Инициалы

      Олежа стоял в коридоре у окна. Навалившись на подоконник и закрывая собой открытку от посторонних глаз, он думал, как же получше её подписать. Написать на валентинке своё имя полностью — не вариант, не поймут его. Но оставить инициалы — тоже… Даже если никто не догадается, что она действительно от Душнова, какой-нибудь идиот всё равно захочет посмеяться. У Антона не друзья, а козлы какие-то.       «А эта от кого? Смотри-ка, загадочная какая-то», — скажет рыжий идиот с зубами как у белки.       «О. Дэ.», — медленно прочтёт дылда, который никогда не моется. И непременно заржёт. «О Дэ! Тох, кажись, того! Задротик наш по ночам на тебя шпагу точит!» — и станет сверлить глазами, толкая Антона в плечо.       Антон засмеётся вместе с ними. Вредная девочка с грязными ногтями и редкими сальными волосами пойдёт рассказывать подругам, какой Олежа омерзительный. И на географии в спину снова полетят обслюнявленные бумажки.       Олежа вздохнул и откинул в сторону дурное предчувствие. У Антона же много подружек. Наверняка кто-то тоже подпишется инициалами. Да и с чего заранее думать о плохом? Может, не захотят его верзилы копаться в этой фигне для девчонок. Хотелось выдумать псевдоним, подписаться какой-нибудь Машей Смирновой. Но тогда в валентинке бы не осталось смысла. Душнов затеял это, чтобы намекнуть.       Когда все парни ушли на физкультуру, он спустился в фойе и подошёл к большой красной коробке с сердцами. Это была «Почта Купидона». Осмотрелся: уборщицы разговаривали о своём в сторонке, школьники сновали туда-сюда, а из одноклассников никто не высовывался, потому что в тот момент в фойе было нечего делать. Олежа опустил валентинку и поспешил уйти. Весь остальной день он был в предвкушении и ждал четырнадцатого февраля как своего дня рождения.

***

      Наступила среда. Ещё утром вышло солнце и снег сиял в его лучах. Олежа нервничал, но чувствовал себя окрылённым. В классе все уже перебирали валентинки, и кто-то готовился подмазаться к учительнице с конфетами и лестью. Девчонки дарили валентинки друг другу и целовались в щёки. Мальчики подходили к ним и мямлили что-то, в этот день одни приходили расфуфыренными, чтобы на них хоть немного обратили внимание, а другие просто борзели ещё больше, чем обычно. Третьи не получали ничего и обижались, делая вид, что им и не надо. Олежа косил под третьих.       Он сел за парту. Антон пришёл давным-давно, но, видимо, признания в любви его не волновали. Каждый год ведь одно и то же. Но вдруг девочки, сидящие за учительским столом, зашептались.       — Реально? — нарочито громко спросила одна. В ответ вторая засмеялась, и лукаво посматривая в сторону Олежи, сказала ещё что-то. После этого смеялись не только они.       — О чём болтаете, девочки? — припёрся главный кобель. Первая громко стала пересказывать то, что знала. В классе стало тихо.       И вдруг кобель заржал.       — И в кого же ты втюрился, Олег? Уж не в Петрову ли?       — А что, — подхватили сзади. — Вы такая красивая пара!       — Пиздабол и шмара! — крикнул рыжий.       Дылда выхватил у Петровой одну-единственную валентинку, но она была от подруги.       — Не-е, ребят. Вы чего? Ну какие ему девочки, ей богу. Тут же на ебле всё написано.       Кобель подошёл к Олеже, схватил за рукав и попробовал насильно проверить ориентацию. Но поцелуя не вышло: Душнов пнул его ногой в колено.       — У-лю-лю, посмотрите какой!       Рыжий застыл всего на мгновение. И тут до него допёрло.       — Слыште!       Одна девочка подошла к нему и выхватила валентинку. Вдвоём они вслух стали читать стих, который всегда был на любой открытке из магазина.       — Антон… Кажется, ты настолько секси, что переспать с тобой хотят не только бабы, — сказал он и подошёл поближе к Олеже. Изобразил, что расстёгивает ширинку и стал издеваться, ржать и водить кулаком по штанам.       Впервые за утро Антон оторвался от книги и посмотрел на Олежу. А у Олежи сердце в пятки ушло, и хотелось защититься, но оправдания только хуже распалили бы интерес идиотов. Он отвёл глаза и попытался не обращать внимания. Никогда не помогало.       — Пожалуйста, уймитесь! — ледяным тоном ответил Звёздочкин. Кобель продолжил обсуждать что-то с девочками, а остальные вернулись к своим делам. Только бумажки всё равно летели в спину на географии.

***

      После уроков Олежа отгрёб по полной. Не желая вообще возвращаться в школу, он поплёлся в раздевалку. «Ну почему меня тянет на всяких мудаков?» — подумал он. «Ну и к чёрту этого Антона. К чёрту всех! Чем он лучше остальных? Вот я дебил. Нужно было сразу всех на место поставить…»       В раздевалке снова началась толкотня, потому что все шли домой после седьмого. Олежа в толпе выглядел не менее жалко, чем в классе. Он не забывал об этом ни на минуту. «Завтра буду делать вид, что он мне не интересен. Может, вообще заболеть?» И с этими мыслями Душнов вышел через задний ход.       Вдруг кто-то заткнул ему рот и утащил за угол. У Олежи даже не было времени, чтобы среагировать, но он приготовился к новой порции унижений.       — Т-с-с. Не кричи, — попросил… Антон. И после этого убрал руку. Душнов не знал, как к этому относиться, и просто встал как истукан.       — Ч-чего тебе? — грубо спросил он.       Звёздочкин вздохнул, осмотрелся и его лицо почему-то стало сочувствующим. Глаза уже не были такими безразличными, как в классе. И брови жалостливо приподнялись. Он грустно усмехнулся.       — Я хотел извиниться. Прости меня.       — За что?       Олежа заглянул за его плечо, ожидая обнаружить за углом дружков Антона. Но видно никого не было. Наверное, они прятались хорошо.       — За то, что позволил им издеваться.       — Брось, это не твоя вина, — грустно заметил Душнов. В конце концов, что ему с этих извинений? Сегодня Антон просит прощения, а завтра снова закроет на всё глаза.       Помолчали.       — Вообще-то, моя. Я мог сразу остановить их.       «Но не остановил», — подумал Олежа и встретился с ним взглядами. «Конечно, зачем? А то ещё подумают, что Антон вовсе не так крут, раз общается со мной».       — Олеж… А та валентинка… Это правда, да?       Он почувствовал, как к щекам прилила кровь. Стало жарко. Очень жарко. Хотелось много чего сказать, но это было лишнее.       — Я… э-э! Да. Но ты не подумай ничего такого, я просто…       Антон засмеялся и почесал затылок. Совсем не так, как смеялись другие.       — Знаешь, что? Ты мне тоже.       Олежа замер и решил, что спит. Антон протянул к нему руку и оставил лёгкий поцелуй на краешке губ.       — До встречи в школе, — улыбнулся он.       Душнов нервно засмеялся.       — До завтра…       И остался стоять, наблюдая за тем, как Антон медленно уходит домой.