Разбитая иллюзия (prototype)

«Разбейся, Кьёка Суйгецу», — зазвучали слова, утопающие во тьме.       Символ иллюзий, как отражение Луны на водной глади. Знак порочного общества, скрытого за праведными идеалами. Разве неправильно было их уничтожить? Сила в правде. Кто сильнее, тот прав. Столько мнений, и по всем фронтам он определённо был прав. Тем не менее, в конце концов, его иллюзии не устояли. Ведь их творец и сам не заметил, как стал кривым отражением на воде. «Разбейся, Кьёка Суйгецу», — снова и снова, чтобы очиститься свои мысли, чтобы сделать правильные выводы из своих ошибок. Возможно, стоило начать с самого начала? К корню искажённой идеи.       Он родился непревзойдённым талантом. Никто не был равен ему. Его понимание мира с самого начала было более чётким, чем даже у стариков, разменявших тысячи лет. Но при этом ему удалось избежать зашоренности мышления. Ребёнок явился в этот мир с известной истиной. Что это, если не символ посланника с небес? Он пытался понять больше, узнать всё, чтобы оценивать ситуацию со всех точек зрения. С позиции максимальной объективности. Айзен Соуске. Так его звали.       Хотя чаще упоминали как «молодого гения», умаляя пролитые им пот и кровь. Он не стремился к этому ярлыку, но общество не могло его не заметить и не могло не заклеймить. Одиночка, которого не понимали ни сверстники, ни мудрые духи. Поэтому Айзен продолжал идти вперёд, веря, что уж Король Душ точно сможет дать ответы на терзающие его вопросы. Почему мир устроен так несправедливо? Почему все столь неравны? Каков смысл в жизни, если сама смерть обесценена? И он сделал всё, чтобы получить аудиенцию с настоящим богом. И что он там увидел? «Разбейся, Кьёка Суйгецу», — действительно, очередную иллюзию.       Великий Король Душ был лишь распятым агнцем, лишённым воли. В этом мире даже божество было мертво, став столпом системы, выстроенной основателями Общества Душ. Эта… штука… не могла ничего ему сказать, оно вряд ли даже осознавало себя. Ему стало отвратительно. Вера в высшего существа оказалась растоптана, а мир потерял всякий смысл.       После этого он долго наблюдал за течением жизни, уходя в размышления. Грехи запятнали жизнь материальную. Грехи стояли в самой основе духовного мира. Баланс миров всё ещё имел право на существование, но следить за его исполнением должно непогрешимое существо, а не кучка много возомнивших о себе духов. Тогда Айзен понял, что невыносимая пустота небес должна быть заполнена. «Разбейся, Кьёка Суйгецу» — и эта была последняя иллюзия, которую он не смог развеять.       Сотни лет развития и планов. Он находил сторонников, недовольных нынешним режимом. Жертв этой несовершенной системы, где малая группа благородных решала судьбы целых рас. Он работал над своей силой, над своим разумом. Достигал просветления и готовился, чтобы в конце концов стать новым Королём Душ. Ему не нужна была сила ради силы. И его цель определённо не бездумное разрушение. Айзен лишь хотел сделать этот мир лучше. Такая благородная цель. И свет ослепил его.       Он приносил в жертву души, подставлял и предавал. Обман за обманом. Наверное, потому итог закономерен. Идя к высшей цели, Соуске и сам не заметил, что стал хуже тех с кем боролся. Нет… заметил. Подсознательно понимал. Поэтому ли его решимость иссякала по мере достижения цели? Поэтому ли он сдерживал себя и совершил глупые ошибки? «Ты так и не понял? Твоё хрупкое сердце расколется раньше, чем ты достигнешь цели», — слова его заклятого врага стали тем толчком к падению. Барраган…       Кто бы мог подумать, что простое убийство Короля Пустых запустит столь фантастическое развитие событий? При их первой встрече он был могущественным, но бесперспективным стариком, чья гордыня стояла превыше жизни. Затем уже в новом воплощении тот продемонстрировал кардинальные изменения. Сила силой, только вот личность изменить сложнее. И он справился. Казалось, тот занимался глупостями. Завёл друзей, возлюбленных… Но цель его была аналогичная — власть. Тогда, стоя друг напротив друга в их последней битве, Айзен уже осознавал своё неминуемое поражение. «Хотел стать богом, но в итоге пал как дьявол. Иронично», — его высокомерные слова открывали Соуске глаза. Два отражения.       