Самый важный день

Давящую тишину разрушает звук колокольчика, оповещающий о прибытии клиента. Кит, что все это время со скучающим видом пялится в экран компьютера, оформляя заказ на новые горшки и удобрения, поднимает голову и ощущает слабое подрагивание в области сердца, а уголки губ так и норовят приподняться, но он сдерживается. – Хей, привет. Сегодня довольно дождливо, так что извини за грязный пол, – звонкий и радостный голос, который он не спутает ни с чьим другим. Лэнс заходит в цветочный магазин каждую неделю. Как обычно одет с иголочки, приятно пахнет чем-то карамельным и ярко улыбается. – Все в порядке. Я еще не наводил порядок, – от голоса Коганэ веет холодом, из-за чего многим всегда кажется, что их голышом выставили на зимний холод. Честно он не злости, просто он такой, каков есть: отстраненный и выглядит недружелюбным, но люди продолжают ходить к нему за цветами, во-первых, потому что не так уж и дорого, во-вторых, он делает просто потрясающие букеты. Так что небольшую его сварливость можно простить. МакКлейн вздыхает с облегчением, радуясь, что его не упрекнут за уничтожение чистоты, и тут же достает бумажник, протягивая все ту же сумму денег, что и на прошлой неделе. – Снова орхидеи? Может что-нибудь новенькое? Не так давно завезли нарциссы и лилии, причем последние довольно популярны. – Пожалуй откажусь. Я разве не говорил, что... – Да-да, она просто без ума от орхидей, я помню, – каждый раз Лэнс покупает по одному цветочку и всегда орхидеи, меняется только расцветка, – возможно не мое дело, но почему ты никогда не берешь букет? – Ах, это будет потом. Скажем так, в определенную дату. Кит сразу же думает про знаменательный день, когда Лэнс и Аллура начали встречаться, из-за чего чувствует удушающий микс ревности и обиды, и даже пропускает мимо ушей проскользнувшую в чужой интонации дрожащую нотку грусти. И как он мог просто по уши влюбиться в этого кубинца. Обычно такие люди, если быть честным, раздражают его, хотя он сам не понимает почему. Возможно лишь потому, что сам он обделен столь ярким чувством под названием счастье. Конечно, он не исключает возможности, что даже радостные прячут в душе невыносимую боль, но вот что гложет Лэнса, он пока не разгадал. В первый день, когда МакКлейн пересек порог магазина, ему невольно хотелось огрызнуться, он кое-как пытался не прыснуть ядовитые и саркастичные комментарии, в конце концов надо было держать лицо, чтобы не порушить имидж. Но когда Лэнс расплылся в невероятно чудесной улыбке, получив букет, внутри самого Коганэ словно расцвел сад, а в голове запели ангелы. Слащаво? Безусловно. И Кита буквально тошнило от того, как его сердце начало реагировать на нового клиента, встречи с которым он стал ждать с нетерпением, словно пес, которому не терпится увидеть хозяина (был бы у него хвост, точно бы завилял им от восторга). Он долго и упорно пытался отрицать в себе это чувство, убеждая, что это полный бред, что ему показалось, что он не выспался или голоден и еще сотню оправданий, но так и не смог в них поверить. Да и как, если каждую ночь перед тем, как полностью отключить сознание и отдаться в сладкие объятья Морфея, он начал думать о глазах кубинца, банально сравнивая их с океаном или даже звездным небом, которое он видел каждый раз, возвращаясь с работы, о его руках с длинными пальцами, гадать, насколько они нежные и каково это, когда любовно гладят щеки перед поцелуем. И отогнать эти мысли было сложно, а еще лучше сказать – невозможно. Однажды брюнет осмелился и заговорил с Лэнсом вне рамок продавец-покупатель, и последний задержался в магазине чуть ли не на час, без умолку рассказывая обо всем. Так наш влюбленный по