Нет и не будет

Венди проснулась от слабого запаха горелой пластмассы. «Наверное, Бетти опять что-то сожгла», — сонно подумала она и приоткрыла глаз. В комнате было темно, хотя на шторах лежал лёгкий отблеск оранжевого света, как будто солнце уже вставало. В любом случае, ни Бетти, ни Минни ничего не готовили, а смирно лежали в постели. «Откуда тогда запах?» Венди села на постели, и в этот момент кто-то постучал. В дверь? Нет, звук был слишком звонким. Значит, в окно. Этаж общежития, где снимала комнату студентка третьего курса факультета экологии Гвендолин Дарлинг, опоясывал сплошной балкон, использовавшийся едва ли не чаще коридора. Но кто стучит в такое время? Венди со второй попытки попала в тапочки, запахнула халат поверх пижамы, отдёрнула штору… — и едва не вскрикнула: отблески, которые она видела раньше, вовсе не были солнцем. Это был пожар. Бушующее пламя превратило кедры возле здания в пылающие факелы, а северное крыло общежития — в сплошную стену огня. На балконе прямо перед ней стояла тёмная мужская фигура: вероятно, пожарный. Не мешкая, Венди повернула ручку и выбежала на балкон, едва не рухнув этому мужчине на руки. Он придержал её за плечи и внимательно заглянул в глаза. — Мисс Дарлинг? Вы в порядке? — Д-да, сейчас только… — в голове пронеслись мысли о паспорте и водительских правах, аттестате, страховке… А потом о Минни и Бетти, продолжавших мирно спать, несмотря на весь тот шум, который Венди только что учинила. — Я сейчас разбужу девочек! Она рванулась было обратно в комнату, то мужчина удержал её. — Подождите немного. Всё под контролем, не волнуйтесь. Его голос звучал абсолютно спокойно и чётко в окружающей тишине… Тишине? Венди дёрнулась к перилам, схватилась за них и коротко ойкнула — они были горячими, почти раскалёнными. Но звуки? Где же звуки? Панорама горящего леса не двигалась, будто нарисованная. Не было ни шума, ни треска. Только свет, жар и слабый запах гари. — Что п-происходит? Это какая-то шутка? Вы… вы из этих, с телевидения, которые разыгрывают людей, да? Мужчина нахмурился и покачал головой, как будто опечалившись. — Не думаю, Венди. Это всё настоящее. Настоящий пожар. Просто я остановил время. Эта нелепая фраза показалась ужасно смешной, и Венди расхохоталась. Но под неулыбчивым взглядом незнакомца её смех утих сам собой. Она не была религиозна, да и в чудеса не особо верила, но вот он — стопкадр катастрофы, пойманной на вершине. Око тайфуна — ни ветерка, ни звука. Значит… — Я что, умерла? Незнакомец впервые улыбнулся. Белые зубы сверкнули в полутьме двумя ровными полукружьями. — Зависит от точки зрения, Венди. — Вы… ангел? Он расхохотался так, что чуть не лопнули стёкла. Венди отшатнулась к стене и закусила губу. Нет, конечно, — куда ей в Рай? А всё же обидно: за свою короткую жизнь она и нагрешить как следует не успела. Пару раз соврала родителям о школьных оценках, на выпускном поцеловалась с парнем, который нравился её подруге… Ах да, ещё немного пьянства и сквернословия. И что, за это, оказывается, отправляют в Ад? Так быстро и без права на обжалование? — Дьявол? Темноволосый рослый незнакомец напоминал Князя Тьмы куда больше, чем бесплотного серафима… Но всё же на полузадушенный шёпот Венди снова решительно помотал головой. — Всё гораздо проще, Венди. Или сложнее. Как посмотреть, — он снова усмехнулся и пристально посмотрел на неё. Задумчиво пожевал губу. — Что ты подумаешь, если я скажу, что я… из будущего? Очень далёкого будущего, где умеют… — он указал на застывший пейзаж вокруг. — Управлять временем. Или останавливать смерть. Венди нахмурилась. — Скажу… что это безумие. Но, если ты не ангел Смерти, то… — она пожала плечами и поёжилась. — Других вариантов, похоже, нет? — Похоже, — согласился он. — И зачем пришелец из будущего стоит ночью на балконе студенческого общежития? — Потому что это ночь, когда Гвендолин Мойра Анджела Дарлинг умерла. * * * Сотни раз снилась ей эта сцена. И каждый раз Венди просыпалась именно на этом моменте. Она потянулась, открыла люк спальной капсулы и посмотрела по сторонам. Люминесцентные часы на потолке показывали, что в этой части корабля до начала вахты оставалось ещё три земных часа. Время