Под крест, но только если твой

— Заносите его! Громогласный голос раздался откуда то из-за двери и, казалось, бился о стены церкви. В нем читалась злость, почему то обида и отчаяние. Воздух замедлился, а весь остальной шум заглушился. Мир то замирал, то двигался словно шестеренки, не давая никакую надежду на развязку. В храм ворвался мужчина лет сорока и ошалело разглядывал прихожан, то и дело взмахивая руками. Шло служение и люди толком-то и не обращали внимания на ненормального мужчину, что-то кричавшего о дьяволе и сатане. Все были заняты молитвой и хором, который только начинал распеваться, как бы приветствуя и прощаясь с посетителями. Но это длилось недолго, потому что вскоре, под дикие вопли женщин, в храм завели юношу, который брыкаясь и сопротивляясь, что-то кричал на латинице. Мужчины, державшие его, попутно крестились и читали «отче наш». Женщины плакали и закрывали лица, шепча что-то о Боге и бедном мальчишке, разум которого затмил Дьявол. Юноша, без верхней части одежды, пытался выбраться из крепкой хватки, но пути на отступление не было. На вид ему было лет двадцать, совсем молодой и почти невинный, но нечеловеческий голос, вырывавшийся из его гортани, говорил об обратном. Смазливое личико, в союзе с безумными криками на латинице, вгоняли в ужас и страх присутствующих. Мурашки пробегали по телу, а едкий холодок забирался под самую корку мозга. —Юра! Юрочка!—женщина державшая парнишку за руку, чуть ли не плакала навзрыд. Вот тут то все, наконец, обратили внимание на эту странную процессию. Старушки повскакивали со своих мест и крестились, приговаривая «Господи», кто посмелее, просто наблюдали со своих мест, а священники суетились и хватали иконы с крестами. Даже хор перестал петь, создавая гробовую тишину. Лишь крики, шепот и колокола. Паренек, недавно певший в хоре, а теперь с интересом разглядывавший прибывших, незаметно соскользнул с пьедестала, дабы поближе рассмотреть происходящее. Темный стихарь тихонько зашуршал, когда юноша подобрался ближе к священникам, которые судорожно что-то искали. — Никита! Брысь отсюда. Зашипел один из священников, выносивший святую воду. Но Никита пропустил это мимо ушей, зная, что это было сказано так, для вида и никому и даром не сдался любопытный мальчишка, шастающий туда-сюда. Но обстановка накалялась и толстый Поп, непонятно откуда появившийся, заставил всех прихожан, в том числе и хористов, которые все еще топтались у сценки, уйти. Двери закрыли, окна затворили, а ситуация не стала менее понятной. Но все знали одно, нужно что-то срочно предпринимать. Никита, дабы его тоже не выгнали, забился в какое-то служебное помещение, находившееся внутри храма. Внутри его встретил едкий запах чистящего средства, грязных тряпок и отбеливателя. Но его любопытный нос, совсем не обращал на это внимания, его сейчас интересовало совсем другое. Что-то неизведанное, таинственное и по своему притягательное. Длинноволосого, полуголого юношу затащили внутрь и посадили на колени. Возгласы все еще продолжались, но теперь звучала еще и молитва. Они будто бы пытались перекричать друг друга, но их голоса смешались в какофонию. Запахло ладаном и маслами, а затем чем-то горелым. Бородатые мужички все еще держали буйного посетителя за плечи и ноги, не давая ему вырваться. Поп, суетившийся вокруг, наконец поднес книгу прямо к лицу юноши, при этом почему-то, держа крест на расстоянии. Другие священнослужители молчали и наблюдали за процессом, сгребая в охапку Иконы. —Во имя Отца и Сына и Святого Духа, изгоняю тебя, нечистый дух, из этого святого места, силою веры и благодати Господней! Юноша задергался и истошно закричал. Руки неестественно выгнулись и пытались ухватиться за подол платьев священнослужителей, волосы на голове будто бы встали дыбом и, как ядовитые змеи, так и наравили завиться у Поповьих рук. Юра выглядел как Горгона, попавшая в сети охотников. Прыская на шатена святой водой, те хором напевали знакомый мотив из библии, каждый раз добавляя новые слова. Страх внутри исчезал, когда они увидели, что душа юноши начинает