Йокогама замерла под ясным февральским небом, пропитанная суетой, предчувствием весны и любви — и захлебнулась в шоколадной лихорадке. Толпы людей, плюшевые сердца, кондитерская наркомания на каждом углу, смазка с вкусом шоколада и шоколадные страпоны в спаме, кольца со сладким камушком и шоколадные котята со слащавыми признаниями. Раньше Дазай вооружался в этот день самой легкомысленной, ядовитой и непроницаемой броней для общения, газовой горелкой — для писем и открыток, и мусорным пакетом для шоколада, но теперь с удивлением обнаружил в себе интерес к идиотскому празднику, к невероятному количеству сортов шоколада и начинок (с морской капустой или сыром его особенно заинтересовали, может, подсунуть Рампо?), а ещё аллергию на очереди в магазинах и свежий прилив азарта.
Стоило признать, чувства к Ацуши обогатили его кругозор самым неожиданным образом: оказалось, что многое он раньше мастерски игнорировал. А теперь решал непривычные задачки: как порадовать мальчишку из приюта? Не всякой фигнёй и мишурой и ненавязчиво? Чем увлекаются современные подростки? Нормальные — он хотел, чтобы Ацуши чувствовал себя полноценным. В какие места сводить, что показать?
Дазай находил карты и чертежи и придумывал, как пробраться в аквапарк, планетарий или ботанический сад бесплатно — и забавное приключение, и экономия денег. Ацуши, правда, долго возмущался, и после спринта от охранников взял слово с Дазая, что больше он так не будет. Ну, не так, так иначе! Он принялся воровать и подделывать билеты и дающие скидки флаеры, но в итоге, не иначе как звериным чутьём, Ацуши и это просёк и пресёк, излишне честное и совестливое дитя! Пришлось разбираться с долгами и решать, как подзаработать — такой головной боли и внутреннего сопротивления Дазай не испытывал с подросткового возраста!
Из-за его нежелания раскрывать свои чувства коллегам, никто ничего не знал, его поведение истолковали превратно, и Куникида изворчался, что за последние месяцы Дазай изрядно поглупел! Так мило, что этот прожжёный идеалист всё же не считал его идиотом, хах. Милая Кёка-чан демонстративно носила с собой книгу «самые жестокие и мучительные пытки Средневековья», а Фукудзава однажды по-отечески сообщил, что внебрачного ребёнка они примут и обеспечат, даже няню помогут найти, и Дазай долго смеялся, истерически всхлипывая, — корзинка с котятами двух расцветок так и стояла перед глазами. Ещё пару дней он нервно похихикивал в кулак, вспоминая об этом и доводя Ацуши до отчаяния и пунцовых щёк. Ах, целовать их было одно удовольствие!
А вот подарок он вовремя не купил и теперь страдал от своей же беспечности.
Общежитие агентства гудело от звона кастрюль, половников, тёрок, шуршания и вскриков, наполненное запахами какао, ванили, апельсинов, паники и отчаяния — бой с варкой шоколада часто был неравным. Дазай не прошёл крещения и теперь наклеивал пластыри на пальцы, хмуро глядя на сожжённую кастрюлю.
Впрочем, иногда с этажа выше раздавался зловещий смех — Ёсано варила Мори отравленный шоколад, зная, что тот не съест, и не отказывая в процессе себе ни в чём. Кенджи завалило конфетами и плитками шоколада, подаренных женщинами от трёх до девяносто трёх лет, которым когда-то помог. Джуничиро уже был накормлен валентинками так, что в ночи ломился к Ёсано за скорой помощью и был втихую распилен и освобождён от излишков. Но сестринская любовь вновь била гейзером, и последний час из их квартиры доносились звуки эротического хоррора.
Дазай посмеялся бы над этими подростками, но смутное раздражение и нечто, смахивающее на зависть, мешали оценить весь юмор ситуации.