сна. И время, когда их отсек направлен на Дверь. Самое время пройтись. Корабль Питера напоминал фантастических размеров оранжерею, повисшую в космосе, — так много в нём было прозрачных панелей, окон и иллюминаторов. Так много деревьев — искусственных, но производивших в десять раз больше кислорода, чем настоящие. Венди любила корабль. И Дверь тоже. Со стороны её история могла показаться сказкой. Причём глупой, старой, диснеевской сказкой, где прекрасный принц обязательно спасал не менее прекрасную даму из беды и увозил навстречу приключениям с обязательным хэппи-эндом. В реальности всё было проще, будничнее и, одновременно, фантастичнее. Начиная с того, что «прекрасный принц» не столько спас её, сколько предложил работу. Да-да, прямо там, посреди застывшей картинки пожара и хлопьев пепла, повисших в воздухе снежинками, Питер вытащил из кармана помятую распечатку её резюме, которое Венди недели за две до того закинула на сайт вакансий. Ей было впору рассмеяться от всех этих «умение работать в команде», «обучаемость», «стрессоустойчивость» и — самое главное! — «готовность к переезду». Нарочно не придумаешь. Но он сказал, что именно так её и выбрал. Не добавь она после вполне реальных (и никому не нужных, как оказалось!) навыков экологического инспектора несколько банальных благоглупостей — и Питер предпочёл бы кого-то другого, а она сгорела в том пожаре. Впрочем, наверное, это была бы вполне милосердная смерть: задохнуться от угарного газа во сне не больно. Не то что, допустим, получить удар зазубренной острогой прямо в сердце. Или захлебнуться морской водой. Или упасть со скалы. Теперь Венди чудесно разбиралась в разных сортах насильственной кончины. И спасибо за это надо было сказать всё тому же Питеру, умевшему «управлять временем и останавливать смерть». Но тогда, на балконе, она, разумеется, выбрала жизнь. Пусть вдали от родных и друзей, пусть в далёком будущем и в обмен на превращение себя в универсального солдата… — но кто решил бы иначе? Иногда Венди задумывалась: а были ли в списке Питера те, кто отказался? И что с ними произошло? Он просто позволил им умереть? А впрочем, как она уже сказала, выбор между смертью и жизнью — всегда «предложение, от которого нельзя отказаться». Каждый раз, когда Венди пыталась спокойно обдумать ситуацию, в которой оказалась, в голову лезли штампы из детективов и фэнтези: «жизнь взаймы», «умри, но не сейчас», «дважды во времени». Она могла сравнить себя с героями фильмов о Джеймсе Бонде, Никите или Горце, но как было найти простые человеческие чувства для того, для чего человеческая психика не предназначена? * * * Так, размышляя, Венди дошла до кают-компании. Сквозь прозрачный потолок виднелись спирали ярко-голубого перегретого газа, вращавшиеся вокруг… тёмной линзы космоса. Как будто окно, вырезанное в водовороте. Чёрная дыра выглядела одновременно буднично и фантастически, реально и нереально. К ней невозможно было привыкнуть, и именно поэтому она так нравилась Венди. Она не хотела привыкать. Ощущение чуда было единственным, что поддерживало её в этой новой жизни, где «потерянный легион» вёл войну день за днём, год за годом — и уже не верил в победу. Но солдаты «легиона» были единственным, что сдерживало Хука и его пиратов от проникновения в эту часть вселенной, где была такая недоступная и всё же остававшаяся «домом» и «родиной» Земля. Питер собирал в «легион» самых здоровых, сильных, сообразительных и молодых землян из двадцатого — двадцать шестого веков. Обречённых. Жертв несчастных случаев и катастроф, потому что только их он мог вытащить в последний момент из объятий смерти, не нарушив связь прошлого и будущего. На его станции они получали кров, пищу — и вечную жизнь, правда, приправленную вечными смертями. «Легионеры» тренировались до изнеможения, приучая тело и мозг к новым нагрузкам. А потом приходил черёд суперкомпьютера с дурацким названием «Нет и не будет», кодового замка на «кротовой норе» между вселенными. Интерфейс «Нет и не будет» становился то тропическим островом, то заснеженной равниной, то аравийскими песками, а то и городом вроде Нью-Йорка или Лондона. Что-то вроде «обоев» на рабочем столе, только четырёхмерных