***
Впервые Бодровкова спала всю ночь на диване без Миши. Было ужасно непривычно, но зато появилось больше место для сна, что не могло не радовать. Утро второго дня без Горшенёва проходило по обыкновению. Девушка позавтракала, сходила на улицу, проверила стопы, которые болели уже меньше и заново заматала их бинтами для профилактики. Первым делом она решила зашить косуху, благо он не взял её с собой и она висела на вешалке около входа. Анастасия долго искала нитки и иголку. Найдя их на самой дальней верхней полке кухни, она приготовилась зашивать рукав, но не знала с чего начать, всё таки это вам не пуговицы пришивать к рубашке. Мало того, Настя давно не брала в руки иголку и нить. "Потанцевав танцы с бубном", она сумела восстановить рукав. Дело близилось к обеду. В холодильнике девица нашла баночки с супом, оставленными Михаилом, их надо было всего лишь разогреть и готово. Она так и сделала, после чего по всему дому прошёлся запах аппетитного борща. Сметана тоже имелась – отлично! Наська с большим удовольствием уплетала суп, за пять минут опустошив тарелку. Весь оставшиеся день она лазила по полкам, шкафам, тумбочкам и большому сундуку, ищя чего нибудь интересненькое. Но кроме раритетных дисков и пластинок разных рок групп, Ретузина ничего занимательного не нашла. В остальном была только пыль, ненужное барахло, какие-то грязные ткани и так далее. Скучно. Даже нет никакого телевизора и плеера, чтоб посмотреть записи концертов или просто послушать эти диски. Очень жаль. Бодровкова положила всё обратно. Так и прошёл день.***
На третий день она надеялась, что Горшок вернётся. А если не сегодня, то точно завтра. Анастасия случайным образом нашла пару листков бумаги и коробку заточенных цветных карандашей. Она принялась рисовать себя и панка. Конечно девушка не обладала великими художественными способностями, но что-то похожее на правду начирикать грифелем на бумаге она попыталась и получилось, по её мнению, не плохо. Сама Настя была изображена в разорванном белом платье до колен с пятнами крови. На её лице была злая усмехающиеся гримаса с тёмными кругами под глазами. Место пальцев у неё были острые чёрные когти, по размерам не длиннее её настоящих фалангов. В одной руке она сжимала небольшой ножик, на случай если кто-то нападёт. На ногах тоже самое, но ещё были добавлены на ступнях бинты, которые были на ней реально. Причёска короткая, растрёпанная. Это был её внутренний придуманный образ. И она даже как-то хотела отстричь волосы, чтоб были они чуть выше плеча, как на рисунке, но не может или не совсем хочет – так считала дивчина. Мишу рядом она нарисовала с его фирменными иголками, в разорванной почти в тряпки кофте и такими же тёмными джинсами с дырками. Он хитро улыбался с клыками на ружу. — Здорово всё таки получилось! Это при том, что я не умею рисовать, — Бодровкова положила на столик разрисованную бумагу.***
На четвёртый день Анастасия во всю ждала появления Горшенёва, который так и не появился ни утром, ни днём, ни вечером. Девушка сидела на диване в пижаме и смотрела на дверь, надеясь что её откроют. Но этого не происходило, а на улице окончательно потемнело – наступила ночь. В полной темноте во всём доме были слышны шаги, Настя не могла уснуть. — Где этого паразита носит? Говорил же, пару дней и он снова дома, — она немного нервничала, от того и ходила, — может завтра утром вернётся, ну задержался, с кем не бывает? Побродив ещё чуть-чуть, девка улеглась, отбрасывая плохие мысли в сторону. "Завтра вернётся, не надо переживать."***
На следующие сутки Михаил не появился снова. В этот день Настя пыталась сыграть хотя бы одну песню на его старой гитаре, но получалось, мягко говоря, не очень, ещё и первая струна порвалась. Она взбесилась и выкинула инструмент в окно со словами: — Старьё! Эти акустики и классики надо давно выкидывать всем нахрен! А продавать только электрухи, а с этим прошлым веком далеко не уедешь, максимум Цоя трёхаккордного будешь играть в подворотнях!***
На шестой день девица начала чувствовать, что потихоньку сходит с ума в полном одиночестве. Её настроение менялось хуже погоды. У неё возникло предположение, что Юрьевич бросил её навсегда. — Глупость. Не может он ни с того ни с сего сбежать. Зачем? Может что-то случилось и он не может вернуться? Я могла бы проверить, но как мне обратно попасть сюда? Он же мне код не сказал от своего мира! — рассуждала в слух Бодровкова, воткнув нож в старую, потёртую подушку. Вынув острие из многострадальной, покрытой "ранениями" подушки, она отбросила её в сторону и принялась водить кончиком ножа по пальцам и ладони. — Острый... Если он решил меня бросить, то и пусть! Не нужен он мне совсем!! — прокричала Анастасия, выпуская все свои накопившиеся эмоции и, сжав сильнее рукоятку, ударила себя по свободной руке. Кровь хлынула тут же, средние по размеру капли покатились из пореза, оставляя за собой багровые следы. Настя в ужасе бросила нож, встала и пошла искать в аптечке оставшиеся бинты. Найдя их, она промыла рану водой и кое-как заматала её. "Больше вроде не кровоточит," — девушка вздохнула и села на пол, — это же надо как меня угораздило... Глаза её начали закрываться и она легла прямо на холодный паркет, ощущая слабость в теле. Наступил сон.***