очищаться. Их плечи расслабились, а руки уже не так сильно цеплялись за плечи Юры. Луч надежды проблеснул в их глазах, а голоса звучали в унисон, вторя крикам парнишки. Через минуту разразился громкий смех и Юра перестал сопротивляться. Наоборот, вернулся в первоначальное положение и истерично хохотал с абсурдности этой ситуации. Священники сконфужено переглянулись, задавая друг другу немые вопросы, а мальчишку это видимо только забавляло. Подняв голову, тот, оскалив белоснежные зубы, посмотрел прямо в глаза протоиерея и нахальная ухмылка тут же скользнула по его губам. Он будто бы игрался со священнослужителями, издевался над ними и насмехался над самой церковью. От былого страха и паники не осталось и следа, будто бы ничего и не происходило. —Вы так же глупы, как мне о вас говорили. — юноша попытался выдернуть руку — На мне ваши абракадабры не действуют. —Вернись к Богу пока не поздно! Одумайся. Боже, изгони зло и охраняй нас и эту заблудшую душу! Юра закатил глаза и попытался встать. Ему порядком надоело это шапито, а действия, точнее бездействия, священников только выводили его из себя. Ряженные Попы, думающие, что смогут совладать с ним слишком глупы. Молитвами не исцелить душу погрязшую в грехе. Рывок. Еще один. Пара служителей покатилась в сторону асу, где обычно сидят прихожане. Вновь крики и топот, а молитва, гудевшая в ушах, не переставала монотонно доноситься из уст протоиерея. И это бесило Юру больше всего. Зная о своем бездействии, людишки продолжают по инерции делать то, чему их учили. Бесформенное стадо. Освободив руку, шатен ухватился за шею протоиерея. Вены на руке набухли, а лицо священнослужителя начало приобретать синеватый оттенок. Люди, пытавшиеся отодрать руку «дьявола» с шеи бородатого мужчины, оставались ни с чем, ведь ладонь будто бы намертво прилипла. Крестясь и матерясь, те то отбегали назад, то возвращались к одержимому, пытаясь хоть как-то укротить ситуацию и взять все в свои руки. Бах! Что-то тяжелое полоснуло Юру по голове и тот, оглушенный и растерянный, обездвижено упал на пол, совсем не понимая что только что произошло. В голове гудело, мысли смешались в поток бесконечного бреда, а сознание медленно отключалось. Последнее, что юноша помнил, это толпа обступивших его монахов и тускнеющий свет где-то в далеке.

***

Юра открыл глаза в какой-то каморке, где сильно пахло жжеными свечами и чем-то старым и сгнившим. В голове все еще гудело, а сзади неприятно ныло. Видимо ударили чем-то тяжелым по голове. Сколько он спал? День? А может все два. В голове было пусто, лишь обрывочные воспоминания о недавнем акте экзорцизма. Оглядевшись, тот заметил кучу картин, книг и крестов, безжалостно окруживших его. Выглядело это жалко и не вызывало никаких эмоций кроме разочарованной усмешки. И где это он? Неужели оставили своего потенциального врага совсем одного? Попытка двинуться закончилась провалом. Руки и ноги были туго привязаны к стулу, а тот, в свою очередь, намертво прибит к полу. —Блять. Прошипел юноша, но попытки вырваться не закончились. Прокручивая запястья под веревками, тот старательно усердствовал доставая свою руку из западни. Хотя бы одну. Но попытки были безуспешными и лишь причиняли дискомфорт шатену. На руках появились ранки, а веревки в некоторых местах окропились кровью. Ситуация была хуже некуда. Юра не собирался сдаваться, но и выходов как таковых не было, пока до его ушей не донесся чей-то чих. Звук был где-то недалеко, рядом со столом на котором была целая кипа каких-то бумаг и книг. Повернув голову к источнику звука, тот сощурился, всматриваясь в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-то. Ткань, все это время лежавшая на полу, зашевелилась и двинулась вглубь стола. —Эй! Выходи. Я все видел. Кто ты? Ау-у-у… Прокричал Юрий и взмахнул головой, пытаясь хоть так привлечь к себе внимание. Выхода особо не было, только это нечто под столом осталось его единственным спасением. И кажется у него получилось. Из-за стола выглянул юноша на вид старше Юры, в темном хоровом одеянии и венком на голове. Выглядел