и с полным погружением. Где-то в глубине этого интерфейса была программа, запускавшая квантовую пушку на станции и открывавшая «кротовую нору». Где-то была и другая программа, закрывавшая «кротовую нору» навсегда. Проблема в том, что ни Питер, ни тем более ребята из «легиона» не знали, где искать. Как не знали и пираты Хука: лучшие хакеры системы Серой звезды, ломившиеся в защитную систему с той стороны. Всё, что они могли — пытаться помешать друг другу, параллельно и исподволь пытаясь разгадать базовый код раньше противника… — Что, не спится? Венди вздрогнула и обернулась: — Питер? — Нет, Дед Мороз. Он усмехнулся и подошёл ближе. В неярком «ночном» освещении станции Питер выглядел безымянной тенью, почти сливавшейся со стенными панелями и кислородными «фикусами», но особенная манера двигаться: звериная, чуткая, экономная, как будто ни один жест не был лишним или неловким, — выдавала его. — Ты же знаешь, что собьёшь себе режим? — беззлобно упрекнул он. — Ты можешь отмотать моё индивидуальное время и выровнять его, — пожала плечами Венди. — Это дополнительные энергетические расходы, — поморщился Питер. — А мы и так должны экономить: неизвестно, сколько продлится противостояние с Хуком… — он оборвал себя на полуфразе и вдруг беспечно махнул рукой. — А впрочем, чёрт с ним! Всё равно придётся отматывать половине корабля… Я проходил мимо кают. Большинство пусты, представляешь? — он подмигнул ей, весело и залихватски, как уже давно не делал. — Сбежали в «Нет и не будет». Венди приподняла бровь. — На свидания, — пояснил Питер. Его улыбка была такой широкой, ехидной и двусмысленной, что Венди оставалось только мысленно благодарить себя, что она не успела ляпнуть: «Зачем?» Ну да, конечно, как она могла забыть? «Настоящих» девушек кроме неё в «потерянном легионе» не было. Но вот в «Нет и не будет» попадались и русалки, и феи, и даже странное племя, напоминавшее индейцев, но с кожей сине-лилового оттенка. Раньше Венди думала, что это какие-то программы, аватары или цифровые призраки, но Питер пояснил — за ними стояли реальные живые существа, просто не люди. Пираты Хука угрожали не только Земле, но и огромному сектору вселенной, чьи обитатели вызвались помогать Питеру. Разумеется, по-настоящему они выглядели вовсе не так, но милосердный интерфейс «Нет и не будет» придавал им вид людей. Так было проще общаться. Надо думать, в глазах этих инопланетян «потерянный легион» тоже смотрелся совсем иначе. Представив, что могло скрываться за идеальными цифровыми телами, Венди невольно скривилась. Питер хмыкнул. — Что, тебе противна мысль о сексе с инопланетянами? «Честно? Не то слово», — пронеслось в голове, но Венди не стала отвечать то, что подумала. Наверняка в том времени, из которого был родом Питер, это считалось самым обычным делом, а её позиция давным-давно превратилась в своего рода расизм. Не говоря уже о том, что Питеру могло прийти на ум очевидное: собственная внешность «легиона» сохранялась даже в цифровом мире, и Венди — довольно невзрачная даже по обычным меркам — на фоне индейских красоток и манящих сирен проигрывала без боя. Её слова могли быть восприняты как обычная зависть. — Мне противна мысль о том, чтобы не знать, с кем спишь на самом деле, — фыркнула она. Питер усмехнулся. Подошёл ближе, развалился на диване и насмешливо протянул: — «На са-амом де-еле»… Что такое «на самом деле»? Во плоти? Только это главное? А как насчёт этого, — он вскочил, подходя к ней почти вплотную, и легко постучал указательным пальцем по лбу Венди. — Как узнать, что там скрывается? Друг или враг, победа или поражение, понимание или невежество, правда или обман? Кого мы вообще знаем, если так подумать? Венди собиралась что-то возразить, но Питер вдруг поднял голову вверх, на прозрачный потолок и восхищённо вздохнул: — Кажется, я понимаю, почему ты сюда приходишь. Какая красота! * * * Его глаза попали в полосу света, и Венди в очередной раз удивилась их цвету: глубокому зелёному, как летняя листва. Питер вглядывался в недра чёрной дыры с таким детским любопытством и восторгом, что сейчас ему можно было дать лет двадцать, не больше. Но Венди прекрасно знала, что это совсем, совсем не так. Он