Пролог
19 февраля 2024 г. в 22:11
Солнце уже не пригревает так сильно, а день становился прохладней и короче. Небо меняет свой цвет с голубого на светло-серый. Все чаще начинают проплывать тяжелые кучные облака, грядущие с минуту на минуту большим влажным одеялом накрыть землю. В это время года море становится буйным, непокорным, не подвластным человеческим рукам. Огромные волны Истиноморя, которые неугомонно бились об мощные скалы, завораживали. Маленькая девочка коснулась ладонями сырой поверхности стены и посмотрела на бесконечное море, которое плавно переливалось в тусклом цвете. Глубоко втянув воздух носом, Агата закрыла глаза.
— Мамочка, где мое пальто? — девочка быстро перебирала своими ножками, сбегая с огромной винтовой лестницы, которая ввела прямиком к родителям.
Княжеская семья Радецких переехала в Ос Керво с Ос Альты в начале гражданской войны, чтобы уберечь свою единственную дочь. Средств им хватало в достатке, поэтому лишних проблем не возникало.
Другие семьи Западной Равки с любопытством относились к новым соседям в первое время. Так что большинство приемов с этой семьей было неизбежно. Несмотря на то, что князь Алексей был весьма холоден к окружающим, его жена была довольно приятной особой, после чего многие нашли общий язык с ними, включая царскую семью Ланцовых. Юный царевич - второй сын семьи Ланцовых был знаком с дочерью Радецких. Ему предоставилась такая возможность на приеме у Крыгина, где они весьма близко подружились.
— Даже не думай об этом, юная леди, — спокойно произнёс Алексей, не отрываясь от газеты.
Девочка удрученно посмотрела на отца, свела брови и поджала губы. Ее взгляд метнулся к доброму лицу матери, которая гладила руку мужа.
— Дорогой, не будь столь категоричен, — ласково приговаривала женщина по-доброму взглянув на нее.
Женщина поминала волнения ее мужа. Ее сердце также сжималось каждый раз, когда девочка уходила одна гулять по берегам Истиноморя. Даже несмотря на то, что их поместье находилось в считанных метрах от моря, она страшилась всего. Но понимала, что девочке нужны были друзья, нужен был свежий морской воздух и нужно было личное пространство.
Уже не молодой мужчина вздохнул, но все-таки разрешил своей дочери уйти, откинув волнение в сторону. Как только Агата получила разрешение, ее силуэт уже метнулся в другую часть поместья, ища камердинера, чтобы он подал верхнюю одежду.
— Будь осторожна, милая, — крикнула женщина, лишь замечая край светло-голубого платья.
Морской песок приятно ласкал босые ноги, а громкий шелест волн - уши. Море очень ласково, если ты с ним честен. Раскинуть руки, ловя в объятья солёный ветер. Чувство спокойствия проникает в лёгкие вместе с воздухом и разносится кровью по уставшему телу. И хочется дышать. Чаще, глубже, больше. Позволяя морскому дыханию проникнуть в себя, завладеть собой, слиться воедино. Навечно.
Чуть вскинув руки вверх, морские нити, по воле хозяина, поползли плавными змеями вверх, закручиваясь меж собой в своеобразный танец, который был понятен только им. Эта сила завораживала. Хотелось вечно наблюдать, как расползается вода меж пальцев, как плавно подчинялась хозяину, ощутить ее силу и мощь. Но обычных людей пугали эти способности. Темная магия, скверна, так шептались жители, но лишь немногие знали, что это сила происходила от малой науки. Они овладевали тем, что уже давно было создано природой.
Агата почувствовала, как ее обволок холодный ветерок, поток которого менялся с порывами ветра из-за парусов. Она слегка повернула голову в сторону, когда мимо проплыл корабль. Ее руки мгновенно опустились, проливая все воду на свое платье. Множество кораблей торговцев, путешественников и туристов плыли по Истиноморю, но лишь морские разбойники будоражили кровь.
