Скорее, человечность!

      Огромный, вспыльчивый, настойчивый. Таким бы его описали монахи Шамбалы. Раматтра — модели R-7000 — нагонял жути одним своим присутствием, а когда начинал говорить, то заставлял всех съеживаться от неудобства. Конечно, Раматтра не выбирал быть таким, но военное прошлое омника никто не спешит забывать. Прогуливаясь по многолюдному Непалу на него вечно указывали пальцем маленькие дети, старики смотрели с презрением, да даже омники его боялись. Сколько времени прошло с Восстания, ровно столько же Раматтру и ненавидели. Вместе с ним ненавидели и его народ.       После Пробуждения Раматтра принял решение уйти в монастырь не просто так. Он искал место, в котором найдет просветление, в котором сможет найти спокойствие, которого так не хватало омнику. На войне модель Раматтры также отличалась исключительной жестокостью и агрессивностью, помимо стратегического склада ума, что тоже угнетало его. Омник хотел избавиться от всего негативного в своей жизни, и наконец отпустить своё прошлое.       Время шло, но ничего не менялось. Гнев копился внутри Раматтры, и с каждым днем сдерживать его становилось труднее. Ссоры с монахами в монастыре происходили чаще, Мондатта, правда, по-прежнему прощал Раматтре его поведение. Другие омники спрашивали Мондатту о том, почему этому здоровяку всë сходит с рук, но монах лишь призывал всех остальных быть терпимее к своему брату. Конечно, Раматтре было стыдно за свой характер, но что с этим можно сделать, если ты уже «родился» таким?       Даже после долгого пребывания в монастыре Раматтра не перестал искать свою правду. Относительно часто он выбирался за пределы храма и просто изучал окрестности, хотя знал их как свои пять пальцев. После этих прогулок Раматтре становилось спокойнее, можно было в одиночестве подумать над смыслом жизни, будущим. Каждый раз после таких прогулок его отчитывал Мондатта, но в очередной такой побег произошло нечто… необычное. Вечерний Непал. Вдалеке горят окна домов, люди только возвращались с работы. Был канун религиозного праздника, все готовились его отмечать, дети с нетерпением ждали подарков от мифического существа, которого придумали их родители.       Раматтру это злило сильнее, чем должно было. Каждый раз он смотрел на город, и хотел сравнять его с землëй. Как бы сильно Мондатта не продвигал идею мира во всëм мире, в глубине души Раматтра знал, что ему такой подход не нравится. Однако, несмотря на всю свою ненависть к людям, Раматтру успокаивал один факт. Люди оставили деревню под монастырëм, после того, как здесь поселились омники. Большая часть зданий разрушилась под гнëтом времени, семьи покинули свои жилища (не хотели видеть омников у себя под боком), но пара-тройка домов остались целыми. Некоторые люди отказались переезжать в другие места, большинство из них были механиками, они-то и помогали омникам в случае чего. Этих немногочисленных людей Раматтра уважал, потому чть они служили на благо его братьев.                    Раматтра проходил через дома, рукой проводя по дряхлым стенам. Штукатурка сыпалась на землю, ровно как и снег, который в последнее время шёл без остановки. Вспоминались приятные моменты из монастыря, и Раматтра хмыкнул про себя. Виды Непала, эта деревушка и далекие звезды пробуждали внутри омника какое-то приятное чувство тоски, хотелось навечно здесь остаться, раствориться в этой атмосфере вечерней деревни. Этот момент ничего не могло испортить, как думал сам Раматтра. Вдруг позади него что-то пробежало. Омник резко обернулся, но ничего не заметил, только следы на свежем снегу. Походили на человеческие, это смутило Раматтру. Зачем человеку следить за омником? Отпечатки обуви завели Раматтру в давно брошенную лачугу. Следы шли от самого порога, прямо по коридору, а дальше из-за скопления снега было невозможно разобрать, куда же оно подевалось. Видно же, что оно боится Раматтру, так зачем же следить за ним?       