О любви и шоколаде

На улице бушует лето – жаркое и безумное, как и тогда, двадцать лет назад. Подумать только, сколько времени прошло с тех пор, как мы впервые встретились! Тогда были «лихие девяностые», всю страну лихорадило от кризисов, а нам было всё равно. Мы были молоды и влюблены. Странное дело, я не помню, как именно мы встретились. Может быть, столкнулись на улице, и ты отдавил мне ногу? Может, разговорились во время долгого путешествия в автобусе? Вряд ли – у тебя уже тогда была своя машина. Возможно, ты пришёл в больницу, где я тогда работала? А может, мы просто выхватили друг друга из толпы взглядами, подобно Мастеру и Маргарите? Как бы то ни было, это сумасшедшее лето соединило нас. Тогда я была наивной дурочкой, верившей в дамские романы и любовь до гроба. Готовая оправдывать все твои проступки и не замечавшая очевидных недостатков, я сразу же кидалась в атаку, как только кто-то из моих друзей или коллег называл тебя ловеласом или усомнялся в истинности твоих чувств ко мне. А ты дарил мне огромные, густо пахнущие букеты роз, катал на машине и восхищался моими простенькими ситцевыми платьями в цветочек. Все подруги не скрывали зависти, когда узнали, что ты всё-таки сделал мне предложение. Моя мама плакала от радости и сожалела только об одном – о том, что мой отец не дожил до моей свадьбы. А я целовала тебя под крики «Горько!» и не знала, что они очень точно описывают мою будущую жизнь. Именно горькой она стала. Горечь просачивалась незаметно, через невидимые невооружённым глазом щели, постепенно разъедая души. Я всё ещё любила тебя без памяти и чуть не сошла с ума от радости, когда родилась Алекс. Старательно не замечала, как ты морщился, когда наша дочка бегала по квартире. Первые несколько лет ты, возможно, действительно был счастлив. Потом честолюбие взяло верх. Ты всегда был карьеристом, а маленькая дочка мешала тебе работать... И, тем не менее, я благодарна тебе. Мы прожили вместе десять долгих лет – и только полгода были отравлены изменой. Конечно же, Екатерина – блондинка с зелёными глазами и полная моя противоположность – пришлась тебе по вкусу. Я почти не виню тебя, я понимаю... Именно с того момента начался отсчёт десяти лет нашей [не]любви. Когда ты оставил нас, я твёрдо поклялась прекратить всякое общение с тобой, но знал бы ты, каких трудов мне это стоило! Я отправляла назад присылаемые тобой деньги – и с трудом удерживалась от того, чтобы помчаться к тебе сама. Я писала тебе отчаянные, наполненные страданиями и мокрые от слёз письма – и потом сжигала их на пламени газовой плиты. Ночами я рыдала, кусая подушку, чтобы не разбудить Александру. Я не взращивала в дочери ненависть к тебе – она возникла сама, кристально-чистая и ясная, как вода ручья. Алекс понимала всё, хотя ей было всего лишь десять лет, когда ты бросил нас. Когда ты появился во второй раз, я чуть не сошла с ума. На моё лицо уже начала бросать тени старость, а в волосах засеребрились седые нити, мне было сорок пять лет, но ничего не изменилось – я влюбилась так же отчаянно, как в первый раз. И даже хуже – в первый раз у нас была вся жизнь впереди, сейчас же не было ничего. Интересно, тебе было так же больно, как мне? Невероятно больно влюбляться, зная, что твой любимый никогда к тебе не вернётся, что он принадлежит другой, что у вас есть максимум неделя для того, чтобы наверстать десять лет [не]любви. И ведь у нас почти получилось! Ты дарил мне роскошные букеты, возил по городу на автомобиле и клялся в самых невозможных вещах. Обещал даже оставить семью и вернуться ко мне – а я лишь грустно кивала, зная, что это невозможно. Судьба жестоко отомстила тебе за предательство – твоя дочь родилась наполовину парализованной, она не могла ходить. И, несмотря ни на что, Лиза была удивительно светлой девочкой. Она и Алекс, дети, понимали нас лучше, чем мы сами... Необходимость притворяться отпала очень скоро. Сначала о нашем романе узнала твоя жена, а потом ты погиб. Целеустремленный, честолюбивый человек с нелепой историей любви умер нелепой смертью – упал в люк и сломал шею. Я до сих пор не знаю, за что судьбе было угодно подвергнуть меня таким испытаниям. Я ненавижу тебя, Леонид Варахудин, за то, что ты бросил меня во второй раз – но ненавижу так нежно, как не всякая любит... Почему я не сошла с ума и не наложила на себя руки? Ты ушёл навсегда, не оставив после себя ничего, кроме букетов, которые завяли через несколько дней. Нет, я не права! Ты не ушёл, ты продолжаешь являться мне во снах – и, странное дело, они не мучают меня. Кроме цветов ты оставил мне Александру. Она похожа на тебя гораздо больше, чем казалось тебе и кажется ей самой. И клянусь, что она не повторит мою судьбу. Она любит и любима – и я верю, что этот светлый мальчик, Марк, защитит её. Над нашим домом сгущается мрак, его словно окутала какая-то тень – но я смотрю на твой портрет и верю, что смогу постоять за себя и за Алекс. Леонид Варахудин, я прощаю тебя и отпускаю! Не знаю, где ты находишься сейчас, но, если только в ином мире есть окно, через которое можно увидеть наш мир, ты обязательно посмотришь в него и увидишь Алекс. Обещаю тебе, что она будет счастлива, ведь ты, я знаю, любил её. Говорят, что прямая и парабола не могут иметь больше двух точек пересечения. Видимо, наши судьбы были прямой и параболой... Как странно – я закончила школу очень давно, но до сих пор помню этот закон! Знаешь, я всё-таки была права тогда, в юности. Любовь может быть вечной. А прямая и парабола когда-нибудь пересекутся в третий раз.