тот обеспокоено и зло, а его выражение лица заставило Юру ухмыльнуться. Если бы его руки были развязаны, он бы точно по злодейски потер ладони друг об друга. —Не шуми. Там снаружи охрана. Услышат, убьют! Юра понимающе кивнул, отвечая на поднесенный указательный палец к губам. Его почему-то веселила вся комичность ситуации. «Одержимый», привязанный к стулу и невинный мальчик хорист, заставляющий его замолчать. Звучит как начало анекдота. Включив всю свою харизму на максимум и выждав секунду, шатен приветливо улыбнулся и помахал кончиками пальцев юноше напротив, отлично зная, что он ничего из этого не увидит. Надеясь, что тот не видел весь этот спектакль произошедший в церкви, Юра приторно сладким голосом заговорил. —Поможешь мне? Я тут по ошибке, клянусь! Брюнет медленными шажками дошел до привязанного к стулу, юноше. А он не из робкого десятка. Оглядев его с головы до ног, тот выгнул бровь и скрестил руки на груди. То ли это был жест раздумий, то ли просто издевки над страдающим под оковами, Юрой. —С какой стати мне тебе помогать? Я тебя не знаю, да и выгоды никакой нет. —Так давай знакомиться. Я-Юрий, а ты?… —Никита —продолжил коротко стриженный брюнет. —Никита! —отчеканил Юра и вновь улыбнулся— Видишь, уже знакомы получается. Отвяжи меня отсюда, а я все, что хочешь сделаю. Брюнет закатил глаза. Этот Юра что, золотая рыбка, чтобы все для него делать? Он и задаром его может отпустить, но выговор от монахов страшнее. Если узнают, что кто-то не дай Бог был в одном помещении с этим одержимым или говорил с ним, уже могут отпороть или даже выгнать. А что будет с тем, кто помог заблудшему убежать, и представить страшно. —Я знаю кто ты. Не придуривайся —Никита подошел ближе к привязанному юноше— Видел как из тебя сегодня бесов изгнать пытались, а тебе хоть бы хны. Кто ты? Юра тяжело вздохнул и ехидно улыбнулся, не спуская глаз с идеально подстриженных волос брюнета. Дела плохи. Но шансы все же есть. Перед Юриными соблазнами никто не устоит, даже ярые инцелы и отшельники. —Я не обижу, не волнуйся. Меня просто потащили сюда за то, что я якобы продал душу. А я не… —Не ври. —прервал его тираду Никита —Я не верю в этот бред. Любая правда меня устроит. —Ладно. Хорошо. —легкий кивок в знак соглашения —Что если я реально служу Сатане и весь этот прочий бред? Но я не одержим, не волнуйся. Дьявол во мне и я в нем, как бы двусмысленно это не звучало. Никита недоуменно уставился на гостя, будто бы на больного несущего бред. Так оно и было со стороны. Все было слишком легко и слишком несуразно. Такое ощущение, словно ветер проходился по его ушам через каждое слово одержимого, так, что он не разбирал половины. —Понятнее не стало, но я сделаю вид, что что-то понял. —А понимать и не надо. Все так и есть —юноша на минуту замолчал— А если ты меня отпустишь я помогу тебе. Любая просьба которую ты захочешь. Никита задумался. Предложение было слишком заманчивым чтобы от него отказываться. Все то, чему его учили в церкви, тут же забылось, а сердце просило выполнения прихоти. Ему стало абсолютно все равно на монахов, священников и хор. Было лишь необузданное желание и человек, или не совсем, который мог исполнить его здесь и сейчас. Поэтому прикусив губу, тот задумчиво посмотрел в окно напротив, из которого лился лунный свет. Единственный источник света на всю комнату, но довольно таки отлично выполняющий роль ночника или светильника. Было слишком много за и против. Мысли хаотично неслись друг на друга и Никита не успевал ухватиться за одну, как другая тут же поспевала. В общем он прекратил эту тираду и вновь вернул свое внимание к мирно ждущему его Юре. —Хорошо. Я тебя отпущу. Но с одной просьбой. —Конечно. Что именно? —Я хочу испытать на себе один из 7 грехов. Я про прелюбодеяние. Но не между мужчиной и женщиной, а просто… между двумя мужчинами. Юра неуверенно кивнул, не понимая что еще может выдать этот чудаковатый парень. Не деньги, не славу и даже не свободу, а секс? Насколько же этот мальчуган озабоченный. Юра встречал многое, но такое ему не доводилось слышать. —Не смейся. Я долго думал об этом и понял, что ну вот не лежит у меня душа к девушкам и все тут.