был здесь дольше, чем они все. В «Нет и не будет» можно было умереть. Тоже «понарошку», но с полным погружением. Как говорил Питер, хуже всего тело легионера, лежавшее в биокапсуле на станции, пока разум изучал закоулки «Нет и не будет», воспринимало самую первую «смерть». Уходили дни, а иногда и недели по земному времени, прежде чем легионер выходил из искусственной комы и с недоумением оглядывался, будто проснувшись от кошмара. Рефлексы психики, твердившие, что смерть — это навсегда, были слишком сильны, и их преодолению не могли помочь ни компьютерные игры, ни самовнушение. Потом дело шло легче. Венди, например, на пробуждение после очередной «смерти» было необходимо всего шесть часов. Старшему в их бригаде — юноше с легкомысленной кличкой «Малышка» и такими длинными ресницами, что в пору было начать завидовать — требовался всего час. Он часто говорил, что пришёл сюда раньше, чем они все. И что его домом был девятнадцатый век. В отличие от них, он должен был погибнуть не в банальном несчастном случае, а в знаменитой битве на Ипре. У Малышки отсутствовала одна фаланга на левом мизинце. Он мог бы её вырастить, но отказывался, говоря, что это последнее напоминание о том, кто он такой… Питер «просыпался» на станции всего спустя минуту после «смерти». Как он мог выдержать так долго? Венди смотрела на его лицо, запрокинутое навстречу сияющей мозаике вселенной, улыбающееся, восторженное лицо — и не могла понять, как ему это удавалось. Питер был всегда бодрым, уверенным и оптимистичным. Он верил в победу, хотя даже Венди давно перестала об этом думать, не говоря уже о ребятах вроде Кудряша, Малышки и Близнецов. Может, он и не человек вообще, а робот? Действительно, как мало мы знаем других… Он внезапно посмотрел на неё и приобнял за плечи, с необыкновенно серьёзным и торжественным видом: — Вчера во время второй сессии я взломал небольшую часть кода безопасности «Весёлого Роджера». Мне удалось добраться до кода Хука. Венди, мгновенно забыв обо всём, захлопала в ладоши и подпрыгнула на месте: — Питер, это же… Великолепно! И ты молчал! Ты… ты убьешь его? По-настоящему? — она порывисто кинулась Питеру на шею, не в силах поверить своему счастью. — Ты убьёшь Хука, и Земля будет спасена! А мы будем по-настоящему свободны! Что же ты раньше не сказал? Он слегка отстранил её от себя, тоже улыбнувшись, но как-то криво. В этой улыбке довольство мешалась с чем-то странным, похожим на смущение. — Не хотел обнадёживать раньше времени. Цифровому бессмертию Хука настал конец, а без капитана остальной экипаж «Весёлого Роджера» долго не протянет. Но умрёт он, конечно, не сразу. Ему осталось… реинкарнаций двести. Может быть, двести пятьдесят. Главное убивать его почаще… Но часики уже тикают. Венди внезапно стало грустно. Новость была прекрасной, конечно, но… «Двести пятьдесят» звучало почти как «никогда». Несмотря на всю их подготовку, капитана Хука удавалось убить гораздо реже, чем любого из «потерянного легиона». Он был закалённым бойцом, лидером и командиром, «человеком будущего», а «потерянный легион», сколько их ни муштровал Питер, где-то в глубине души оставались всё теми же перепуганными мальчиками, вчерашними студентами и школьниками. Когда Питер впервые сказал ей, что он из будущего, Венди не сдержала улыбки. Ей всегда казалось, что в будущем люди превратятся в эдакие ожившие античные статуи, совершенных духом и телом атлантов, наподобие Супермэна из комиксов. Питер — высокий, зеленоглазый, но какой-то нескладный, с живыми, но хитроватыми, будто лисьими чертами, с острым носом и высокими скулами… — ох, как мало он напоминал эту картину. Хук же — пришелец из далёкой системы Серой звезды — будто сошёл именно из детских комиксов. Не желай он уничтожить Землю, Венди бы им восхищалась. Он казался непобедимым, и разучиться верить в это было куда сложнее, чем разучиться верить в смерть. — Ну, что опять загрустила, — Питер тронул её за щёку. — Мы его победим. И Земля будет нашей. Только нашей. Действительно. Новая жизнь в далёком будущем, когда можно наконец позволить себе насладиться наградой за бессмысленные болтания в пустоте и нескончаемую «компьютерную игру», ставкой в которой была