Терзания ревности — самые мучительные из человеческих терзаний и к тому же менее всего внушающие сочувствие тому, кто их причиняет.
Франсуa де Ларошфуко
Отряд вернулся незадолго до захода солнца. Слегка потрёпанные, но целые и невредимые, эльфы-охотники направились в сторону казарм, тихо и устало переговариваясь между собой. Только одна фигура отделилась от остальных и направилась в сторону кабинета владыки. Леголас безошибочно узнал в ней Тауриэль. Кто, как не глава стражи, будет отчитываться об успешном завершении миссии? Неслышной поступью она взлетела по крутой лестнице и постучала. Получив разрешение войти, окинула взглядом пустой, как ей показалось, коридор и приоткрыв створку двери, скользнула внутрь. — Докладывай, капитан. — прозвучал в тишине залы мелодичный голос. — Мы уничтожили их гнездо, как вы и велели. — поклонилась королю рыжеволосая эльфийка. — Потери? — вышел из тени король. — Все пусть и устали, но живы и целы, владыка. — Прекрасно, Тауриэль. — величественно кивнул Трандуил. — Можешь идти отдыхать. И передай Леголасу, что я хочу его видеть. — Конечно, владыка. Однако боюсь, что найти принца в такой час будет не так уж и просто. — Он сам найдёт тебя. — последовал короткий ответ. — Зачем я могу понадобиться Леголасу? — позволила себе вопрос она. — Неважно. Если я не прав, и он не придёт, можешь не говорить, что я его искал. Иди отдыхать. — повторил король. — Конечно, владыка. — не посмев и дальше задавать вопросы, она поклонилась и вышла за дверь. Когда эльфийка покинула обитель Трандуила, она направилась прямиком в сторону своей комнаты, срезав несколько длинных коридоров через потайные ходы. Ей не понравился взгляд, которым окинул её король, говоря «неважно». Она не собиралась устраивать встречу с принцем, потому что сердцем чувствовала — если она сегодня не увидится с Леголасом, это позволит избежать чего-то очень плохого. Не успев так подумать, она упёрлась взглядом в противоположный конец очередного коридора, откуда навстречу ей шёл принц собственной персоной. «Сглазила.» — подумала Тауриэль, натягивая на лицо почтительное выражение, которое использовала обычно при встрече с владыкой или его сыном. — Владыка Леголас. — она склонила голову в знак уважения. — Пожалуйста, просто Леголас, сколько ещë раз тебя просить? — мягко улыбнулся он. — Ещë как минимум один раз, милорд. — она снова поклонилась. — Как прошла охота, Тауриэль? — вздохнул принц. — Удачно. Мы уничтожили всех тварей, что смогли достать. — Кто-нибудь пострадал? — Нет, однако все очень устали… — она попыталась намекнуть, что собиралась идти спать. — Конечно, я понимаю. — кивнул он. — Я заходила с докладом вашему отцу некоторое время назад, владыка желал вас видеть. Позволите идти? — Я понял, спасибо. — по его лицу скользнуло удивлëнное выражение — Иди отдыхать. Она слегка поклонилась — так же официально, как и всегда — а затем, не прощаясь, продолжила свой путь. Леголас остался один посреди пустого коридора, глядя вслед рыжеволосой эльфийке. Когда Тауриэль повернула за угол, принц наконец отмер и направился в сторону приëмных покоев Трандуила. — Командир стражи передала, что вы хотели со мной встретиться, отец. — сказал Леголас, глядя в спину стоящего перед ним короля. — Да, сын мой… — медленно проговорил тот, оборачиваясь. Леголасу показалось, что в глазах эльфийского владыки мелькнули недобрые огоньки. — Как ты относишься к Тауриэль? Неожиданный вопрос сбил прица с толку. Ещë несколько лет назад он бы ни секунды не сомневался над ответом, но теперь что-то изменилось. Он ещë и сам не совсем понимал, что именно стало другим, однако всякий раз, когда ему приходилось пересекаться с Тауриэль, душа эльфа наполнялась приятным и новым чувством, а мысли начинали путаться. — Она прекрасный командир стражи, владыка. Показывает себя как безупречный воин и верный боевой товарищ. — с бесстрастным, как ему казалось, выражением лица промолвил принц. Это лицо и было таким — непроницаемым и безэмоциональным для любого, кто взглянет со стороны. Но не для Трандуила. Он знал Леголаса всю его жизнь и умел видеть эмоции сына, которые тому удавалось тщательно скрывать от всех. Эльфийский король не ошибся и в этот раз. Тауриэль была небезразлична Леголасу. — Я собираюсь отправить еë вместе с другими эльфийками на брачную церемонию в Ривенделл. — сказал он, словно это ничего не должно было значить, после чего имел возможность наблюдать смену целой гаммы эмоций на лице сына. От мысли, что у него отберут одну из немногих радостей