— Никита провел рукой по волосам—пока все парни с общаги подглядывали за девочками в раздевалке, я пялился на молодого охранника. Вновь понимающий кивок. Юра понял к чему клонит Никита, но так и не понял зачем. Это все было слишком странно и необычно. Мальчик, божий одуванчик, выглядящий как живое воплощение ангела, просит о таком. Думаю каждый был напрягся и задумался. Но делать было нечего. Свобода дороже предубеждений. —Конечно. Все, что ты захочешь. Клянусь выполню, только развяжи. Никита выдохнул и вернулся к столу, доставая оттуда хозяйственный, хорошо наточенный, нож. Лежал он там явно для свечей, ведь вся рукоять была покрыта тонким слоем подтаявшего воска. Пару сильных рывков и руки Юры были на свободе, еще несколько и вот он уже потягивался, наслаждаясь полной артикуляцией. Хорошо было вновь ощущать себя на ногах, без этих сковывающих движение, веревок. Дышать полной грудью и иметь возможность пользоваться всеми частями тела. Распушив длинные и вьющиеся волосы, Юра облизнул губы и повернулся к сиротливо стоящему сзади, Никите. Подойдя к нему практически вплотную, тот коснулся сначала волос брюнета, а затем и венка на голове. Движением руки, тот стянул его и бросил на стул, на котором пару минут назад сидел сам. В глазах заиграл огонь, когда бойкий Никита весь сжался под натиском Юры и уже начал отходить назад. —Что ты делаешь?— растерянно шикнул брюнет. —Выполняю просьбу. —Я не хочу это делать с тобой! —Увы и ах, надо было уточнять. Улыбка заиграла на губах Юры, когда тот прижал Никиту к стене, словно хищник, загнавший свою добычу в угол и готовый разорвать ее в любую минуту. Черное хоровое платье шуршало по полу каждый раз, как брюнет пытался двинуться, поэтому длинноволосый каждый раз предугадывал его дальнейшие действия и предотвращал их. Луна освящала голый торс Юры, очерчивая все неровности и углы на его подтянутом теле. В темных лучах он казался совсем бледным, но от этого не менее жутким. В глазах горел огонь страсти, а на лице застыло притворно-улыбчивое выражение лица, какое бывает у маньяков, перед тем, как напасть на жертву. Никита, наоборот выглядел запуганным и уже достаточно протрезвевшим, что бы понять во что он ввязался. Этот обезумевший может сделать с ним все что угодно и это будет только его вина. Ведь он сам не подумал и помог ему выбраться, так еще и к тому же поддался его чарам. Правильно говорят, запретный плод сладок. Время шло и поджимало, поэтому без особых прелюдий юноша впечатывает брюнета в стену, а после целует его, глубоко и развязно, сразу же проникая языком внутрь и начиная без капли смущения вылизывать рот Никиты. Шатен властно и по своему неаккуратно целует юношу, его губы на вкус мягкие и влажные. Хорист не спешит отвечать ему, его сердце нерешительно колотится и он ощущает, как чужие руки ложатся ему на поясницу, туда, где развязывается хоровой костюм. Никита от неожиданности быстро закрывает глаза и размыкает губы, позволяя чужому языку скользнуть внутрь. От сильного напора он глухо мычит и хватается руками за плечи шатена, с силой сжимая тонкую кожу. Каждое грубое прикосновение к собственной талии вынуждало тягучее волнующее чувство медленно разливаться по телу, а от властных поцелуев и вовсе покалывало вплоть до кончиков пальцев. Руки без стеснения опустились чуть ниже и мягко сжали ягодицы брюнета, от чего тот что-то тихо промычал в губы Юры. Неуверенно и неумело, Никита пытался подстроиться под ритм шатена, но его детские поцелуи затмевались грубыми и властными поцелуями парня напротив. Поэтому тот просто цеплялся за воздух и за тело партнера. Движением руки, юноша развязывает хоровое платье и оно с глухим стуком падает на пол, полностью оголяя тело брюнета. Оно гораздо меньше и изящнее, чем тело Юры, даже казалось, что оно блестело в ночном свете. И вправду перерождение ангела. —Снаружи… могут зайти… Но Юра уже не слушал. Подхватив старшего на руки, тот понес его в сторону стола, продолжая попутно