уши узнал, кем хотел стать юноша, на какие оценки учился в школе и университете, почему пошел не по профессии, сколько у него братьев и сестер, его любимых аниме героев и об аллергии на лактозу. – Ах да, если ты вдруг задавался вопросом, для кого я покупаю цветы, то для моей девушки. Она без ума от орхидей. И сердце Кита, который впервые за свои 27 лет испытал столь сильное для него чувство, как любовь, ощутил и еще кое-что. Ревность. – Вот оно как, – эту фразу он бросил довольно сухо, но чтобы его возлюбленный ничего не заподозрил, тут же поспешил добавить, – где вы познакомились? – В университете. На втором курсе я записался в театральный кружок, и, банально, но попал именно на постановку «Ромео и Джульетты». Главную роль играла как-раз Аллура, а моя харизма настолько сразила всех наповал, что меня выбрали в роли Ромео, – Коганэ тогда закатил глаза, хотя не мог отрицать того факта, что юноша действительно обладает шармом. –То есть прошло примерно 6 лет? – Со дня знакомства да. Честно, Аллура очень долго не принимала мое предложение стать моей спутницей. Думала, что я просто...хочу поиграть с ее чувствами. Уже потом она рассказала, что у нее был довольно неприятный опыт отношений, поэтому ее доверие немного поубавилось и со всеми она поддерживала исключительно дружественные связи. Плюс за ней много кто пытался приударить, она по праву считалась красавицей университета, поэтому я приложил много сил, чтобы доказать ей, что мои намерения серьезны, хоть мой флирт иногда был не уместен. И в итоге она стала моей. Внутри Кита все болезненно перевернулось, а вместо прекрасного цветочного сада в груди появилась зияющая дыра, которую он больше ничем не мог заполнить. Нет, он не прибегал к алкоголю, лишь пытался знакомиться с новыми людьми, почти что заставить себя полюбить кого-нибудь, кто не МакКлейн, но его чертовски теплая улыбка никогда не выходила из его головы. И он сдался. С тех пор каждый приход Лэнса был для него пыткой. «Эти глаза влюбленно смотрят не на меня, эти руки никогда не будут касаться меня, я никогда не почувствую его губы на своих». И ему тошно было от этих ужасно приторных мыслей, а что поделать, он буквально утонул в любви и ревности. А кубинец все не затыкался и при каждом удобном случае упоминал Аллуру, заставляя Коганэ сжимать пальцы до побелевших костяшек, а зубы скрипеть от злости. Нет, он не ненавидел девушку, понимал, что это глупо. Скорее был раздосадован тем, что никогда не сможет завоевать сердце того, кого любит. Вот и сейчас в разговоре так или иначе всплывает упоминание Аллуры, и юноше хочется кричать от бессилия, но держится. – Знаешь, – голос Лэнса вырывает флориста из гущи его мыслей, – я тут подумал, что если нам как-нибудь потусоваться вдвоем? Я имею в виду, мы часто общаемся не просто как клиент и продавец, поэтому, наверное, было бы неплохо поговорить вне стен магазина. Не знаю, сходить в бар или еще куда-нибудь. – Конечно! – Кит понимает, что звучит слишком уж радостным (даже МакКлейн удивляется такой эмоциональности и вопросительно выгибает бровь), потому откашливается, прежде чем продолжить, – меня завтра подменят и я буду свободен три дня. Так что можем встретиться послезавтра. Честно я не очень люблю алкоголь, но можем сходить в кино на ужастик. – Отлично! – они обмениваются номерами, и пальцы флориста слегка дрожат от волнения, – тогда до встречи! – кубинец забирает цветок и уходит, а Кит испытывает невероятный спектр эмоций: радость, тревогу, грусть, обиду. Все это преследует его вплоть до самого дома, а потом усиливается, когда телефон неожиданно вибрирует от сообщения. На экране высвечивается имя, из-за которого щеки невольно покрываются