Дотянуться

      «А тебе быть вторым навеки».       Навеки.       Фраза, произнесённая Аладдином, отдавалась в ушах болезненным эхом. Небо становилось темнее с каждой секундной; лампа маняще холодила ладонь, ненавязчиво подталкивая загадать последнее желание, наконец расставив все точки над «i».       Однако, поймав мимолётный взгляд Жасмин, которая, даже пленённая тёмной магией, излучала силу, непокорность и бесконечную жажду жизни, он остановился.       Она была будто холодное пламя. Никогда не подавала виду, что ей больно, что она подавлена или растеряна, но продолжала ярко гореть, шаг за шагом приближаясь к своей цели.       Её было не остановить и не сломить. Безудержный вихрь ледяного пламени.       Джафар ощутил, как хватка невольно ослабла. Лампа выскользнула из руки и ударилась о пол с характерным звоном, который показался оглушительно громким в мёртвой тишине, заполонившей тронный зал.       Стало холодно. Воспоминания понеслись бесконечным потоком, от которого всё внутри выворачивало наизнанку.       Жасмин была первой красавицей королевства. До убийства королевы она несколько раз гуляла по улицам тогда ещё процветающей Аграбы вместе с матерью, изучая быт простых людей. А Джафар — в то время только уличный вор с несбыточными мечтами и амбициями — наблюдал за ней, скрываясь среди толпы и понимая, что это сокровище ему не помогут заполучить даже безупречно отточенные навыки воровства.       Но удача всё же не обошла его стороной — у заезжего торговца ценностями ему посчастливилось украсть магический посох, который позволил Джафару стать правой рукой султана, тем самым получив возможность видеть принцессу едва ли не каждый день, любоваться, как она растёт и расцветает.       Но всё же — любоваться из тени. Жасмин и близко его к себе не подпускала, а её редкие взгляды в его сторону… Словно Джафар был удавом, пытающимся обвиться вокруг её шеи, чтобы медленно, с наслаждением задушить.       По закону принцесса должна была выйти за принца. Тогда Джафар решил стать султаном — ведь только султан мог изменить закон. Однако нужно было действовать осторожно. Он не мог просто загипнотизировать правителя при помощи посоха, чтобы тот уступил ему трон, — это было бы слишком внезапно и могло вызвать смятение в народе, а использовать посох на всех гражданах Аграбы Джафар точно бы не смог.       Пока он шаг за шагом шёл к власти, ненавязчиво подталкивая султана к угодным ему решениям, любовь к холодной по отношению к нему принцессе постепенно уступала место пьянящему стремлению к власти — страх однажды снова оказаться там, на улице, где твой единственный спутник — голод, просто закрепился в его подсознании и стал главным руководством к действию. Но окончательно вытеснить чувства к принцессе он всё же не смог.       Когда судьба привела в замок того самого неогранённого алмаза, которого Джафар так долго разыскивал, чтобы добыть лампу с легендарным джинном и с её помощью наконец-то достичь своей цели, он понял, что Жасмин неравнодушна к этому юнцу.       Пещера чудес была прекрасной возможностью избавиться от Аладдина, а после без помех осуществить главную часть плана и наконец добиться расположения Жасмин.       Но всё вновь обернулось против него. Мало того, что Аладдин выжил, так он ещё и заполучил в свою власть лампу и посмел явиться во дворец под личиной принца сватать его, Джафара, принцессу!       Такого Джафар ему спустить не мог.       Но попытка похоронить «принца из Абабуа» на дне моря тоже не увенчалась успехом — паршивец вновь спасся благодаря лампе и лишил Джафара посоха, раскрыв его замысел султану и, что самое ужасное, принцессе, которая теперь уже откровенно заявила о желании стать женой принца Али.       После побега из темницы Джафар наконец добрался до заветной лампы. Смысла выжидать чего-то больше не было.              