судьба Земли. Неужели придёт время, когда это будущее настанет? Должно прийти… Так почему Венди в это не верилось? Она резко отвернулась, сбрасывая его руку. — Неужели ты никогда не сомневаешься? — Не было повода. — И не устаёшь? — Не имею права. — Не отчаиваешься?! — Венди не заметила, что уже почти кричит. Он снова подошёл к ней, взял за плечи и развернул к себе — на этот раз не бережно, едва касаясь, как делал до этого, а резко и сильно, почти до боли. Лицо Питера было хмурым и суровым. — Хочешь сказать, что я не испытываю человеческих эмоций? Ты считаешь меня роботом, верно? — он ещё раз встряхнул её. — Так? В тот вечер на Земле Венди готова была назвать его ангелом или дьяволом. Теперь же в её глазах Питер и впрямь походил на робота: явно наслаждающийся тем, что других давно привело в уныние. Весёлый и жестокий. Это у него Венди училась отсекать руки и головы, хохоча и улюлюкая. Ненастоящий мир, ненастоящая кровь. И только на пару мгновений, пока чужая сталь врезается в твоё тело, или пока чьи-то руки держат тебя под водой, заставляя набрать полные лёгкие морской воды, — только на эти несколько мгновений смерть кажется настоящей. Куда более реальной, чем жизнь… Даже пираты Хука больше походили на живые существа. Венди могла поклясться, что однажды видела, как штурман «Весёлого Роджера» — синеглазый верзила в татуировках — чихнул. Ладно внешность, но кто может догадаться научить аватар правдоподобно чихать? И вот Питер стоял прямо перед ней. Так иногда бывало в её снах. Когда она не просыпалась после слов «Гвендолин Мойра Анжела Дарлинг умерла», то иногда вместо этого падала прямо в огонь. В обжигающие и удушливые объятия смерти, где посреди языков пламени продолжали сиять невозможно-зелёные глаза, в которых не было даже ненависти — только брезгливое разочарование: ведь в таких снах она отказывалась с ним улететь. Его губы впились в её, требовательно, сильно и резко. Безжалостно. Это не могло быть правдой. Сколько раз она рассматривала его исподволь, любовалась его зловещей привлекательностью, не имевшей ничего общего с красотой, а бывшей чем-то сродни молчаливой угрозе… С губ Венди сорвался стон, заглушённый его губами и языком. Руки Питера на её коже казались холодными, но каждое прикосновение порождало совсем другую дрожь. Тело болело от напряжения, дошедшего до такой высокой точки, где оно уже перестаёт приносить удовольствие. Ткань майки казалась шершавой и больно царапала соски, спину свело, кожа ягодиц, обнажившаяся, когда штаны её спального костюма сползли вниз, пылала, обожжённая ледяным воздухом. Когда пальцы Питера нащупали её клитор, Венди прошила судорога, похожая на удар тока. А Питер мучил и дразнил, нажимая какие-то точки, от прикосновения к которым перед глазами плыли цветные пятна и до холода ломило в висках. Его пальцы проникли глубже, ещё глубже, с трудом расширяя себе дорогу. Её желание было полуобморочным, отчаянным. Пальцы скрюченными когтями вцепились в рубашку на его спине. Боль, прошившая её тело без всякого предупреждения, была резкой, как удар ножом. Как ещё одна смерть, только без милосердного забытья после. Его руки разминали её тело словно застывший воск, неподатливую глину. С каждым толчком Питер проникал глубже, медленно, очень медленно разжигая внутри огонь, от которого воск наконец-то начал плавиться, без перехода обращаясь в жидкость, бесформенное забытьё, в котором не было ничего, кроме ощущений. Волн удовольствия, прокатывавшихся через неё, смывая, корёжа, утаскивая. Будто наводнение, оставляющее после себя руины и пустоту. Она заснула на его руках. Проснувшись через несколько часов в спальной капсуле, сначала списала свою усталость и разбитость на бессонницу и кошмары — и только потом вспомнила, что произошло. * * * Несколько дней Венди не удавалось поговорить с Питером. А потом случилось это. «Нет и не будет» на этот раз напоминала не тропический лес, а пещеры. «Потерянный легион» сражался в темноте, с трудом различая, кто перед ними. Венди поставила подножку низкорослому пирату в потрёпанном сюртуке, и тот плюхнулся в ноги чёрной тени, запнувшейся за тело и полетевшей вниз. Он успел сгруппироваться, но Венди нанесла удар