***
Переезд оказался тяжелей чем он мог представить, намного тяжелей. И в первую очередь это казалось местной погоды. Парнишка настолько долго просидевший дома, не видя лучей света кажется несколько лет и считая что все в прошлом было прекрасно — пережиток ностальгии и ложных воспоминаний, первые пару лет чувствовал себя просто ужасно. Лето буквально душило, заставлял как можно быстрее прятаться в тени теперь уже квартиры, не того просторного дома, коим было его прошлое пристанище. Новый дом Санни являлся ни чем иным как простой маленькой квартирой, походившей на клетку для маленьких зверьков, каким юноша себя и чувствовал каждый раз возвращаясь «домой». Маленькая, но уютная кухонька - заслуга мамы, единственного человека что поддерживал тут порядок, затем такая же небольшая гостиная, где располагались мама, оставляя единственному сыну последнюю маленькую комнату, больше похожую на кладовую, чем на полноценную комнату. И он стоит. На пороге собственной комнаты. Ужасно тесной и одновременно пустой. Кровать занимала большинство места, давая лишь небольшому столику поместиться возле, протяни руку — и сразу же можешь ею удариться об этот самый столик.Гадко мало. Но убежать куда-то ещё он не мог. Зимы здесь, в прибрежной части — сущий кошмар. И лето, и зима, из крайности в крайности, будто попал в самое нестабильное место на земле и тебя заставляют там жить. Совсем одного. Прошло уже почти два с половиной года и теперь парень вновь сидит на скамейке в каком-то перепачканном фартуке, вновь придумывая что мог бы сказать матери в оправдание.«Мам, меня снова выгнали.»
Нет, не так, он мог бы сказать по другому, все равно мама не перестанет его любить, даже если он сменит уже сотое место работы.«Я вернулся домой»
Стянув с себя фартук, черноволосый парень наконец вставки с места сминая это самый фартук в руках. Беспомощная тряпка, идиот, больной, сейчас Санни был готов корить себя за любую ошибка, хотя возможно не он был виною ей. Сейчас он один, совсем один, а мысли делали куда больнее других людей, заставляя парня вновь плакать каждую ночь, зарываясь лицом в подушку. И правда поведение жалкое, но он не мог иначе. Теперь уже совсем один. После принятия терапии и препаратов, юноша почти каждую ночь спал без снов, больше просто не имея контакта с миром снов, лишь изредка встречаясь со своим монохромным отражением, что, казалось, лишь стало холоднее и отстранилась от него. «Даже собственная травма тебя бросает, бро!—стучало в мозгу Санни, когда он в который раз набирал номер того или иного друга, слыша лишь отдаленные гудки на той линии». Он потерял связь окончательно. После раскрытия правда Обри и Хиро сразу отстранилась от парня, не желая видеть его в своей жизни больше......никогда? Легче же принял все Кел, пытаясь наладить связь с Сузуки, что тот по началу пытался поддерживаться но быстро устал, ведь сейчас Кел был совсем далеко, в другом городе и созваниваться каждый день, где главное действие составляло — говорить, что Санни совсем не любил, что делало звонки лишь утомительной тратой времени. Раньше он мог просто сидеть или идти возле баскетболиста и слушать бесконечный поток слов, что тот изливал не нуждаясь в ответах со стороны юноши — парень видел все по движением младшего. Сейчас все зашло в тупик. Базил? Этот цветочный мальчик всё ещё пытался поговорить с Санни, но и тут они не могли наладить диалог в правильное русло, всегда делая огромные неловкие паузы в разговоре, что отражалось на лицах обоих. Санни притронулся к шраму на глазу. Садило ужасно, хоть теперь парень и носил повязку, что привлекала больше чужих взглядов к собственной персоне, даже в уже теперь колледже завести новых друзей не получилось. Тяжело вздохнув, он зашёл вновь в свою комнату, упав лицом в подушку, лишь обессиленно лёжа на кровати. Мамы не было дома, видимо та все ещё на работе и будет лишь к девяти, по сему у бывшего скрипача было немного времени остаться наедине с собой. В принципе, «наедине с собой» он был почти всегда, так что чего-то волнующего или радостного это не вызывало.«Бип бип! Бип Бип! Время пить таблетки, мистер неудачник!»
Санни перевернулся на спину, доставая пачку препарата из кармана я кою носил с собой везде, но в последнее время пил реже, то ли забывая, то ли нарочно отказываясь принимать лекарства. Пузырек блестел в лучах небольшой лампочки, служившей Сузуки единственным источником света, маленькие разноцветные таблетки перекатывались с одного края банки, до другого, издавая забавный звук, будто от погремушки. Что бы сказала Мари? Переехали ли бы они вообще, если бы она не умерла? Он сжимает пузырек в руках, чувствуя раздражение. Все из-за одной ошибки! Твоей ошибки! Тряпка! Черноволосый жмурится швыряя лекарства куда то подальше от себя, слыша как те с глухим стуком падают на пол. Хоть бы не разбились. Переворачиваясь на бок, юноша чувствует как дрожит, вовсе не от холода, скорее от злости и досады, что опоясовало тело, делая почти бездвижным. Сколько он не пил? День? Два? Санни уже не помнил, какая разница? Если н будет пить, хотя бы будет видеть сны, может стоило так и прожить жизнь — во сне? И так же там и умереть? Какое кому дело? Он чувствует как из глаз начинают течь слезы, злые, обиженные слезы, не те, что были наполнены тоской. Он готов закричать прямо тут!«Ты в порядке?»
Чужой голос даже ошарашил по начало парня, на секунду прерывая его истерику и заставляя прислушаться к звукам в комнате. Показалось? Возможно, но едва парень вновь принимается за свое обычное дело — плакать в подушку и дрожать, чья-то холодная рука ложится на плечо, едва сжимая его. Резко отдернув себя, Санни дергается в попытках понять, что его держит, но не видя ровным счётом ничего, парень напрягается ещё сильнее. Опять галлюцинации? Или?«Я в твоей голове.»
Наконец прислушавшись к голосу, доносившемуся, как оказалось из мозга, скрипач наконец понял кто с ним говорит.Он горько усмехнулся, сев на кровати. Прямо как фея крестная, да? Вытер рукой дорожки ещё не высохших слез, глядя куда-то перед собой, будто там он и увидит старого знакомого. — Ты вернулся.— первое что произносит он.«Я и не уходил.»
Парень резко хмурится, приподнимаясь на месте, будто собеседник сидел напротив него. Он поднял палец, как бы в угрозе и негодовании. — И почему молчал? А? Почему ничего не говорил? Приятно наслаждаться моими страданиями, да?«Ты не нуждался во мне.
Больше голос не говорил ничего, лишь гладя ободряюще раздражённого юношу по плечу будто это как то могло спасти ситуацию, хотя как не крути у Санни не было выбора, ведь спихнуть фантомную руку с плеча он не мог. И снова сжался, притянув колени к себе и обнимая их. Вторая неизвестная рука легка на голову, поглаживая аккуратно растрёпанные волосы, будто вновь пародируя Мари. Никто не говорил, отдавая себе только желание наконец обняться.