День красной плюшевой жопы

— Что ты сказал? Сказанные Какаши слова были как удар под дых — настолько больно они его ранили, до сбитого дыхания. Ируке искренне хотелось верить, что он ослышался, но произнесенное многократным эхо билось сейчас в его голове, никак не желая затихнуть и забыться. В целом их отношения уже несколько недель как нельзя было назвать хотя бы хорошими и, вероятно, произошедшее было неизбежным исходом затянувшегося напряжения. Сегодня очередная ссора по поводу неисправимо обгрызанных собаками кроссовок плавно перетекла в выяснение отношений с взаимными упреками по поводу непонимания и стремящейся к отметке «ноль в месяц» хоть какой-либо близости и резко обрубилась словами Какаши: «Да кому ты с такой рожей нужен?» — Правду, — задрав подбородок и смотря на омегу сверху вниз, выцедил Какаши. — Радуйся вообще, что я на тебя внимание обратил. Что-то я не вижу, чтобы на тебя, с «битой лобовухой», очередь желающих стояла. Да и раньше ее не было. Так что не выебывайся давай! Уйдет он, напугал… Ируку непроизвольно отшатнуло на пару шагов назад, как от пощечины. Широкий рубец поперек всего лица загудел тупой болью. Он не моргая смотрел в разноцветные глаза альфы, но видел в них только холод. — Вот, значит, как… да? — задохнувшись от подступивших слез, прошептал омега. Он всеми силами старался не проронить при Какаши ни слезинки и каждое слово давалось ему с большим трудом, застревая где-то по пути в горле. — И что ж ты… такой идеальный до меня… «битого»… снизошел? М? Какаши, к сожалению или к счастью, ничего не ответил. Только раздраженно фыркнул и, развернувшись, ушел в комнату. А Ирука остался в полумраке коридора один на один со своим унижением. Не зная, куда себя девать, он, будто парализованный, отупело смотрел на то место, где еще минуту назад стоял Какаши. В душе и голове было столько всего сразу, что казалось еще чуть-чуть и его разорвет на мелкие ошметки. Он не понимал, что ему сейчас нужно делать, что чувствовать и куда сдвинуться с этой мертвой точки… Из оцепенения вырвало ощущение, будто что-то навязчиво щекотит его по подбородку. Ирука провел пальцами по лицу и понял, что всё-таки плачет. Вид мокрых от слез рук помог ему осознать, чего он хочет сейчас больше всего. Утерев воду с лица, Ирука широким шагом шагнул к шкафу, достал с верхней полки спортивную сумку и, не заботясь о тишине, стал сваливать в нее всё, что ему казалось необходимым: документы, пару трусов, учебники, носки, справку в бассейн, зарядку для телефона, браслетик-поделку от Наруто… Наткнувшись на дорогущий тональник, купленый на подарочную карту от Какаши, Ирука немного повертел его в руках, а затем со всей силы кинул в стену: тяжелый флакон разбился вдребезги, оставляя на треснувшей кафельной стене огромную кляксу цвета молочного шоколада. Почувствовав легкое удовлетворение при взгляде на сей перфоманс, омега вышел из ванной, пообещав самому себе, что больше никогда в жизни, даже под угрозой расстрела, не замаскирует свой шрам. — Если ты сейчас уйдешь, — услышал он окрик Какаши уже на пороге, с трудом пропихивая ноги в разодранную обувь. — То обратно не возвращайся! — Да пошел ты, — прошептал себе под нос Ирука и с оглушительным грохотом захлопнул за собой дверь. Лишь выбежав на улицу и вдохнув морозного воздуха, он почувствовал себя немного лучше. Сумка упала на вытоптанный снег — пальцы отчего то разжались сами собой. Ирука запрокинул голову вверх и посмотрел в черную глубину ночного неба; изо рта на каждом выдохе вырывалось легкое облачко пара. Кожу вокруг глаз неприятно защипало от холода. Постояв так еще немного, Ирука поднял сумку, достал из нее шапку, натянул на встрепанную голову, застегнул куртку и уверенным шагом двинулся вперед. Куда пойти Ирука, к сожалению, еще