Айзен родился «идеальным», у него был потенциал, который выходил за грань нормы. Он был непогрешим, его преследовали высшие цели. Постоянное развитие, движение к лучшему. Тем не менее его окончательная форма вряд ли соответствовала достойному божеству. Барраган же был Пустым, достигшим звания Короля, потому что был наиболее ущербным как воплощения стагнации. После «перерождения»… не было радикальных изменений. Высокомерие, честолюбие, гедонизм и многие другие скверные черты. Он именно Пустой обрёл божественное могущество. Именно он одержал вверх. Что у него было такого, что не было у Айзена?! Ответ ясен, как никогда. «Нас отличает то, что в отличии от тебя я знал чего хочу», — Барраган произнёс это спокойно, выражая понимание.       В той битве столкнулись их мечи и убеждения. Они открыли души друг другу и узрели потаённые стремления. Король Пустых хотел быть самым сильным, самым гордым, самым бесстрашным. Если мстить, то так, чтобы весь мир разделил это чувство. Если удовлетворять свои низкие желания, то без всякого стыда. Если вести за собой, то всех без остатка. Образ истинного правителя, который может показать пример как самого худшего, так и самого лучшего. А что насчёт Соуске? В нём на тот момент осталась лишь неуверенность и одиночество. Он встретил равного себе, как и всегда хотел, но… едва ли мог его понять. Айзен не был равен Баррагану. Теперь он остался позади. Так чего ему не хватало? «Разбейся, Кьёка Суйгецу», — итак, в последние мгновения он смог разбить эту иллюзию. Человечности.       Его заклятый враг не пытался стать лучше. Он был тем, кем хотел. Поступал так, как считал правильным. Эгоизм человека. Это то, от чего Айзен всегда пытался отстраниться, но взамен развил совершенно чуждый ему комплекс бога. Стоило признать поражение. Без человечности ему просто суждено было стать таким же бездушным механизмом, как и Король Душ. Он не был достоин этого трона. Но, по крайней мере, его действия позволили занять небеса более лучшему кандидату, чем он. Не успех ли? «Всё… как и планировалось», — он усмехнулся этой незатейливой иронии.       Когда Хогьёку было вырвано, а рейши поглощены, Айзен был уже готов смиренно принять конец. Тем не менее… его ждала пустота, но не отсутствие самосознания. Как, если душа едва ли могла устоять перед навыком поглощением Короля Пустых? Присутствие разума нарушало установленные правила. Мог ли это быть Ад? Исключено. На данный момент он был слишком слаб, чтобы подпадать под условия их заключённого, да и то место не выглядело подобным образом. Тогда возможно ему повезло вернуться в поток душ? Опять же… сознание портило складную картину. Загадка. Загадки он любил. «Это похоже на поток», — используя остатки своего духовного восприятия он пытался уловить смутные ощущения окружающего «мира».       