Жительница леса проснулась, когда за окном появились вечерние сумерки. Рука болела так сильно, что пришлось подняться и, найдя через какое-то время шприц со всем остальным, вколоть себе обезболивающее, как это делал Гаврила. Его, кстати, опять не было. — Он не пришёл! За это время! Не пришёл! Да я убью его! Найду и убью! — выпалила Анастасия с обидой, сев на ручку кресла. Просидев так в районе пятнадцати минут наедине с собой, она услышала долгожданный звук ключей в замке. Девица приоткрыла рот в предвкушении, смотря на дверь. Она распахнулась и за ней появился тот, которого она очень ждала, по которому очень скучала и проклинала одновременно. Миша, улыбаясь до ушей бросил рюкзак, закрыв дверь. — Привет! — он снял с себя кофту с эмблемой его любимого Эксплоида и бросил к лежащему рюкзаку, оставшись полуобнаженным. Бодровкова, разбежавшись, прыгнула на Миху с ногами: — Ты где был так долго, дурачок!? Я здесь чуть сама себя не угробила! — она уткнулась к нему в шею, чуя запах пива. — Ну я проведал Сашку, с ней всё хорошо, слава кому-то там. Потом пошёл обратно и встретил там своих давних знакомых, которых сто лет не видел. Посидели, потрындели, выпили. Потом весь день гуляли, — тон голоса подтверждал, что он был на "веселе". — Ах вот оно что! Развлекался значит! — Настя слезла и важно скрестила руки. — А мне что, нельзя расслабиться раз в году!? — ему не понравился её наезд, — работую тут уже десять лет, блять! Думала ты у меня одна такая? До тебя тут было до фига народу, тоже такие же "комные" существа! Я за ними следил и отправлял дальше жить. Ты у меня была последней, потом бросил эту дурацкую работу, живём щас на оставшиеся накопленные деньги! Всё Ретузька, не драконь меня! — он сел и откинулся на кресло. — Понятно, — девушка махнула рукой и подошла к бывшему музыканту. — Ох, знаешь, я так соскучился по тебе. Такого давно не было, чтоб я так скучал, — он обвил рукой её бедро. — Значит ты не скучал по мне, когда я отправилась к живым? — Скучал, но пытался забываться. Думал ведь, что не скоро объявишься, — повисло молчание. — Кстати, я на днях рисунок нарисовала, посмотришь? — Анастасия побежала за бумажкой и отдала в руки панку, вернувшись. Он наклонился, внимательно рассматривая шедевр, сделанный Бодровковой. Автор работы немного начала волноваться из-за долгого пристального всматривания в листок. — А это кто? — протянул слова мужчина, щурясь, показывая пальцем на девчонку в белом. — Это я, — Настюха улыбнулась. — Ничего себе, — иронично удивился он, — У тебя же волосы подлинее. — Ну я так себя представляю. Это мой образ, ещё при жизни придумала. — Понятненько, что ж, в таком случае за твои старания у меня для тебя награда есть, — Горшенёв аккуратно положил бумажку и лениво потянулся за рядом лежащим рюкзаком, повозившись, он вынул за шкирку игрушечного чёрного кота с тёмно-жёлтыми полосками на кофточке и с джинсовыми шортиками. — Какой миленький, правда грустный, — она с детским восторгом приняла подарок, осматривая его. — Если он тебе не нужен, я могу там... его выкинуть... — Миша засмущался. — Нет, нет! Он очень хороший, мне нравится, — Анастасия посадила кота около подлокотника дивана и погладила его. — Буду звать тебя... Чугунок, — она подлетела к сидящему в кресле, — спасибо, Паровозик, — девица оставила поцелуй на чуть колючей щеке, — тебя не рвало за эти дни? — К счастью нет, — он провёл тыльной стороной по месту поцелуя, улыбаясь, — кашлял правда. Но, съев листики в сухую, у меня и он прошёл, — Михаил пересел на диван, — фуух! Ретузина, иди сюды! — девица мигом подошла и села рядом, — на рисунке ты какой-то демонёнок, в крови, с ножом. Почему ты так себя представляешь? Ты ведь на самом деле очень милая и добрая, — он глядел на неё своими щенячими глазами, утыкаясь макушкой в локоть, — ты щекастик и курносик, — указательным пальцем Юрьевич тыкал маленький носик, а большим и средним "пунькал" щёчки. — Миш, ты чего такой....