Too Hot for Heavenly Handling

Когда Азирафаэль принимал предложение Рая, он представлял все несколько иначе.  Он отправился Наверх с открытым сердцем и всепрощающей душой, готовый дать бывшим коллегам еще один шанс. Он не знал, что готовило будущее для них с Кроули, но пока они были вместе — вместе во всех смыслах, как они того желали уже долгое время — ничто не могло остановить их. Все было тип-топ и классненько.  Он уже был знаком с Небесными взысканиями, но все же, когда тебя приглашают на дисциплинарное слушание спустя всего три недели, как ни посмотри, чувствуешь некоторую неловкость.  — Вас пригласили на Совет сегодня, чтобы формально зафиксировать совершенные вами за последние недели нарушения и вынести соответствующее наказание, — говорит Метатрон, разворачивая угрожающего вида свиток на стеклянном столе. Суровые Уриэль, Саракаэль и Михаил сидят рядом. — Данные обвинения в равной степени выдвинуты в отношении обоих присутствующих, Архангела Азирафаэля и… — он делает паузу, выглядя совершенно задолбанным еще до того, как слушание началось, — ангела, известного как Кроули.  Другие ангелы несколько раз пытались обратиться к Кроули по его бывшему, ангельскому имени, когда он только вернулся в Рай. Азирафаэль был сильно недоволен их отвратительным поведением, а Кроули просто-напросто игнорировал тех, кто не называл его так, как ему нравилось, и уже спустя несколько дней они смогли избавиться от этой проблемы. — Перед тем, как начнете, у меня есть жалоба к Совету, — говорит Кроули. — Вы отклонили запрос на отпуск в мой медовый месяц.  В отличие от Азирафаэля, который, изображая некоторое подобие уважения, стоял перед Советом, Кроули беззаботно растянулся на стуле, который сам же для себя сотворил чудом. Но пока он счастлив, Азирафаэль счастлив тоже.  — Вы не женаты, — говорит Уриэль. Кроули отмахивается. — Да практически женаты. — Если можно… если позволите мне вмешаться в разговор, — начинает Азирафаэль, но его прерывает Метатрон.  — Ты уже достаточно вмешался, Азирафаэль, как станет известно из сегодняшнего слушания. Пожалуйста, помолчи. Стоит заметить, что ты пропустил сорок три собрания персонала с тех пор, как прибыл на Небеса в новой должности.  — Из скольких? — спрашивает Азирафаэль. Он не знал, что был так беспечен.  — Сорока трех.  — Мы должны посещать собрания персонала? — недоверчиво спрашивает Кроули, развернувшись и расположившись на стуле боком, чтобы посмотреть на Азирафаэля.  — Я был на одном, да? — говорит Азирафаэль, приподняв руку, словно ища поддержки у членов Совета. — Я уверен, что был. И вы вчетвером были тоже. — А где был я? — Кроули спрашивает, хмурясь.  — Ты спал, мой дорогой, — говорит Азирафаэль с нежностью. — Я решил, что лучше пойду один. Ты выглядел таким умиротворенным. Я не мог тебя разбудить.  Кроули наклоняет голову и смотрит на него так, будто это самая очаровательная из услышанных им когда-либо вещей. Усмехнувшись, он подносит руку к губам и посылает Азирафаэлю воздушный поцелуй.  Азирафаэль смеется, ловит поцелуй и кладет его карман, будто чтобы сохранить.  — Простите, о чем мы?  — Я сказал, — повторяет Метатрон, стиснув зубы, очевидно говоривший, пока они отвлеклись, — что обвинения против вас перечислены в этом свитке. Я зачитаю эти обвинения.  — Понятно.  — Один случай, — говорит Метатрон, — вовлечения в действия сексуального характера в рабочее время на территории собственности компании. Случай указан как единичный, потому что истинное число неизмеримо.  — Тут все часы рабочие. Весь Рай — это собственность компании, — замечает Кроули. — Да? — говорит Метатрон.  Кроули наклоняет голову и издает раздраженный стон.  — Тогда какая разница, когда мы занимаемся сексом?  Азирафаэль слышит задушенный звук, понимает, что он исходит от него, и решает, что будет лучше просто промолчать, чтобы не сделать хуже.  — Вы провели хотя бы один день, выполняя порученные вам задания? Кто-нибудь из вас? — спрашивает Михаил.  — То, что мы делаем, вообще против правил? — огрызается Кроули. В их случае предпочтительнее все-таки избегать вопросов, а не оказываться перед необходимостью честно отвечать на них. — Никто не говорил мне, что действия сексуального характера против правил. Никто ничего такого не упоминал.  — Не было необходимости включать это в свиток ранее, — говорит Уриэль. — Никто до вас не хотел заниматься этим. Мы ангелы. Это было очевидно. Мы не думали, что это нужно заявлять эксплицитно.  — Мне кажется, это скорее ваша проблема, — говорит Кроули.  — О Господи милостивый, — выдыхает Азирафаэль.  — В результате ваших действий было введено много уточнений к правилам, — говорит Саракаэль. — Шестьдесят девять уточнений, если быть конкретными.  — Ха. Мило.  — Вы позволите? — спрашивает Азирафаэль, беря в руки подплывший к нему свиток с правилами.  Уточнения очень дотошные. Очень детальные. Конкретные.  — Ангел не должен притворяться, что имеет статус ниже своего ранга, — вслух читает Азирафаэль. — При чем здесь… ох, — говорит он, раскрыв глаза, вспоминая их продолжительную ролевую игру.  Кроули, ангел низшего ранга в этой игре, хочет оказаться в милости Архангела и предлагает втайне некоторые услуги, чтобы получить повышение. Это было очень весело на самом деле.  — Неподобающее использование Небесных предметов мебели, — продолжает Метатрон. — Один случай. Опять же истинное число неизвестно. Честно говоря, никто не хочет расследовать это и искать доказательства сверх того, что уже известно Совету.  Если подумать, стол Азирафаэля в последние недели был задействован довольно часто. И стул. И стены, если они считаются.  — Нам не выдали кровать, — говорит Кроули. — Пришлось придумывать другие варианты.  Метатрон игнорирует его комментарий и продолжает читать свиток.  — Семь случаев контрабанды человеческих объектов на Небеса. Перед возвращением до вашего сведения было доведено, что любые без исключения человеческие объекты запрещены. Точная природа этих предметов останется вне протокола. Нет нужды осквернять свиток деталями.  — Никто даже не пытался ничего конфисковать, — встревает Кроули.  — Никто не хотел прикасаться к вашим «вещам», — рявкает Метатрон. — Кроме того, чтобы сжечь весь кабинет, ничего нельзя сделать. Посмотрим, что дальше. Ах, да. Неподобающее использование телефонных устройств с прямым нарушением корпоративной политики.   — Это изысканные фото в жанре ню, — резко говорит Азирафаэль. Ну правда. Остальное он может стерпеть, но это уже нелепо. Взглянув на Кроули, он видит чужой взгляд, совершенно влюбленный, которым тот одаривает Азирафаэля всякий раз, как он проявляет характер. — Конечно, Всевышний бы это позволил, — продолжает он, — или даже поощрял нас воспевать красоту творения… — Вы использовали корпоративные телефоны, чтобы пересылать друг другу непристойные фотографии? — прерывает его Уриэль. — На выданных вам телефонах даже нет функции фотографии.  — Ах, — говорит Азирафаэль.  Он совсем забыл об этом. Они сами добавили камеры к телефонам после оживленной беседы с Кроули о том, как было бы весело обмениваться снимками, как иногда делают люди.  — Добавьте порчу имущества к неподобающему использованию, — говорит Михаил.  — Два случая, — слабо добавляет Уриэль. — Два телефона.  — Два случая зафиксировано и засвидетельствовано всеми присутствующими на Совете, — подтверждает Метатрон, добавляя в свиток новые нарушения.  — Если вы не знали про фотки, то какого черта вы имели в виду? — спрашивает Кроули, и все прочие морщатся, услышав упоминание другой стороны.  — Мы говорили про телефонные звонки, — говорит Метатрон. — Это включает в себя случаи тунеядства в коридорах, во время которых вы принимали участие в весьма вульгарных разговорах. У нас несколько свидетелей.  — Ну, я же не могу звонить ему, когда мы в одной комнате, — говорит Кроули, что звучит очень разумно по мнению Азирафаэля.  — Он в чем-то прав, — говорит Азирафаэль, приходя на помощь. — И было бы хорошо, если бы другие не подслушивали.  — Он не прав, а если бы и был, нас это не интересует. Продолжаем, — говорит Метатрон, проводя взглядом по свитку. — Да. Несанкционированное пользование лифтом. Три случая.  — Уже четыре, — поправляет Саракаэль. — Сегодня утром было новое нарушение.  — Но мы же не возвращались на Землю, — поясняет Азирафаэль. — Нам доступно объяснили, что мы должны постоянно находиться на Небесах, и мы так и делаем.  — Мы знаем, — натянуто говорит Саракаэль. — В лифте постоянно работает камера.  — О боже, — говорит Азирафаэль, и вежливая улыбка застывает на его лице. В лифте они много стояли на коленях и не ради молитвы. — Я понимаю.  — Неподобающее использование выданной Небесами одежды, — продолжает Метатрон, уже теряя терпение. — Один случай. Мы не станем вдаваться в подробности, но достаточно сказать, что он был нетривиальным.  Азирафаэль не очень понимал, из-за чего весь шум. Кроули выдали галстук, он носит галстук. Если один раз он носил его вокруг запястий, привязанный к письменному столу, пока Азирафаэль уделял ему внимание в своем кабинете, то кто от этого пострадал?  — И наконец, — говорит Метатрон. В нескольких слогах заключено даже больше недовольства, чем за все предыдущее слушание. Азирафаэль чувствует, что худшее они оставили напоследок. Метатрон смотрит на Кроули так, будто он лично сбросит его в шахту лифта, если представится возможность. — Совершенно неподобающее использование выданного Небесами нимба. Один случай.  — Я виноват, что он в форме кольца? Он сделан из металла в форме кольца. Едва ли он нужен мне еще для чего-то.  Азирафаэлю требуется несколько секунд, чтобы осознать услышанное.  — Кроули, — с упреком говорит Азирафаэль, положив руки на бедра, понимая. — Милостивый… Собственный нимб? В качестве… — он заканчивает предложение жестом в направлении паха Кроули, чтобы не произносить «кольцо для члена» вслух во время слушания Небесного Совета. — Я думал, ты взял его с собой с Земли!  — Прости, ангел, — говорит Кроули, с раскаянием оттопыривая губу, чтобы привычно растопить сердце Азирафаэля. — Я не подумал, а потом они не разрешали нам вернуться, чтобы взять что-нибудь.  — Ну, полагаю так, дорогой, — говорит Азирафаэль. Он не может сердиться, когда Кроули такой. Очаровательный и извиняющийся. — Так или иначе, это было довольно глупо.  — Но нам было весело, да? — мягко говорит Кроули, так, чтобы услышал только Азирафаэль, и немного приспускает темные очки, чтобы подмигнуть ему.  О, он выглядит сегодня совершенно восхитительно. Он лихо улыбается, его волосы были искусно растрепаны. Азирафаэль теряется в его глазах, чувствуя огромную нежность.  — Совет провел неанонимное голосование за те двадцать минут, на которые вы опоздали на дисциплинарное слушание, и было принято решение освободить вас от ваших обязанностей, — объявляет Метатрон, и оба вздрагивают. Азирафаэль мгновенно забыл о том, что с ними есть еще кто-то. — Вы разжалованы и отправляетесь в ссылку на Землю навсегда.  — Вы же не собираетесь… Понимаете, — говорит Кроули, взволнованно пошевелив пальцами. — Стереть нам воспоминания или типа того?  — Я обеспокоен, что если мы сотрем ваши воспоминания, вы не вспомните об этом разговоре. Вы можете по каким-то причинам вернуться. Мы не можем так рисковать. Но если кто-то хочет стереть мои воспоминания о произошедшем, то милости прошу.  — Освободи кабинет, Азирафаэль, — говорит Михаил с видом человека, представляющего семь дилдо в ящике совершенно прозрачного стола. — Пожалуйста, настоятельно прошу очистить кабинет. И никогда не возвращаться.  Кажется, на этом конец: их пригвождают неодобрительными взглядами, и свиток с их проступками исчезает в Небесных архивах. Азирафаэль не совсем понимает, как стоит уйти в таких обстоятельствах, поэтому он вежливо кивает Кроули.  — Понятно. Тогда мы пойдем. Уйдем то есть, — говорит он. — Прощайте и желаю вам всего лучшего.  Кроули, которому очевидно нечего сказать, лениво машет рукой, поднимается и идет следом за Азирафаэлем.  — Итак, — говорит Азирафаэль, когда они оказываются вне зоны слышимости. — Я полагаю, что все могло быть хуже, да? Просто представь, мы наконец можем вернуться в книжный магазин, Кроули. С нормальной кроватью! К нашей замечательной Бентли, она точно скучала по нам, пока нас не было.  — Не могу дождаться, — соглашается Кроули. — Но у нас же есть время на один быстрый разок? На память.  — Ах ты злодей, — с одобрением говорит Азирафаэль, хватая его за рукав и оттягивая к кабинету, который скоро перестанет быть его, и прикасаясь к натянутой ткани джинсов, целуя Кроули. — Ты же не набросишься на меня прямо здесь, мой дорогой? Здесь, на полу? Боже, как развратно!  Бентли придется поскучать по ним еще немного, но Азирафаэль считает, что задержка того стоит.