Только живи, Ларри.
***
Плацкарт. Весь вагон пропах лапшой быстрого приготовления. С одной стороны родной запах, а с другой стороны хочется подружиться с сортиром. Шатен смотрел в окно, наблюдая размазанный пейзаж. Вроде бы весна красивое время года, но сейчас всё казалось унылым. Ничуть не заинтересованный парень решил скоротать время сном. Весна прекрасное время, особенно для влюбленных. Улицы освещённые солнцем, слегка ослепительным, но таким приятным. Цветёт красивая сирень, которая с каждым годом всё краше и краше. Ощущается чувство свежести, чего-то нового. Будто появляется второе дыхание и хочется жить.***
Парни прогуливались по парку, обсуждая всё на свете. Именно сейчас они прониклись в это чувство беззаботности. — А я думаю, что этот ужастик, полная херня, — ухмыльнулся патлатый, пытаясь вывести своего друга. — Ты не прав! — Сал прекрасно понимал, ради чего так старается Джонсон. В ответ он получил лишь смешок. Затем же Ларри решил сделать подлянку, и прыгнул в ближайшую лужицу, которая намочила его черные кеды и штаны, задев штанину Фишера. — Э-эй! — возмущённо выкрикнул протезник, — совсем страх потерял? Шатен пару секунд помолчал, а потом притянул голубовласого к себе за талию. — Да с тобой не только страх потерять можно, — начал тот, — но и голову, — патлатый аккуратно приподнял протез. Джонсон поцеловал губы Сала, которые стали уже такими родными. В ответ юноша лишь сильнее прижался к телу Ларри. Салли положил свою ладонь на щеку шатена, не желая отстраняться, но воздуха уже не хватало. Именно такие поцелуи Фишер до жути обожал. Едва уловимые, сладкие и очень приятные, из-за которых в колени отдавало дрожью. — Я так люблю тебя, Фишер. — И я тебя, Ларри, — очень сильно. Джонсона разбудил его сосед, сообщив, что через сорок минут они прибудут в Нокфелл. Ларри не знал, радоваться ему или огорчаться. Он приехал обратно ради одного человека, большего не дано. Одна из причин, являлась смертью его матери.***
Всего лишь час, а патлатый уже прогуливался по родным и знакомым улицам. Ощущение эйфории настигло парня. Приятная дрожь распространялась по телу. Видимо, недавно был дождь. Юноша вдыхал один из самых приятных запахов. Запах после дождя. Та самая свежесть. О дорогой Нокфелл, именно он цеплял своей серостью. Казалось бы, обычный городок, в котором солнце было не частым гостем. Вечно недовольные, но порой добрые люди. Но сейчас Джонсона это не волновало, все мысли были о нём.***
Горячее дыхание, сбитый ритм сердца, которое вот-вот выскочит из груди. Руки шатена скользят под одеждой протезника, царапая красивое тело. Фишер же вновь и вновь тянется за новым поцелуем. Патлатый приподнимает руки Сала над кроватью, а затем обхватывает его запястья своей рукой. — Ты очарователен, Фишер, — Джонсон целует истерзанное лицо, — я люблю тебя. Юноша смотрел в глаза Ларри, в которых видел безграничные и сильные чувства. Нет смысла отвергать. Он действительно любит, это видно в его карих глазах. — Ты так часто это говоришь, — голубовласый смущённо отвел взгляд. — Потому что ты заслуживаешь этих слов, Сал, — вновь поцелуй. Такой продолжительный и сладкий, с помощью него можно было понять все чувства Джонсона.***
— Са-ал, а какие цветы ты любишь? — кареглазый заинтересованно склонил голову на бок. — Я тебе девушка, чтобы цветы любить? — протезник ответил усмешкой. — Фи, какой ты стереотипный, — парень изобразил светского человека, которого не устраивал ответ, — ну, а если серьёзно? — Хм, я думаю, мне нравятся ромашки или сирень, — вообще мне все цветы нравятся, — это прозвучало грустно, Фишер не знал однозначного ответа. — М-м, учту, котёнок, — металлист поцеловал Салли в лоб, и моментально покинул комнату. — Какой же ты странный и интересный, Джоносон, — вслед ему проговорил протезник.***