***
Оглушительный грохот заставил Агату подскочить с постели и сонными глазами выглянуть в окно. Внизу она заметила двух мужчин, громко барабанящих в дверь. Девочка выскочила из комнаты и хотела метнуться к спальне родителей, как вспомнила, что очередной прием не обошел их стороной. Ее сердце громко стучало об грудную клетку, норовя выпрыгнуть из груди, а быстрый ритм сердца бил по ушам. Ее ноги мелко подрагивали, а пальцы мяли ночную блузу. Она обещала родителям быть смелой, поэтому глубоко выдохнув, Агата помчалась к камердинеру. Но было уже слишком поздно. Два грязных, оборванных пирата, ворвались в холл. У каждого на поясе висело по сабле и пистолету. Услышав оглушающий выстрел, который ударил по ушам, Агата едва не упала в обморок, видя перед собой окровавленную голову. Девочка в ужасе помчалась в свою комнату, запирая дверь. Это давало ей хоть какую-нибудь иллюзию защиты. Морские разбойники кинулись за ней вверх по лестнице и ударили в дверь с такой силой, что она едва не слетела с петель. Агата прижалась сильнее к полкам, на которых лежали стопки скатертей и салфеток. Она хотела зажмуриться и закрыть уши руками, будто это дурной сон, но она не позволила глазам зажмуриться. Лучик света, проникавший сквозь щель в шкафу, блеснул и вдруг исчез. Девочка подняла глаза, чтобы посмотреть, что загородило свет, и ужаснулась. Перед ней стоял один из пиратов. — Отпустите меня! Пустите! — закричала девочка, как только ее выволокли из укрытия. — Не кричи, птичка, — почти ласково сказал пират. — За нее много отвалят, — оскалился разбойник, заливаясь противным смехом со своим товарищем. Ночь завладела своими правами, и плотный туман одеялом накрыл всю Западную Равку, будто вовсе хотел укрыть за собой ужасные преступления морских разбойников. Лишь виден был из тумана, словно акулий плавник, торчала стеньга большого чёрного корабля. На матче не красовался флаг, а это значило лишь одно: работорговцы. Среди тихого моря плыла одинокая шлюпка, скрытая от чужих глаз плотным туманов, доверху наполненная награбленными драгоценностями и сковавшей страхом девочкой. Она выскользнула из тумана и устремилась к выходу из берегов Ос Керво. Агата сидела на самом носу, она не знала, дрожала она от холода или от страха, который сковал все ее тело, парализуя. А пираты гребли к темной громаде корабля. Когда шлюпку подняли на борт, Агата с первого взгляда определила, что пестрая команда состояла из выходцев с самых разных уголков света. Головы некоторых пиратов украшали завязанные узлом платки; у других были шелковые жилеты и потрепанные плащи, без сомнения, похищенные у бедных жителей. Все пираты, как один, были дикарями с обветренными лицами, и все, как один, пялились на Агату. Девочка вся сжалась под множеством взоров, направленных на неё. Ее руки туго стягивала веревка, которая больно впивалась в кожу при малейшем движении, а босые ноги замерзали под шершавой древесиной корабля. — Капитан! — объявил пират, который привез ее на борт. Пираты хранили молчание. Из дымки на главную палубу медленно выступил человек. Это был капитан. Агата тихо ахнула. Пират, что вышел из тени, выглядел обезображено. Его лицо опоясывал давно заживший шрам, а вместо руки был крюк. Девочка много читала про морских разбойников, но думала, что крюк вместо руки - это вымысел детей. У капитана возникла улыбка на губах, как только он взглянул на девочку. Здоровой рукой, он схватил Агату, которая попыталась выбраться, но ее тут же остановили. — Идеальна, — высказал он, осматривая ее лицо с разных сторон. — Взгляните! Ее повернули так, словно она была тряпичной куклой в руках кукловода. Агата много слышала комплиментов насчет своей внешности, но сейчас она сыграла с ней злую шутку. Но ее внешность не была удивительной. Выглядела как среднестатистическая равкианская аристократка: бледная кожа, видимо, из-за того, что не покидала свое поместье, пропорции лица типичные ребенку. Большие голубые глаза, будто волнующиеся море, и локоны цвета переливающегося золота. Ее мама обожала ее кудряшки, которые постоянно путались меж собой, поэтому не обходилось без того, чтобы сидеть каждую ночь с расческой в руках. Ничего столь отличительного, но на взрослых вызывала ее внешность фурор.***
Агата томилась в плену, запертая в одной из кают корабля. У ободранной со временем стены стояло давно заржавевшее ведро, а у ее ног лежал поднос с отвратительным содержимым на нем. Только от одного мутно-зеленого цвета похлебки ее мутило. Девочка не знала сколько они уже в пути. Казалось, что плыви они вечность. От плотных веревок, опоясавших ее тело, затекали конечности. Вдруг в дверь ввалились двое пиратов. Эта была та самая парочка, что похитила ее из поместья. — Тебе пора, птичка, — заявил пират, неожиданно, накидывая на голову девочки колючий мешок. Как только с ее головы скинули мешок, ее глаза довольно быстро свыклись с тусклым светом в помещении. И с каждой секундой девочку все больше накрывала паника, отдаваясь болезненной пульсацией в голове. Пытаясь отвлечься и совладать со своей головой и телом, она осматривалась по сторонам. Темные коридоры по которым они петляли - пугали, но решетки на окнах не улучшали ситуацию. Лишь пестрые