Ну не Мори же звонить за рецептом и мастер-классом по приготовлению валентинок! Что он скажет? Дорогой бывший босс-мудак и, конечно же, милая Элис, хочу присоединиться к вашей ежегодной готовке шоколада обожаемому Фукудзаве-доно, чтобы сварить шоколад Ацуши? Да-да, вы не ослышались… Если Мори Огай не сдохнет в коликах от смеха, то застебёт так, что проще вскрыться, а вскрываться нельзя, вот досада, ведь Ацуши расстроится!
И шантаж не поможет, Дазая покромсает или Мори, или сам Фукудзава за одну попытку намекнуть на их связь. Они напоминали Дазаю разведёнок, которые перекидывали друг другу общих детей, грызлись по пустякам и втайне бегали на свиданки, утверждая, что «это просто секс».
О малыше Чуе и его «опыте» он просто отказывался думать — этого чихуахуа осыпали шоколадом каждый год, тогда как от Дазая девушки бегали, подобрав юбки.
Что же ему делать? Дазай цыкнул и повертел мысль отжать шоколад у кого-нибудь из прохожих (подальше от привычных маршрутов Ацуши), но отбросил — как узнать, какой там, вдруг гадость, да и подарок, предназначенный другому… Попахивало неуважением к тигру и обесцениванием их отношений.
Дазай с силой хлопнул себя по щекам, вскрикнул и потёр их — больно! Вздохнул и мрачно уставился на кухонное побоище. Проще было поймать Фёдора, чем сварить шоколад самому или найти, где его ещё не раскупили и нет очереди, спиралью обматывающей магазин в три слоя (от идеи подложить бомбу и устроить теракт или налёт с ограблением он с сожалением отказался — передавать шоколад через прутья решётки романтично, конечно, но кое-кто не оценит).
В дверь постучали, и за ней оказалась… Кёка. Хмурая и решительная, с подвязанными рукавами кимоно и в фартуке. От неё терпко пахло шоколадом, и варить его она могла только одному человеку. Дазай с грустью и ревностью уставился на половник в её руке, который та держала на манер катаны.
— Идите за мной, Дазай-сан.
— Зачем?
— Будем варить шоколад. У меня он тоже отвратительно выходит, мне по скайпу Гин помогает. А вонь от вашего собьёт с ног слона. И нет, я варю не Ацуши. Всем в агентстве с утра приготовили Ёсано и Наоми, я была на задании, — досадливо пояснила маленькая смертоносная девочка.
Дазай вздёрнул брови и понял, что Куникида был прав: он поглупел, раз не заметил сердечного интереса Кёки. Девчонка хороша.
— Конечно, Кёка-чан! Все мои скромные силы к вашим услугам!..
— Молча варить.
***
В праздник агентство ловило одарённого с поганой способностью превращать любой шоколад в радиусе ста метров в яд, который превращал съевших его в подобие зомби, искавших… шоколад. Бред какой-то, сказал Рампо утром и, оглядев стол, заваленный сладостями, отказался выходить из офиса.
— Объект движется по третьей улице на восток, но там канализационные люки, может утечь, — координировал всех по связи их гениальный детектив, хрустя сладкой рисовой бумагой страниц и звучно слизывая надписи из глазури с шоколадной обложки книги-валентинки, подаренной ему По. Дазай буквально слышал, как остальные беззвучно стонут и изображают рвотные позывы от этих звуков — и воображаемых картин. Шоколад достал почти всех, его уже искренне ненавидели.
— Я зайду с крыш, — сквозь треск передатчика раздался голос Ацуши, холодный и злой. Дазай не подозревал, что тигр может прийти в такую ярость из-за чужих испорченных подарков. Когда можешь примерить на себя чью-то беду, ощущается она острее, да, Ацуши-кун? Только от излишней вовлеченности профессионализм может пострадать. Вдруг у Ацуши с собой шоколад для Дазая? И он испорчен? Не желая видеть любимого человека зомби, Дазай нырнул в переулок, петляя короткой дорогой и протискиваясь в щели между домами. От бега по бедру хлопала плитка шоколада с зелёным чаем, отлитая им лично. И теперь ядовитая. Они пробегали за монстром весь день, отбиваясь от зомби-влюблённых, и время праздника давно прошло, но свои усилия Дазай наконец-то ценил, да и... Три часа в компании с Кёкой, молча! И выкинуть подарок? Он обнулит этого подонка до состояния жижи. Шоколадной.
