***
Изуку неуверенно приоткрыл дверь лазарета, заглядывая внутрь. Все же было еще довольно рано. На звук вышла Исцеляющая девочка. - Не часто я вижу студентов в своем кабинете так рано утром в понедельник, – заметила пожилая героиня. – Но это даже хорошо, что ты зашел, Мидория. Как самочувствие? Есть какие-то жалобы? - Думаю, я в порядке, – немного робко улыбнулся Изуку. – А Всемогущий? Как он? - Мне уже лучше, – раздался негромкий и чуть хрипловатый голос героя из-за ширмы. Изуку оглянулся на звук, непроизвольно делая шаг в ту сторону. Исцеляющая девочка чуть улыбнулась и пропустила его в закрытую от посторонних глаз часть лазарета. Немолодой герой сидел на кровати, завтракая, его худое тело покрывали повязки, но в целом он действительно выглядел лучше, чем тогда, когда Изуку видел его в последний раз. Видимо причуда пожилой женщины уже значительно помогла ему восстановиться. - Рад видеть, что ты в порядке, мальчик мой, – улыбнулся герой, когда Изуку подошел ближе. – Я беспокоился о тебе, – он чуть опустил голову. – Прости, что я втянул тебя в эту ситуацию и не смог полностью предотвратить этот инцидент. Я понадеялся, что за те пятнадцать минут, которые были отведены для упражнения, ситуация не успеет настолько сильно усугубиться, но ошибся. И тебе пришлось иметь дело с последствиями моей ошибки. Снова. Прости меня. - Вы не виноваты, Всемогущий, – Изуку присел рядом с героем. – Каччан… Он всегда был таким. Думаю, он мог бы сорваться на любого, но ему доставляет еще большее удовольствие возможность выместить всю свою злобу на мне. Он всегда так делал. Еще с тех пор, как мы были детьми. Всемогущий внимательно посмотрел на сидящего рядом с ним мальчика. - Я обратил внимание, что он знает о твоей беспричудности, – заметил он. – А сейчас ты говоришь о детстве. Как давно вы знаете друг друга? - С рождения, – пожал плечами мальчик и опустил голову. – Я… Я слышал, что вы потеряли «Один за всех», – по его щеке соскользнула слеза. Всемогущий немного печально улыбнулся. - Да, это так, – спокойно подтвердил он. – Я знал, что это произойдет, и я чувствовал, что этот момент все ближе, – его улыбка стала светлее. – Но я рад, что тех искр, которые еще оставались у меня, хватило, чтобы защитить тебя в тот момент, – он поднял руку и стер соленую влагу со щеки мальчика своими худыми пальцами. – Не вини себя в этом. Изуку вздохнул и сам стер остатки слез. - Прошло уже несколько недель, но я до сих пор не могу понять, почему все так вышло. С «Одним за всех»… – тихо пробормотал он – Просто… Почему я? Из-за той истории с крышей? - Я не знаю, мальчик мой, – негромко ответил Всемогущий. – Не знаю, почему именно ты из всех людей. Об этом тебе стоит спросить наших предшественников, если ты можешь вступить с ними в контакт по собственной инициативе. Я не знаю, чем именно они руководствовались, но я рад, что Девятый – это ты. Изуку немного неуверенно улыбнулся. Было странно разговаривать об «Одном за всех» со Всемогущим, но в то же время это казалось верным. - Да, я могу. Просто… - он смущенно запустил руку в волосы – Это немного странно… Держать их в голове, я имею в виду… Во всех смыслах. А вы не могли общаться с ними? Всемогущий покачал головой. - Я даже не знал, что они все еще есть, большую часть своей жизни. И я видел их всего дважды. Во сне в тот день и сейчас, когда я был без сознания, я ненадолго вступил с ними в контакт. А точнее они со мной. Но Нану я не видел, – он вздохнул. – Не знаю, что я чувствую по этому поводу. С одной стороны, я безумно скучаю по ней, но с другой… Я боюсь. Боюсь увидеть разочарование в ее глазах, хотя я знаю, что она разочарована во мне. Изуку сидел возле постели, глядя на опустившего голову обессилевшего героя, когда почувствовал присутствие холода. Всемогущий тоже его почувствовал, но не поднял взгляда, когда ему на голову легла ледяная рука, слегка запуская пальцы ему в волосы. - У тебя еще есть время и возможность исправить ошибку и извлечь из нее уроки, – голос женщины прозвучал словно сквозь помехи. – Не упускай этот шанс, Тоши. Иного может не представиться. Всемогущий ощутил, как на его щеках замерзают слезы, и кивнул, позволяя невраждебному холоду заполнить его поврежденное легкое вместе с дыханием и пройтись невесомым прикосновением по обожженной спине.***
