Ревность

      Какие ассоциации у вас вызвает слово «любовь»? Готов поспорить, что первым в вашу голову пришло что-то светлое и приятное: романтичные свидания, поцелуи, объятия, встречи в кафе, прогулки, возможно даже первый раз. Кто-то более опытный, поразмыслив получше, скорее всего скажет что истинная любовь это принятие недостатков вашего партнёра, повседневные моменты, небольшое счастье от разных мелочей жизни, взаимное доверие и поддержка. Конечно у каждого человека своё собственное понимание «любви», каждый выражает её по своему. Но главная суть остаётся такой же — мы впускаем кого-то в свою жизнь, что может сильно пугать, но если сделать правильный выбор — жалеть о результате не придётся.       Однако мой случай, скорее всего, совершенно не похож ни на одни из ваших отношений.       Я — ревнивый.       Ну и что же тут такого, можете спросить вы. Очень многие люди ревнивые, порой даже чрезмерно. Однако даже сильную ревность нельзя назвать «совершенно непохожим случаем». И вы будете правы, я сам много раз наблюдал за такими людьми. Но всё же, моя «любовь» в этом смысле действительно уникальна.       Мой язык любви — ревность.       И это мой единственный способ выплёскивать свои чувства.       У вас могло возникнуть вполне обоснованное желание меня поправить, мол, не «выплёскивать», а любовь всё же «проявляют». И я с вами соглашусь. Но не в моём случае. Вся моя история, я убеждён, совершенно не такая, как была бы у вас.       Я уже довольно давно понял, что меня привлекают другие парни. Это пришло само собой, не было никакого момента озарения, я просто неожиданно смирился с этой мыслью, никогда прежде о ней не задумывавшись. Рассказывать кому-то об этом, само собой, я тоже не стал. И в принципе эта моя «особенность» не мешала бы мне жить, если бы не другое большое «Но».       Большое и страшно красивое «Но» по имени Антон.       Он свалился как снег на голову в самом начале восьмого класса. Сам по себе он парень как парень, учится как все, любит свою приставку больше чем что либо ещё, не через чур спортивный — однако его глаза... Огромные, широко распахнутые и абсолютно идеально чистые голубые глаза. Ни у кого я не видел такого завораживающего и глубокого цвета. В них, казалось, навсегда крепко застыло весёлое настроение с игривыми искорками. Антон появился в моей жизни недавно, однако я уже чувствовал, что он был со мной всегда, и что эти искорки — одна из немногих вещей, которая сохраняется с беззаботных детских времён.       Он — моё проклятье и моё наслаждение. Каждую ночь, что бы я ни делал — Антон бессовестно заявлялся в мои сны, абсолютно бестактно, как будто насмехаясь. Каждую чёртову ночь... Каждую ночь мне снилось как он крепко прижимает меня к себе своими руками, с невероятно красивыми длинными и тонкими пальцами. Его кожа очень нежная, почти как у девчонки. Я это выяснил однажды на физкультуре, когда потащил его в другой конец зала чтобы «что-то показать». Естественно я соврал, это было абсолютно спонатанным порывом, лишь бы только прикоснуться к такому желанному, но такому недостижимому...       Он пожал плечами, посмотрел на меня, что-то сказал и ушёл, наверное решив что я странный, а я тем временем провожал его жадным взглядом пристыженного щенка, который хоть и виноват, но при этом бесконечно влюблён в хозяина.       Антон не был геем. Своей ангельской внешностью он вскружил голову не одному мне, но и доброй половине девчонок с параллели. Судя по непринуждённому поведению, этот гад привык к подобному к себе отношению. Думая головой, я не мог осуждать ни его, ни девочек — сам ведь втрескался по уши. А всё же...       Вот в тот момент я и открыл свою главную тёмную сторону. Когда я мечтал о том, что однажды влюблюсь, я чувствовал, что буду ревновать, буду хотеть чтобы он проводил со мной как можно больше времени, даже в ущерб такому же желанию от других людей. Я чувствовал, что никогда не прощу измену и буду остро реагировать даже на самый незначтельный жест романтического внимания не в мою сторону, однако я никогда и не подозревал, что я могу ревновать настолько сильно.       