Дикий рёв и просвистевший над головой канализационный люк вынудили уйти в перекат и скорректировать бег. Где это, в соседней подворотне?
На выходе из неё Дазая сбила с ног ударная волна — от резкого прерывания способности. Он в ужасе нащупал карман: цел подарок, нет?
— Дазай-сан, сообщите, что преступник пойман! А то я передатчик сломал, — немного невнятно из-за клыков отчитался его милый Ацуши, прыгнувший из клубов поднятой пыли и мусора и... измазанный ото лба до груди кровью и шоколадом.
— Ацуши-кун? Ты… как?
— Отлично! А вы?
— Да я вот… Вручить тебе хотел, — Дазай ломко улыбнулся. Место для вручения не тянуло и на три звезды: здесь отвратно пахло, сырость ползла по разгорячённой бегом коже, доносился вой сирен; под пальцами скользила обёрточная бумага, цепляясь острым краем банта. Ацуши…
— Шо… Шоколад? Д-Для меня? — отливающие золотом глаза округлились и тут же засияли радостью, обретя привычный цвет. — Дазай-сан, я не думал, что вы этим, ну, увлекаетесь. И вообще на этот праздник обратите внима.. Ой! У меня для вас нет шоколада. Только… Вот.
Он приподнял отгрызенную голову преступника и раздражённо, с отзвуками вины буркнул:
— Он испортил шоколад Кёка-чан и превратил Люси в зомби. И мой испортил... Вам.
— Ничего, Ацуши-кун, моего хватит на нас двоих, — хихикнул Дазай, вертя в руках два килограмма любви. — А твоя валентинка очень даже в моём вкусе!
Ацуши закрыл лицо окровавленной лапой, и его плечи затряслись. Но вместо плача Дазай услышал смех.
***
— Я видел, как Хигучи-сан подложила шоколад на дорогу, по которой в штаб ходит Акутагава, а сама за контейнер спряталась, — увлечённо рассказывал Ацуши, обкусывая шоколадку. Кое-как умытый, в мягкой, застиранной футболке, он был очарователен, и почти не грузился. Так, иногда замирал на полуслове, гулко сглатывал и продолжал есть, рассматривая звёздное небо. Они сидели на крыше общежития, свесив ноги с края: Дазай накинул на спину Ацуши свой плащ и не мог перестать улыбаться, глядя на этого смелого парня.
— Метров за пятьдесят Акутагава заметил подарок, остановился и, представляете, стал издалека тыкать своим даром в него! Ну, знаете, как дети палкой в дохлую змею. Проткнул его раз десять! Бедная Хигучи-сан.
Смеяться вместе над казусом было легко и приятно, разрушать момент не хотелось, но Дазай нашел в себе крупинку совести. Притиснув к себе, он обхватил Ацуши руками, сцепив пальцы на его тёплом животе, и шепнул в сгиб шеи, щекоча дыханием белёсые волоски:
— Ты понимаешь, что отгрыз голову не человеку, а дару? Он уже был мёртв, дар захватил тело носителя, ну, как в киноужастиках про мононоке и зомби.
— Я такие не смотрю, — буркнул Ацуши. Мягкие светлые волосы щекотали Дазаю ухо, он зажмурился от удовольствия и улыбнулся, делая мысленную пометку: устроить фестиваль кино. — Умер, отравившись шоколадом возлюбленной, бедолага. Я почуял, ну, испорченный дар, но… Когда уже впился зубами в горло.
— Его спасла бы Ёсано. Главное, — ты ограничился только головой, едва не ляпнул Дазай, но вовремя запнулся, — ты осознал, что делаешь, когда укусил. И теперь можешь извлечь урок.
— Не смешивать личное и работу?
— Это вторым пунктом, — покивал Дазай и чмокнул тигра в висок. Тот зафыркал и притёрся спиной к груди Дазая. — Первым же!..
— Никакого шоколада?
— Никакого шоколада, — торжественно подтвердил он. И добавил, отламывая от шоколадного сердца кусочек: — Хотя бы ближайший год.