румянцем. – Проверка связи ;) – Ага, я получил, – Кит теряется. Он _совершенно_ не знает, как отвечать, чтобы его слова не звучали сухо. Если в жизни он может придавать предложениям определенный окрас с помощью интонации, то текстом это делать невозможно. – Как добрался до дома? «Кит, это самый обычный вопрос, который ничего под собой не подразумевает. Ради бога, успокойся». – Все в порядке. Я живу рядом с магазином, так что всегда обходится без приключений. – Рад знать! Уже довольно поздно, так что тебе следует лечь спать. Приятных снов. «Да что ж такое». Сердце Коганэ заходится в бешенном танце от мыслей, что это далеко не просто забота. Но он тут же мотает головой, отгоняя это наваждение. «Ты просто никогда не получал подобных сообщений. И вообще у него есть девушка, если ты не забыл!». – Спасибо. Спокойной ночи. Он тут же убирает телефон, словно боится, что если увидит еще хоть одно сообщение, то его грудная клетка разорвется. Однако просыпается он с приподнятым настроением, а рабочий день проходит на удивление быстро (хотя скорее всего это потому, что он переписывается с Лэнсом, отрываясь лишь на обслуживание клиентов). И вот он тот долгожданный вечер. Юноша стоит у кинотеатра, пялясь в телефон и поправляя волосы. Сейчас он волнуется еще сильнее, чем в магазине. Хорошо ли он выглядит, не растрепаны ли волосы, насколько видны синяки под глазами. Эти мысли его сжирают, он и сам удивляется, что они всплывают в его голове, ведь обычно он не печется о своем внешнем виде. Неожиданно кто-то кладет руку на его плечо, заставляя вздрогнуть, но Кит тут расслабляется, слыша знакомые задорные нотки. – Долго ждал? – Нет, все в порядке. Я пришел совсем недавно, – на самом деле он стоит у входа в кинотеатр почти 30 минут. – Супер, тогда пошли. Людей в зале оказывается не так много, возможно, потому что фильм не предполагает большое обилие крови или скримеров. Скажем так, судя по трейлеру, это нечто артхаусное, хотя МакКлейна отсутствие резких громких звуков и страшных морд, которые выскакивают прямо на полный экран, не утешают. Его пугает общая атмосфера, накал страстей, который создатели воссоздали благодаря локациям и музыкальному сопровождению. Конечно, без насилия тоже не обошлось. Когда по ту сторону герой получает ножевое, юноша вздрагивает, и невольно хватается за собственный бок. Когда они выходят из зала, Лэнс выглядит...расстроенным? – Все в порядке? – Кит смотрит на него с неподдельным беспокойством и желанием схватить его теплую руку. Неужели фильм ему не понравился или показался страшным? – Прости, наверное, надо было выбрать какую-нибудь комедию. – Нет-нет, все в порядке. Я спокойно смотрю ужасы, просто от физических увечий становится немного не по себе. Но фильм отличный! Я бы посмотрел еще несколько работ этого режиссера, если это не его дебют. Может, мы как-нибудь соберемся вместе и устроим киновечер? – Я не против. И подобные вечера становятся их традицией. Каждую субботу они зависают в квартире кубинца, окруженные вредной едой, и порой ругаются на геров, ведь: «Как можно было споткнуться на ровном месте? Зачем ты оборачиваешься? Нет, не разделяйтесь!». Коганэ в такие моменты переполняет счастье, а мысли о том, что его возлюбленный уже занят, отступают на второй план. Зачем думать о чем-то неприятном и тревожном, если можно наслаждаться мимолетными прикосновениями пальцев или когда парень хватается за его плечо, во время скримеров или, напротив, не в силах сдержать смех из-за нелепости всего, что они видят. Кстати об Аллуре. Брюнет обращает внимание, что в квартире Лэнса нет никаких вещей девушки. На полках стоят несколько фотографий как ее одной, так и совместные, но