оставлять редкие поцелуи на теле паренька. Никита обвил ногами торс шатена, будто бы боясь упасть. Его откинутая голова прямо таки кричала о том, что ему сейчас очень хорошо и это именно то, чего он так долго хотел и лелеял. Опустив хориста на стол, тот навис над ним и медленно стянул с юноши нижнее белье, дабы дать ему время полностью подготовиться морально. Хоть Юра был из тех людей, кто брал все, что хочет не задумываясь о последствиях, сейчас он почему-то заботился о комфорте своего партнера. То ли потому что он был слишком неопытен, то ли из-за того, что он мог издать слишком громкие звуки и тогда весь их план покатится к чертям. Оставив пару смазанных поцелуев на шее и груди партнера, тот опустился вниз, попутно растирая один из сосков брюнета между подушечками пальцев, словно пластиковый шарик. Чувствуя горячие руки на своих плечах, что опускали его ниже, он поддавался напору, не желая противиться. Слыша томное дыхание Никиты, видя явный стояк, он опустился на колени, держась руками за его бедра. Прикасаясь к головке, он смотрел на налившийся кровью член, что так и просил к нему прикоснуться. Приподняв его руками, он начал двигать ладонями, размазывая натуральную смазку. Накопив слюны у себя во рту, он ловко подключил язык, проходясь им по всей длине, смазывая все слюной. Дыхание сверху и пальцы на его плечах возбуждали, желая сделать большее. Обхватив головку губами и услышав тихий стон, парень начал посасывать её, зная, как чувствительно это место. Не медля, он заглотнул глубже, желая доставить больше удовольствия партнеру и максимально его расслабить. Всасывая член, он работал языком и руками, полностью обхватывая орган. Двигаясь в одном темпе, периодически меняя его, он начинал чувствовать, как паренек напрягается, подходя к разрядке. Набухший член истекал смазкой во рту, дергаясь от удовольствия. Резкая хватка за волосы удивила его, но в ту же секунду он почувствовал, как его рот наполняется спермой и как Никита подрагивает от оргазма. Он выпустил все семя, а младший охотно его сглотнул, выпуская орган изо рта. —Не делай так больше. Это мерзко…— только и мог выдохнуть юноша, видя как Юра слизывает капли с губ. Юноша пожал плечами и выпрямился. Его лицо было в пару миллиметрах от лица Никиты, так, что их носы чуть касались друг друга. Когда шатен расставляет ноги парня в стороны и удобно устраивается между ними, кажется, сердце Никиты пропускает удар. Воздуха не хватает , дыхание становится более томным и горячим. Никита прикусывает нижнюю губу до боли, когда рука Юры ложится на его шею, лаская его нежную и тонкую кожу. Второй рукой он тянется расстегнуть ширинку ,явно лишних в этот момент , классических штанов. С губ Никиты слетел тихий приглушенный стон, когда пальцы шатена спускались ниже к чувствительному кольцу мышц. Средний палец, вошедший в хориста заставил его вздрогнуть и приоткрыть рот от удивления. Пару резких движений, а затем и второй палец оказывается внутри, вынуждая юношу прикрыть рот ладонью, дабы не закричать от наслаждения и не разбудить всю церковь. Пальцы двигались внутрь и наружу, каждый раз проникая глубже. С каждым таким проникновением добавлялся палец, пока наконец их не стало три. Юра склонился над Никитой и прошептал. —Сейчас может быть больно. Я предупреждаю. —Да давай уже! Парень прильнул к шее брюнета, покрывая нежную кожу поцелуями, местами покусывая и зализывая ранки. Свободным указательным пальцем принялся играть с его соском. Никита ощущал сильное возбуждение внизу живота, усиливающееся с каждым прикосновением к его телу опытного искусителя в лице Юры, который даже не думал останавливаться. Достав пальцы, парень точными движениями освобождает себя от штанов, а затем по комнате раздаётся глухой звук упавших на пол, брюк. Затем приставив член ко входу, тот медленно вошёл в него. Брюнет сразу же закрыл рот второй рукой, пытаясь не сорваться на оглушительный крик. Никита тихо и жалобно промычал, и уставился невидящими глазами в потолок. Всё вокруг поплыло, размазалось, потерялось. Тысячи искр взорвались в его