жизни — встречи с Тауриэль, в груди Леголаса сначала разверзлась пропасть, а затем свернулся тугой и неприятный комок, сплетëнный из обиды, злости и чувства собственного бессилия. — Наверное, она сможет найти себе прекрасную партию, владыка. — сказал он, силясь придать лицу спокойное выражение. — Возможно. — ответил тот, кивнув головой. — Однако я планировал отправить еë просто в качестве охраны. Еë положение не так высоко, чтобы на что-то надеяться. Трандуил снова наблюдал за переменами в сыне, позволив себе лëгкий намëк на то, что он всë понял. На лице того настолько явственно выразилось облегчение, что король позволил себе лëгкую улыбку. Сын не обратил внимания на последнюю фразу. — Так зачем вы звали меня? — уже более радостным голосом спросил Леголас. — О, это уже не имеет значения. Вопрос решился сам собой. — благосклонно качнул головой король. — Можешь идти, сын мой. — Доброй ночи, отец. — поклонился он, отступая к двери. — Доброй ночи, Леголас. — ответил тот, снова отворачиваясь к проëму в стене, из которого были видны окутанный туманом лес и тëмноë, усыпанное звëздами небо.Две луны спустя
Леголас наблюдал за ней с верхней галереи. Тауриэль по какой-то причине не пошла на праздник, а направилась к камерам гномов. Проверить? Возможно, она просто хотела проверить, не случилось ли чего… По крайней мере, это он старался внушить себе. Эльфийка легкой поступью прошла мимо трех камер, но в четвëртой еë что-то заинтересовало — сначала так же не повернула головы, но через мгновение остановилась и сделала шаг назад. — Камень у тебя в руках. Что это? — спросила она. — Это талисман. На нём лежат сильные чары. Если руны на камне прочтёт не гном… — говорящий сделал драматичную паузу, — то быть ему навеки проклятым. Тауриэль отшатнулась от камеры, словно оттуда на неë что-то собиралось выскочить и отвернулась было, но гном в камере снова заговорил. — Или нет. — Леголас буквально ощутил, как тот быстро пожал плечами. — Если ты не веришь в такие штуки. Это просто памятка. — на этих словах эльфийка обернулась Рунный камень. Матушка дала мне его, чтобы я не забыл о своём обещании. Эльфийка подошла ближе к прутьям решëтки. — Каком обещании? — Вернуться к ней. Она волнуется. Считает, я безрассудный. «Конечно, он это всë придумывает.» — скрипнул зубами эльф. — «Любой знает, что обещание родителям священно для эльфов. Естественно, она слушает его болтовню.» — А это так? — спросила Тауриэль. — Неа… Гном, видимо, подбросил камень, который до того держал в руке, однако неудачно — небольшой овальный камушек выскочил из камеры и, если бы не ловкость и быстрота реакции Тауриэль, полетел бы в пропасть. Она поймала зелёный камень у самого края, накрыв кончиком сапога. Подняла, разглядывая в свете факелов. Острый глаз Леголаса не усмотрел в нём ничего необычного — простой кусок лазурита с несколькими вырезанными на нём рунами. Узник пещеры, видимо, считал иначе — он вскочил со своего места в камере и подошёл к решётке. Леголас с неприязнью воззрился на него — это оказался тот самый гном, который в лесу нахально просил у Тауриэль оружие. — Похоже, у вас там гулянка наверху? — грубо поинтересовался он, не отводя взгляда от камня в её руке. — Сегодня Мерет эн Гилит — «Пир звёздного света». Всякий свет священен для Элдар, но лесным эльфам милее всех свет звёзд. — ответила эльфийка, устремив взгляд вверх, словно силясь сквозь своды дворца разглядеть небо. — Мне он всегда казался холодным. — гном замолчал, подбирая слова. — Чужой и недосягаемый. — Это свет памяти. — звенящим голосом сказала она. — Прекрасный и чистый… — потом остановилась, подумав секунду, и протянула гному камень. — Как твоё обещание. Леголас фыркнул бы, если бы не знал о потрясающем слухе Тауриэль. Нет, он, конечно, не позволит презрению к какому-то гному выдать своё местонахождение. — Иногда я ухожу гулять на закате — сквозь лес к сумеречным горам. Я смотрю как мир накрывает тьма и всё заполняет белый свет вечности. — А я видел огненную луну. Она взошла над перевалом у Дунлэнда — здоровенная, вся красная с золотым, заполнила всё небо. Мы сопровождали купцов из Эрет Луина, они меняли серебро на меха. Мы шли по зелёному тракту на юг, и гора была по левую руку — и вдруг появилась она: огромная огненная луна освещала нам путь… Эльф, поджав губы, слушал их разговор. Хотелось прервать весь этот балаган, однако, он понимал, такое поведение приведёт только к ненужным проблемам и вопросам. Поэтому, услышав «Хотел бы я показать тебе пещеры…», принц развернулся и пошёл куда-нибудь подальше. Слишком уж неприятные чувства вызывал в нём этот гном. Однако, спускаясь, он столкнулся с эльфийкой, которая, видимо, тоже решила избавиться от общества карлика. I Nogoth… amman e tîr gin? Tauriel? — он подчёркнуто заговорил на эльфийском, а не на повсеместно использующемся общем наречии. — Ú-dangada? E orchal be Nogoth… …pedithig. — ответила она, задумчиво улыбаясь. — Orchal eb vui… mal uvanui en. — бросил он и быстро ушëл, переполненный негодованием по отношению к Тауриэль, себе и, особенно, наглому гному.Около Долгого озера, наутро после нападения Смауга