на этом все. Никаких украшений, по стереотипному большого количества уходовых средств в ванной (все те, что есть, принадлежат МакКлейну) или хоть одной футболки, аккуратно лежащей где-нибудь на кресле. Ни-че-го. «Скорее всего они просто живут отдельно». Хотя это все-равно кажется ему странным, ведь, по его расчетам, эта парочка встречается лет пять. Но этот вопрос он никогда не поднимает. Зачем лезть не в свое дело, да и тревожить свой и без того беспокойный разум. Однажды Лэнс, на удивление флориста, заказывает букет орхидей. – Сегодня тот самый важный день, – Кита настораживают довольно печальная интонация в чужом голосе, но он решает ничего не уточнять, – завтра у нас все в силе? – Конечно. Да начнется наш марафон просмотра «Крика», – кубинец улыбается, но как-то натянуто, и Коганэ аж не по себе. Неприятная тревога закрадывается в его сердце. – Тогда до завтра. Однако встречаются они в этот же день, примерно через час. Все происходит по какой-то дурацкой случайности. Тот самый особенный для Лэнса день выпадает на пятницу, именно тогда, когда цветочный закрывается раньше, кротчайший путь до дома, как бы жутко это не было, пролегает рядом с кладбищем, а с неба начинает падать дождь. Кит поворачивает голову, и замирает на месте: возле одного из надгробий стоит МакКлейн с тем самым букетом орхидей в дрожащих руках и словно смотрит в пустоту, не обращая внимая на холодные капли. Сердце Кита болезненно сжимается. «Неужели..?» Он не хочет, но ноги сами несут его к юноше. Что говорить, что делать? Черт возьми, он и сам не знает, но все же оказывается рядом и прикрывает любимого зонтом. Оба молча смотрят на могилу, и Коганэ поверить не может своим глазам: на надгробии выгравировано имя, которое Лэнс всегда произносит с нескрываемым восторгом. Тишина уже ощущается физически, становится неприятной и удушающей, и первым нарушает ее шатен. – Сегодня тот самый день, когда ее не стало. Они приходят в кафе, чтобы спрятаться от дождя. Благо сейчас здесь не так много людей, Киту было бы довольно напряжно общаться на такую серьезную тему в здании полном посетителей. И вновь давящая тишина, еще более неловкая, чем там у надгробия. – Хочешь...поговорить об этом? – мысленно брюнет дает себе пощечину, считая этот вопрос наитупейшим, но вот МакКлейн, взяв в руки чашку кофе, начинает. – Это было год назад. Мы должны были встретиться у меня, обсудить ее переезд ко мне, но ее довольно долго не было. На звонки она не отвечала. Я места себе не находил, рисовал в голове самые худшие сценарии и... – его голос предательски вздрагивает, и Коганэ, осмелившись, кладет ладонь на его руку. – Я не заставляю, если тебе тяжело, можешь не продолжать. – Нет. Нет, все в порядке, мне надо выговориться. Так вот, я уже собирался выдвигаться на ее поиски, но она позвонила. Точнее не она, а с ее телефона. Это были из полиции, спросили, знаю ли я ее, не отвечали, что произошло, но попросили приехать в отдел. Устроили мини-допрос, а потом...повели на опознание. Какой-то ублюдок пырнул ее ножом. Как он сам объяснял, это было непреднамеренно, собирался лишь припугнуть, но в итоге она...она, – он не договаривает, так как слезы непроизвольно стекают вниз по щекам. В его голове всплывают те самые картинки, которые он порой преследуют его во снах: холодный свет лампы, закрытые глаза, растрепанные волосы, которые он любил расчесывать и заплетать в косы, окровавленная одежда, браслет из бисера, который для Аллуры сплела сестра Лэнса, а потом похороны, и он уже не просто видит, а слышит этот плач, стоявший в день прощания с ней. Но громче всех тогда плакал именно он. Кит крепче сжимает его руку, не зная, что сказать. Какие слова будут правильными в такой ситуации? Сам ведь он никого не терял таким образом, поэтому не уверен, что слова: «Я понимаю» будут уместными в такой момент. – Прости за тупой вопрос и может это не мое дело, но почему ты...