Она и их свидания

Она определенно была интересной. Спортивная, энергичная, шумная. Её сложно было не заметить с её пирсингами, красной или черной помадой, крутой причёской, как у всех её музыкальных идолов, похуизмом, непринятием школьного дресс-кода, агрессией и современными взглядами на общество. Марлин Маккиннон была ураганом справедливости, и это жутко притягивало. А ещё, Доркас могла поспорить, что ей нравились девушки. Она не раз замечала, как Марлин засматривалась на кого-либо из них в Большом Зале, отключаясь от разговоров с друзьями. Естественно, её взгляд хотелось ловить только на себе. — Ты снова пялишься, Кас, — протягивает Барти с ехидной улыбкой, пока Доркас, положив голову на руки, и правда пялится. Мерлина на него не хватает, он осточертел постоянно уличать её при всех. Она уже тысячу раз пожалела, что призналась в чувствах к гриффиндорке пару месяцев назад. Как, блять, на неё не пялиться? В Зале, украшенном красными и розовыми цветами, она выделяется чёрной одеждой, своими блондинистыми волосами и громким смехом с валентинок от её подружек. Она так красиво смеётся, Салазар, на секунду закидывая голову назад, обнажая шею, а затем застенчиво тряся головой, наверное, от комплиментов. Не умеет их принимать, это Доркас точно знает. Всё остальное меркнет на фоне Марлин, будто солнце проникает в окна, только чтобы осветить её одну. — Опять Маккиннон? — спрашивает Эван, поворачиваясь лицом к столу Гриффиндора и окидывая его взглядом. — О, вау, она сегодня и правда неотразима, да, Кас? — дублирует он улыбку своего парня. — Есть такое, — бубнит себе под нос Доркас, отводя взгляд от них обоих. Гадёныши. — Эта твоя "симпатия", как ты говоришь, ни к чему не приведет, — вставляет свои пять копеек Регулус, ковыряясь в тарелке с едой. Он снова притворяется, что ест. Доркас переглядывается с Эваном и Барти. Да, им опять придётся вправлять ему мозги обратно фразами вроде: "Регулус, ты нам дорог, не доводи себя до такого состояния, ты можешь с нами поговорить". Вечером. Все трое кивают друг другу, безмолвно договариваясь. — Спасибо за слова поддержки, Реджи, как всегда ужасно приятно, — саркастично отзывается она, Регулус просто пожимает плечами. Выбрала друзей на свою голову. Двое не могут оторваться друг от друга, один не может оторваться от страданий, и единственная Пандора привносит хоть что-то хорошее в её жизнь. Кас грех жаловаться: она любит этих придурков, да и дружба с ними имеет свои плюсы. Раньше, до Регулуса – наследника Блэков – с ней мало кто разговаривал без оскорблений. То ли из-за цвета её кожи, то ли из-за "неправильной" чистоты её крови. Успешными она считала дни, когда её не проклинали в коридорах. Фамилии Розье и Крауч тоже помогли. У группы "особая аура" – как говорит Пандора – холодные, неприкосновенные. И это хорошо, никто лишний раз не побеспокоит. Доркас влилась легко. Настолько вжилась в роль, что выбила угрозами и шантажом себе место капитана команды по квиддичу. Никто не посмел перечить в лицо, особенно рядом с такой компанией. За это её прозвали "сукой". Доркас "Сука" Медоуз. Звучит. Но хотелось бы, чтобы её звали просто Кас, желательно голосом Марлин. — А почему нет? Кас – секси, Маккиннон – секси. Они созданы друг для друга, — сладким голоском утверждает Барти, хлопая на Доркас ресничками. — Давай ты просто признаешься, наконец, что ты ебучий вуайерист, и закроем тему? — тычет его в бок Эван. — Роза моя, ну чего ты меня с утра пораньше атакуешь? Я что тебе, хуево отсо... Дальше Доркас не слушает, так как Марлин, чмокнув в щёку Макдональд и Эванс, выходит из Большого Зала. Одна. Отличная возможность с ней поговорить. Доркас, не теряя ни секунды, подхватывается с места вместе со школьной сумкой и идёт за ней.