не придумал, главное, решил он, подальше от этого места. И чем дальше он уходил от квартиры Какаши, тем легче ему становилось. Однако не успел омега пройти и пары подъездов, как сзади кто-то налетел, едва не сбив с ног, и обхватил сильными руками поперек груди. — Прости! Прости, Ирука! — зашептало голосом Какаши в затылок. — Прости меня! Я — идиот! Ляпнул не подумав! Пойдем домой… Ирука бешеным котом вырвался из объятий и отскочил от альфы подальше, чтобы тот не смог до него дотянуться. — Да нет, ты всё правильно сказал, — зашипел он; всё его сознание сейчас охватила такая безудержная злость и обида, какой он раньше никогда не испытывал. — Именно так, как думаешь! Найди себе не «битого» и не позорься больше! Не надо меня терпеть рядом с собой! Мне такие подачки на хер не упали!.. — Иру, пожалуйста, — Какаши сделал шаг к нему; на альфе были только домашние штаны и футболка. — Пойдем домой и там поговорим… — Поговорили уже! — перебил его Ирука, отступая на шаг. — Ты достаточно сказал! — Давай без публичных истерик. Идем домой! — настойчивее сказал Какаши. Как бы Ирука не пятился, альфа всё же ухватил его за руку и потянул на себя. — Я никуда с тобой не пойду! — прошипел Ирука ему в лицо; в некогда любимых глазах альфы промелькнуло отчаяние. — Дома поговорим! — безапелляционно выдал Какаши и, развернувшись, потащил его обратно. Но не тут то было. На одних рефлексах, выработанных еще в детдоме, Ирука со всей силы лягнул Какаши чуть выше пятки так, что тот с матами упал на колено. К сожалению, хватка на руке не ослабла, поэтому омега сразу, не дожидаясь, пока альфа придет в себя, по циркульной траектории зарядил пожеванным кроссовком в челюсь. Раздался характерный клацающий звук и рука оказалась на свободе. Ирука быстро отскочил к валявшейся на дороге сумке, быстро подобрал ее и, бросив: «Между нами всё, Какаши. Вещи можешь выкинуть», — со всех ног рванул прочь. Ирука бежал, не разбирая дороги. Мимо, как в фильме, мелькали окна домов, витрины магазинов, проулки, оборачивающиеся прохожие, но он ничего не замечал. Внезапно чуть впереди у остановки притормозил автобус, открывая двери; не сбавляя скорость, Ирука с разбегу влетел в него. Внутри было практически пусто, что неудивительно для столь позднего часа. Тяжело дыша Ирука пробил билет, быстро плюхнулся на первое попавшееся место и придвинулся к окну. Автобус тронулся, набирая скорость; за окном снова замелькали огни ночного города. Едва отдышавшись, омега прижался лбом к стеклу и наконец дал волю чувствам. Слезы водопадом полились из глаз. Ирука стянул шапку с головы и прижал к лицу, чтобы заглушить всхлипы и шмыганья. На душе было так гадко и мерзко, что он даже не мог собрать и упорядочить то, что давило изнутри. Рыдать хотелось в полный голос, как малому ребенку, но он не хотел привлекать к себе внимание кого-либо из пассажиров, поэтому и давил рвущиеся изнутри вопли насквозь вымокшей тряпкой. Как он мог? Ирука не находил ответа на этот вопрос. Не мог найти объяснения, почему Какаши так поступил с ним. Альфа ведь знал, знал, что для омеги его лицо — очень больная тема. Сколько насмешек, подколок, издевательств, презрения и отвращения Ирука испытал на своей шкуре со дня рокового ДТП, которое лишило его не только лица, но и родителей. Да если б он только мог, то завтра же лег бы под нож, лишь бы избавиться от этого проклятого шрама! И денег бы нашел, сколько б ни попросили, но… Но никто не брался. Одному лишь Ируке да Ками известно, сколько омега потратил на бесполезные консультации, чтобы у всех получить один и тот же ответ: «…в вашем случае, результат может быть хуже того, что имеется сейчас. Лучше всё оставить, как есть…» А хуже, чем есть, Ируке точно было не надо. — За что, Какаши? За что? — задыхаясь, шептал