Проще

      Ненависть к себе является достаточно противоречивым чувством. Наблюдая за своим окружением мы можем все больше и больше погружаться в это. Является ли это плохой вещью? Нет, совершенно нет. По крайней мере так считал Джаст, он слишком устал от этого.       Змей крепко обнимал за шею шепча очередные гадкие вещи, он привык. Но почему-то на душе становилось лишь хуже и хуже. Напоминание о прошлом убивало, а ещё больше раздражало. Четырнадцатое февраля. Праздник любви и понимания, но спустя долгое время лишь вызывал ненависть. Впервые за долгое время он празднует его лишь со своим Дьяволом. Убить бы себя. Вау, какие чудесные мысли. Было бы легче, но что же не так. Почему он смеётся наблюдая за этим. «Ничтожество». Ох, тот прав как всегда, в голове много мыслей, но что по итогу, если это не исправить. Кто он такой, чтобы решать жить ли ему или нет. Глупец, просто идиот. Одиночество в этот праздник успокаивало и тревожило. Где-то на фоне его дорогой тающий мотылёк пытается вести себя как обычно. Джаст безумно смеётся, идиотизм, но такой смешной.       Зачем же он зашёл в бар к Джею? Там хоть какое-то отвлечения, как он думал. Но по итогу и там лишь сплошное одиночество, даже Змей не смел нарушить его. В чем же причина? Смех. СМЕХ. Бармен посмотрел на своего гостя лишь недобрым взглядом, ненависть. Джаст смеётся, дикий истерический смех, ничего не меняется. Какое же смешное это безумие. Это классика жанра, ничего не меняется. — Я думал, что ты не пьешь, Джаст, — резкие слова возле уха смешили. Жираф как всегда здесь. Не пьёт? Глупость, пьет еще как. Просто старается не светить этим. А зачем? В чем смысл? — Просто не так часто, сегодня есть повод. — Джаст криво ухмыльнулся, ему хотелось иметь свое обычно безналичное лицо. — Это из-за Альфедова, да? — Джаст бы хотел отрицать, но сил нет. Резкие слезы на глазах не меняли ситуацию.       Взгляд в пол, чувство того, что поймали не отпускало. В голове шум, Змей вернулся, смеётся. «Ты сейчас плачешь лишь для того, чтобы тебя пожалели. Мужчины не плачут, зачем ты это делаешь?», — его собственные демон был намного хуже любого. Никто не сравнится с этим чувством. Дикая ненависть снова и снова. Безумие и только. Он не хотел дальше слушать то как его успокаивает Жираф, ему сейчас нужна была совершенно не поддержка, наоборот, ему хотелось, чтобы его ненавидели, называли самыми ничтожными словами. — Все хорошо, забей. Я просто перенагрузился в последние дни, — вытерив слезы, он лишь натянул свою типичную маску спокойствия, так было намного проще, нежели что-то решать. — Я не верю твоей маске, зачем ты вновь и вновь ее натягиваешь? Будь собой, так немного больше вероятности, что тебя примут и полюбят, зачем ты врешь себе и другим? – как же легко его раскусили, ужас.       Джаст лишь постарался увести этот разговор в хороший лад, не хотелось больше занимать человека. Ему было стыдно, что его опять успокаивают, не хотелось доставлять проблем. Змей наговаривал на ухо какой же он ублюдок. Отвязавшись от ненужных слов, Джаст ушел прочь. Сейчас офис Дровосеков был почему-то намного роднее и спокойнее любимого другого места. Все напоминало о нем и Угольку это нравилось все больше и больше. Так было проще, ненавидеть себя и все. Найдя по карманам других Дровосеков сигарету, Джаст улыбнулся. Ай да Секби, ай да молодец. Он всегда может положиться на того. Открыв окно, угольный демон закуривает. Так проще немного, но проще. Дым проникает лёгкие, заполняя собой абсолютно все. Ох, как же он не трезв, все кружится, но разве так не легче. Сейчас в его мире лишь одно является чётким. Змей и его усмешки, ненависть к себе, да и сигаретный дым, который проникает в лёгкие. Так проще. Намного проще.