Valentine’s Day

Низкие пушистые белые облака быстро неслись по холодному небу, деревья густо и перекатно шумели вершинами, скрипя на своих корнях. Было странное утро. Дан на какое время засмотрелся на все те пейзажи за окнами тренажерного зала «Black Team». Но долго витать в тех пушистых облаках не пришлось, потому что взор резко был прикован вновь к тренировочному рингу, когда Дже Гён с огромным грохотом опрокинул противника по спаррингу. Тяжело дыша, он украдкой взглянул на терапевта, уходя в угол ринга, дабы взять полотенце. Терапевт сейчас стоял совсем близко, наблюдая за тренировкой. Он держал в руках записную книжку и ручку, фиксируя все нужные для него моменты. Дан решил, что будет верным, если он станет отмечать какие именно мышцы задействованы в движении, а какие нет, чтобы точно понимать на что делать уклон в лечебном массаже. К тому же, он был увлечен изучением разных позиций и стоек, которые использует чемпион, что тоже было немаловажно. Пока брюнет и его партнер по спаррингу решили взять перерыв, Дан что-то дальше продолжал быстро чиркать по бумаге, дабы не потерять ход собственных мыслей. Вокруг терапевта собрались другие спортсмены, которые увлеченно что-то обсуждали, а потом и вовсе переключились на доктора, уже заглядывая в его записи. Один из юношей вдумчиво вгляделся в лицо терапевта, который вновь смотрел на Дже Гёна, пока к тот делал своеобразную растяжку плеч и встряхивал кистями. Юноша решился на диалог, который никак не был связан с их прошлой темой обсуждения. - Док Дан, сегодня ведь День Всех Влюбленных, вы как-нибудь будете его отмечать? Может, у нашего Хёна есть кто-то особенный? - мило говорил спортсмен, играя интонацией на моменте, когда он спрашивал про то, есть ли пара у Дана. Дан смущенно опустил взгляд, уголки губ непроизвольно поползли вверх, моментально генерирую в голове образ чемпиона, когда тот услышал про праздник. Их отношения были еще совсем «зелеными» и только недавно до обоих дошло, что все те игры в холодно/горячо никому не нужны. Оба признались друг другу в своих настоящих чувствах, пускай это и было тяжело. Чтобы Дже Гён признал, что чувствует что-то к терапевту? Проиграть даже такой бой с разумом брюнет не мог себе позволить. Абсурд, он, наверное, до конца и сам еще с собой не договорился, но ради доктора, наступил себе на горло, не в силах противиться сильнейшему желанию быть рядом, жгучее чувство, которое металлом разливалось по организму, стоит спортсмену просто подумать о русоволосом. Было в нем что-то такое, что всю жизнь могло бы разжигать огонь возбуждения и интереса к своей персоне, миловидная внешность, робкость… Но терапевт не успел ничего ответить, как рядом стоящие спортсмены одобрительно завыли, похлопывая доктора по спине. Компания такой жест приняла за положительный ответ на то, что этот день Док Дан проведет точно не один. Русоволосый еще больше засмущался, слушая возгласы младших. Но теперь, его глаза бегали от лица к лицу, ощущая себя безумно неловко. - Нет-нет! Вы все не правильно поняли, - зачем-то начал оправдываться молодой человек, размахивая руками. Юноша, что первым начал разговор про праздник, усмехнулся, продолжая заваливать доктора вопросами: - Хён, зачем вы отнекиваетесь! У вас все и так на лице написано, наверное сразу подумали про своего «особенного» человека, вот и улыбнулись, - сказал спортсмен, также улыбаясь во все лицо. Дан тяжело выдохнул. Как он мог оказаться в такой ситуации? Хотя, скорее всего, только он и мог оказаться в ситуации, где уже хотелось со стыда провалиться сквозь землю. Его смущало не то, что команда интересовалась личной жизнью терапевта, а то, что та самая «личная жизнь» находилась всего в пару метрах от них. Они с Дже Гёном хоть и не обговаривали никогда момент, что должны скрывать свои отношения, но Дан все-таки желал придерживаться дальше этой позиции, не крича на каждом углу о своих чувствах к спортсмену. Он озадаченно и как-то воровато взглянул на брюнета, убеждаясь в том, чтобы тот не наблюдал за их разговором, а затем, перевел взгляд на собеседника. - Всё не так, я вовсе забыл, что сегодня есть какой-то праздник… А если быть честным, то никогда его не праздновал, - неловко говорил старший, нервно теребя записную книжку в руках. Компания громко, но по-доброму засмеялась, совсем не веря словам терапевта. - Хорошо, тогда если бы вы «праздновали» этот день, то чтобы хотели получить в подарок? - улыбчиво продолжал говорить уже другой юноша. Успокоившись, Дану удалось избавиться от нарастающей волны паники. Он опять тихо выдохнул, выслушивая