ты приносишь ей цветы каждую неделю? – Ах, это. Это была наша традиция. Мне всего лишь нравилось видеть ее улыбку. Можешь считать меня идиотом, но я просто живу прошлым. Мне довольно тяжело ее отпустить, поэтому и новых отношений с тех пор не было. Не хочу, чтобы человек думал, что я просто ищу в нем замену и способ забыться и расстаться с этой травмой. Коганэ сглатывает. Почему-то он решает, что сейчас подходящее время, чтобы излить свою душу. – А что если есть человек, который готов связать с тобой свою жизнь? – Лэнс поднимает на него заплаканные глаза и смотрит с примесью удивления и недоверия, – я говорю про себя. – Ты? Не смеши меня. – Я серьезно. Понимаю, что эта ситуация скорее всего глупая для признания, но я не вру. Ты из головы у меня никогда не выходишь, а когда ты приходишь, я чувствую себя счастливым. Я не прошу тебя прямо сейчас становится моим парнем, не прошу в принципе подумать о моих словах и решать, хочешь ли ты отношений со мной. Единственное, о чем я хочу попросить – позволь помочь тебе справиться с этой травмой. – Каким образом? – Я буду рядом. И для начала, перестану продавать тебя орхидеи. Лэнсу тяжело. Как избавиться от каждонедельного ритуала, который пусть и делал больно, но, как бы парадоксально это не звучало, хоть как-то помогал держаться на плаву? Сейчас его жизнь полностью перестраивается, а Кит и правда пытается помочь, как может. Во-первых, действительно перестал продавать ему орхидеи, так что каждый раз, когда кубинец приходит в цветочный, они просто болтают (хотя руки юноши так и тянутся за кошельком), во-вторых, после работы почти каждый день приходит к нему домой, чтобы скрасить одиночество (как-то после этого разговора МакКлейн вбрасывает, что отсутствие какой-либо компании в прямом смысле душит его, потому что он утопает в ворохе мыслей о прошлом), а иногда он остается на ночь. Юноша помнит про чувства Коганэ, но не ощущает неловкости, хотя бы потому что тот не давит. Не действует навязчиво, когда хочет взять за руку, постоянно спрашивает, спит на диване и лишь с позволения хозяина квартиры может перебраться к нему на кровать (и то всегда ложится к нему спиной, дабы не смущать), не говорит: «Я люблю тебя», но замечает каждое изменение в эмоциях, приносит необходимые лекарства в период простуды, встречает после офиса, по возможности, готовит ужин. Один раз они почти ссорятся. Кит предлагает убрать фотографии Аллуры, но оставить одну, самую любимую. Кубинец против, хмурится, говорит повышенным тоном, бросая гневное: «Ты, черт возьми, не понимаешь», хотя где-то в подкорке сам осознает, что так и правда будет лучше, но дурацкая гордость не позволяет ему признать чужую правоту. Но когда он улавливает едва заметную печаль в чужом взгляде, закусывает губу. – Прости. Я не должен был так давить на тебя. – Нет, не смей извиняться черт возьми. Это я должен просить прощения. Ты делаешь все, чтобы я наконец отпустил ее, а я продолжаю упираться. Мне жаль, что я нагрубил тебе, – и, удивляясь самому себе, протягивает руки, цепляясь за чужие запястья, – я оставлю только одну фотографию, хорошо. МакКлейн не привык говорить о своих чувствах, но, как уже упоминалось ранее, флорист прекрасно считывает его эмоции, поэтому видя, что тот становится грустен, вплетает пальцы в его мягкие волосы и притягивает голову к своей груди, туда, где бьется сердце, чтобы его ритм прогнал чужие тревоги, позволяет выговориться или выплакаться. И дело не всегда