Мороз, февраль

Ночью снег вовсе не белый, Он жёлтый, как свет фонарей. Подъезд давно обледенелый, Зимы любой похолодней В районе этом ночь светла, А день, в сравнение, также мрачен, Отнюдь не всем пора мила. Цвет стен давным давно утрачен, Герань с замёрзшею листвой Стоит годами на окне. Мороз, февраль уж затяжной, Весны то хочется вдвойне. Этаж четвёртый или пятый, На клетке лестничной окурки. Оконце, холодом объятый Пролёт в упавшей штукатурке. Бетонный пол, скрипучий иней, Девчонка в тапочках и куртке, Дырявых трениках, футболке тёмно-синей, Безумно мятой, на тоненькой фигурке. Сгоревший кофе в старой турке И сигарета с мягким дымом. Её давно уж ждали в дурке Чуть-чуть в безумии незримом, Она не шла, сидела дома, Ждала, курила, мёрзла, выходила, Искала на листах фотоальбома. Уже все трещины на стенах изучила. Он всё не шёл, уж осень миновала, Холодная зима идёт к концу. Тревога ждать уж не располагала, Пора явиться уж мальцу. Она его и не искала, Лишь память бредила во льду. Не вспомнить ей теперь начала, Тогда сказал он ей, приду. И верила, ждала, он клялся, Но клятвы были не нужны Должно быть он тогда стеснялся, Трусливый были и пьяны Пьяны весной, теплом и летом, Мечтали, горести забыв. Ему не нужно быть эстетом, Чтоб только месяц с ней побыв На век запомнить и забыться Быть одержимым ей, В конце концов влюбиться, Забыть и свет родных огней. Она его любила тоже, И потому стояла здесь. Всего на свете ей дороже, Простая серость городских небес Хромые домики, по девять этажей Пустые окна, голые площадки, Он всё твердил, что там теплей, Садов бескрайние посадки, Там хорошо, там жить могли. Он говорил, она молчала, Ворона каркала вдали, Она уже тогда скучала, И он уехал, а она осталась. Он сердце вырвал, ей отдал, Она в слезах тогда прощалась, Он всё сказал и показал. Она осталась и стояла, К чему ей клятвы, обещанья, Всегда его она ждала, Ей не дождаться уж свиданья. Уж нет его, она одна.