Сестра моя

Орин услышала её голос еще до того, как смогла увидеть. Мурашки побежали по позвоночнику, но Орин не испугалась и осторожно выглянула из поворота, прижимаясь к стене и готовая в любой момент бежать. Камень казался ледяным под пальцами, нож на боку тянул вниз, но она не обращала внимания. Дедушка рассказывал о новой главе церкви, самом чистокровном Отродье из всех, что были, Избранной и Возлюбленной их Отца. Она была высокой, почти что ростом с дедушку. Золотые доспехи и золотые же волосы, алый ожог на лице, бледная кожа и длинные пальцы с когтями. Орин заметила их и сглотнула, представляя, как весело было бы отрезать хотя бы один. Не из желания навредить, нет, лишь сохранить кусочек Избранной… У её ног мельтешил уродец, ростом с Орин, но весь сгорбленный, быстрый. Убогий. Орин нахмурилась. Дедушка обещал, что они с Избранной будут вместе, последние Отродья Баала, что должны были продолжить род. Но что же тогда это за тварь? Отрезать бы ему ножки, как бы забавно дёргался, пытаясь ползти! Орин однажды подарили котенка потренироваться, он так смешно пищал! Интересно, а Избранной нравятся кошки? Хорошо бы, Орин недавно нашла одну, разродившуюся как раз. Возьмёт каждая по котенку, а мать можно подарить дедушке. Отец наверняка обрадуется подношениям от своих детей. — Заткнись, Скелеритас. Я и так знаю, что глава трибунала позвал меня не просто так. Верно, Саревок? Орин выдохнула, но не отступила. Ладони неприятно взмокли, захотелось выхватить клинок и броситься на защиту дедушки, единственного и любимого. Пусть даже это Избранная, как смеет она говорить столь насмешливым тоном? Она должна проявлять уважение! Тем страннее было, что дедушка лишь засмеялся: — Ты умна не по годам, Гласс. Я хочу познакомить тебя кое с кем. Орин. Сначала она не поняла, что зовут её. С неотмывшейся кровью на руках и платье, растрёпанную и совсем не готовую к встрече с ней. Глассред. Сестрой, родней, будущей супругой. Орин плохо понимала, что значат эти слова, но чувствовала их важность. Живот неприятно скрутило, словно от яда, но Орин не отступила, нет, не сейчас. Она вышла, на ходу поправляя одежду. Босые ноги шлёпали по камню, от взглядов золотых глаз стало ещё более боязно, но Орин лишь расправила плечи и вздёрнула подбородок, как её учили. Гласс наклонила голову набок, коснувшись рогом плеча: — А это ещё что? Думаешь, я настолько плоха, что не могу даже ребёнка поймать, и нужно отдавать его мне прямо в руки? Орин сглотнула, окончательно растерявшись. Столько раз она представляла эту встречу, и всегда в ее мечтах Гласс улыбалась, ласково звала с собой на охоту. Кровь омывала их руки, и всю ночь они плясали в ней, пируя попавшими под ножи неудачниками. Дедушка словно и не заметил растерянного взгляда, испуганной мольбы в глазах Орин. Он низко засмеялся: — Это моя внучка и твоя родня. Ваши судьбы связаны, Гласс. Существо, названное Скелеритасом, возникло рядом с Орин, по-хозяйски осматривая её. Та мгновенно выхватила нож, намереваясь оставить уродца без глаза, но тот отскочил. Затем повернулся к Гласс, уворачиваясь от атак до того насмешливо-лениво, что ещё сильнее хотелось его выпотрошить: — Это перевёртыш, миледи. Оборотень. Ничего, достойного вашего внимания. — Лжец! Мерзкий, фальшивый! Отрежу твой гнилой язык! — Орин прыгнула на него, и в этот раз тварь не смогла увернуться. Брызнула во все стороны кровь под музыку стонов и разрываемой плоти, а нож наконец-то превращал кривую морду во что-то красивое. Снять полностью плоть, как дедушка учил, а затем натянуть сверху нормальное, хорошее лицо! Орин рассмеялась, поднимаясь с трупа. Попыталась стереть кровь с лица, но лишь сильнее размазала, прекрасно зная: дедушка ею гордится. Она сделала всё точно как он учил! Бледное лицо Гласс исказилось в раздражении: — Ты издеваешься? Я не буду с этим возиться. — Ей десять, ничего сложного. — Мне семнадцать и предыдущую свою сестру я выпотрошила как она Скелеритаса. В ту же секунду у ее ног вновь возник дворецкий. Орин обернулась, но на месте трупа осталось лишь кровавое пятно. Не скрывая злорадства, уродец протянул: — Полно вам, миледи. Вы были куда более умелы в своих порывах. Тут же… — Он махнул лапой в сторону Орин. Рукоять ставшего слишком тяжёлым ножа заскользила в пальцах, а горло стянуло от обиды и злости. Орин