Мира «‎не» любит цветы

      «‎14 февраля — праздник для пидорасов» — твёрдо решил для себя Мира. Романтика — отстой, тесный физический контакт — отстой, влюблённые парочки на улицах — отстой вдвойне. А в день святого Валентина вся эта нечисть вылазит наружу в ещё большем количестве, демонстрируя телячьи нежности прилюдно. «‎Полнейший долбоебизм, лишь бы перед людьми повыебываться» — утверждал Колпаков, стараясь вырастить в себе иммунитет к близости, мол: мне это неинтересно. Но слабость оказалась и у него. Совсем незаметная сперва, но постепенно созревающая.       Хочется отрицать это, хочется спрятаться подальше от жгучей смеси чувств внутри, которая бурлит неугомонно, насмехаясь над фальшивой ненавистью ко всем этим влюблённым страстям. Но он не может, ведь это всё, что закипает в нём, готово вырваться наружу при одном присутствии Дениса рядом.       Они не встречаются. Признаваться в вечной любви тоже никто пока не решился. Хотя, слова здесь неуместны, ведь они оба всё поняли ещё с самых первых объятий, когда он позволил прижаться Дену к его груди, расположив руки на худощавой спине Мирослава. Объятий, ради которых Мира стёр свою гордость и брезгливость, на смену чему пришли тепло и уют от Сигитова, оставшиеся приятным, населившимся шрамом в сердце Колпакова, который он не желает лечить.       Они знают, есть ли нужда добавить что-то ещё, когда словесному признанию места нет?       Денис с Мирой ведёт себя открыто настолько максимально, насколько позволяет его разум. Ну, и насколько позволяет Мира, конечно. Ластиться бесстыдно, зачастую касается к нему «‎случайно» — это в стиле Дена, ведёт себя словно пёсик игривый, довольно трущийся о ногу хозяина. Но стиль любви Миры — холод. Ледяной, морозящий, пробегающийся мурашками неприятно по коже. Он не привык выражать любовь так, как это делают все — отчасти, даже не принимает в себе истинные чувства. Но Дениса не пугают никакие холода, ведь он в силе разморозить любую глыбу льда на своем пути, каких бы масштабных размеров она не достигала. Мира нуждается в этом, но не скажет никогда.       Со стороны даже может показаться, что Колпаков абсолютно равнодушен к Денису. Такое впечатление однозначно создают насмешливые шутейки в адрес Сигитова, ведь данное развлечение стало обыденным для Миры — ни дня не проведёт без глуповатого высказывания про метр пятьдесят ярости. Это даже не вызывает у Дениса негативной реакции — хороший пёсик нуждается во внимании хозяина не смотря на то, каким бы оно не являлось. Ведь в этих резких, язвительных словечках тоже кроется Мирина искренность.       Мира сам по себе такой — острый на язык, и непреступный, как королевская башня, потому что по-другому не умеет. Ну, или не пытается. Или просто не хочет. Не хочет показаться хрупким мальчонкой, которому интересна подростковая, мимолётная влюблённость и чужая забота. Для окружающих его людей, лучше и дальше оставаться непреклонным и равнодушным куском хладнокровия, ведь лишь так он чувствует в безопасности себя, в безопасности всё настоящее, кроющееся в душе — люди слепы. Но только рядом с Деном... Рядом с Деном ему хочется показать, что он живой, а не бесчувственный мрамор, плюющий на внимание к себе. Но, похоже, пока не видит в этом необходимости, не смотря на собственные желания.       Просто Мира ещё не готов. Он не готов искренне заулыбаться, глядя на сверкающие глаза Сигитова, когда тот в очередной раз трётся подушечками пальцев о тыльную сторону ладони Колпакова на глазах всей команды. Не готов прижать Дена к себе ближе, когда он мостится на диванчике рядом, сворачиваясь клубком под боком у Мирослава. Не готов подарить Сигитову то, чего они оба так долго выжидают. Денис понимает. И Денис готов ждать. Пёсик будет выжидать столько, сколько потребуется. Ведь Дену не всё равно.       Только поэтому Мира всем демонстрирует, что ему абсолютно похуй на чье-то внимание. Только поэтому лишь Ден знает, что чувствует Мира на самом деле. Только поэтому лишь Ден может быть близко к Колпакову даже без диалогов на эту тему.

***

‎Всех с пидораским праздником.