Омника одолевал интерес, а где-то на подходе уже была, присущая его модели, агрессия. Он перестал контролировать своё тело, теперь над его разумом господствовали инстинкты, походящие на инстинкты хищных животных. Раматтра хотел разорвать то существо, что прямо сейчас трусливо пряталось в одной из комнат. Напряжение в воздухе буквально искрилось, омник сосредоточился на поиске цели как тогда, во время Восстания. Воспоминания всплыли в голове сами собой, Раматтра почувствовал укол совести и агрессия начала постепенно спадать. Пройдя по коридору и заглядывая в каждую комнату он ничего не нашёл, но тут снова послышались шаги откуда-то сзади. Триггер сработал, система начала давать сбои, и омник решил, что он вновь на поле боя и нашел свою добычу. Животная агрессия заиграла пуще прежнего, и он не мог контролировать свои действия. Раматтра вошёл в Форму Немезиды; провода, заменяющие волосы, встали дыбом. Омник развернулся и схватился одной рукой за, предположительно, плечо жертвы. Второй рукой он ударил жертву по лицу, раздался характерный звук. Оно завопило, а Раматтра лишь продолжал наносить удары. Ему нравилось слышать чужие мольбы, видеть чужие слëзы. В порыве драки Раматтра даже не старался разглядеть того, кто был перед ним, главное, что можно было выпустить свои эмоции. Несмотря на тщетные попытки защититься от омника, оно так и не смогло спастись от натиска сильных ударов. Будь жертва человеком, она бы уже была мертва. Раматтра подсечкой лишил жертву равновесия, отчего послышался грохот и громкий выдох. Омник схватил добычу за горло и прислонил к стене. Одеяния жертвы начали рваться от ударов Раматтры, разлетаясь в стороны. Последовал хриплый стон, затем некий хруст. Аккуратные металлически пальцы вцепились мертвой хваткой в ладони омника, ноги жертвы пытались отбить нападающего.       Только сейчас Раматтра понял, что он напал на другого омника. Эта модель омников была чем-то вроде прислуги для людей, из-за чего Раматтре стало ещё хуже от осознания своих действий. Взгляд омника вгонял в ужас, но он сам пытался сохранять спокойствие. Само собой ему было страшно встретиться лицом к лицу с Раматтрой, в такой бы ситуации испугался каждый. Раматтра пришёл в себя, опустил омника и отошёл на пару метров, чтобы дать ему прийти в себя. — Так ты тоже омник? Прошу, прости меня, я думал, что ты человек. Я действительно не хотел делать тебе больно. Мне так стыдно, прости меня… Омнику пришлось заново калибровать голосовые связки, так как хватка у Раматтры была что надо, и он умудрился что-то повредить. Сначала голос омника был скрипучим и неприятным, но позже стал более мелодичным, как и предполагалось изначально. — Я искал путь в Шамбалу. Видно, ты знаешь куда идти. Ты сможешь меня отвести туда? — Ох, монастырь, конечно! Как раз уже собирался идти обратно, — конечно Раматтра не хотел уходить так рано, но ему было ужасно стыдно за своё зверское поведение.       Всю дорогу омники молчали. Раматтра не мог найти подходящих слов, чтобы разрядить обстановку, а его спутник был слишком напуган, чтобы что-то говорить. Нужно будет извиниться перед ним как-нибудь, может, Мондатта поможет найти подходящие слова. Вход в монастырь был совсем недалеко, как безымянный омник вдруг отвлекся. Тёмное небо, усыпанное тысячью звёздами, захватило его внимание. Раматтра и сам был не против немного насладиться таким красивым видом, но уже спустя пару мгновений омник продолжил следовать за Раматтрой. Омники зашли в Шамбалу.       