В один отвратительно прекрасный солнечный день я как обычно пришёл в школу, когда вдруг там увидел Антона, мило разговаривающего с нашей старостой. «Абсолютно случайно» подойдя поближе, я услышал обрывки их беседы и понял, что она просто по поручению нашей класс-ручки интересуется как он адаптировался в новом классе и влился ли он в коллектив.       Казалось бы, невинная сцена, но внутри меня медленно закипала злоба. Если бы не звонок на урок и эти двое бы не пошли в кабинет — я боюсь даже предполагать, что я мог бы сделать. Это была небольшая волна, привычная, можно сказать рутинная. Но после этого случая я стал обращать внимание на то, о чём я думаю, а главное — что я хочу сделать.       Куда хуже приступ ревности случился через примерно 4 месяца после того как Антон без стука ворвался в мою жизнь — тогда я увидел его в школьном туалете, целующегося с какой-то девкой из параллельного класса. Холодное рациональное мышление, которым я всегда так гордился, как будто отключилось. Я плохо помню те события, они отпечатались в памяти нечётко, как в тумане... Яркая вспышка гнева и злобы с головой накрыла меня и я, кажется, вылил на них бутылку воды, оправдываясь что поскользнулся на мокром полу... В принципе пол в туалете никогда не был сухим, так что моя отмазка звучала ничтожно, но в неё хотя бы немного можно было поверить. И они поверили. Но как бы не так, как бы не так...       За первый наш год «вместе» Антон успел поменять как минимум трёх девушек. Они падали на него толпой, буквально висли на руках, а он только и рад, беззаботно смеялся, а затем, подобно Ловеласу, выбирал из «поклонниц» самую красивую и бросался с ней в очередные недолгосрочные отношения. Даже главные «ходоки» из нашего класса удивлялись такой бешенной популярности Антона. Его красоту не отрицали и парни, что было редкостью, вот только для них это был повод для зависти, а для меня повод сгорать дотла...       Антон подобен сладкому яду. Он меня убивает, разрушает, губит, испепеляет медленным пламенем... Любить его так ужасно, так больно, обидно и несправедливо, однако большего наслаждения мне не испытать... Я знаю, что у нас нет шансов, я знаю, что однажды эта глупая подростковая влюблённость пройдёт, знаю, что в любом случае навязывать себя на его голову — неправильно, а всё же я не могу сдерживаться.       Уроки физкультуры — особая пытка для меня. Смотреть как он переодевается, видеть его почти без одежды — одна только мысль об этом уже заставляет голову бешено кружиться, а ведь это происходит на самом деле — буквально протяни руку и дотронешься до его оголённого плеча... Антон не был спортивным, однако физкультуру, как я заметил, довольно любил. Особенно в тёплые месяцы, когда учителя сжаливаются и разрешают вместо душного зала заниматься под открытым небом возле школы. Антон любит бегать кругами вокруг футбольного поля, а я как всегда сижу на заборе и жадно поедаю глазами его спину и ноги. Слава богам, что никто этого не видит...       У меня не было друзей. Вернее сказать они были, но я осознанно разорвал с ними общение. За много лет учёбы те немногие люди с кем я общался стали настолько приторными, что я рассорился с ними и выкинул практически всех «других» из собственной жизни. Финал был предсказуем, но меня он устраивал. С самого детства мне внушали что хорошая учёба — самое важное в жизни, а маленький я охотно верил. С самого первого дня первого класса я был прилежным учеником. Если я совершал в тесте или задании ошибку — это было событие, достойное главной темы бесконечных сплетен одноклассников. Моё имя стало в школе своеобразным эталоном, брендом, если хотите. Если я что-то говорю — значит истина в последней инстанции. Преподаватели были такого же мнения, если нужно отправить кого-то на олимпиаду — меня. Абсолютно по любому предмету, биология, английский язык, русский, математика — всем плевать, хочу я, не хочу я, кому ведь не мне? Я ведь гордость школы, лучший ученик класса и вообще без меня никуда! Они не знали как сильно меня это всё достало.       