      Мира постит незамысловатую запись в закрытом канале, где позволено присутствовать лишь самым близким. Дисплей мерцает ярко — друзья уже успели засыпать комментами данное сообщение, в который раз шуточно называя Колпакова психом-одиночкой. Мира усмехается при прочтении поступающих уведомлений — реакция товарищей настолько ожидаемая, что глупый смешок вырывается абсолютно неконтролируемо.       Колпаков делает затяжку, отбрасывая смартфон вдаль. Выдыхает дым в потолок, не думая ни о чём. В одинокой квартире лишь он и его социальные сети, ни души рядом. Пока в сторисах рестораны, танцы, поцелуи и цветы, Колпаков наедине с собой. В пидораском празднике не участвует, и не собирается. Наверное.       Ёрзает на прохладной простыне, вжимаясь в матрас. Что-то покалывает внутри неприятно, а что-то всплывает в мыслях, будто нарочно.       Этот образ не спутает ни с кем и никогда — перед глазами мелькают любимые кудряшки и лучезарная улыбка, из-за которой стучащее сердце набирает бешеную скорость. Он даже не рядом, но в голове Миры он настолько близко, что хочется крепко уткнуть эту макушку в свою грудь, дабы слиться в единую, космическую массу.       — Бр-р-р, — Мира встряхивает головой, пару раз награждая себя лёгкими пощёчинами. Слишком много лезет в голову, незачем это ему сейчас.       И он опять отстраняет себя от Дена, пусть даже не наяву.       Лениво поднимается с постели, чуть ли не через силу. Напоминает один из депрессивных эпизодов в его жизни, когда выполнить базовый уход за собой было невыносимым испытанием. Но сейчас это не одна из депрессивных фаз в его жизни, даже не близко. Это очередные воспоминания, мучающие голову, и непринятые им чувства, всплывающие на поверхность.       Тяжело об этом думать день за днем. Ещё тяжелее не уметь позволить этому пламени внутри стать полноценной частью опечаленной души.       Колпаков поднимается на ноги, отмыкая окно перед собой нараспашку. Он вновь отвергает в себе то, что грызёт его ежедневно. Он отвергает то, что созревало месяцами, в что Денис вложил всего себя, позволив этому плоду расти большим и здоровым. Мира не хочет бежать от этого.       Вдыхает февральский воздух в полную грудь — будто старается выветрить очередные размышления. Они ломают его настолько сильно, насколько делают счастливым. Нет, делают его счастливым не размышления. Делает его счастливым лишь Ден, и лишь усилия, которые он вкладывает в свои чувства.       По телу пробегается мимолетный трепет, как только раздаётся гулкий звонок. Мира чуть ли не подскакивает от неожиданного звука, нарушившего его одинокое безмолвие. Он ругается сам себе, и чётко обещает, что в один день поменяет звон в дверь, ведь испуг от нежданных гостей пронизывает до самых косточек. С другой стороны, это напрочь вымело из головы Колпакова всё, что там царствовало до этого.       Мира даже не спешит открывать — никого не ждёт, и, вероятнее всего, опять какой-то юноша ошибся дверью, в поисках нужной квартиры.       Но сигналы по ту сторону входной двери не прекращаются даже спустя нескольких минут ожидания, что негативно действует на терпение Мирослава. И кому не лень тарабанить в чужую квартиру посреди бела дня?       Когда назойливость неизвестной персоны переходит в настойчивые стуки, выдержка Миры трещит с похожим звуком, которым незнакомец бесстыдно засыпает всю квартиру Колпакова. Мирослав в спешке цепляет тапки на ноги, гневно топая к коридору. Мысленно проклинает человека по ту сторону двери, репетируя всевозможные ругательства, которые Мира готов высказать ему прямо в лицо.       Не церемонится, даже не удосужившись взглянуть в глазок, дабы разведать обстановку. Возможно, зря.       — Ты, блять, — яростно начинает Колпаков, стоит ему только распахнуть двери. В то же мгновение замолкает, как картина перед глазами становится чётче. На него смотрит букет цветов. В прямом смысле. Большой букет цветов. Мира словно немеет с приоткрытым ртом, рассеяно захлопывая перед собой дверь.       Что это сейчас, блять, такое перед ним.       — Алё, Мирослав, — стуки повторяются, а за ними уши ловят знакомый голос. Требуется миллисекунда, чтобы понять, кто наведался. Мысли перемешиваются в несвязный комок, и Колпаков, словно на рефлексе открывает дверь во второй раз. Исполняет команды будто робот. И, похоже, думает сейчас как робот, ведь ничего разумного больше в голове не осталось. Лишь потерянность вперемешку с неосознанием.       