Его несло куда-то, и он не видел смысла в том, чтобы сопротивляться. Да и не мог, если уж на то пошло. Поэтому он ждал, анализировал свои былые поступки и делал важные выводы. Айзен никогда не думал, что вообще будет заниматься глупостями вроде: «Если вернуться в прошлое, то как бы я теперь поступил»? Прорабатывая эту гипотетическую ситуацию, падший бог признавал, что не отступился бы от своей цели. Он всё равно бы попытался занять трон. Не в его силах смотреть на неправильную систему мира. Тем не менее… методы были бы другим. Забавно, что многое он пытался подчерпнуть у Баррагана. Человечность. Близкие, друзья, товарищи, девушки… Это было для него далёким, но любопытным. «И вот я здесь. Пытаюсь исправить ошибки, после того, как ничто нельзя изменить», — он горько рассмеялся, постепенно затухая в окружающем потоке. Он умер, и ему следовало бы исчезнуть. Такова расплата за свои прегрешения.       Неожиданно, его духовное тело пробил ледяной холод. Он вздрогнул, когда давящее ощущение чего-то огромного вырвало Айзена из успокаивающегося потока. Это был стресс, который он едва ли испытывал. Словно… словно ребёнок, вырванный из тёплой материнской плаценты в недоброжелательный мир. Отступник Общества Душ почувствовал себя песчинкой в руках чего-то огромного и непреодолимого. Впервые он понял какие ощущения испытывали несчастные, вставшие на его пути. Тем не менее… Соуске хоть и готовился к худшему, но вопреки прогнозам таинственная сущность будто перенаправила его в другое место.       Он ничего не видел, но почувствовал, как духовное тело обрело форму, как при использовании искусственной оболочки. Очевидно, его поместили в живое тело. А затем его наполнила сила, исцеляя раны и сращивая с незнакомой, но мощной энергией. Он не мог полноценно осознать все манипуляции, но изменения были радикальными. В конце концов хватка неизвестного отстранилась, вселяя в голову одну-единственную мысль: «Твой последний шанс», — Айзен искреннее удивился, но ответить уже не мог.       Его новое тело всё ещё находилось на стадии формирования. То есть… он пока не был рождён. И присутствие разума в этой оболочке невозможно, поэтому Соуске оттеснило во внутренний мир до окончания процесса.       Во мраке его воля материализовалась. Высокий мужчина в белых одеяниях. Каштановые волосы, карие глаза. Медленно осмотрев себя с долей хмурости, он направился вперёд, прямо к единственному источнику освещения. Огромный лавовый шар завис в воздухе, и на нём был распят монстр в образе демонической лисицы с девятью хвостами. Это сразу дало ему некоторую информацию. Во-первых, это явно не его внутренний мир. Ощущение общей чужеродности скорее указывало, что его разум на данный момент находился в психическом пространстве родителя, как наиболее вероятное обстоятельство. Во-вторых, Айзен как минимум находился не на территории Японии, либо в совершенно далёких краях. Зверь перед ним… не имел духовной силы, вместо неё было что-то другое, хоть и отчасти похожее. Да что там, сам Соуске не чувствовал в себе более биения реацу, состоя из этой неопознанной силы. «Неожиданно», — про себя хмыкнула мужчина, подходя ближе.       Зверь заметил гостя. Алые глаза уставились на Айзена. Айзен же в этих глазах увидел разум, наполненный болью и ненавистью. И было от чего, ведь лавовый шар излучал реальный жар, от которого становилось не по себе. Легко представить, что испытывала хвостатая лисица, прикованная к нему вплотную, причём не в силах пошевелиться. Раздался рык. — Приветствую. Видишь ли я не совсем понимаю где нахожусь и что происходят. Можешь немного меня просветить? — в ответ лиса рыкнула, воспринимая это как издевательство, ведь пасть зверя была скована намордником. — Хм, посмотрим, что с этим можно сделать.       Айзен хотел применить технику мгновенного перемещения к голове зверя, но быстро отбросил такую идею. Прошлые навыки были недоступны, зато в ментальном мире ему не составило труда добраться до верха одним прыжком. Всего лишь немного воли — тут, это движущая сила.       