Я был вынужден держать марку перед классом и перед преподавателями, репутация зарабатывалась годами и не раз меня спасала, а терять её было бы смертельно больно. Да, я не общался с одноклассниками, но их мнение всё равно оставалось важной частью для моего шаткого самолюбия. Каменное безэмоциональное выражение лица, безупречная учёба, угрюмость, отстранённость и нелюдимость — всему этому «образу» я следовал долгие годы, тщательно скрывая настоящего себя. Это было легко, проблема лишь в том, что я и сам потерял себя. Чувство пустоты разъедало, но я всё равно ничего не менял.       А сейчас этот легкомысленный придурок всё портит! Вот зачем он перевёлся к нам? Я злюсь на него, виню во всех проблемах, а между тем продолжаю тайно любить и невероятно ревновать к каждому фонарному столбу. Я знаю имена всех его бывших подружек: Маша, Катя, Юля. Всех их знаю, знаю все их страницы во ВКонтакте, которые регулярно проверял и страшно злился, когда видел там Антона. Я закрывал страничку, остывал, открывал снова и снова злился. Так повторялось по кругу. Я не мог быть с человеком которого люблю, поэтому всё что мне оставалось чтобы получать хоть какие-то эмоции и чувства от этой любви так это ревновать.       Однажды, копаясь в интернете, я наткнулся на какое-то аниме сообщество где я вычитал, что я, оказывается, соответствую типу «яндере», ну или же по крайней мере очень похож по описанию. Это всё, конечно, полная чушь, но наблюдение интересное. Видимо, типаж распространён, но насколько это популярно в обычном обществе я так и не выяснил. Чёртов Антон, это всё он виноват!..       Он — полная мне противоположность. Даже по внешности. Мои волосы спутанные и нерасчёсанные, тогда как он — ну мальчик с обложки. Он всегда одет опрятно, тогда как я всё чаще стал таскать старые растянутые свитера, какие-то непонятные вещи купленные на барахолке, что, конечно, вызывало неодобрение со стороны учителей, однако мне было плевать. Я их в глубине души ненавидел каждую, хоть и корчил из себя пай-мальчика. На любое замечание в свой адрес я непринуждённо сдавал идеально сделанную, со всех углов вылизанную проверочную работу и любая, даже самая неумолимая преподша смирялась.       Совсем другой он был и по характеру. Антон был весёлый, общительный, душа компании. Казалось, что его полюбили все, даже парни, которые отчаянно завидовали его огромной популярности среди девчонок. Любая активность — он в деле, особенно если это даёт повод откосить от учёбы. Как я уже рассказывал, он не учился плохо, но явно скучал. Меня раздражала каждая деталь его образа, но при этом сводила с ума, заставляла желать, как разноимённый полюс магнита меня тянуло к нему. Это была любовь на грани обожания, обожание на грани одержимости... Я ненормальный. Но у меня есть оправдание, которым я и утешался...       Он — делал мне больно тем, что я люблю его. Он — делал мне больно тем, что мы никогда не будем вместе. Он — делал мне больно тем, что разбивал мне сердце, встречаясь с другими девчонками. Но при этом он был и моим главным избавлением от боли.       Многие мои одноклассники уже в таком раннем возрасте имели вредные привычки. Кто-то из них курил, кто-то пил пиво. Я же сидел на гораздо более «серьёзном» — я был зависим от любви к Антону. Я любил его и выжимал из этого чувства так много, как мог. Эмоции от отношений глушили всё остальное в моей жизни, а оно было отнюдь не самым приятным. Быть геем в моём небольшом городе было не сильно-то и «радужной» во всех смыслах перспективой: никаких специальных мест для знакомств или встреч не было, а уровень гомофобии в провинции был в разы выше. Удивительным образом я принял свою гомосексуальность абсолютно легко и быстро — как будто само собой. Впрочем, то, что мне повезло в этом — не значит что мне было так же хорошо и в другом. Перспектива найти пару была примерно нулевой, поэтому всё что мне оставалось, так это мечтать.       