Чарли проезжал в полицейской машине по небольшой дороге, которая находилась в городе Фокс, где сейчас и проживал со своей недавно приехавшей дочерью.
В машине было немного холодно и местами мрачно.
Солнце давно село, поэтому единственным источником света были фары полицейского автомобиля, которые лишь освещали дорогу.
Нагнетающая тишина и одиночество давили на Чарли, словно стены грозившие его раздавить насмерть.
Но не тишина пугала Свона, а то, что его ничто не могло отвлечь от разных мыслей. Сначала шли весьма безобидные: о том, как провести досуг с дочерью, как починить крышу и всякого рода бытовуха, - но эти мысли вытесняли другие...Те, из-за которых Чарли сжимал руль сильнее, из-за которых его сердце начинало болеть и будто обливалось кровью.
«Когда моя девочка успела вырасти?» «Почему Рена смогла найти свое счастье, а я до сих пор одинок?» — именно эти мысли будто душили копа, заставляли его уже немолодое сердце болеть и вспоминать моменты из жизни.
Он помнил, как его девочка ещё была совсем маленькой, играла с разноцветными лошадками, бегала по заднему двору и веселилась как могла — а теперь встречается с парнем и живёт будто в своём собственном крошечном мире, в котором не было места Чарли, и никогда не найдётся даже самый крошечный уголок.
Сердце и разум дочери полностью принадлежали Эдварду Каллену, придурку, которого ещё поискать надо!
Единственной причиной, почему Свон не послал этого парня куда подальше от своей дочери, был факт того, что он был «сыном» его друга Каралайла и то, что Бэлла и вправду любила этого парня и точно встанет на его защиту. Свона злило то, что его дочь не замечает очевидные манипуляции со стороны Эдварда, и Чарли злился на самого себя за то, что ничего не может с этим сделать, ведь есть шанс, что Бэлла его возненавидит, если в один прекрасный день Свон посадит Эдварда в обезьянник за то, что тот проникал в его дом ночью, чтобы смотреть, как Бэлла спит.
«Какая же это мерзость» — подумал мужчина, сжимая руль. В нем накапливалась ярость. Он был похож на чайник, который забыли выключить, и теперь из него струиться белый пар, а по всей кухне слышен яростный и требовательный свист.
Но вскоре он начал остывать и вместо гнева в его душе начала проростать грусть, он чуствовал, что тонет в ней, будто слезы наполняют его легкие, не давая не то что дышать, но и просто думать о чем-то другом вместо душевной боли.
Но у него не вышло, поэтому мысль «Почему Рена смогла, а Я - нет?» захстнула его словно волна с головой.
Только вот если на первый вопрос он лишь задавал ещё больше вопросов и, не находя ответов, становился злее бешеной дворняги, то второй вопрос сразу давал один верный ответ, который и ломал Чарли изнутри — он слишком скучный.
Именно он слишком скучный, слишком простой, слишком однообразный и ничем не примечательный коп. Свон был слишком обычным для Рени, поэтому та в один из дней упаковала вещи в чемодан, взяв Беллу за руку, и ушла из дома Чарли, как из его сердца и его жизни.
Даже сейчас перед его глазами мелькают эти моменты: то, как он непонимающе смотрит на жену собирающую вещи и как потом пытается её остановить, заливаясь слезами, бросаясь ей в ноги и чуть ли не срывая голос.
А та лишь холодно и безразлично смотрит на него, будто тот просто сумасшедший, которого она видит впервые. Она пыталась объяснить Свону, что они поженились слишком рано, что они не подходят друг другу и что они, наконец, слишком разные.
И тот принял это, отпустил её и был действительно рад тому, что Рени нашла человека, с которым ей действительно хорошо...черт возьми, он был искренне рад приехать к ней и ещё тогда живущей с матерью Белле на Рождество!
«Вроде бы, это было пару лет назад» — усмехнулся про себя Чарли. Кажется грусть постепенно пропадала, оставляя долгожданое спокойствие.
Но осознание того, что он ответил на вопрос «почему от него ушла жена», а не на «почему у него всё так плохо на личном фронте?» — заставило душу Вонка вновь волноваться и даже немного болеть.
«Неужели я такой чёрствый?» — подумал про себя коп, но быстро откинул эту мысль прочь, ведь он совсем не чёрствый!
Просто немного уставший человек, который все равно может любить.
«Любовь» — это слово засело в голове Свона, от него в груди появлялось приятное чуство, которое медленно, но верно растекалось по всему телу.
А ведь и вправду - Чарли влюбился, как глупый мальчишка! И это не какая-нибудь девица, которая всего лишь напоминала его бывшую женушку.
Нет. Этот человек совсем не был на неё похож. Совершенно не похож.
Это был мужчина, которому на вид от тридцати до сорока максимум; у него белоснежная, словно форфоравая кожа, безупречные светлые волосы и такие добродушные мягкие глаза, в которых всегда читается спокойствие и поддержка. Это был Карлайн Кален.
Когда Чарли видел его в больнице (благо из-за работы они часто пересекались), то не мог оторвать взгляд от Карлайла, не мог перестать его слушать и не мог перестать боротся с желанием обнять этого человека и никогда не отпускать. Его окутывала мысль защитить Калена и просто быть рядом с ним.