~~~

Отношения у них всегда были натянутые. Но всё изменилось в один день, после матча по квиддичу, когда Слизерин выиграл. — Маккиннон, это была честная игра, перестань выставлять себя посмешищем, — сказала ей тогда Доркас, услышав, как она ноет о несправедливости Джеймсу Поттеру в коридоре школы. — Матч прошёл два дня назад, неужели ты всё ещё не смирилась? — с издевкой в голосе спросила её, пока лицо Маккиннон наливалось от злости. Ну да, Доркас совсем немного схитрила с последним голом, какая разница? Реджи всё равно поймал снитч. — Медоуз, я тебе клянусь, в следующий раз, ты будешь первая, в кого я запущу бладжер. Прямо в голову, — сказала Марлин, подходя к Доркас так близко, что, стоит ей наклониться совсем немного, как их носы соприкоснутся. Так угрожающе. Её брови сведены вместе, щёки красные, ноздри расширены, зрачки тоже, грудь вздымается. Потрясающе. Вау, правда потрясающе. Откуда это взялось? — Марлс, — пытается утянуть её за руку Поттер, но та вырывается и продолжает смотреть на Доркас с вызовом. Кас кивает и наклоняется к её уху. Пахнет она как грозовое облако. — Попробуй, конечно, хотя, с твоим умением целиться, ты скорее Поттеру голову снесёшь, чем мне, — довольно ухмыляется. Недолго, правда. Марлин со злости толкает её в стену, доставая из кармана палочку и прижимая к горлу. Вот теперь реально стало не по себе. Не станет же она проклинать Доркас из-за ебучего квиддича? — Ты, блять, невыносимая! Ты у меня уже в печёнках сидишь со своими едкими словами, Медоуз! Думаешь, мне так сложно стереть эту ухмылку с твоего лица?! Блять, попробуй. Скажи ещё что-нибудь про то, какая я хуёвая, давай! ДАВАЙ! — кричит Марлин. Что ж, ухмылка и правда с лица ушла. У неё явно выдался плохой день. Барти иногда также срывается. Доркас это не нужно. Марлин, не отрывая от неё взгляда, посылает Поттера нахуй, пока тот пытается их развести. Бедный, не лезь, убьёт. — Все, тихо-тихо. Не горячись, — шепчет Доркас, сдаваясь. Поднимает одну руку вверх, другой берясь за палочку, что до сих пор угрожает проколоть ей горло. — Ты не хуёвая, всё нормально. Я по-дружески шучу. Это просто квиддич, Марлин, всё хорошо. Марлин. Доркас впервые назвала её по имени, ей прямо в глаза, и, похоже, это сработало. Маккиннон отошла. — Мы не друзья, — бросила она Доркас, уходя дальше по коридору. Поттер окинул её нечитаемым взглядом и ушёл за подругой. И как бы парадоксально это ни было, но после этого с Марлин стало легче общаться. Можно даже сказать, что они и правда подружились. Начиналось всё с кивков друг другу, когда они пересекались. Сейчас же у них на каждую среду назначены свидания встречи на поле для квиддича, которые подразумевались как тренировки, но на самом деле они зависают на метлах в пару метрах от земли и разговаривают. Часами. Марлин так легко ей открылась, что было сложно не влюбиться. Доркас же рассказывала только самое хорошее о себе и своей жизни, иногда приукрашивая, чтобы больше понравиться. И это вроде... работало. Внимание, открытые улыбки и громкий смех Марлин — лучшие моменты недели Доркас. Больше всего они любили спорить. Марлин однажды пустилась в дикое осуждение дискриминации маглов, расизма, мизогинии, подкреплённое излишним жестикулированием, что-то доказывая Доркас, явно недооценивая её и ожидая разборок. И расплылась в улыбке, когда Кас полностью с ней согласилась. После этого стало больше прикосновений. Марлин будто всегда искала повод, чтобы дотронуться, и это было настолько мило, что Доркас отвечала взаимностью. Она тронула локоть, Кас тронула запястье. Она похлопала по плечу, Кас положила руку ей на колено. Она обняла, Кас обняла сильнее, пока она смеялась. Марлин была неловкой. Издалека казалось, что её самооценка и самоуверенность непоколебимы, но рядом с Доркас та постоянно теребила что-то в руках при разговоре, тараторила, краснела от прикосновений, и это было невыносимо прекрасно. Вот эта её сторона, которую никто больше не видел. Доркас казалось, что её сердце расширяется в геометрической прогрессии, чтобы поместить туда всё, что из себя представляет Марлин Маккиннон.