одними губами Ирука. Может за то, что он пригрозил уйти? Возможно. Но сил терпеть нескончаемый срач в квартире у омеги с каждым днем находилось всё меньше и меньше. Мало того что Какаши в быту оказался лежачим инвалидом, так еще и восемь его собак бесконтрольно разносили всё, до чего добирались. Первое время, конечно, всё было хорошо и они делили все домашние обязанности по справедливости, но вскоре… Вскоре, Ирука и сам не понял, как именно и в какой момент альфа технично самоустранился, а омеге пришлось взвалить всё на себя. Но он не хотел разрывать отношения! Он просто хотел, чтобы Какаши его наконец услышал и понял, что ему тяжело въёбывать в три смены и при этом оставаться красивым и сексуальным не только в течку. Ну а потом… потом случилось то, что случилось. От горьких раздумий и самоанализа его отвлек звонок; Ирука не глядя скинул. Спустя секунд пять звонок повторился и Ирука скинул снова. И так еще раза три. В конце концов Ирука не выдержал и принял вызов. — Оставь меня в покое! — зло воскликнул он, сожалея, что в голосе его сейчас от забитого носа отчетливо слышатся слёзы. — Между нами всё кончено! Что тебе еще нужно? — А, — самодовольно хмыкнули в трубке. — Кинул тебя сутулый всё-таки, года не прошло. Ирука, шмыгнув, в ахуе уставился на экран. Сквозь пелену слез он разглядел лишь цифры незнакомого номера. Говорящий явно знал его, вот только сам омега никак не мог припомнить, кому принадлежал этот голос. Да и шум автобусе узнаванию никак не способствовал. — Блять, — выдохнул он. — Кто это? — Память у тебя однако короткая, — ответил неизвестный на том конце и, выдержав короткую паузу, добавил: — Мизуки. — А, Мизуки! — изобразив радость, воскликнул Ирука и, не дав бывшему сказать что-либо еще, выкрикнул: — ДА ПОШЕЛ ТЫ НА ХУЙ, МИЗУКИ! — и сбросил звонок. С передних сидений на него резко обернулся какой-то старик и посмотрел с упреком. Ирука, вежливо извинившись, отвернулся обратно к окну, а пожилой мужчина, покачав головой, пробурчал что-то про «невоспитанную молодежь». Ирука ничуть не сожалел, что послал Мизуки, хотя для него это было более чем нехарактерно. В любой другой день он бы даже выслушал бывшего, но сейчас у него не находилось на это никаких душевных ресурсов. Сейчас острее всего ему вспомнилось, из-за чего они с Мизуки разошлись… В тот день последние пары отменили и Ирука, вернувшись домой на пару часов раньше, чем планировал, застал там разгуливающую в футболке его парня девушку, которая также была искренне удивлена видеть омегу. Мизуки тогда не придумал ничего, что ему ответить. Ирука сначала потребовал, чтобы тот собирал манатки и валил на все четыре стороны, но в пылу разборок выяснилось, что квартира, которую они якобы снимали вместе, по факту принадлежит… Мизуки. А всё это время Ирука исправно платил свою часть выдуманной «аренды». Кстати о квартире. Ирука вытер лицо сухим кусочком шапки. Трагедия трагедией, а о месте для ночлега стоило позаботиться. Не на вокзале же спать, в самом деле. Ну вот нахрена он выписался из студенческого общежития? Наивный дурак… Думал, что у них с Какаши всё серьезно и, если не навсегда, то надолго. А по факту, верно Мизуки заметил, — года не прошло. Ирука вгляделся в виды за окном и понял, что совершенно не понимает, где он находится. Да и номер автобуса он не посмотрел, когда вбегал в него. Пришлось включать геолокацию и по картам выяснять, куда его на эмоциях занесло. Может, где-то поблизости будет какая-нибудь недорогая гостиница. Или хостел на худой конец. Нос от пролитых слёз заложило до самого мозга. Придирчиво осмотрев шапку, Ирука решил, что ее уже не спасти, а потому приложил к носу, чтобы высморкаться… — Ирука? От неожиданного оклика Ирука чуть было не выронил всё, что было в руках. Обернувшись