too close for solace

Северный ветер, гонящий тяжелые облака с Атлантического океана, забирался под высокий ворот куртки, пронизывая до самых костей. Взвинченные волны бросались на скалы и разбивались на миллионы брызг, они сменялись новыми, только-только поднявшимися, не смея разрушить этот бесконечный цикл. Влажный из-за морского бриза воздух оседал в легких; хотелось закупорить его внутри и увезти вместе с собой обратно, в громкие, быстротечные будни. Шум океана дарил спокойствие, лаская слух и душу. Здесь, на самом краю Шотландии жизнь ощущалась иначе. Меланхоличные пейзажи, маленькие деревушки, бескрайний океан, около которого ты ощущаешь, что все твои проблемы — ничто, по сравнению с величием природы, и вечный туман, плывущий дымкой по просторам, — все это заставляло остановиться и выдохнуть после непрекращающейся гонки за чем-то призрачно маячащим на горизонте. — Джордан, иди сюда! — звонкий голос прервал воцарившееся торжество природы. Встревоженная стая чаек поднялась в затянутое тучами небо. Он открыл глаза, возвращая внимание на внешний мир. Не спеша подошел к краю и увидел на берегу Оливера, что-то пытливо разглядывающего под ногами. Пару раз щелкнул кнопкой затвора пленочного фотоаппарата, что накануне откопал в местной барахолке, чтобы запечатлеть их поездку, и спустился к нему вниз. Оли хотелось фотографировать, чтобы оставить в памяти хотя бы кусочек его живописности в этих местах. Неподдельное восхищение поездкой в глазах невозможно было скрыть. Чувствовалось в моменте единения с природой что-то интимное, что можно было разделить лишь с самым близким человеком. И сердце Джордана замирало от одной лишь мысли, что этим самым близким был он. Надо же, Оли всю жизнь провел в Англии, а океана не видел. Под ногами распласталась мертвая чайка, которую парень внимательно разглядывал, поджав губы и съежившись от ледяного ветра. — Ты чего? — Джордан остановился рядом, переместив взгляд на чайку. — Не знаю. Давай ее похороним. Присев, Оливер начал копать руками небольшую ямку в песке под размер покойницы. В груди засело непонятное чувство печали. Причины для нее не было, но он всем нутром ощущал неизбежность конца. Ведь все хорошее рано или поздно заканчивается, верно? Ледяное дыхание океана било ему в спину, поднимая курчавые волосы на затылке. Джордан слегка удивился такому предложению, но последовал его примеру. Наверное, для Оли было в этом что-то сакральное, и парень надеялся, что внезапно пришедшая из ниоткуда меланхолия, накрывшая его, также и уйдет в никуда, забрав с собой все мирские беспокойства. Они управились быстро. Джордан перенес чайку в яму, и они с двух сторон засыпали ее песком, проводив со всеми почестями. — Стало легче? — произнес Джордан, отряхивая руки. — Да, наверное… — оставаясь на корточках, Оли обхватил колени руками. Непроницаемый взгляд болотных глаз устремился на горизонт, туда, откуда уже начинала тянуться тьма. Джордан оказался рядом, по руку от него, вглядываясь вглубь водной толщи. Созерцание действовало исцеляюще. Мысленно отслужив панихиду по покойной чайке, Оливер первым прервал это комфортное молчание, пропитанное безусловным принятием и чуткостью со стороны Джордана. — Джорд… — парень поднялся с места и обхватил его руками за шею, уткнувшись куда-то в куртку. Шарф Оливера щекотил Джордану нос. — Обещай, что когда я умру, ты будешь меня помнить, но только счастливого и веселого. — С чего такие мысли, Оли? — заключает в объятия и совсем невесомо касается губами его лба. — Или на тебя океан так действует? — Просто предчувствие, что умру раньше тебя. — Не умрешь. А если и умрешь, то только со мной. Никуда ты от меня не денешься. — Джордан расчерчивает рукой круги на спине Оливера, стараясь избавить его от ужасных мыслей. — Тебе уготована интересная и долгая-долгая жизнь. — С тобой? — с детской наивностью спрашивает, сильнее сжимает его в объятиях, будто боится, что он рассеется как дым по ветру. — Со мной. Джордан бережно обхватывает его лицо руками и взглядом достает до сердца. Гладит подушечками пальцев до боли родные черты лица. А внутри плещется лишь один порыв. — Я люблю тебя, Оли. Накрывает его мягкие, податливые губы, казалось, созданные исключительно для него, своими. Целует неторопливо, но нежно, ведь сейчас время не имело значения — у них в запасе была вечность. Хватка Оли, с которой он оплетал шею Джордана руками, наконец ослабла. Джорд мог поклясться, что почувствовал, как Оливер расцвел изнутри. И это было невероятно. — Еще успеем нацеловаться. Поехали, уже смеркается. — отстранившись, потянул к машине парня Джордан. Оли хотел было что-то сказать, но тут же передумал, позволяя парню утащить себя за руку из этого безлюдного места. На лице украдкой проскользнула глуповатая улыбка. Старенькая арендованная Вольво завелась со второй попытки. До ушей сквозь помехи на единственной ловившей радиоволне долетали бардовские