Айзава подошел к кабинету Незу, дверь которого скользнула в сторону стоило ему приблизиться. Разумеется, директор знал о его визите заранее. - Они будут здесь уже через десять минут, если продолжат движение с той же скоростью, – заявил Незу, наблюдая через монитор за видео с камер наблюдения, раскиданных вокруг академии, и прихлебывая чай. – И учитывая, что Мидория сейчас в лазарете, они не должны с ним пересечься. Айзава коротко кивнул, занимая стратегическую позицию возле двери. Так, чтобы входящий не сразу заметил его присутствие. Директор опустил на стол чашку с чаем и посмотрел на него своими темными глазами. - Я ознакомился с некоторыми материалами за прошедшие пару дней, – произнес он. – Признаюсь честно, когда ты сообщил мне слова мальчика, я был обеспокоен еще сильнее и начал копать глубже, выяснив в процессе немало нелицеприятных подробностей. Айзава приподнял бровь, не утруждая себя вопросами. Он знал, что раз Незу заговорил об этом сам, то он продолжит излагать свои мысли в независимости от наличия словесной реакции со стороны своего слушателя. - Я не буду вдаваться в детали, поскольку, вероятно, что-то из этого всплывет в процессе предстоящего общения с Бакуго, – продолжил директор. – Однако я выяснил, что, во-первых, Мидория по-видимому был прав, говоря о том, что проступки его одноклассников фиксировались в его личном деле, поскольку оно столь же откровенно фальшивое, сколь и дело Бакуго. И, во-вторых, я нашел в базе данных нашей системы независимого тестирования заявление со стороны Тсукаучи о попытке лишить Мидорию права на самостоятельное обучение в результате действий директора. Однако оно было отклонено на этапе проверки школы по причине хронической неуспеваемости данного студента на занятиях и тому подобным причинам. Я уже разобрался с теми, кто был ответственен за это вопиющее нарушение. Незу говорил спокойно и размерено, но в процессе речи его губы приподнимались чуть выше необходимого, на мгновение обнажая клыки. Айзава знал, что это означало, и мысленно пожелал людям, допустившим дискриминацию от лица Юэй, удачи в попытке сохранить хотя бы подобие нормальной жизни. Такого отношения директор не прощал, особенно по отношению к «своим» людям, в число которых автоматически попадали все студенты и сотрудники академии. В этот момент в кабинете появился сам уже упомянутый детектив и Незу указал ему на место рядом со своим столом. Тсукаучи сел, попутно кивнув Айзаве. Они едва успели обменяться стандартными приветствиями, как дверь распахнулась и в кабинет решительно зашла высокая блондинка, остановившаяся напротив директора, сверкая глазами. За ней хмуро вошел Бакуго. - Это возмутительно! – заявила она – Мой сын уже несколько дней вынужден носить наручники, как какой-то дерьмовый злодей! А вы только сейчас снизошли до того, чтобы обратить внимание на то, что этот мальчишка навесил их на него, играя в полицейского. Из-за этого Катсуки не может тренироваться. Паршивец вышел на новый уровень в своих попытках саботировать прогресс моего сына, а вы даже не пошевелитесь. Незу с нечитаемым выражением выслушал тираду блондинки. Он предпочитал давать людям возможность сначала выпустить пар и эмоции, прежде чем начинать разрушительную психологическую и не только войну со своей стороны. В конце концов, он всегда успеет это сделать, поскольку у него все карты на руках. - Я рад, что вы смогли найти возможность присутствовать здесь, миссис Бакуго, – милостиво произнес директор. – Поскольку то, что произошло в пятницу, весьма сильно обеспокоило нас. Блондинка фыркнула, вскидывая голову. - Разумеется, вас это волнует. Вас, черт возьми, и должно волновать, почему мой Катсуки вынужден был проходить через подобное. Вы представляете, какая это травма для будущего героя, что он не может использовать собственную причуду и живет, как какой-то отброс в наручниках несколько суток, а? Он даже дома не мог их снять, жил как в тюрьме, о чем выяснил уже вечером. Айзава стиснул зубы, едва удерживаясь от того, чтобы