назад, он увидел своего однокурсника, Ямато. — А, Тензо, — выдохнул омега, пряча многострадальную шапку в карман. — Привет. А ты как тут… — Да я-то с подработки, домой вот еду, — улыбнулся парень, вставая рядом; на соседнем сиденье у Ируки сидела сумка. — А вот ты чего тут? Не узнал тебя без хвостика. — Да я… тут… в общем… — замямлил Ирука, экстренно пытаясь придумать правдоподобную причину, по которой его унесло далеко от дома с вещами, но ничего приличного родить не удалось. — Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил Тензо, заглядывая ему в глаза; омега сообразил, чем вызван интерес парня — те сейчас наверняка выглядели болезненно-отекшими и красными. — Ты плакал что ли? — Нет! Это просто… простыл, кажется, — кое-как выдавив улыбку, ответил Ирука. Судя по взгляду, Тензо ему не поверил. — А. А ты куда такой больной? И с вещами… Иру, что случилось-то? — Да я… я тут… Не придумав, что ответить, Ирука испустил задушенный писк, уткнулся лицом в колени и разрыдался с удвоенной силой. Ками, как же ему было стыдно в этот момент. Настолько, что хотелось испариться, исчезнуть, умереть, лишь бы не видеть жалости в чужих глазах. — Ох ты ж… — шепотом воскликнул Тензо и Ирука почувствовал, как тот его неуверенно похлопывает по ходящей ходуном спине. — Ну, всё-всё, хорош моросить. Сейчас еще две остановки и приехали. Пойдешь ко мне… Как Ямато взял его сумку и его самого в охапку, как выводил из автобуса, вел по слабоосвещенным проулкам и заводил в подъезд, Ирука осознавал, как в тумане. Из глаз непрерывным потоком всё лились и лились бесконечные слезы, размывая взор. Очнулся Ирука лишь тогда, когда оказался в чужой квартире. За спиной его, щелкнув замком, закрылась входная дверь; за щелчком выключателя зажегся яркий свет, резанув омеге по глазам. — Я дома! — провозгласил Ямато. — У нас гости. Стягивая за задники с ног кроссы, Ирука быстро вытер рукавами мокрое лицо, припоминая, что Ямато снимает квартиру с Котзумами, а ему сейчас очень не хотелось отвечать на чьи-либо вопросы о своем состоянии. Вообще никому. — Всем привет, — стараясь придать голосу бодрость, мяукнул в сторону комнат Ирука. Ямато в этот момент уже стащил с него куртку и повесил ее на один из свободных крючков на стене. — Идем, — закинув его сумку на плечо, он взял омегу за руку и повел в одну из комнат. Ирука был настолько опустошен, что просто послушно шел следом. — Иру, привет! — заорало из другой комнаты голосом Котецу. Тензо уже завел его внутрь и усадил на старенький диван. — О, Иру! Привет! — раздалось поближе и Ирука, подняв голову, разглядел модно-зализанную челку Изумо, просунувшуюся из-за двери в комнату. — Как дела? Обняв себя руками, Ирука неопределенно пожал плечами. Голова начала неприятно гудеть и от этого омега соображал крайне туго. — Да нормально, — кое-как выдавил он из себя. — Ммм, — недоверчиво протянул Изумо. — А с голосом че? — Простыл? — неуверенно ляпнул Ирука, бросив короткий взгляд на друга. — Ну-ну, как же, — заключил Изумо, нахмурившись. — А бацилла такая длинная и бледная, да? Ладно, не хочешь, не говори. Но если что, я в соседней комнате, — сказал он и удалился, прикрыв за собой дверь. — Спасибо, — пискнул вдогонку Ирука. — ЕБАТЬ! А че с обувью? — крикнул из коридора Изумо. — Ух ты ж ни хуя себе! — воскликнул оттуда же Котецу. Ирука со скрипом попытался вспомнить, насколько плохо выглядели его кроссовки после собачьих зубов, а вспомнив — зажмурился. — Ох, это… Это долгая история, — прогнусавил он. — Прям жду не дождусь момента, когда ее услышу, — пробурчал Изумо под звуки возни и легкий грохот, после чего снова просунулся в комнату. — Я там коробку поставил, примерь! Заказывал давно, но мне маловаты оказались, а тебе должны быть в самый раз. И отказы не принимаются! Считай