Парень стоял в цветочном магазине. Множество красивых цветов. Красные розы, пионы, гипсофилы всё это выглядело так красиво и по весеннему. Ларри очень долго выбирал букет, так как хотел сделать приятно Фишеру. Он сделал окончательный выбор. Букет из нежных, бело-голубых роз и светло-пурпурного оттенка сирени. Казалось, будто он не настоящий, настолько он был красив. Почему именно такие розы? Они напоминали ему глаза Сала. Такие же чистые, нежные и до беспамятства красивые. О его глазах можно было говорить вечно, настолько они запомнились парню.***
По приходе в апартаменты, Ларри заметил, что в здании сделали ремонт. Откуда у них появились деньги, оставалось загадкой. Чистые стены, ярко-зелёные двери, казалось, что запах краски навсегда останется в апартаментах. Джонсон думал, что скажет Салу, ведь они расстались на не очень хорошей ноте.***
— Ты ведёшь себя так, будто тебе плевать! — выкрикнул Фишер. — Да в каком месте?! — шатен приблизился к своему парню и посмотрел ему в глаза. Было заметно, что протезник вот-вот врежет ему в нос. — Да в любом! — глаза предательски начали слезиться, — я ведь хочу быть с тобой, ты говорил что это взаимно, тогда за что ты так?. Патлатого потрясывало. Он прекрасно осознавал, что именно он станет причиной слёз своего любимого человека. — Салли, — юноша положил свою руку на плечо Фишера, — я правда благодарен тебе за всё, но я должен уехать. — Куда.? — Тебе не обязательно знать, — я просто устал, очень. — Я не смогу тебе помочь? — в глазах была лишь надежда. Надежда услышать, что он может помочь, что он не бесполезен. Им было больно, но шатен решил добить обоих. — Я больше не люблю тебя. — Что? — Салливан всё прекрасно слышал, — ты же шутишь? — Нет, я не шучу, — какая же чистая ложь. Зачем она? Джонсон хотел лучшего для своего бывшего парня, он понимал, что не сможет дать желаемого. Глупо, не правда ли? — Ты врёшь, — я же вижу! В ответ лишь молчание. — Зачем, Лар? Зачем ты мне врёшь? — Я болен, Сал, — патлатый решил раскрыть карты, — и скорее всего, я умру. Я просто не хочу, чтобы ты видел меня в этот момент. Я хочу чтобы ты запомнил меня таким, какой я есть сейчас. — Ларри, — тихо и обречённо, до жути больно. — Сал, я всё решил, если ты захочешь, и если я посчитаю это нужным, я приеду, — я приеду обратно, когда пойму что это конец моей жизни. — Какой же ты придурок, Джонсон. Сал прильнул к губам шатена. Он целовал его как в последний раз, потому что так и могло быть. Больно. Будто сердце разбито. Нет. Мир.***
Да. Рак лёгких. Ларри не лечил его, он просто брал от жизни всё что мог. И сейчас он стоит около квартиры Фишера, не решаясь постучать. Но он стучит. Слышно неторопливые шаги, а затем дверь открывается. — Да кого принесло, — сонно произнёс протезник и посмотрел на гостя. Увидев его, глаза моментально наполнились слезами. Голубовласый без слов крепко обнял металлиста. — Я так скучал, придурок, — послышались не громкие всхлипы. Патлатый лишь обнял в ответ и поцеловал в макушку. — Подожди, — ты.. — Да, Сал, — он лишь сильнее прижал к себе своего бывшего. Каждая секунда была на счету. Они это понимали. Зайдя в квартиру, Фишер притянул Ларри к себе за футболку. Парень прильнул к родным***
Ливень. Фишер стоит промокший до нитки. Всё ушли и лишь он остался. На нём чёрный, классический костюм. Распущенные волосы прилипли к лицу. Салли не надел протез, Ларри всегда говорил, что его парень самый красивый, и не должен прятать свою особенность за какой-то там маской. Только ради него он снял протез. Голубые глаза стали красными, голова невыносимо болела, тело тряслось. Весна прекрасное время, особенно для влюбленных. Ларри всё знал, поэтому у него был план. Он был гением. Фишер любил этого гения, он любит этого погибшего гения. Глаза вновь устремляются на надгробие. Ларри Джонсон 12.03.1980 — 10.03.2001 ‹ Я лишь успел подарить тебе любви проклятой горький букет ›