Приложив руку к наморднику, мужчина быстро понял, что ничего не способен поделать с ним. Да и неизвестно к каким последствия подобное приведёт, ведь не с проста зверь был запечатан, верно? В нынешних обстоятельствах ему нельзя быть столь неосмотрительным. Поэтому изобразив разочарование, Айзен приложил руку к морде лисы, устанавливая нечто вроде контакта. Опять же, мир тут ментальный, и не такие трюки можно проделывать для бывшего Синигами, который прошёл все стадии познания внутреннего «Я» при разговоре с Занпакто. — Итак, теперь мы можем поговорить, — от его слов лиса удивлённо на него посмотрела. — Человек… — прорычал грубый мужской голос. — Кто ты такой? Айзен дёрнул губами в намёки на улыбку. Поправка: не лиса, а лис. — Я — Синигами. Моё имя Айзен Соуске. Бывший капитан пятого отряда «Готей 13», — честно представился он, решив избежать лишнего обмана. — Привели меня сюда независящие от меня обстоятельства. Не объяснишь ли мне, что за мир вокруг и кто ты такой? — Ты не знаешь? Я Кьюби-но-Йоко, воплощение человеческой ненависти! — с отчётливой гордыней провозгласил лис. — И я не понимаю, что ты вообще несёшь. Синигами?! Не смей мне врать! — раздражённо прищурился зверь. Соуске вздохнул. Везёт ему на гордецов с буйным нравом, конечно. — Видимо, разговор будет долгий, — заключил мужчина, усаживаясь на морде демонического лиса, отчего тот вновь зарычал, но куда громче. — Я начну с самого начала… И он рассказал свою историю.       Поведал о становлении мира. О боге, что стал жертвой. О своём пути и цели. Не постыдился рассказать о поражении. Словом — поведал мироустройство со всеми важными терминами, чтобы достигнуть взаимопонимания. Скованный зверь поначалу был скептичен, но история была подробной и постепенно тот даже перестал высказывания постоянные сомнения. Наверное, его просто тяготило одиночество, вот и оказался он в меру спокойным. После завершения истории, Кьюби задумчиво молчал некоторое время. — Я бы посчитал это ложью, но слишком подробная и складная история. Да и сложно соврать во время ментального контакта, — заключил зверь, признавая свою веру в услышанное. — Значит, Синигами из другого мира. — Всё-таки из другого? — уточнил Соуске, спокойно смотря в огромный глаз лиса. — Поверь мне, как одному из древнейших существ, — и вновь в голосе Кьюби прорезалась доля такого знакомого высокомерия. — В этот мире нет Синигами, кроме обычной легенды о «боге смерти», — фыркнул он, выражая пренебрежение. — Твоей «духовной силы» тоже, зато есть чакра. И люди, которые её используют, называют себя шиноби. — Ниндзя? Хм, — Айзен нахмурился, поражаясь открывшимся фактам. Это было так… фантастично.       Вместо банального поглощения он лишь потерял силы и покинул поток душ. Неизвестная, но абсурдно могущественная сущность отправила его в совершенной иной мир, с иными законами и силами, обозначив это как «последний шанс». Кто это мог быть? Вариантов немного. Король Душ? Исходящая сила была немного знакомой, так что определённо эта личность принадлежала родному миру Соуске. Но… Король Душ мёртв, а победил Айзена Барраган. Не его ли это манипуляции? Тогда он достиг заветного трона? Столько вопросов и никаких ответов. Непривычно. Стоило пока исходить из простого. Новая жизнь, новый мир, все прошлые знания потеряли в актуальности. — Про меня ты теперь знаешь, но кто ты? И почему запечатан здесь? — вернувшись к главному, Айзен обратился к своему новому знакомому. И без того красные глаза налились кровью от злобы и ненависти. Она не была направлена на бывшего Синигами, а будто на весь мир. — Х-р-р! — лис определённо хотел взорваться тирадой, но смог ответить более конструктивно. — Таких как я называют «биджу». Мы звери из чакры, воплощения силы, которая страшит жалких людишек. — А страх порождает ненависть. Желание либо уничтожить, либо подчинить, — с пониманием кивнул