глазах. Было одновременно больно, но в тоже время и приятно. Это не приносило ему большого дискомфорта, но лишь до того момента, как Юра вошел во всю длину. Он двигает бёдрами назад и тут же вперёд, не обращая внимания на напряжение мышц Никиты, скользит глубже и сжимает пальцами его рёбра. Парень гладит его пальцами по подтянутому, но мягкому животу, поднимается к груди. Вторую умещает на талии и скользит вниз, к ягодице. Юра брал властно и мягко одновременно. Зачем то заботился о том, чтобы партнеру тоже было хорошо, и в тоже время распоряжался его телом, как ему хотелось. Грубые толчки в аккомпанементе с мокрыми поцелуями и покусываниями, доводили их до пика. Каждый его толчок получался особенно глубоким и сопровождался тихим мычанием партнера снизу. Если бы не люди снаружи, он бы заставил это тело кричать и просить о большем. Никита бы ерзал под ним, давясь слезами и молил бы не останавливаться. Но то, что они делают это в таком пикантном месте, как церковь, заставляло его чуть убавить темп и ухмыляться, когда он проносил в голове картину ошалевших лиц священнослужителей. Но всему приходит конец и вот оба чувствовали, что финал становился всё ближе и осязаемее, поэтому шатен притянул Никиту к себе, наполняя его более рваными и напористыми движениями. Он невольно наращивает ритм, сжимая его ягодицы сильнее, приходя в немой восторг от подобного зрелища. Пальцы брюнета сжали плечи Юры, а его голова опустилась к груди шатена. Ногти больно впились в кожу, давая знать, что скоро на этом месте останутся заметные отметины. Но им было наплевать. Боль совершенно не чувствовалась, а люди, суетившиеся где-то снаружи, уже не так волновали их умы. Было только здесь и сейчас. Два разгоряченных тела и ума, вкусивших плод похоти. Толчок. Еще один. А затем тяжелый выдох. Юра кончил, но успел вытащить агрегат и излиться на живот хориста. Никита сделал тоже самое. Сжавшись, тот зажмурился и одинокая слеза покатилась по его щеке. Белая вязкая жидкость была везде:на столе, под столом и почему то только на одном из парней. Никита выглядел вполне обычно, лишь спутанные и мокрые волосы давали о себе знать. Прождав в таком положении с минуту, Юра опомнился и отошел от брюнета. Натянув нижнее белье, а затем застегнув ширинку брюк, тот краем глаза наблюдал, как это перерождение ангела, пыталось опомниться от произошедшего. Пальцы на ногах дергались, а его грудь тяжело поднималась. От пота и вязкой жидкости на нем, он будто бы светился и переливался в лучах темноты. Зрелище было завораживающее. Хрупкое тело, которым овладели прямо под носом у монахов. Похоже Юра долго будет прокручивать этот момент у себя в голове. Направившись к окну, тот распахнул его и вдохнул чистый воздух раннего утра, не успевшего еще наступить. Холод совершенно не чувствовался, даже наоборот, приятное тепло тут же обволокло его кожу. Опустив взгляд к груди, тот заметил пару отметин на теле в виде царапин и углублений от ногтей. Нехило же этот хорист постарался. Юра почти выпрыгнул из окна, когда услышал сзади тихое «эй». —Что то еще? —шатен выгнул бровь и недоуменно уставился на юнца сзади. —Забери меня с собой, я так больше не могу. Юра выдохнул, а затем закатил глаза. Первое правило случайного секса, никогда не занимайся им с девственниками. Они привяжутся как собачки и будут капать на мозги своими словами о вечной любви и судьбе. Стоило один раз нарушить это вето, как вот тебе и последствия. —Слушай, нас больше нич… —Я не об этом —Никита привстал— Вытащи меня из этой церкви, я сразу же от тебя отстану. Прошу. Если они узнают, что это я тебя отпустил, они меня и вправду убьют. —Не, пацан, дальше сам. Я уже выполнил то, что ты просил. О большем мы не договаривались. Юра пожал плечами и выпрыгнул с окна, приземляясь сразу же на ноги. Расстояние было небольшим, поэтому он был в силах продолжать побег. Минуя ворота, дороги и саму церковь, тот рассмеялся, вспоминая сегодняшний день. Да. Он никогда не вернется сюда. Но события сегодняшнего вечера навсегда отпечатаются в его памяти приятным воспоминанием.