еще меньше, чем есть, еще прозрачнее. Сознание уплывает и вокруг только темнота.       - Чонгук, быстрее. – Хосок сидит на заднем сидении, положив голову парня себе на колени. – Он может не дотянуть.       - Да знаю я! – Чон уже клял себя, тысячи раз готов был пройти любой ад, лишь бы их мальчик жил, улыбался своей десневой улыбкой, хитро смотрел кошачьими глазами и обнимал так нежно и трепетно, как мог только он.       Он топит педаль газа в пол и жалеет, что довел до этого. Только бы успеть. А после, на коленях просить прощения. Он простит, наверное, а если нет, то Чонгук не переживет такого. После ухода такой любви не выживают.       Он в зеркало заднего вида сейчас на друга смотрит и не узнает. Чон Хосок сам не свой. Он весь серый, осунувшийся, словно сейчас вместе с дыханием Юнги его тоже остановится. И больно вдвойне. Потому, что знает, что тот так же их мальчика любит. Только искреннее и чище. Потому что не позволил своему эгоизму навредить, подчинился этому хрупкому ангелу. Свой гонор умерил и согласился делить.       Истинность странная штука. Есть два человека, которые созданы друг для друга, они идеальны, пазлы, совпадающие до мелочей. Никто кроме друг друга им не подойдет. Это природа, биология, химия. Вот только…       Хосок в ответ поднимает на альфу за рулем взгляд. Как так вышло? Кат так разыгрались карты, что его истинный является также истинным его лучшего друга. И сейчас по его же вине маленький лучик его жизни угасает. Он готов был своими руками Чонгука разорвать. Но тогда бы Юнги пострадал. А Хосок скорее себе руки отрубит, но не позволит, чтобы из этих шоколадных глаз упала хоть одна слезинка.       Оказывается, нужна не только истинность и любовь. Нужно самопожертвование и желание блага для другого. Даже если это твою гордость и альфа-статус заставляет отбросить.       Они оба любят своего ангела. Полюбили сразу же, как только увидели в кафе. Тогда, сев за столик и ожидая официанта, они двое и не предполагали к чему в итоге придут. Парень, подошедший к ним и вежливо улыбнувшись, спросил о заказе. А два альфы перестали дышать. А затем были ухаживания по очереди втайне друг от друга, случайная встреча в парке, первая стычка, и выяснение того, что Мин Юнги не только уникальный омега для своих альф, но и очень рассудительный.       Они притирались, немного вздорили, но любили одного, а потому приняли все и стали жить втроем. Было тяжело, но спустя время, наладилось и все казалось нормальным.       До вчерашнего вечера.       Чонгук пришел с работы домой заведенный, злой и агрессивный. Хосока не было, а потому тушить агрессию Юнги сам не мог. Он омега и слабее. А Чону крышу сорвало, и он наорал на парня, обвинив в том, что тому просто выгодны они оба, что его развратная и шлюшья натура требует просто больше членов в заднице, что Юнги алчный, что станет элитной блядью в любом борделе. Он даже опустился до того, что порекомендовал ему в какой именно обратиться, чтобы заработать побольше. Юнги в истерике вылетел из дома даже не одевшись тепло, не взяв ключи и телефон.       Когда Хосок пришел, он застал битую посуду на кухне, остатки ужина на полу и вдупель пьяного Чона среди всего этого. Он вспоминает, как врезал другу, а потом, ничего толком не добившись, бегал по району в поисках своего ангела.       Их ангела.       Придя в себя, с утра Чонгук вспомнил о том, что Юнги когда-то говорил о квартире родителей недалеко от их жилья, а потом все рассказал Хосоку. Большой драки не было. Альфа не сопротивлялся, пока кулак друга придавал его лицу новых красок. И вот, теперь они едут, нарушая все правила, спасать то самое ценное, что приобрели в жизни.              Больница встречает их суетой, запахами лекарств, дезинфекторов и холодным светом, отбивающимся от белых стен. Хосок с Юнги на руках влетает в больничный покой и зовет на помощь. К нему спешит персонал, подкатывают тележку и попутно задают вопросы.       - Мин Юнги, двадцать лет, омега, у него с сердцем проблемы. Кажется какая-то недостаточность. Ему в детстве лечили. – Чонгук отвечает на все. Рукой гладит разметавшиеся рыжие волосы и проходится по мягкой щеке костяшками пальцев. Ее, когда-то фарфоровый цвет сейчас кажется пепельным. Что он натворил.       Подоспевший доктор в ответ кивает и, оторвав руку омеги от руки Хосока, увозит вместе с персоналом пациента, вместе с тем забирая из груди двух альф весь воздух.       Время тянется нескончаемо медленно. Оно остановилось. Оно не дает вздохнуть. Забирает разум, заставляя смотреть только на секундную стрелку, что двигается, как насмешка, мерно и плавно. Наверное, именно так чувствуют себя приговоренные к смерти. Не живут, не дышат, застывают в пространстве. В ожидании дозы яда или пули.       Двери реанимации распахиваются спустя мучительно долгих два часа и в коридоре снова становится шумно. Они ничего не слышали до этого. Видимо все же начали вдыхать воздух и сознание прояснилось.       - Господа! Не буду вас нагружать терминами, но у Мин Юнги на фоне острой сердечной недостаточности и перенесенной в детстве операции развилась кардиомиопатия такоцубо. Фактически «синдром разбитого сердца». Для его самочувствия, это очень плохо. Сейчас он в тяжелом состоянии и может из него не выйти. У него были нервные потрясения, стрессы в последнее время? – доктор переводил взгляд с одного на другого в ожидании. Качает головой не слыша ответа, однако, все видя по лицам напротив.       А оба альфы с жизнью прощаются сегодня. Уже в который раз.       Говорят, что от любви не умирают. Но и без нее не живут.       «Синдром разбитого сердца».