Величественное здание возвышалось на самом верху горы, гобелены на стенах развивались от ветра, на крыше лежал свежий снег. С балконов можно было увидеть танцующие на углях языки пламени. Свечей и каминов тут было достаточно, тепло и свет можно почувствовать ещё за двести метров до монастыря. Внутри Шамбалы было слишком тихо, и новоприбывший омник почуял какую-то подставу. Раматтра поспешил успокоить своего спутника. — Не переживай насчет тишины, возможно, братья прямо сейчас молятся, пойдем искать Мондатту.       В пустом коридоре эхом раздавались шаги омников. Безымянный омник был чересчур нервным, руки его дрожали. Раматтре было ужасно стыдно, ему хотелось поскорее отдать своего спутника Мондатте, чтобы больше не видеть его, по крайней мере хотя бы сейчас. Искать пришлось недолго, Мондатта сам вышел из молельного зала, и встретился взглядом с Раматтрой. — Раматтра, вот и ты! Знаешь, нам бы пригодилась твоя помощь, будь добр, следуй за мной. — Мондатта, я не один, — Раматтра отошёл в сторону и показал настоятелю монастыря своего спутника, который прятался за его спиной. — Омник? Где ты его только нашел? Почему его одежда порвана? — внимание Мондатты переключилось на новенького, а Раматтра надеялся на то, что ему удастся избежать последнего вопроса. Мондатта повёл омника в молельный зал, чтобы познакомить с остальными монахами. Раматтра мысленно выдохнул и пошел в свою комнату. Чувство стыда все сильнее гложило Раматтру. Хотелось сбежать из монастыря, и больше никогда не возвращаться. Ещё не время для побега, он не готов.       Омник на автомате поплëлся в свою личную комнату, в голове был целый ком из мыслей и терзающих его эмоций. Дверь с грохотом захлопнулась, рука на автомате тянулась к его дневнику, который Раматтра начал вести с первого дня в монастыре. Он так и не научился доверять кому-то, поэтому выливал свои эмоции в маленьком блокноте. Записей там было достаточно, Раматтре было о чем рассказать и на что пожаловаться. Он взял в руки карандаш и начал записывать всë, что у него на душе.       Этот день был сумбурным. Ничего не предвещало беды, я хотел снова уйти медитировать наедине с собой, в глуши, но решил зайти в деревню. Мне казалось, что там будет. безопаснее? Ха-ха, кого мне бояться, кроме как самого себя?       Зайдя в дом, я обнаружил омника. Ну, скорее он сам начал подавать признаки жизни, а я продолжал его колотить. Мне. очень стыдно. Со времëн Пробуждения я не испытывал такой стыд. Нет, стыд-то я испытывал, конечно, но не такой сильный. Как же давно это было…       Мои воспоминания съедают меня изнутри, словно черви, копошащиеся во внутренностях мертвеца. Почему Анубис дал мне силу, но не дал мне возможности избавиться от всего того дерьма, что скапливается во мне со времён Пробуждения?       Когда я напал на того омника, мне казалось, что это человек. Эта мысль удручает меня еще сильнее. Сколько бы я не старался подавлять в себе тягу к насилию, это не изменить. Анубис создал меня таким. С самого начала моя честь была запятнана.       Глядя на эти строки Раматтра хотел разорвать свой дневник. Он считал себя слабым, не способным держать всë в себе. Он даже не мог забыться во сне, так как воспоминания о прошлом раз за разом прокручивались в его голове. Крики, стоны, мольбы, хруст костей. Он никогда это не забудет, ведь он сам стал причиной всего этого. Хоть он и вёл войска, но сам также принимал участия в боях. Он без какого-либо зазрения совести ломал шеи, позвоночники, пытал и жестоко убивал всех людей на своëм пути. Ему было стыдно за свои грехи.       Медитации тоже не могли его спасти. Некоторое время он мог сосредоточиться на Сфере, а после в его разум закрадывались ужасные воспоминания. Его жизнь превратилась в сплошной кошмар. После Пробуждения большинство омников забыло свое прошлое, но только не Раматтра. Это расплата за все его грехи, как думал он сам.