Мира молчит. Из-за букета выглядывает пара карих, блестящих глаз, в которых можно разглядеть ухмылку, не нуждаясь в потребности взглянуть на полную картину. Мира не может и слова проронить, поэтому Денис шустро берёт инициативу на себя.       — Чего встал как вкопанный? — хихикает нелепо Сигитов, протискаясь внутрь квартиры букетом вперёд. Мирослав, наверное, так бы и продолжил стоять с выпученными глазами, если бы не цветы, которые надвигались прямо на него.       — Ты...       — Это Вам, Мирослав, — передаёт букет из рук в руки, радостно улыбаясь реакции Колпакова. — С пидорским праздником!       — Ты еблан, Д-денис, — Мира всё же принимает букет, но тут же брызгается ядом, словно защищая, огораживая себя от лишнего внимания от Сигитова. Это то, что выжимает из него силы, ведь он даже не смог отреагировать на дорогой подарок так, как положено.       Ден продолжает сиять, не отводя глаз от Мирослава ни на мгновение — он чувствует благодарность во взгляде Миры, даже в его резком оскорблении, вырвавшимся по привычке.       — Ты это, — Сигитов жестикулирует, но ни один жест вписывающийся в тему беседы не выдает. — У водичку поставь, — на что Колпаков цыкает, глаза закатывая негодующе. Это тоже вызывает счастье у Дениса — сам Мира вызывает счастье у Дениса.       Всё же, в словах Сигитова есть доля правды — растения действительно нуждаются в жидкости, поэтому, Мира раздумывать долго не стал, проложив себе путь на кухню. Ден последовал за ним по пятам — послушный пёсик.       Внутри у Миры — адский котёл, наполненный кипящей водой. Горячей, оставляющей за собой большие, болезненные ожоги. И этот котёл греется сам, без чьей-либо помощи или усилий. И соорудил его никто иной, как Мирослав. И соорудил, и заварил, и обжёгся.       И котёл этот трещит, как всё его внутреннее пекло. Демоны в его аду негодуют, они кричат: либо сейчас, либо никогда.       Колпаков старается сконцентрироваться на вазе, наполняющейся водой из-под крана, пока сзади Денис внимательно мониторит ситуацию. И Мира не знает, больнее ли ему от того, что он бессилен, и не сможет победить в себе неприязнь сейчас, когда представился самый удобный момент, или от того, насколько больно он сможет сделать Сигитову, если не переборет себя.       Мира аккуратно просовывает стебнли в отверстие стеклянной посудины — руки дрожат, ведь он уверен, что не сможет. Сегодня не сможет.       — М, бля, — жар чужого тела ощущается прямо на спине Колпакова, оставаясь дрожью в коленках. Сигитов захватывает руками талию в кольцо, лицом вжимаясь в футболку. Мира чувствует его дыхание, стараясь бережно выпустить вазу из рук.       — Т-ты че делаешь, — он разворачивается лицом, но всё ещё остается захваченным в ловушку Дениса. Поднимает руки вверх, будто брезгует коснуться в ответ. Но хочет. Он очень хочет.       — Обнимаю тебя, — был бы у Дениса хвост, он бы непременно завилял им прямо сейчас. — Ты можешь обнять меня в ответ? Пожалуйста.       Мирослав готов поклясться, что если бы не сдерживал себя, то разрыдался прямо так, в объятиях Сигитова. Кажется, что душа его стала самым бушующим и могущественным пламенем во всей вселенной. Ему никогда не хотелось ощутить Дена рядом настолько, насколько хочется сейчас. Колпаков, словно боясь повредить мальчонку, укладывает руки на его широкие плечи, с бережностью пододвигая фигуру к себе. Он почти что не ощущает себя, и, похоже, он сгорит заживо, зажатый в крепких ладонях Дениса.       — Праздник для пидорасов, да, Мир? — Ден поднимает голову, сразу же прицеливаясь в глубокие глаза Мирослава, которые и так были уставлены на него.       — Я... — Мира сглатывает, ведь щенячий взгляд Дениса не позволяет чему-то разумному сейчас посетить вскруженную голову. Мира, готов ли ты сделать это сейчас? — Я тебя н-ненавижу.       — Я знаю, — хихикает Сигитов, ухмыляясь краешком губ. Льнёт к Колпакову, затыкая несмелым поцелуем.       Слова. Они никогда не нуждались в словах, но Мира осознаёт это только сейчас. Как оказалось, ему не нужны были сотни монологов, чтобы убить в себе непринятие реальности. Ему нужен был только Денис. Ему нужен Денис, без каких либо разговоров. Ему нужен Денис близко, рядом, физически. Ведь Мира всегда искал проблему в себе. Утверждал, что он её породил, он её и уничтожит. И эта тяжесть развеялась вместе с решающим шагом Дена. Ведь её убил не Мира, а Денис.       Сомнений больше нет, ведь Сигитов дал ему ответ, в котором Колпаков нуждался всю свою жизнь. И ответ был не словесный.       Такой подарок стал больше, чем неожиданностью. Такой визит Дениса стал больше, чем простым, не имеющим контекста посещением.