это подарком, — заявил он и исчез. «Подарком? — отупело подумал Ирука. — Каким подарком? До дня рожденья еще ж три с лишним месяца…» Но, кивнув сам себе, уточнять ничего не стал и обессиленно упал на бок. Из-за стенки еще некоторое время доносились обрывочные фразы «…посрались наверное…», «…что сказал…», «…не ебу…» и «…пидарас…», после чего включилась ненавязчивая музыка и наступила относительная тишина. Голова разболелась еще сильнее. Сколько времени он так пролежал, Ирука не уловил: может минуту, может час. Хотелось забыться и уснуть, но тут его легонько потрепали по плечу. Кое-как сконцентрировавшись, он увидел перед собой темно-карие глаза Ямато. Смотрел он на него обеспокоенно. — Иру? Иру, ты как? Я там чай поставил, — тихо сказал ему Тензо, после чего взял за руку. — Слушай, у тебя пальцы, как лед. Может тебе одеяло? Или в душ? Согреешься… Ирука резко сел, будто вовсе и не планировал только что провалиться в кому. Возможность отсрочить расспросы о том, что с ним случилось, придала ему сил. — Да, если можно, — сказал он, подскочив к своей сумке. — Если никто не против… — Конечно нет, — рассеянно ответил Тензо уже ему в спину. — Первая дверь от Котзумов по коридору, — задал он направление. Едва Ирука оказался под струями горячей воды, как почувствовал себя значительно лучше. Он даже и не понимал до этого момента, насколько замерз. Видимо функционировал чисто на адреналине. Так и разболеться недолго, грустно подумал он, а до стипендии еще целых две недели… — Иру, — услышал он Изу сквозь шум воды из-за шторки. — Я тут тебе полотенце и вещи чистые оставлю на стиралке. В холодосе винчик есть, не стесьняйся. А мы с Котецу пошли. Давай, до завтра. Ирука хотел было спросить, куда это Котзумы намылились на ночь глядя посреди учебной недели, но не успел — дверь ванной уже захлопнулась. Ирука еще немного постоял под водой и, почувствовав, что руки-ноги уже отогрелись до состояния живого тела, решил выбираться наружу. Головная боль тоже немного отпустила, словно вода вымыла из нее всё плохое, и в целом он чувствовал себя уже гораздо лучше. Наспех обсушившись и облачившись в выданную Изумо пижаму, Ирука робко выскользнул из своего временного убежища на свет. С кухни тянуло приятными запахами, от которых немного свело желудок. Ирука сглотнул. По факту он нормально не ел с утра (стакан кофе с бутером в обед не в счет), а потом его заняли выяснение отношений с Какаши и путешествие по городу. — А, ты уже всё, — в дверях кухни появился одетый в домашнее Ямато. — Идем, поужинаем. Не знаю, как ты, а я с работы голодный, как не знаю кто… На столе уже красовались огромная сковородка с поджареной с овощами и рисом курицей, немного сыра, салат из морской капусты, соусы, разломленная на кубики шоколадка и кружка с бордовой жидкостью, в которой омега признал вино. — Ого, — одобрительно кивнул Ирука. — Не шибко богато, конечно. И хлеба вот нет, закончился, — смутившись, пробормотал Тензо и почесал в затылке. — И эти черти не купили… Ну и бокалов у нас тут не водится, поэтому… ну, как-то так. — Не, всё круто. А за что пьем? — Как за что? — округлил глаза Тензо. — Валентинов день же! Ну, строго говоря, он только через минут… — он посмотрел на часы. — Семь наступит, но, думаю, уже можно. — Да ладно! Уже разве четырнадцатое? Искренне удивившись, Ирука глянул на дату в телефоне. И ведь действительно, до окончания тринадцатого февраля оставалось уже всего шесть минут, а значит вот-вот наступит День всех влюбленных. Омега горько хмыкнул: только в его жизни с его везением мог случиться разрыв отношений накануне такого праздника. Ну, не жил хорошо, нечего было и начинать. По сердцу мерзким ощущением разлилась волна горечи и жалости к самому себе. — Ну давай, — обманчиво бодро Ирука взял