~~~

— Эй, Маккиннон! — догоняет её в коридоре Кас и, беря за руку, уводит подальше от любопытных глаз в нишу за рыцарскими доспехами. Не самое романтичное место, к тому же их всё ещё немного видно. На лице Марлин расплывается знающая улыбка. — Привет, — выдыхает Доркас. А что она вообще собиралась сказать? Мысли испарились из головы при виде Марлин. — Привет, Медоуз, как проходит твой валентинов день? — говорит уверенно, а глаза смотрят куда угодно, только не на Доркас. Ах, да, точно. Это. Доркас набирает побольше воздуха в легкие и старается легко улыбнуться. Получается что-то вроде гримасы. — Неплохо, но станет лучше, если ты проведёшь его со мной, — отрепетированная фраза, у неё было таких несколько. Все клише, но хотя бы что-то. Глаза Марлин расширяются, и пока она соображает, Доркас достаёт зачарованный пергамент из сумки и передаёт его. Как только Марлин, уставившись ей в глаза, дотрагивается до него, пергамент взрывается красным, и в воздух поднимается облако амортенции. Рисковая штука, но хорошо показывает взаимность чувств. — Это амортенция. Для меня она пахнет тлеющими в камине дровами, вишней и твоими духами... — тихо говорит Доркас и берет её за руку в порыве уверенности в себе. — Тобой. Марлин пару раз кивает, смотря вниз на их сомкнутые руки. — Понимаешь? — Кас, — чуть ли не шепчет, Марлин, поднимая на неё взгляд. О, Салазар, помоги. Пару минут они стоят молча, дышат, смотрят друг на друга. Марлин, кажется, хочет что-то спросить, кусает щёку изнутри, играется с пальцами Доркас. Нужно что-то сказать, сделать, что угодно, давай! — Будешь моей вал...— начинает Кас, но её перебивают. — Пойдёшь на свида... Ой, прости! Ты что-то говорила? — резко говорит Марлин на выдохе, сжимая руку Доркас сильнее. Мерлин. Да. Да, да, да, да! — Пойду! — Пойдешь? — Да. — Со мной? — Да, Марлин, — нежно улыбаясь, подтверждает Доркас, убирая прядь её волос за ухо. Ну почему у неё даже имя красивое? — Правда? — с трепетом уточняет Маккиннон, хотя уже улыбается во все тридцать два. — Нет, конечно, я просто так несколько дней сидела над пергаментом, который стреляет амортенцией, — Доркас закатывает глаза, но её улыбка разрастается всё сильнее и сильнее. — Прямо несколько дней? — немного ехидно улыбается Марлин, и сердце Доркас уже не выдерживает нагрузки. — Где-то с неделю, да, — подтверждает Кас, глядя на их соединённые руки, немного стыдясь такого очевидного романтического жеста. — Оу, ну... Спасибо, это очень... — подбирает слова Марлин и жует собственную щеку. — ... мило. Честно. — с нежностью смотрит ей в глаза. Доркас плавится. — И тебе повезло! Больше не придется так мучиться. Наше первое свидание распланировано до мельчайших деталей в моей голове. И второе, и третье, и четвертое... Доркас смеётся. Она! Ну какая она прекрасная и чуткая! Если честно, Доркас не знала, что зайдет так далеко. Она просто не позволяла себе представлять, что будет после признания, чтобы не давать себе ложной надежды. Если бы не шастающие рядом другие ученики, то она бы расцеловала Марлин. Повсюду. Каждую веснушку. Вместо этого она сильнее сжимает её руку в своей. — Сегодня? — Да, в три у Большого Зала, — уверенно говорит Марлин, не переставая улыбаться. — А потом завтра, в то же время, а потом послезавтра, и в субботу мы обязательно пойдем в Хогсмид, а в воскресенье... Нет, она волшебная. Сердце просто топится, каждое её слово будто оборачивает Доркас в тёплое одеяло. И она верит, верит всему. Не в силах сдержаться, Кас целует Марлин в щёку, и та замолкает. Секунда, две, и Марлин целует её в губы, нежно, медленно, но с уверенностью гриффиндорки, рукой на щеке и другой на талии. Публика перестаёт волновать Доркас. Важна только Марлин. Она и горящий костер, вишня, грозовое облако. Она и их свидания. Она.