ласковый сегодня? Ммм, — Настя пыталась отвернуться. — А чего, нельзя? — он убрал руку, — стоп, а это что такое? — Горшок посмотрел на повязку на её конечности и неспеша взял, проводя фалангами по марле. — Я порезалась сегодня случайно, — она выдавила неловкую улыбку и, заприметив лежащий нож на полу, бесшумно отодвинула ногой под диван, чтобы собеседник не заметил. — Рана глубокая? — мужчина сделался серьёзным. — Достаточно да, — девушка почувствовала стыд. — Промыла как надо надеюсь? — он отпустил руку. — Промыла, да. — Тебя одну ни на один день оставить нельзя! — А мне уже не больно, между прочим, — Анастасия накинулась с обнимашками на Михаила, — я вколола обезбол, делала всё также как и ты. — Хорошо, — он мягкими движениями гладил её спину. — Рубашка то моя, — неожиданно произнёс панк, — точно моя: белая, пуговицы, нашивки с черепухами. — Я знаю, просто... нуу. — Да ладно, против что ли я? Носи на здоровье, будет одна на двоих. И опять тишина. Никто не знал, что ещё можно сказать друг другу. Настя не заметила, как села на одно бедро Горшенёва, обнимая. Обо прикрыли глаза. Такой, на первый взгляд непонятный момент: одна сидит на другом, этот другой отвечает взаимностью в объятиях, и они словно спят. С другой стороны – а что ещё нужно? Обязательно шлёпать ртом всё время? Некоторые просто мечтают о таких моментах: сидеть, не думать ни о чём, наслаждаться друг другом. Слова не нужны. Но надолго их не хватило, к сожалению. — Забыла сказать.... Я вовсе не милая, — получился шёпот, — я злой, страшный, вонючий демон, — Миша испустил смешок. — Это как раз таки про меня. А ты тогда уж зверёнок с маленькими острыми зубками, которая кусает плохих придурков. Рокер принялся массировать плечи Анастасии, не слабо надавливая и сжимая, разгоняя больше крови по мышцам. Та издавала звук, похожий на смешанный стон и смех. Потом, повернувшись, он трепетно коснулся мягких губ, с каждым разом горячее целуя и обжигая дыханием. Бодровкова чувствовала слабый горьковатый вкус и запах спирта, но не отстранялась. Михаил был настойчив, будто его мучила жажда воды и вот он наконец-то нашёл заветный единственный ручеёк посреди песков пустыни. Не стеснялся выходить за контур губ и целовать всё остальное рядом. Настя не уступала ему в ответной пылкости. Сильнее прижалась и, оставив чужие губы, прикоснулась своими к шее, даря влажные поцелуи и даже мелкие почти не видимые засосы. Ключицы и плечи тоже не остались без внимания. — Снимай эти...дурацкие штаны, — еле выговорил анархист, делая тяжёлые вздохи. Он потянул за резинку и стянул хлопковые брюки с торчащим шнурком. Девица не сопротивлялась, только лучше ей, было слишком жарко. Юрьевич блуждал руками по ногам, оглаживая всё что попадалось. Анастасия зарылась в его волосах, переводя дыхание. Она, соскучившись по губам, снова накрыла их, прикусывая, проводя кончиком языка по верхним передним вставленным зубам. Накалённость тел переросла настолько, что процесс сдерживания становился всё сложнее и сложнее. Вскоре Горшка начал раздражать слепивший яркий свет, плюс ещё назло пересохло горло. Он с горечью оторвал от себя желанное тело и пошёл к рюкзаку с бутылками пива, выключив по пути ненавистную в эти минуты люстру. Открыв крышку, рокер большими холодными глотками освежал себя. За раз выдул почти всю бутылку и поставил её на пол. Девушка, незаметно подойдя к нему, встала на пути. Она обхватила его ручками выше пояса и уткнулась губами в татуировку анархии, целуя каждый сантиметр этой области, строго не выходя за неё. Это даже в самых своих развратных фантазиях Горшенёв не мог придумать, которых он иногда допускал. С чего это она? Сама же говорила, что эта политическая философия невозможна. "Целуйте мою Анархию," — прозвучало у него в голове многосмысленно. Закатив глаза и сделав глоток свежего воздуха, он не думая прижал лапами ближе к себе затылок Наськи, удерживая. Михаил запрокинул голову, ощущая всем телом накативший жар, от которого было даже трудно дышать. Он резко взял юное женское тело и понёс обратно на диван. "Моя очередь." Повалив её на спину, бывший фротмен, запрокинув ноги Бодровковой на свои, начал растёгивать пуговицы на***
Эта ночка выдалась очень жаркой. Они до самого утра отдавались друг другу, скомкав в безумном вихре простынь, покидав какие были подушки на пол. Горшенёв отметил для себя уже во второй раз, что продолжительное занятие любовью с ласками, заботе о партнёре приносит колоссально больше эмоций и удовольствия, чем тупое пятиминутное траханье. Такое при жизни он мог вспомнить лишь один раз. Как и Настя, он чувствовал несравнимое наслаждение во время частых слияний с передышками в течении этой ночи. Никто не мог подумать, что они так сблизятся. Их, казалось, ждала вечность в загробном мире. Они любили и были счастливы вместе.