кружку и принюхался — действительно, вино. — А есть чего покрепче? — К сожалению, нет, — виновато пожал плечами Тензо и отсалютовал алюминевой банкой. — У меня вот пиво только, но тебе, я знаю, оно не по вкусу. — Это верно, — вздохнул Ирука и, приподняв кружку, торжественно произнес: — Ну, за л… встречу! Кампай, — после чего осушил ее до дна. Провозгласить тост за любовь даже на одном дыхании у него язык не повернулся. Какая уж тут любовь… — Ты закусывай давай! — спохватился Ямато, пододвигая поближе сковородку. — Иначе я тебе больше не налью. Начнешь песни петь, как тогда, у Митараши на днюхе, — усмехнулся он. — А соседи у нас тут нервные. — Ахахаха! Очень смешно, — скривился Ирука и потянулся к приборам. — Кто-то вообще после посвящения не в свою комнату приперся и на первокурсницу лег. Не напомнишь, как её звали? — О, не-е-ет, — простонал Тензо, пряча лицо в ладонях. — Неужели еще кто-то этот проёб помнит? — Помнит-помнит, — язвительно пропел Ирука. — Ты, как порядочный парень, вообще должен был на ней жениться. — Так, я лучше тебе налью еще, только не напоминай больше об этом, — засмеялся Тензо; уши у него пылали алым. — Ты лучше вспомни, как вы с Генмой проебали комендантский час и вам пришлось в общагу через второй этаж забираться. — Ширануи вообще редко хорошие идеи в голову приходят, — засмеялся Ирука. — У него вся мозговая деятельность на удержании зубочистки во рту сосредоточена… В воспоминаниях о шальных моментах и в хохоте Ирука и не заметил, как приговорил всё вино, что имелось в наличии. С Тензо всегда было легко говорить о чём угодно. Вскоре в голове стало приятно пусто, а в теле возникла блаженная лёгкость. Смеясь и спотыкаясь, они кое-как добрались до комнаты, кое как расправили скрипучий диван и вповалку рухнули на него. — …Эбису с маркерными усами, — выл Тензо. — Это конечно что-то на извращенца-педофила похожее, но Асума без бровей и бороды — вообще Фантомас! Он же как коленка, абсолютно круглый. — Бляхахахахахаха… Покатываясь со смеху, Ирука откинулся на спину; люстра на потолке в его глазах закачалась вовсю, словно от ветра. Блаженно выдохнув, он закрыл глаза рукой. — Погоди, — Ямато внезапно схватил его за руку и потянул к себе. — Что это? Ирука, немного напрягшись, вгляделся в смуглую кожу на своем предплечье и понял, что так обеспокоило Тензо — четко-синеющий отпечаток широкой пятерни. И напрягся еще сильнее. Всё веселье моментально испарилось, уступив место пьяной печали. И как только Ямато умудрился разглядеть синяки при таком скудном освещении от настольной лампы? — А, это… это… — замямлил он, но адекватнозвучащую причину, объяснившую бы приобретение подобных пятен, с ходу выдумать не смог. — Это… Он с тобой сделал? — строго спросил Ямато, смотря ему в глаза; руку он держал мягко, но не отпускал. Губы у Ируки предательски дрогнули. Напоминание о Какаши болью отдалось в груди. Как-то так вышло, что за весь вечер ни он, ни Ямато ни разу не затронули какие-либо события, связанные с альфой, хотя Тензо был знаком с ним намного дольше, чем Ирука с ними двумя. Но, видимо, разговора этого избежать было не суждено. В итоге, чтобы Ямато не напридумывал себе лишнего, Ирука собрал всего себя в кулак и сухо, насколько выходило, поведал о случившемся. Язык от вина еле ворочался во рту, иногда спотыкаясь об особо сложные обороты, но он продолжал и продолжал говорить, будто внутри прорвало плотину. И даже слезинки не проронил. Лишь на роковых словах о своей «роже» к горлу снова подступил комок. — Вот сука, — прошипел Тензо сбоку. — Кто бы мог подумать… Да-а, не ожидал я от Хатаке… Такого. — Да я ж понимаю, — ровным тоном шелестел Ирука, не моргая глядя в потолок. — Что не красавец. Да даже без шрама внешность у меня… — он равнодушно пожал