баллады. Машина плавно тронулась, а за окном замаячили необъятные шотландские просторы. Оливер мог поспорить, что в радиусе десятка километров, кроме них с Джорданом, никого не было. Добравшись до города, промерзшие, они оставили машину и завернули на оживленную улочку, где проходила ярмарка, смешавшись с серой толпой. Оливер сжал руку Джордана в своем кармане куртки, пытаясь согреть и согреться сам. Они бродили так по брусчатой площади, разглядывая пестрые прилавки с сувенирами, пока не наткнулись на неприметный паб. Макушка Оли исчезла за деревянной дверью, зазывая зайти. Оказавшись внутри, Джордан ощутил тепло, разлившееся волной по всему телу. Пахло хвоей и чем-то пряным. На стенах стройными рядами висели картинки, облаченные в разноцветные рамки. Ламповый свет приятно окутывал. Оливер уже стянул с шеи надоедливый шарф, приземлившись на один из высоких стульев. Одного взгляда друг на друга было достаточно, чтобы понять, что они тут остаются. С искоркой в глазах Джордан что-то самозабвенно рассказывал, иногда смешно размахивая руками, а Оли активно слушал, с сердечной искренностью улыбаясь. Им впервые удалось сбежать вдвоем от хмурых будней туда, где их точно не достанут. И это было наилучшей идеей, что когда-либо озаряла Оливера. Им не нужно спешить, не нужно беспокоиться — наконец-то можно сполна насладиться компанией друг друга. И Оли чувствовал, как вновь и вновь влюблялся в эти васильковые глаза напротив. В душе был штиль, и он бы отдал все, чтобы остаться в этом мгновении. Растомленный Джордановским уютом, теплым пабом и глинтвейном изнутри, парень погрузился в полудрему, оперевшись головой о руку. — Оли, поехали спать? Ты уже носом клюешь, — Джордан расплылся в улыбке, заметив, что уставший Оли чуть захмелел. — Поехали. Они выскользнули из паба на уличную ярмарку, что уже потихоньку закрывалась. Оливер закинул руку на Джорда и запечатлел на подернувшейся легкой щетиной щеке поцелуй. Они были счастливы. Почти завернув за угол, парень вдруг остановился, а в глазах промелькнуло замешательство. — Джорд, я забыл шарф в пабе. — Я вернусь за ним, а ты иди к машине, — Джордан вкладывает в руку Оливера ключи, — я быстро. Трусцой добирается до паба, находит красный шарф, что покоился на барном стуле, и поворачивает обратно. Слышит лязг тормозов, но не придает этому значения. Слышит женский вскрик, и первая неприятная мысль цепляется к Джордану. Ускоряет шаг. — Он сам выскочил на дорогу! Я не успел затормозить! — Вызывайте скорую! Переходит на бег. Заворачивает на ту самую улочку, где оставили машину, и видит толпу, собравшуюся вокруг кого-то. — Пропустите! — Джорд пробирается сквозь зевак, глазами выискивает среди них Оливера, сердце заходится в бешеном ритме, он расталкивает их локтями, пробираясь к эпицентру. — Кто-нибудь помогите! — Я его не сбивал, клянусь, он сам вылетел! Джордан находит Оливера. Лежащего на дороге, не естественно скрутившегося, без признаков жизни. А рядом ошарашенный водитель, повторяющий одно и то же: — Он сам! Я его не сбивал! — Оли! — красный шарф выпадает из рук, Джордан несется к нему. Падает рядом на колени, обхватывает его лицо руками, тормошит, старается привести в чувства. Глаза Оли закрыты, а на лице ни одной эмоции — свинцовая маска безразличия. — Оли! — а сам понимает, что не успел, потерял. Его всего трясет. В голове набатом вопит «нет-нет-нет». Весь мир отходит на второй план, звуки вокруг затихают, и он падает в бездну. — Оли! — громко всхлипывает, а сердце на куски разлетается. Чувствует, как на щеках моментально появляются слезы. — Оли! Нет! — еще раз повторяет, словно достучаться может. — Хей, Джорд, Джорд! — различает слабый шепот, проникающий в сознание. Чувствует, как его трясут за плечи, жадно хватает воздух, цепляясь пальцами за одеяло. А потом открывает глаза. Перед лицом нависает переполошенный Оливер. Джордан чувствует на взмокшем лбу его прохладную руку, возвращающую в реальность. Всего лишь сон. — Опять кошмары? — Да, — а в горле ком стоит. Перед глазами все еще та ужаснейшая картина. — Иди сюда. Оли перетягивает Джордана на себя, укладывая его голову на грудь, невесомо целует в макушку и перебирает пальцами волосы. — Все в порядке, Джорди. Ничего страшного не случилось. Руками обнимая, он слушает сердцебиение Оливера и убеждается в правдивости его слов. Вот он, лежит с ним в кровати, все хорошо, они никуда не уехали. Они дома. — Я испугался, что потерял тебя. — Это всего лишь глупый кошмар. Я здесь и я с тобой, и никуда не уйду. Джордан затихает, веря каждому ему слову, и засыпает обратно, прямо на груди у парня. Оливер продолжает перебирать меж пальцев его волосы, иногда поглаживая по голове. Он слышал, как Джордан звал его сквозь сон, горько всхлипывая, и не мог до него никак добудиться. Оливер прижимается губами к его горячему лбу на мгновение и вдыхает родной запах. — Я тебя люблю, Джорди. Он не покинет его. Никогда.