выдать свое присутствие, которого Бакуго еще не заметили. Подавленная причуда – это травма? А двойное покушение на жизнь ни капли не травмировало его жертву, так что ли? Да то, что Мидория был способен хоть как-то действовать и держать ситуацию под контролем после взрывов, говорит о том, насколько велика его сила воли и хороша выучка, а не о том, что он не был травмирован случившимся. - Решение о том, чтобы оставить у Бакуго подавители причуд до окончания предварительного расследования, было принято мной, дабы пресечь саму возможность использования им причуды во вред себе и окружающим, – заговорил Незу. – Что касается его неосведомленности о невозможности самостоятельно их снять, то здесь вы ошибаетесь. Бакуго был четко проинформирован об этом как самим Мидорией, так и в последствии мной. - Этот паршивец не имеет права подавлять причуду Катсуки! – вскинулась блондинка – Он всегда завидовал его силе, а теперь решил ее украсть. Я засажу его за это! - Вы не сможете этого сделать, – заметил со своего места детектив. – Потому что Мидория действовал в рамках закона и использование им подавителей причуд в данных обстоятельствах будет согласовано любым судом. - А вы вообще кто? – бросила на него взгляд блондинка. - Вы пожелали так быстро погрузиться в разговор, миссис Бакуго, что я не успел представить вам участников беседы, – безмятежно заметил Незу. – Позади вас находится Айзава. Он классный руководитель класса 1-А, в котором учатся ваш сын и Мидория. А это детектив Тсукаучи. Он работает в одном из полицейских управлений Мусутафу. Мидория – его стажер. И как стажеру полиции ему разрешено ношение при себе подавителей причуд, а также их использование в ситуациях, когда действия другого человека представляют угрозу для него самого или окружающих в случае потери контроля над причудой или ее применения во вред другим. Таков закон. Разумеется, Мидория также может использовать их в рамках тренировочных упражнений, но в данном случае я принял решение утвердить официальное применение этого инструмента в рамках расследования. - Что еще за расследование? – вскинулась блондинка, но в ее глазах Незу впервые заметил признаки страха – Тут нечего расследовать. Определенно этот беспричудный паршивец снова подстрекал Катсуки. Он занимается этим всю жизнь. Мы вздохнули свободнее, когда узнали, что он не будет мешать нашему сыну учиться и готовиться к поступлению на геройский курс. Еще вопрос, каким обманом он сам пролез в Юэй. Вот что должно вас волновать! Он способен только мешать другим, бездельничать и списывать, а в конечном итоге он просто бросил школу. Не говоря уже о том, что беспричудные уродцы вроде него не способны к чему-либо априори. Я давно говорила Инко прекратить тратиться на него, все равно ему одна дорога. Думаю, то, что он бросил делать вид, что учится, открыло ей глаза на то, что он никогда не станет сознательным членом общества, способным сам зарабатывать себе на хлеб и кров. Айзава почувствовал, что причуда обжигает его глаза, а его руки подрагивают. Он позволил своим ладоням сжаться в кулаки. Все же он отдавал себе отчет, что впервые за очень долгое время он действительно готов задушить кого-то своим оружием и он скорее всего попытается сделать это, если его руки сейчас коснутся лент захвата. Огромным усилием воли Айзава все же сумел проглотить свой гнев и даже почти сохранить лицо. Он знал, что Незу не оставит этого просто так, и более того знал, что говорить подобное в лицо химере было еще опаснее чем ему с точки зрения последствий. - О, я вас уверяю, если бы Мидории действительно удалось бы меня обмануть, то только это было бы достаточно веской причиной обучить его, поскольку ум того, кто сумел бы перехитрить меня на моей же территории, стоит того, чтобы его отточить, – заметил Незу, складывая перед собой лапы. – Однако Мидория успешно прошел академическую и предпрофессиональную подготовку в рамках полицейской стажировки. Его выступление на вступительном экзамене полностью соответствовало нашим требованиям и потому он был зачислен на курс. Его подчеркнуто вежливый и почти безмятежный тон заставил женщину вздрогнуть и инстинктивно отступить