плечами. — Ну, такая… Какая уж есть. Не идеал. Но что я могу сделать? Как это исправить? Но чтобы упрекать меня этим… Это слишком. Хотя… Может он и прав. И мне действительно с такой «рожей» стоило бы поменьше выёбываться. Я не знаю. Я уже… всё. Не зная, что еще к этому добавить, Ирука замолчал. Он не понимал, стало ли после того, как он выговорился, ему лучше или хуже. Он почувствовал себя выпотрошенным и пустым. Внутри было просто пусто и хотелось спать. Он уже хотел было отвернуться к стене и, пожелав Тензо спокойной ночи, провалиться в свои страдания, как тот резко развернул его к себе. — Да что ты такое говоришь? С ума сошел? — возмущенно воскликнул Ямато. — Не смей думать о себе так! Никогда! Тем более из-за слов одного идиота. Да он свою-то «рожу» видел? Сам весь покоцаный вдоль и поперек и ещё тебе там что-то смеет тявкать… — Но он же альфа… — вяло попытался возразить Ирука, ошарашенный словами парня. — И что? Это позволяет ему вести себя, как уроду? Знаешь, почему он так тебе сказал? — вдруг зашептал Тензо, придвинувшись поближе. — Да потому что сам он из себя мало что представляет и ссался потому, как сука, что ты от него уйдешь. Вот и сбивал тебе самооценку. Потому что… — его взгляд забегал по лицу Ируки; вытянув руку, он осторожно заправил волосы омеги ему за ухо. — Потому что ты обалденный, Иру. Если б ты только мог увидеть себя м…чужими глазами, ты бы это без всяких слов понял. Да у тебя такие глаза, что с ума сойти можно. Утонуть. А губы… Да даже шрам не портит ничего, а только добавляет особенности. Иру, что бы там кто ни говорил… Ты красивый и точка. И забудь слова этого мудовища… — Что? — икнул Ирука. — Что? — не понял Ямато. — Ты считаешь, — неуверенно начал омега. — Что я… какой? На мгновение в комнате повисла волнительная тишина. Ирука с нетерпением ждал ответа, позабыв как дышать. Словно от повторения этих слов зависела вся его дальнейшая жизнь. Тензо, немного поколебавшись, придвинулся к нему поближе. Ирука кончиком носа повчувствовал его робкое дыхание. — Да, — уверенно кивнул он. — Красивый. Очень. Ирука смотрел на Ямато, в его темные и такие честные глаза, и не верил своим ушам. Почему он это ему говорит? Зачем? Неужели он и вправду считает его красивым? В душе у омеги что-то всколыхнулось, противясь сказанному, вот только… только глаза Тензо не врали, он это видел. Ямато смотрел на его так, как Какаши и никто до него не смотрел: ласково и немного грустно. И от взгляда этого всё щемило в груди. Так, что все сомнения отпадали сами собой. Все, кроме одной. — Поцелуй меня, — выдохнул Ирука. Его пьяному рассудку показалось, что это то, что сейчас ему нужно больше всего на свете. Что именно это подтвердит сказанные Тензо слова. Убедит его в том, что они не пустые. Глупо заморгав, Тензо в ошеломлении приподнялся на локте и уставился на омегу. — А? — Поцелуй меня, — невозмутимо повторил Ирука и с вызовом вздернул бровь: — Или что, я недостаточно хорош для тебя? — Да нет… Не в этом дело, — растерялся парень. — Просто это как-то… Неправильно что ли… Вот так вот… — Так и думал, — горько выдохнул Ирука, собираясь подняться. Голова нещадно закружилась, тело стало каким-то ватным и неуправляемым, а на душе - лишь разочарование и стыд. Остро захотелось уйти куда подальше. Ну какой биджу его за язык тянул? Спал бы сейчас себе спокойно, а теперь… — Мне лучше… Но не успел он добормотать фразу, как его быстро опрокинули обратно на спину, тяжело прижали к дивану и впились в губы горячим поцелуем. Удивленно вздохнув, Ирука весь обмяк и приоткрыл рот, позволяя Тензо протолкнуть свой язык глубже. Во рту появился привкус пива. Прервав поцелуй и тяжело дыша, Тензо забормотал ему в губы: — Я… я… Иру, прости. Я не хотел, чтобы это случилось… вот так… — Забей, — шепнул Ирука. Обхватив