воскликнула, топнув от бессилия: — Нечестно! Это нечестно! Она обернулась к дедушке, но тот лишь наблюдал. Обычно такой заботливый и внимательный, сейчас он резко превратился в безучастную фигуру на троне. От этого сильнее заныло в груди, и захотелось заплакать громко-громко. Наверняка Гласс от такого стало бы очень стыдно, и дедушка бы спустился с трона, чтобы успокоить. А этого гадкого дворецкого использовали бы как новую жертву Баалу! Но Орин была большой девочкой и знала, что слёзы бесполезны. Важна лишь кровь. Голос дедушки прогремел откуда-то издалека, хотя сам он был близко: — Она может быть тебе полезна. Кто сможет лучше нянчить ваших с Отцом детей, чем родная кровь? От его слов с лица Гласс схлынула вся кровь, а губы сжались в тонкую полоску. Орин невольно сьежилась под взглядом демонических глаз, таких неправильных и непривычных. Даже у мамы в ту ночь взгляд был не такой. От него не сводило страхом внутренности, не хотелось… Орин пискнула, вцепляясь в рукоять и прижимая оружие к груди. Но тут же покачала головой и быстро заговорила, чудом ни разу не сбившись: — Я буду полезной, родня. Я перережу глотки твоим врагам, я восславлю Отца вместе с тобой, я исполню любое твоё пожелание. Возьми меня с собой, пожалуйста, сестра… Она должна была согласиться. Дедушка не мог врать, не мог ошибаться, даже мама знала: Орин предназначено великое. А что может быть более великим, чем быть подле Избранной? Это казалось очевидным, как льющаяся из раны кровь, как хруст кости, настолько же неизбежным как будущее величие Отца. Гласс долго смотрела на неё прежде, чем покровительственно махнуть рукой: — Если окажешься бесполезной — станешь завтраком. А сейчас за мной. Скелеритас, приготовь ей место в храме. Орин взглянула на дедушку, тот лишь торжествующе улыбнулся. Уродец с ворчанием исчез, сама же Орин еще несколько секунд не могла поверить в услышанное, но стоило осознать и радость ударила под ребра. Не обращая внимания на раздражение Гласс, Орин кинулась к ней и обняла: — Спасибо, спасибо, спасибо! Я обещаю, я умею уже в стольких превращаться, а ещё я уже служу Отцу, могу быстро глотки резать, а могу весело, мы столько… — Я поняла, тише ты! Орин хихикнула, пусть даже Гласс и пыталась ее отпихнуть. Руки у неё были большие, размером с голову Орин и пальцы путались в длинных волосах. Ну ничего. Теперь все будет правильно, как дедушка обещал. Две половинки воссоединятся, породив нового кровавого ягнёнка… Или он не так говорил? Орин что-то забыла от счастья. — Мы ещё поговорим, Саревок. Ты, за мной. И прекрати шуметь уже! Орин улыбнулась, в припрыжку следуя за возлюбленной сестрой. Та, не оглядываясь, вышла из зала Трибунала. Менять облики для Орин было так же естественно как дышать. Один ей нравился особенно. Краснощёкая голубоглазая девочка со светлыми кудряшками. Орин сама вскрыла такой горло прежде, чем забрать её лицо, и это просто было правильно. Отец получил её душу, Орин — внешность. Так и должно быть. Лишь одно вызывало непонимание: — Милая сестра, разве ты не счастлива? Мы наконец-то вместе. — Она взяла сестру за руку, словно боялась потеряться. Предвкушение бурлило в груди, не давая толком вздохнуть. Ни разу Орин еще не была в самом храме, лишь слушая от дедушки насколько он прекрасен. И то, что войдёт она вместе с сестрой, с Избранной… Разве может быть что-то прекраснее? Гласс дёрнулась, вырывая руку: — Да что ты несешь? Я просто согласилась с тобой повозиться недельку, пока у твоего деда Очень Важные Дела. Хватит на меня смотреть как будто я твоя мамаша! На самом деле… Они были чем-то похожи. Бледные, высокие и такие по-далёкому прекрасные, не принадлежащие этому миру. Кто-то бы сказал, что их лица не похожи: красоту Хелены никогда не пересекал ожог, а демонические глаза Гласс мало походили на белый взгляд перевертыша, но Орин всё видела. И всё понимала. Лица — забавная игрушка, то, что легко изменить. Важно, что внутри. — Я тебе понравлюсь! Поверь, мы всегда будем вместе! — Орин встряхнула розовую кружевную юбку, не в силах перестать смеяться. Тут же схватила руку Гласс, прижимаясь к когтистым пальцам щекой. Пусть порежет, если захочет. Это будет что-то, связывающее с будущей супругой. Гласс пробормотала, рывком заставляя нырнуть в толпу: — И вот это моя семья… Орин лишь засмеялась.