безвкусные картины рябили в глазах. Но как только они вошли в одну из дверей, вдруг резко стало не хватать воздуха. Она чувствовала, что задыхается. Внутри все закипело огнем, и казалось, что смерть наступит в ту же секунду. Хуже смерти. Она пыталась предпринять попытку бегства, но она пресекалась огромным вышибалой на выходе из комнаты. Агата осмотрелась. Статная, но вызывающая женщина сидела за письменным столом и заполняла бумаги, лишь при шуме, который создала девочка, она подняла глаза. В комнате были расставлены маленькие диванчики из жаккарда, показывая насколько женщина была влиятельна и состоятельна, подчеркивая свою статность. Как и все здание было оформлено по последнему писку моды Кеттердама. Лишь по обрывочным фразам она поняла, что они прибывали далеко от Западной Равки. — Хелен, я жду своей платы, — грубо толкнув Агату к столу женщины, он жадно оскалился. — Я привел тебе девчонку. Женщина встала с нагретого места и подошла к Агате, обходя ее по кругу. Агата чувствовала себя ужасно под взором внимательного взгляда. Из глаз девочки брызнули слезы. Внутри нее все разрывалось от невыносимой боли. Она потеряла все, что было ей хоть как-то дорого. — Она, конечно, загляденье, но… — женщина резко схватила девочку за ее щеки в свои морщинистые руки, вытирая слезы, — мне не нужны равкианки. При тусклом свете ламп из-за пояса своего хозяина блеснул искривленный клинок, готовый выбивать плату силой за девочку, но разбойник был вскоре остановлен вышибалой, который не раз останавливал неугомонных клиентов. Их с позором вытолкали из здания. Как только их подняли на борт черного корабля, поднялись крики из разных голосов. Какофония из шума и гама больно врезалась в уши, из-за чего приходилось прикрывать их. Осознание приходило мучительно долго, чтобы понять, что мерзкие пираты готовы были избавиться от нее. Горькие слезы страха быстрым потоком скатывались по лицу, которые было уже не остановить. — Она бесполезна, — рыкнул пират, схватив брыкающуюся девочку за ее волосы и поднимая ее лицо к членам экипажа. Морским разбойникам его реплика пришлась не по нраву. Их лица выражали ярую злость за неоплаченный товар, который им удалось поймать за прошедшую неделю. Единственный улов, который мог дать им денег, не оправдал ожиданий Хелен Танте. — Что с ней делать, капитан? — спросил один из пиратов. Агата отползала медленно назад, судорожно оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей отбиться. Ничего. Придётся отбиваться своими немногочисленными силами. Капитан попытался подтащить её за ноги к себе, но ее брыкание ногами мешали ему ухватиться за конечность. Он только больше разозлился. Девочка брыкалась. Ей нужна была помощь. На секунду всё вокруг смешалось в пронзительный звон в ушах, а перед глазами взорвалась тысяча искр. В следующую секунду вся левая часть лица онемела, оставляя в сознании только всепоглощающую тупую боль, а ещё через пару мгновений Агата почувствовала, как из глаз бегут горячие слёзы. Она обессилено лежала, уже не сопротивляясь. Она ощущала на своей коже резкую боль. Она чувствовала, как холодное острие его крюка полоснуло нежную кожу лица. Она скорчилась от боли, с ужасом замечая, что кровь стекала по лицу вниз по шее, окрашивая ее в багровые тона. Почему она сама не может за себя постоять? Ей нужна помощь. От собственного бессилия захотелось ещё сильнее разреветься, но лицо пылало от всепоглощающей боли, пачкая палубу в багровый. В голове всё ещё пульсировала тупая боль. Но она сменилась большим страхом, когда ее за ноги потащили к краю. Темная гладь воды заманивала своими путами на песчаное дно маленькое тельце девочки, все больше и больше, утягивая его. У Агаты сердце упало вниз, куда-то в такую же ледяную воду, и там, побарахтавшись, застыло. Мерзкая вода проникала в легкие, заставляя девочку открывать рот, чтобы откашляться, но вода проникала все с большей прогрессией. Переизбыток жидкости зашкаливал в легких, она чувствовала изнутри, как они горят и разрываются в груди. А потом этот момент настал — мгновение, когда дыхание замедлилось, и с каждым выдохом она выпустила весь запас кислорода. И все замерло: сердце, легкие, и наконец, мозг. И все, что она чувствовала, чего желала и что старалась забыть, померкло.***
В эту ночь море не шептало свою убаюкивающую песнь, оно кричало во все глотку, разрывая связки. Хотелось вместе с ним разрываться душераздирающим криком. На душе страшно и грустно. Ведь, море, великое море, из которого все мы пришли, забирало обратно. Оно, как мать, утешает своими волнами свое чадо, утягивает его к себе, даруя ему вечное спокойствие и покой. Темная ночь все разгоралась, приветствуя морских путников полотном из ярких звезд на небе. Тронутый небосвод тысячами звезд, такой же необъятный, как и темная морская гладь. Море злостно охватывало в свои объятия корабли, утягивая их на дно, кому не посчастливилось в этот день выйти в Истиноморе. Ужасный шторм охватывал берега, затапливая собой все. Яркая молния слепила глаза, заставляя отворачиваться в страхе и бежать домой, а мощный ливень бил в лицо крупными каплями, доставляя боль. В эту ночь многие не сомкнули своих глаз, страшась страшного и буйного моря…