лицо парня, он притянул его обратно и вовлек в новый поцелуй. Более глубокий, более чувственный, более требовательный. Ирука чувствовал, как бешенно бьется у Тензо сердце, точно также, как и у него самого. Закинув на него ногу, он прижался к нему сильнее. Внизу живота затянулся знакомый узел возбуждения. — Иру… — Тензо немного отстранился, упершись лбом ему в лоб. — Давай… притормозим. Я так… боюсь… не удержусь. — И не надо, — отрезал Ирука, откинул обалдевшего парня на спину и уселся на него сверху, стянув с себя футболку… С Ямато всё было по-другому. Как бы Ирука не силился не думать о Какаши, всё же невольно сравнивал то, как его трахал альфа, и как его… любил Тензо. С Какаши секс был страстным, жестким, резким, всегда на грани боли и крика. С укусами и мертвыми хватками, после которых иной раз некоторые суставы не сразу приходили в себя. И редким, по большей части только в течную неделю, когда омега мог принять в себя здоровенный елдак альфы с узлом наперевес… И в основном по-собачьи. А Ямато… Ямато же, как бете, были до пизды все эти альфа-омежьи приколы, связанные с запахами, циклом и прочей поебенью. Он был с ним, не как с омегой, а как с… человеком. Его объятия были мягкими, поцелуи, нежные и трепетные, ласкали каждый сантиметр кожи, и даже горячее дыхание не обжигало, а словно отогревало Ируку. Всё в Ямато оказалось тёплым и мягким. Уютным. Простым. — Стой, — Тензо тормознул Ируку в тот момент, когда он уже почти сел на стоявший член парня, приставив головку ко входу в омежье нутро. — Погоди… Ты же не в течке?.. — Нет, — Ирука тяжело дышал и в нетерпеньи стал опускаться снова, подумав, что парень испугался залета; на отсутствие защиты ему сейчас было откровенно поебать. Но Тензо остановил его снова, крепко держа за бедра. — Но… Тебе же будет… Больно? — Что? — не понял Ирука. Разве парням такие нюансы вообще интересны? Ну да, вне течки не то же самое, что и во время нее: нутро более тугое, смазки меньше… Но ведь некоторым так даже больше нравится? Да и залететь невозможно! Так почему же Ямато тормозит? Что не так? Ямато как-то странно на него посмотрел, а потом, целуя, уложил на спину. Сначала Ируке это не понравилось, ведь уже вот-вот, почти и ему бы, пусть и с болью, но удалось бы заполнить ту проклятую пустоту внутри себя и вытряхнуть из нее всё, что было связано с прошлым, но вскоре… Вскоре влажные поцелуи перетекли на шею, осторожно затронули чувствительные соски и, осыпая дрожащий в волнении живот, ушли еще ниже… — М-м-м Ах! — особенно громко застонал Ирука, безумно изогнувшись, когда Тензо взял его член на полную длину. Никто из бывших ни разу не делал ему минет и он даже представить не мог, что это будет настолько восхитительно. Тензо сосал ему медленно, с оттягом, не выпуская член изо рта, плотным кольцом сжимая губы, так, что в голове у омеги вышибало искры. Ему казалось, что охи-вздохи его уже успели оценить все соседи по всем направлениям, но было откровенно сиренево, лишь бы только Ямато не останавливался. И Ямато продолжал, ускорив ритм. Ирука с восторгом ощущал, как его член бьется о горячую глубину горла, а сам он, как теряющий гравитацию, хватался за обивку дивана. Но когда парень стал медленно вводить пальцы ему внутрь, омега не выдержал и с громким вскриком кончил, вцепившись Тензо в волосы. — Чтоб меня… — задыхался Ирука, откидываясь обратно и убирая со лба мокрые волосы. Всё тело и сознание накрывало непрекращающимися волнами оргазма, не давая соображать нормально. Потолок с люстрой качало еще сильнее, чем полчаса назад… Или сколько они тут?.. Перед плывущим взором возникла счастливая физиономия Ямато. — С праздником, — прошептал он, целуя в губы. — Ах, да… Точно, — пробормотал Ирука и на одной из волн экстаза его унесло в сон.