Я ненавидел мечтателей, они такие наивные, слушать бессмысленный трёп одноклассников о том, как они вырастут, будут получать много денег, иметь сколько угодно женщин, машины — меня от этого физически тошнило. Ничего так просто и прекрасно не бывает, я это знал наверняка. Так же как и то, что всего можно достичь исключительно действием — ждать чудес от золотой рыбки лично мне никогда не приходилось, зато рыдать ночами над учебниками чтобы утром получить «5+» за тест было невероятно знакомым, в какой-то степени обыденным.       Я ненавидел всех, кто мечтает, а между тем я мечтал, пожалуй, больше чем кто либо. Практически всё своё свободное время я проводил наедине со своими мыслями, воображая различные сценарии своей жизни. Иногда они были хорошими, иногда нет — но не проходило ни дня чтобы я не мечтал. Я никогда не любил свой компьютер, это очень странно, учитывая что обычно люди с таким «большим» социальным взаимодействием как у меня — хронически онлайн. Я же предпочитал сидеть во дворе: на качеле, лавочке, старом турнике, который прятался в густых листьях — но только не дома, только не над тетрадками, только не перед глупым куском металла имитирующим жизнь.       В моём письменном столе под стопкой старых тетрадок я хранил две самые ценные для меня вещи: импортный CD диск с подпольно перебитой на него западной поп-музыкой который я чудом купил на рынке, в нашем маленьком городе такой не достанешь, а также фотография Антона. Фото было потрёпаным и бережно склеено скотчем: исправление последствий появления новой девушки. В тот день я был в полном бешенстве, изорвал в клочья, а через два часа уже складывал кусочек к кусочку. Реставрация не прошла незаметной, и фотография выглядела совершенно непрезентабельно, однако, как по мне, такой «шрам» — самый лучший иллюстратор моего «языка любви», ревности.       Я знаю, что моя любовь это ненормально. Нет, не потому что я люблю мальчика, а потому что я получаю удовольствие от того, что ревную.       Но какой у меня выбор?       Шансы встречаться с Антоном у меня отстутствуют, а понадеяться на удачу — слишком глупо. Если в школе узнают что я гей, то из безразличного их ко мне отношение изменится на яро враждебное. Мало ли что они себе думают — плевал я на них с высокой колокольни, однако если они начнут травлю или, ещё хуже, физическое насилие — нет, риск совершенно того не стоит. Я же, пожалуй, предпочту и дальше любить его для себя. Так будет лучше нам обоим...       Интересно, люблю ли я Антона вообще? Или же от всепоглощающего одиночества я выдумал его?...       Нет, не конечно же он существует, точнее его физическая оболочка, страшно красивая физическая оболочка, однако существует ли тот самый Антон которого я так люблю?       У влюблённых рациональное мышление атрофируется за ненадобностью, абсолютно так же само происходит и у меня — я влюбился в него по уши, однако не уверен, что я адекватно его оцениваю. Он такой другой, совсем не как я, однако я его идеализирую. Зачем? Не знаю. Мне так проще. Я придумал себе его идеальный образ, наделил его тело всеми качествами моего придуманного Антона, а теперь, в реальном материальном мире я ревную «носителя» выдуманного персонажа с выдуманными чертами характера. Забавно...       Но знаешь что? Я знаю, что ты никогда не узнаешь о моей любви к тебе. Я знаю, что я никогда не найду ответа на вопрос любил и люблю ли я тебя, или же я просто обманываю сам себя. Я знаю, что скорее всего останусь навеки одинок, если только не перееду куда-то. Я знаю, что ты найдёшь себе девушку, по настоящему полюбишь, а затем вы женитесь. Я знаю, что для меня нет места в твоей жизни. Я знаю, что ты занимаешь слишком большое место в моей жизни. Я знаю, что никогда не забью твоим молчаливым присутствием дыру в своей душе. Я знаю, что эти чувства без будущего. Я знаю. Я очень много чего знаю.       Но пока что...       Антон, позволь мне и дальше тебя ревновать!