Соуске. — Да. Так и есть, — Кьюби немного удивлённо глянул на мужчину. — Меня вынудили участвовать в битве, а потом запечатали. Это уже мой второй носитель. Целые десятилетия в подобном положении. Ты не представляешь как это отвратительно! Айзен снова согласился. В таких обстоятельствах он ещё не был. — Хуже смерти может быть только одиночество, — протянул Соуске скорее про себя, чем вслух, но демонический лис его услышал. — Спорно. Умирать проблемно, перерождаться тоже. А посидеть один я всегда был бы рад, но явно не в таком положении, — пробурчал Кьюби, словно давний старик. — Положение неудобное, да, — покивал Соуске. — И чая не хватает, — мысли о любимом напитке вызывали тоску. Единственная слабость такого человека как он. — Чай? — Демон-Лис посмотрел на него как на сумасшедшего. — Не думай об этом слишком много, — улыбнулся мужчина, намекая, что это была просто небольшая шутка. — Лучше объясни… Времени было предостаточно.       Месяцы в ожидании рождения были потрачены с пользой. Соуске занимался медитациями и самоанализом. И, конечно, всё это часто прерывалось беседами с Демоном-Лисом. Крупица информации за крупицей выстраивались в картину неизвестного мира. Попутно и сам демонический зверь охотнее шёл на диалог, узнавая подробности об Обществе Душ. Это в какой-то мере забавно, ведь тот постоянно упоминал, что ненавидит человеческий род. Между делом вопрос был задан. — Ха, но ты-то не человек, Синигами, — усмехнулся Кьюби, озвучивая столь простую истину. Это то, о чём Айзен ещё не раз задумывался.       Он действительно изначально родился в Обществе Душ, был «чистой душой». Стал Жнецом, которые называли себя «богами смерти». И в какой-то момент слился с Хогьёку, став совершенно «богом». Тем не менее перестал ли быть он от этого человеком? Слабости ему были не чужды, как выяснилось в конце концов. Человечность стала фактором его поражения, но могла бы быть и источником силы, как бы возвышенно это не звучало. Теперь же… он должен был по-настоящему родиться человеком, но будет ли он им? Он не знал, но весь этот груз остался в прошлом. Ему было легко. — Совершенство в несовершенстве? — прошептал Соуске, слабо улыбнувшись. — Тогда наши пути разойдутся, если я стану человеком? — он уточнил этот вопрос у собеседника. — Думаешь, это для меня какая-то потеря? — пренебрежительно фыркнул Кьюби, но было и некое двойное дно в его реакции. — Пока я не человек, то хотя бы назови своё имя, — произнёс бывший Синигами, который любил более личные обращения, чем лишнюю формальность. — Моё ты уже знаешь. — Курама, — пробурчал Демон-Лис, будто нехотя. — Имя как у роскошных женщин, — прокомментировал Айзен с долей юмора, отчего лис сощурил свои хищные глаза. — «Бесполое существо в образе лисицы с личностью сурового мужчины. Удивительный клубок шерсти из противоречий». Это была беззлобная насмешка.       Постепенно связь души и тела крепла, а присутствие Соуске в этом месте слабело. Он это связывал с тем, что под воздействием его сильной души мозг плода стал развиваться в стремительном темпе, чтобы полностью вместить в себя сознание духа, прожившего несколько сотен лет. Медленно, но верно приближался час рождения. И когда образ почти потерял свою материальность, то этот момент настал. Печать Кьюби начала слабеть, а его агрессивная энергия рвалась наружу. Пора было прощаться. — До встречи, Курама, — проговорил Айзен, медленно растворяясь. — До встречи, Соуске, — хмыкнул Кьюби с долей сожаления. Их пути действительно расходились, но проведённое вместе время двух отверженных обществом существом не могло быть забыто.       