Он потребовал от джинна превратить его в султана, а следом — в могущественного колдуна, и первым его порывом было уничтожить «Али» на глазах у принцессы, что он, собственно, и сделал, а затем, окончательно потеряв самообладание после стольких неудач, угрозой добился от неё согласия на замужество.       Ненависть, жгучая, словно раскалённая сталь, — единственное, что он прочёл во взгляде Жасмин, после того как отправил Аладдина умирать в снегах. Он заслуживал такой судьбы, отобрав у Джафара самое главное сокровище. Но принцесса… Если раньше она терпела его из уважения к отцу и был хоть какой-то шанс, что однажды она посмотрит теплее, то сейчас презрение в глубине её глаз было практически осязаемо.       Нельзя сказать, что Джафар не ожидал подобного. Но уж точно не желал.       В отличие от него, принцессе действительно не нужна была власть как способ обретения силы и влияния. Она хотела сделать жизнь людей лучше.       А он едва не забыл о своей изначальной цели. Но было слишком поздно. Осознание своих ошибок не поможет…              Подождите.       Взгляд упал на лампу. Джафар, вслушиваясь в оглушительное эхо собственных шагов, поднял лампу и снова посмотрел на принцессу.       Гнев, ненависть и непонимание всё так же плещутся в её взгляде.       Сердце болезненно сжимается.       — Джинн, — произносит он едва слышно. — Пора исполнить моё третье желание. — Ловит на себе обречённый взгляд джинна, дрожащей рукой трёт лампу и словно со стороны слышит собственный шёпот: — Я хочу повернуть время вспять.       Джинн не отвечает — только смотрит удивлённо, пытается разгадать намерения и в конце концов удовлетворённо кивает, словно что-то для себя решив.       — Выражайся точнее. В какой момент ты хочешь вернуться?       — Не знаю, — не скрывая растерянности, произносит Джафар. — Момент, в котором ситуация ещё… не безнадёжна.       — Понятно, — спокойно кивает джинн, начиная выплетать сияющее полотно нового заклинания. — Кажется, я придумал, что с тобой делать.       На миг в голубом сиянии утонул весь тронный зал.       Затем мир вокруг застыл. Движение прекратилось. Всё затихло. Не был слышен даже стук собственного сердца.       Залившие небосклон мрачные краски растворились в густой темноте.

***

      Пелена перед глазами, будто сотканная из чёрного полотна, постепенно растаяла, открывая взгляду покои султана. Джафар осторожно огляделся, пытаясь понять, в каком моменте он оказался, и поймал на себе удивлённый взгляд султана.       — Что-то не так? — обеспокоенно спросил тот, нахмурив брови.       — Вовсе нет, — стараясь вернуть присущее ему самообладание, тихо ответил Джафар. — Прошу прощения, мой султан.       — Как я и сказал, — видимо, султан решил опустить неловкий момент и вернуться к изначальной теме разговора. Его голос стал суровее и холоднее. — Вторжение в Шерабат никогда не…       — Что? — от любимого, до боли знакомого голоса внутри всё перевернулось. В комнату вошла Жасмин — такая близкая и одновременно столь бесконечно далёкая. — Зачем нам вторгаться в мамин город?       — Я как раз говорил Джафару, что мы никогда не станем нападать на нашего союзника в целях укрепления военной мощи, — успокоил дочь султан. Теперь прожигающий взгляд девушки пал на визиря.       — Но, — плавно сменил тему Джафар, улыбнувшись в своей привычной манере, — союзник в Сконладе всё же укрепит наши позиции.       На султана отвлекающий манёвр подействовал безотказно.       — Именно, — он обратил полный надежды взгляд на Жасмин, — если ты позволишь дать принцу Андерсу шанс…       — Править нами? — с нескрываемым пренебрежением прервала султана Жасмин. — Пап, у моего Раджи лучше получится.       Наступила неловкая пауза. Казалось, принцесса собиралась с духом.       — Да и что заморский принц может знать о моём народе? Я могла бы править, если…       — Милая, — вздохнул султан, — в нашем государстве такого не случалось ни разу за тысячу лет.       Огонь в глазах Жасмин разгорелся только ярче.       — Я готовила себя к этому всю свою жизнь. Я прочла все…       — Книги, — устало кивнул султан, словно этот разговор (а вероятнее всего, так оно и было) повторялся между ними едва ли не каждый день. — Да, понимаю. Знание — сила, но опыт не менее важен. А опыт вычитать невозможно. Опытом владеют только принцы, которых с детства обучают для этой роли. Обучают на практике, дорогая.       И вот он — тот самый миг, когда в Жасмин всё же что-то надломилось. Она сглотнула и опустила взгляд, скрывая разочарование.       Смотреть на это снова было невыносимо.       — Позвольте, мой султан, — прежде чем принцесса успела покинуть покои, осторожно вмешался Джафар, понимая, что ступает по тонкому льду. — Все когда-то начинали с основ. С книг. А опыт нарабатывался с годами на основе полученных из них знаний. Возможно, принцесса ещё юна. Но вы правитель мудрый и опытный. Не хочу оскорбить наших дорогих гостей, но думаю, вы и сами сделали о них определённые выводы как о потенциальных правителях. Эти принцы родом из стран с откровенно слабой экономикой, они надеются укрепить свои позиции посредством выгодного союза, а не упорной работы. Ваша дочь рассудительна и умна. Все эти годы она жила одной целью — сделать Аграбу прежним процветающим государством, которым она была при её матери. Сейчас мы в крайне плачевном положении. И оно отражается на всех людях Аграбы. Неужели устои действительно важнее блага страны? Я, так же, как и принцесса, имел честь переговорить с каждым из кандидатов на её руку. Стоит любому из них взойти на трон, и для Аграбы это станет последней каплей. Простите, если мои слова разобьют вам сердце, но попытайтесь взглянуть на вашу дочь иначе — не как на хрупкую девочку, которую нужно защищать от повторения печальной участи королевы, а как на самодостаточную женщину, обладающую знаниями, умом и решимостью, которые нам сейчас нужнее любых военных альянсов и брачных союзов. Жасмин — ключ к счастливому будущему Аграбы.       Покои накрыла звенящая тишина. Жасмин ошеломлённо застыла, впрочем, как и глава государства. Спустя несколько бесконечно долгих минут султан наконец произнёс — тихо и отрывисто, но что-то в его интонации неуловимо поменялось:       — Я подумаю над твоими словами. А теперь прошу меня простить.       — Конечно, — склонившись в особо глубоком поклоне, Джафар медленно покинул покои султана, стараясь не выдать своего волнения.       Жасмин последовала за ним.       Оказавшись в коридоре, они на мгновение замерли друг напротив друга. Жасмин, в отличие от него, даже не пыталась скрыть своё волнение — или, что более вероятно, уже не могла.       — Ты действительно так считаешь? Или это не более чем очередная хитрость? — не глядя на него, спросила принцесса, но он видел, что это напускная отстранённость. Уголки чувственных губ Жасмин слегка подрагивали, выдавая её желание улыбнуться, а в глазах переплелись благодарность и любопытство.       Вместо ответа Джафар, осторожно, словно прикасаясь к хрупкой статуэтке, слегка сжал её запястье и поцеловал гладкую, блестящую кожу, вкусно пахнущую лилиями.       — Мой султан, — тихо прошептал он ей в ладонь, слегка задевая мягкую кожу губами. — Вы прекрасны.       Из её груди вырвался рваный вздох. Жасмин хотела что-то ответить, но в итоге только накрыла его плечо свободной рукой и медленно, изучающе провела по нему ладонью. Без опаски. Без презрения. Без прежней ненависти.       А затем наконец улыбнулась. Джафар лишь отстранённо отметил, каким блёклым и невзрачным стал в этот момент окружающий мир, прежде чем мысли сплелись в беспорядочный узел, и он накрыл эту нежную улыбку порывистым поцелуем. Хотелось раствориться в ней навсегда.       Прошло ещё несколько секунд, которые ощущались как мучительная вечность. Но вот Жасмин робко подалась вперёд и ответила на поцелуй, обвив тёплыми руками его плечи.       Джафар приобнял её за талию, прижимая к себе, и затопленный полутьмой коридор окончательно растворился в бездонно-синих глазах Жасмин.       Он всё же дотянулся до своего сокровища. И больше никогда его не отпустит.