рукояткой сабли ему в висок, добавила пару ударов под рёбра — и пират, потеряв инерцию, тяжело шлёпнулся на спину прямо перед ней. Капюшон слетел с его лица — и Венди узнала Хука. «Надо только заставить его почаще умирать», — прозвучал в голове голос Питера. Венди с криком занесла саблю, но Хук перехватил её руку. Обе руки. Но вместо того, чтобы воспользоваться преимуществом, замер глядя ей прямо в глаза. — Венди Дарлинг? Собственное имя из уст пирата прозвучало, будто удар в живот. Нет, они не таясь называли друг друга по имени и любой мог это подслушать, но… Что-то в том, как он это произнёс, звучало так, будто Хук знал, о ком говорил. — Отпустите меня, — прошипела она самую, наверное, глупую вещь в мире, и попыталась вырваться. — Венди. Стой! — он сжал её запястья крепче. Но — вот что странно — не больно, а почти бережно. А потом посмотрел ей прямо в глаза. Иногда, когда Питер делал то же самое, у Венди возникало ощущение, будто тот мог читать её мысли, но она отгоняла такие подозрения. Сейчас же… как будто она сама могла читать мысли Хука. Вернее, не мысли. Даже не воспоминания. Сияющую линию причин и следствий. Её собственные голубые глаза, сияющие радостью и гордостью. Темноволосого зеленоглазого мальчика на её коленях… Его же — но уже старого, в окружении правнуков… Задумчивая рыжая девочка у окна… и так от ребёнка к ребёнку, от старика к старику, длинная цепочка поколений, будто альбом с семейными фото, брошенный прямо в лицо. А в конце альбома — улыбающийся космолётчик в синей форме с серебряными нашивками. Женщина рядом с ним и маленькая девочка на её руках. Корабль, улетающий ввысь, вспарывая изумрудно-зелёное небо планеты на орбите двух солнц. За штурвалом корабля был тот самый космолётчик. И Венди узнала его — это был капитан Хук, только моложе и беззаботнее. Она видела взрывы планет, бесшумные вспышки, разлетающиеся обломки, гарь и слёзы. Войну. Войну, в которой они победили, но их противники придумали дьявольский план и решились на то, чего до этого избегали обе стороны: отправиться в прошлое. Хук отправился в погоню. Ему удалось заклинить «кротовую нору» за собой, но противники не сдались, раз за разом пытаясь открыть её для вражеского космофлота. — Рано или поздно вы всё равно проиграете, — прозвучал в гермошлеме голос капитана чужого корабля. Венди узнала этот голос. Он принадлежал Питеру. * * * — Эй, кто здесь у нас? Ментальный контакт разорвался так резко, что перед глазами Венди поплыли чёрные круги. Хук оттолкнул её от себя. Питер перекатился по земле и встал в полный рост, поигрывая саблей. — Хук. — Питер. — И не надоело тебе портить мой замысел? — Необыкновенно надоело, — в тон ему ответил Хук, тоже обнажая саблю. — Но сегодня всё закончится, знаешь ли. Я отменил код реинкарнации. Те, кто умрёт сегодня, умрут навсегда. Лицо Питера осветилось улыбкой. Противники сближались по сходящейся спирали, а Венди, про которую, похоже, оба забыли, лежала, пытаясь разобраться в том, что она только что увидела. Разумеется, Хук врёт. Разумеется. Не может Питер… Но что-то подсказывало: может. Память некстати подбросила все реплики Питера о Земле. Никогда он не называл её «домом». Он говорил только «мы победим» и «она будет нашей». Никогда не называл себя человеком. Он говорил только, что он из будущего. И выглядел как человек… почти. Но «что мы на самом деле знаем о других»? Полоса света, одинокий луч в полумраке пещеры, на секунду осветила глаза Хука — такие же тёмно-зелёные, как у Питера. И такого же косого разреза. И в этот момент Венди поняла — всё, что он ей показал, было правдой. Хук и вправду был потомком её… и Питера. Что-то холодило руку. Что-то мелкое и металлическое, похожее на ключ. И едва Венди обратила на это внимание, как в мыслях зажглись слова: «Это телепортирует тебя обратно на Землю. В твоё время и место. Постарайся выжить, бабушка, и постарайся объяснить мне, что делать». «И ты постарайся выжить», — подумала Венди в ответ. Её окутало голубое сияние телепорта, превратившееся в блики пожара. Но Венди знала, что выживет. И история повторится. Разомкнётся ли петля времени хотя бы однажды? Теперь это зависело уже не от неё, а от капитана Хука.