на полшага. Она еще не знала, с чем столкнулась, но подсознательно ощущала угрозу, скрытую за улыбкой химеры. - Что касается расследования, – продолжил Незу, чуть обнажая клыки. – То, разумеется, мы не могли оставить без тщательного изучения инцидент, в рамках которого жизни и здоровье нашего студента, а также курирующего занятие преподавателя, который предпринял попытку защитить ученика, оказались под угрозой. - Этот скелет сам подставился, – прорычал себе под нос Бакуго. – А Деку возомнил о себе слишком много. Ему не место здесь. - К несчастью для тебя, Бакуго, тебе не место здесь, – с тихой угрозой произнес Незу и откинулся на спинку кресла. – Я тщательно изучил твое личное дело и личное дело Мидории, восстановив их в том виде, в котором они должны были быть представлены изначально. Это было нетрудно, поскольку твои бывшие одноклассники весьма подробно задокументировали и выложили в Интернет то, что происходило. Да, эти материалы были в последствии удалены, но то, что однажды попало в сеть, можно восстановить. Это было весьма познавательное исследование, которое многое объяснило. Незу наблюдал за тем, как на побледневшем лице подростка проступала злоба в попытке скрыть не менее явный страх. Его мать тоже начала соединять точки. - Ты не сделаешь этого! – обвинительно воскликнула блондинка – Ты не станешь растрачивать впустую такой потенциал, способный затмить сильнейших героев! Затмить Всемогущего! Катсуки величайший герой, его причуда идеальна, а этот паршивец хочет лишить его будущего. - Причуда не имеет значения, – произнес из своего угла Айзава, прожигая взглядом уже столь сильно ненавистное ему семейство. – Только личность человека, его отношение к другим, его поступки определяют есть ли у него потенциал к тому, чтобы быть героем. Причуда – это просто инструмент. Такой же, как нож, пистолет или веревка. Не больше. - Мы в Юэй придерживаемся политики, в рамках которой мы в первую очередь воспитываем героев, а не только выучиваем и тренируем их, – вновь заговорил Незу. – Мышление, в рамках которого человек ставит себя выше кого-то и унижает других, недопустимо в нашей профессии. Бакуго показал тревожные сигналы еще с момента своего первого дня здесь и теперь я явственно вижу причины их появления. Однако боюсь, то, что он продемонстрировал во время боевой тренировки, говорит о том, что его ситуация уже вышла за рамки наших возможностей по перевоспитанию и обузданию его наклонностей и мировоззрения. Поэтому я передам это дело в полицию, ратуя за то, чтобы по результатам расследования Бакуго был определен не в тюрьму, а в коррекционную школу, специализирующуюся на работе с подобными случаями. - Вы сами говорите, что это была боевая тренировка, – заявила блондинка. – А теперь вы хотите повесить на Катсуки обвинение в том, что тот применил свою причуду против своего соперника? - Это была тренировка, – сместил акцент Незу. – Это учебное занятие, в рамках которого существуют правила и ограничения, касающиеся того, что действия, которые могут привести к серьезным увечьям и тем более смерти, не допустимы ни при каких обстоятельствах. Бакуго получил от учителя прямой запрет на использование наручей против человека, однако проигнорировал его и совершил даже не один, а два выстрела в попытке убить своего оппонента. И этому есть как свидетельства Яги, Мидории и других учеников, так и записи с установленных на полигоне камер. На этот раз этот инцидент не будет замалчиваться и каким-либо образом удаляться в угоду чьим-либо интересам. Мы будем действовать в строгом соответствии с законом. Тсукаучи? Айзава молча наблюдал за тем, как детектив зачитывал его бывшему ученику и его матери их права, объяснял дальнейшие процедуры и сроки, в рамках которых будут проводиться все установленные законом процедуры, а также ознакомил их с постановлением о том, что Бакуго будет продолжать ношение подавителей причуд до окончания расследования и суда. Да, он нередко давал детям некоторую презумпцию невиновности, но в данном случае даже ее не хватило, чтобы не доводить до крайних мер. Бакуго сам не оставил себе такого шанса, когда разрядил в Мидорию свою вторую перчатку.