только в воспоминаниях об Аллуре, неприятные ситуации на работе также влияют на его состояние. Кит не силен в словах, но Лэнсу достаточно того, что он его слушает, называет начальника мудаком и в шутку предлагает наложить на него порчу. В таком медленном темпе притирания друг к другу проходит год. И новым «тем самым днем» для МакКлейна (да и дня них обоих) становится 14 февраля. Кит, который терпеть не может аттракционы, приглашает Лэнса в парк развлечений. Ходит за ним хвостиком, пока тот крепко держит его за руку, позволяет усадить себя на американские горки и в кабину колеса обозрения, ест сладкую вату (которая для него неприятно ощущается на зубах), носит дурацкие шляпы и даже не противится, когда шатен достает телефон, чтобы сделать селфи. – Дома тебя ждет сюрприз. И после этих слов Коганэ проводит вечер как на иголках, чувствуя, как щеки отчего-то краснеют, но спихивает все на стоящую на улице жару (и это то при минусовой февральской температуре). Юноша лишь закатывает глаза, явно не купившись на такую отмазку, но не давит и тащит в тир (даже побеждает и в качестве приза выбирает огромного красного льва, которого тут же кладет в чужие руки в качестве подарка). И наконец они пересекают порог его дома. Кит нервничает все сильнее, да и кубинец уже не выглядит таким спокойным. – И так, – голос Лэнса опускается почти до шепота (словно он готов признаться в чем-то ужасном или раскрыть мировую тайну), а сам он вновь берет бледные ладони в свои, смотря на их обладателя с такой нежность, что аж бабочки начинают порхать в животе, – я долго собирался с мыслями, анализировал свои чувства и наконец решился. Я не могу утверждать с полной уверенностью, что отпустил Аллуру навсегда. В конце концов, она моя первая девушка, с которой я провел много времени вместе, которая разделила мои чувства. Но я готов сделать шаг навстречу новым перспективам и ощущениям и вручить свое сердце другому человеку. Не успевает эта информация перевариться в мозгу Кита, он уже чувствует мягкое прикосновение к своим губам и сердцебиение, что резонирует с его, когда Лэнс притягивает его ближе к себе. Долгожданный поцелуй оказывается лучше, чем в его ночных фантазиях, тягучий и сладкий, словно мед, он кружит голову сильнее, чем американские горки. Его пальцы по наитию ложатся на щеки возлюбленного и их поглаживание для кубинца ощущается как прикосновение одуванчика: воздушное и мягкое. – Я люблю тебя, Кит. Ты все еще хочешь быть моим парнем? – Черт возьми, ты еще спрашиваешь? – усмешка украшает его лицо, и у Лэнса аж ноги подкашиваются, – иди сюда. Ты задолжал мне очень много поцелуев. С этого дня походы на кладбища сократились до раза в год, только в дату в ее гибели. По началу МакКлейну было стыдно. За то, что стал приходить реже, за то, что его грусть стала меньше, за то, что «променял» ее на другого человека. Кит знает о последней его мысли, но не обижается, а лишь понимающе хлопает по плечу. – Она бы гордилась тем, что ты отпустил ее и начал новую жизнь, – шепчет брюнет на ухо (уже своему) парню и мягко покрывает его лицо поцелуями. Лэнс молчит, думая о чем-то своем, а затем выпутывается из его объятий. Под непонимающий взгляд Кита он подходит к тумбочке, берет последнюю оставшуюся фотографию, на которой Аллура стоит посреди цветочного сада, а на ее голове красуется венок, и убирает ее в коробку, к остальным снимкам. – Я знаю. А теперь давай, готовь свое потрясающе красивое лицо для встречи с моими губами. Коганэ прыскает со смеху и закатывает глаза, но заключает Лэнса в кольцо из своих рук, когда тот наваливается на него, а потом утопает в бесконечных «люблю», которые будут звучать в их доме каждый день.