Айзен «проснулся» от импульса боли, пробежавшей по телу. Он взвыл и заплакал, вдыхая своими нежными лёгкими холодный воздух. Неприятно, конечно, было находиться в положении ребёнка, который ни на что не мог повлиять, кроме как плакать. Перед глазами стояла лишь неясная картинка, медленно обретающая чёткость. Развитый мозг и нервная система адаптировали тело к новому для себя восприятию мира. Было так странно всё видеть и слышать, но ничего не понимать. Постепенно он осознал, что странное жёлтое пятно — это его отец, а красное пятно — мать. Они что-то говорили, пока не случилось непредвиденное.       Началась суматоха. Его хрупкое тело несколько раз перехватывали, раздавались взрывы. Было холодно, пока Айзена не заключили в тёплые объятья матери. Он видел её всё более чётко. Хоровод неопределённости продолжался. Она ушла, потом в жёлтой вспышки появился отец, унося его. Он пытался не заснуть, не дать своему сознанию ускользнуть во тьму.       Его духовное восприятие улавливало множество смертей и битв, но всё затмевало, казалось, безграничное присутствие. Знакомое, раз на то пошло. Курама в порыве ненависти приносил разрушение, и родители бились с ним, пытаясь остановить. Тогда-то эхо холодного присутствия коснулось разума Айзена. Это была тень смерти, которая поглотила половину чудовищной силы Кьюби.       Но сам Демон-Лис, точнее его вторая половина, никуда не исчезла. В порыве эмоций он устремил огромный коготь в Айзена. В этот момент мальчик открыл глаза, чтобы увидеть, как его родители оказались пронзены насквозь в успешной попытки спасти своего ребёнка. Курама замер, будто только осознавая случившееся. «Моя новая история начинается с трагедии», — с этой мыслью смирился разум, но вот новое тело начало плакать. — У нас мало времени, Кушина. Скажи Наруто последнее напутствие, — стойко терпя боль, молодой парень с копной светлых волос обратился к своей жене. — Мне так… так жаль, Наруто, что мы должны оставить тебя, — она заплакала, не в силах сдержать свои чувства. — Поэтому слушай и запоминай. Хорошо питайся, следи за своим здоровьем. Обязательно хорошо спи! Будь сильным, но добрым. Когда будешь искать девушку, то смотри, чтобы она была похожей на меня, — от этого блондин позади неё улыбнулся. — Я… я так много хочу тебе сказать, даттебане! М-минато? — тут девушка вспомнила, что прощалась не одна. — Ну ты и болтушка. Времени уже не осталось, — хрипло посмеялся парень, передавая свои чувства сыну одним взглядом. — Главное, не сходи со своего пути, Наруто.       Айзен их слышал, смотрел на них, и не мог не оценить их стойкость духа и силу воли. Даже на пороге смерти они думали о своём ребёнке. Это ли не человечность? Он всё запомнил. Даже принял имя, которым его нарекли. Бывший Синигами умер, на его место должен был прийти кто-то другой.       Он наблюдал их последние минуты, а затем их тела покинула жизнь. Напоследок форма Курамы стала потоком энергии, которая устремилась в тело младенца. Наступила тишина, прерываемая затухающим плачем. Его сознание погрузилось во тьму внутреннего мира. Там отныне находилась огромная золотая клетка, в которой с усталым и мрачным видом лежал Девятихвостый. — Прости, — тихо произнёс он, медленно закрывая свои багровые глаза.       Это было искреннее извинение, но был ли Курама виноват в случившемся? Если только отчасти? Винил ли его Соуске? Нет. Просто таким образом сложились обстоятельства. Он ненавидит людей, и есть за что. А его родители были людьми. Простое уравнение без неизвестных. Положение вещей, с которым стоило смириться. Он стоял, смотря в собственное отражение на воде. Былые черты внешности размывались, превращая мужчину в смутный образ. — Разбейся, Кьёка Суйгецу… — прошептал перерождённый дух, осознавая, что всё будет куда сложнее, чем ему представлялось. Десятое октября. День, когда мир поприветствовал рождение падшего бога.