Леголас сразу нашëл взглядом Тауриэль — еë высокая, статная фигура и огненно-рыжие волосы очень выделялись среди серой человеческой массы. Он обрадовался, что с эльфийкой всë в порядке — волновался с тех самых пор, как им пришлось расстаться в Эсгароте. Но его радость быстро сменилась неприятным удивлением — прямо перед ней стоял тот самый гном и что-то проникновенно говорил. Эльф быстрым шагом направился туда. Этот презренный не имеет права говорить с его… с Тауриэль. — …со мной! — темноволосый подошёл к эльфийке ещё ближе. — amrâlimê… — Я не знаю, что это значит. — долетел до него сквозь гомон толпы ответ девушки. Леголас уже точно понимал, что испытывает просто непозволительные для эльфа чувства. Он ненавидел этого гнома. Тот недостоин даже смотреть на деву эльфийской крови, тем более говорить ей такие слова. Он подходил всё ближе и ближе… Тауриэль вдруг резко выпрямилась. — Ernil Legolas. — до боли официальным голосом произнесла эльфийка. — Lu ped navaer naugol — так же холодно приказал он. — Cardh dartha eg Темноволосый гном посмотрел на него долгим, грустным взглядом — абсолютно не злым, вопреки ожиданиям Леголаса — а затем отвернулся к Тауриэль. Он сделал два шага назад, глядя на неë, но потом, словно передумав, подошëл вплотную к эльфийке и вложил ей что-то в ладонь. — Возьми. — сказал он. — В знак обещания. Он проникновенно посмотрел ей в глаза, сжал руки эльфийки… Потом развернулся и последовал за своими друзьями. Тауриэль смотрела ему вслед — таких глаз принц не видел у эльфийки никогда раньше. Его сердце сжалось от обиды. На него так она не смотрела ни когда он еë защищал перед отцом, ни когда спасал от опасности. А гному стоило только рассказать ей сказочку и вручить какой-то камень… Леголас поджал губы и выдохнул. Не по чести принцу Лихолесья ревновать к простому гному. Но, если смотреть правде в глаза — лучше бы он умер от ран в домике рыбака. Всë стало бы проще.***
Леголас искал Тауриэль и не находил. Он бежал по холодным каменным коридорам — молча, чтобы не быть замеченным, но быстро, как выпущенная из лука стрела, заглядывая в каждый проëм — но еë нигде не было. Очередной поворот вывел эльфа на небольшую каменную площадку, края которой обрывались над пропастью. Холодный ветер, смешавшись со снегом, злобно хлестнул в лицо. Она была там — рыжие волосы пропитались у виска кровью, на руках виднелись ссадины и синяки, в глазах стояли слëзы… Но Тауриэль была жива. Девушка сидела на каменном полу, склонившись к чему-то. Леголас сделал торопливый шаг вперед, к ней, но был остановлен внезапным осознанием того, к чему именно она склонилась. На земле лежало тело гнома — Кили, как он теперь знал. Он был совершенно точно мëртв, о чëм свидетельствовала зияющая рана в груди. Прокрутив в голове события прошедшего дня, эльф понял — отсюда, с этой маленькой площадки падала Тауриэль, когда он еë видел. Еë преследовал тот поганый орк… И, видимо, не только еë. Глядя на рыдающую в тишине каменных глыб эльфийку, Леголас понял, что проиграл. Он ненавидел этого гнома за то, что Тауриэль выбрала его. Но ничего не мог сделать. Соперник был мëртв. Соревноваться больше не с кем. Сразу пришло осознание бессмысленности всех чувств, что он испытывал в последние дни. Гнев, ярость, ревность — всë это в одночасье потеряло всякий смысл. Осталось только осознание собственного бессилия. Он твëрдо теперь решил, что больше не хочет еë видеть. Принц Лихолесья не опустится до того, чтобы затравленно наблюдать за той, кто открыто отдала своë сердце другому. Леголас не мог позволить себе плакать, даже если очень хотелось. Холодный северный отбросил за спину светлые волосы эльфа и обжёг щëку. Ему очень захотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко, вдали от этого негостеприимного края гномов, который заполняли пепел и кровь. Леголас в последний раз взглянул на столь любимые раньше рыжие волосы и вышел, не обернувшись.