Папа

      Бамбук ужасно сожалеет, что не смог оказаться там в нужный момент. Не смог спасти своих родных агентов, с которыми поклялся быть до конца. Знал бы он, что в конечном итоге их вынесут из руин полностью отключёнными, сломленными и сгоревшими, пожертвовал бы своей жизнью, лишь бы спасти их. Но он этого не сделал. Считал, что всё под контролем, и снаружи он нужнее. Но знал бы он, что внутри — составил бы план иначе. Совсем иначе.       Медленно шагая по осколкам, что уже так привычно хрустели под ногами, ТВмен приличных размеров понуро опустил голову, без интереса оглядывая руины бывшего оборудования. Буквально вчера тут покончили с жизнью трусливый учёный и бравые парни, которые сейчас лежат в реанимации. В помещении ни души, ведь все отправились на базу отмечать победу. Бамбук отказался, говоря, что не хочет напиваться и желает рассмотреть лабораторию, а точнее то, что от неё осталось. Отказать ему не могли — агент высокопоставленный, поэтому без лишней охраны позволили идти в одиночку.       Бамбук пришёл не за лабораторией, о нет, точно не за ней. Пока он шёл, даже не обращая внимание на знакомые технологии, мужчина наткнулся на окровавленный кинжал с гранатовой гравировкой. Сев на одно колено, ТВмен берёт его в руки, подобно зеницу ока.       — Я так и знал что ты взял его с собой. — Даже если агент пытается звучать с усмешкой, его голос дрожит и шепчет, пронзённый горем. — Гранат… Гранат, прибей меня им, когда вернёшься.       Упав на колени, полностью беззащитный мужчина крепко сжал кинжал, прижимая к своей груди. Из динамиков донёсся тяжёлый вздох, а после и всхлип, лишь далеко подходящий на человеческий плач. Но даже если оболочка была не самая настоящая, то чувства — более чем.       Бамбук был убит горем. Его грозная и статная фигура сейчас пала на самое дно, чтобы придаться своим детским эмоциям, которые он не смел выпускать всю свою жизнь. Он очень сильно не хотел терять родных, даже если они и вовсе не кровные.       Родной отец Бамбука был жесток. Строгость по отношению к растущему дитя было на протяжении всей его жизни, практически без единого просвета — если что менялось, то только в худшую сторону. Как-то раз он пытался обвинить своего сына в убийстве собственной матери когда ему было всего 6 лет. Сам чуть не убил, когда тот в 15 начал общаться с не таким уж и богатым парнишкой, с которым сейчас Бамбук в счастливом браке. Стоит лишь умалчивать о культе, который тот создал, дабы исповедовать свою единую веру в видение мира, представляясь богом. С таким человеком невозможно было жить, и Бамбук всю свою жизнь это понимал. Никакого тепла, никакой любви — презрение и отношение на «вы», чтобы рука поднималась не сразу. Он никогда не был для агента даже отцом.       Гранат же был. Да, они познакомились тогда, когда Бамбук только пришёл на службу в армии — учиться у такого сурового, но заботливого человека оказалось невероятно легко. Он был всегда нежен к своему младшему подопечному, чего не скажешь о его старшеи — Вантузе, что оказался первой жертвой чужого военного воспитания. После службы они продолжали общаться, и в конце концов, когда Гранат ушёл в отставку, он в первую очередь пошёл к возлюбленному по переписке. Тогда у Бамбука было тяжёлое время, когда он всеми силами пытался вернуть доверие будущего мужа, и рядом был только этот грозный и забавно рыжий мужчина, который поддерживал юные переживания. Он тот, кто был рядом в трудную минуту и протянул руку помощи, когда об этом даже и не просишь. Бамбук до сих пор зовёт его папой.       Просидя ещё несколько десятков минут в том месте, где всё случилось, ТВмен всё-таки находит в себе силы хотя бы встать. Он вновь вертит в руках кинжал, который когда-то самолично ему подарил за счёт денег Вантуза.       — Пап, а ты помнишь нашу первую встречу? — Говорит тот сам себе. — Меня тогда тошнило, ведь опять съел что-то не то. Ты сидел со мной до самого утра, а после чуть не отправил обратно. Я молил о том, чтобы мог остаться тут, ведь не хотел к нему… С тех пор ты приказал мне готовить самому себе еду. — Бамбук грустно смеётся. — А после армии… После армии ты решил мне помочь с ремонтом. У тебя была личная война с обоями, которые клеится не могли к одной конкретной стене. А потом Вантуз по пьяни сдёр их. — Приятные воспоминания о дурашливых старших приятелях заставили Бамбука ненадолго воспрять духом. Но стоит ему вновь повертеть нож, голос вновь становится тише. — И тогда мы подарили тебе этот кинжал. Ты, обычно, зовёшь его Дороти… Как своего первого хомячка. Мне всё ещё стыдно за то, что Афаня съела её.       Замолкнув, Бамбук расправляет плечи и приподняв кинжал, прислоняет его к своей шее.