Однако что-то не давало ему этого сделать, что-то держало Чарли на месте, не давая проявить себя хоть как-то. Когда он пытался вновь заговорить с Карлайном не по делу, то мужчину будто ударяло молнией от страха, что если ему и удастся что-то построить с Карлайлом, то это все разрушиться, как карточный домик, ведь так же был с его женой, и так же случилось с дочерью, которые уходили, потому что Чарли "слишком скучный".
И каков шанс, что с врачом история не повторится? Ведь даже дочь ушла от Чарли в один момент, ничего не объяснив, а только лишь ударив по больному месту, хотя она должна быть для него роднее всех на свете. Так что мешает Карлайлу так же исчезнуть? Конечно, это может быть просто мгновенно, а может быть и - навсегда.
И эта неопределённость пугала Чарли, заставляла его душу дрожать, а после - и вовсе делать шаг назад, а то и два; и всё, чтобы снова не потерять дорогого человека.
***
Вдруг послышался крик Оленя, такой ясный и громкий. Животное надеялось хоть на какое-то спасение.
От неожиданности Чарли вздрогнул и чуть было не врезался в дерево, но благо успел затормозить. Он чувствовал, как его сердце бьётся так быстро, что даже начинает болеть от постоянных ударов.
«Да что это за чертовщина?» — воскликнул коп, беря пистолет и фонарик,- "может выходить из машины не самая умная идея... но кому-то же нужно проверить, что, черт возьми, происходит? Да и заряженный пистолет под рукой"
***
Идя в глубь леса и освещая себе путь фонариком, Чарли всё отчётливее слышал звуки чавканья и чьих-то предсмертных стонов.
Это пугало, но одновременно подогревало интерес. И вот он замечает сначала чью-то ногу, а потом - и самого «охотника». Когда Чарли увидел лицо «убийцы», глаза его округлились от неожиданности, и он воскликнул:
— Каралайл?! — да, черт возьми, это был врач: он сидел на сырой земле, прицепился за шею оленя и активно пил его кровь, не замечая копа. Алая жидкость медленно стекала по подбородку мужчины и по шее уже мертвого животного.
Ощутив, что на него смотрят, Каралайл поднял свой взгляд и задрожал от осознания того, что был только что пойман.
***
И вот теперь вампир сидел в полицейской машине. На его руках были наручники, которые то и дело звенели при любом движении.
Каралайл чуствовал напряжение в салоне, его постепенно охватывал страх, ведь он понимал, что если его отвезут в полицейский участок, то все тотчас поймут, кто он такой и кто его семья. Это пугало, поэтому он решил воспользоваться последней возможностью не быть разоблачённым хотя бы в том, что он не человек.
— Чарли, это был такой вид «особенной охоты», хе-хе, — попытался отшутиться Каралайл, но коп лишь нахмурился и ответил:
— Сейчас не сезон охоты, Каралайл, лучше скажи мне правду, пожалуйста, — он сжал руль, понимая, что его другу как минимум грозил штраф в размере трехсот долларов, а как максимум - тюремный срок за браконьерство.
— Чарли, — тяжело вздохнув, начал снова Каралайл, — понимаешь, мне просто необходимо было это сделать, — мужчина осознал, насколько глупо звучит его отговорка, и поэтому умоляющим взглядом посмотрел на Свона, — пожалуйста, давай я просто заплачу штраф, хорошо?
— Заплатишь, — отмахнулся Чарли, немного расслабившись, но после добавил, — но сначала нужно зарегистрировать правонарушение.
От такого заявления Каралайл задрожал. Он схватился за кожаное сиденье машины и чуть дрожащим голосом произнес:
— Нет-нет...давай без этого? Пожалуйста, — он искренне надеялся на милость полицейского.
Свон правда старался сопротивляться этим щенячьим глазам, но он не смог. Машина повернула в сторону дома Каралайла.
— Деньги занесёшь завтра — вздохнув, сказал коп. Он краем глаза увидел, как по лицу Каралайла расползлась улыбка, а глаза наполнились благодарностью за «спасение».
***
И вот, остановив машину прямо возле дома, оба мужчины вышли из нее. Один из них здесь проживал, а второй уже просто не мог сидеть на одном месте.
— Большое спасибо, что подвёз! — весело сказал Карлайл, подходя к копу. Он заключил копа в благодарные и дружеские объятия.
От неожиданности Чарли вздрогнул, а после - покраснел, но вскоре улыбка растеклась по его лицу, и он обнял «охотника».
Так они простоял ещё несколько минут, но поняв, что это длится слишком долго, те, краснея, отошли друг от друга.
— Думаю, мне пора — мило улыбнувшись, сказал Карлайл.
— Да, и мне — улыбаясь, сказал мужчина, поглаживая свои усы.
Кажется, их дружба превращается во что-то большее...или, может, один из них так думал из-за усталости на ночной смене, а другой от крови убитого оленя? Этого мы точно не узнаем, но будем надеяться, что всё у них будет хорошо и никого больше не придется арестовывать.