новый вопрос. Русоволосый задумался. Он в самом деле ничего не получал в такие праздники. Никогда не выдавалось момента, чтобы с кем-то обмениваться подарками. В этот день он только мог получить открытку от подруг, иногда письма с признанием. Но теперь в его жизни появился человек, который тоже вряд ли хотел бы тратить свое время на такую ерунду, тем более, время этого человека было на вес золота… Стало даже грустно, хотя в голову быстро пришла та самая вещь, которую бы Дан сейчас хотел больше всего. - Могу ответить не думая - это учебник по одному из разделов физиологии, который вышел буквально дня три назад! Жалко, что я уже не смогу даже сам себе ее приобрести, их очень тяжело достать, - воодушевленно сказал терапевт, уже улыбаясь собственным мечтам и визуализируя, как было бы хорошо, если бы у него получилось это купить. Однако было всё не так просто.. Эту серию учебников раскупили в первый же день продаж, книга входила в сборник со всеми разделами, но сборник целиком уже стоил приличные суммы, которые Дан никак не мог отдать на свое «хочу». Толпа продолжала шуметь, уже активно обсуждая какие бы и они хотели подарки сегодня получить, но все, что они получили - злобный взгляд чемпиона, который стоял на краю ринга, скрестив руки на широкой груди. Команда вместе с терапевтом настолько увлеклись разговором, что все абсолютно забылись, не обращая внимание на свои обязанности, что безумно злило брюнета. Он невольно слушал все, о чем они говорили, местами усмехаясь реакции русоволосого на глупые вопросы болванов, которые явно нарывались на грубости. Для Дже Гёна в самом деле вся эта романтика было очень и очень далека. Единственным, кто напрямую знал об отношениях с терапевтом был его тренер Нам Ук. Он изредка давал напутствия, подсказывал, как нужно себя вести и где надо сбавлять обороты, смягчая углы своего колючего характера, хотя бы по отношению к Дану. Спортсмен оставался себе верным и не менял своих жизненных устоев, в которые сложно было учиться вписывать важного человека, появившегося в его жизни. Он продолжал оставаться все тем же грубияном, даже когда проявлял заботу, потому что просто на просто не умел по-другому. - Слышь, бараны, вам накинуть упражнений? Смотрю, время найти на болтовню с терапевтом смогли, а предыдущий сет делали со слезами на глазах, как девки, - гаркнул спортсмен, сжимая челюсть. Толпа в миг умолкла, слушая недовольные возгласы чемпиона, который сегодня был за старшего. Да и в принципе, ослушаться Дже Гёна - подписать смертный договор. - А вы, «многоуважаемый господин», не слушайте херню всякую, теряя фокус внимания с работы, все эти ваши праздник брехня, их придумали такие же идиоты, которым нечем заняться, - сказал, как отрезал юноша, разворачиваясь в обратную сторону, собираясь вернуться к спаррингу. Дан поджал губы, слушая саркастическую речь спортсмена. Стало очень неуютно, когда брюнет вот так отозвался о празднике, который, вроде как, тоже их касался… Впервые за свои 29 лет Дан решил приготовить подарок на такой, пускай не знаменательный, праздник для Дже Гёна. Он долго откладывал деньги и выбирал то, что может по-настоящему понравится спортсмену. Это было очень сложно сделать, ведь что можно подарить человеку, у которого все есть? Все же, Дан определился с выбором и остановился на аккуратном браслете из белого золота с инициалами имени спортсмена. Что-то покупать парное терапевт не решился, поэтому в голову пришла идея подарить односторонний подарок. «…» Все оставшееся время этого дня русоволосый проводил, как на иголках. Теперь молодого человека терзали назойливые мысли, что это было очень глупым поступком готовиться к празднику, даже не узнав про то, что о нем вообще думает сам брюнет. Стало безумно обидно, что подарок уже был куплен и деваться некуда, у него в кругу общения никого бы не нашлось с инициалами «JJ», чтобы хотя бы передарить или продать. Поэтому, русоволосый просто заставлял себя отважиться и начинать морально готовиться к любой реакции, даже к самой негативной… Оглянувшись в окно своего кабинета, терапевт заметил, что солнце давно село, позволяя небу еще какое-то время оставаться светлым с малиновыми полосами, которые медленно поглощала наступающая тьма. Громко выдохнув, будто простонав, Дан откинулся на спинку стула, устало разглядывая потолок. Хоть он и уговаривал себя весь день быть храбрым и готовым к любым поворотам событий, страх все равно брал вверх. Он боялся далеко не Дже Гёна, а то, что будет выглядеть очень нелепо и глупо в глазах брюнета. Очень не хотелось ударить лицом в грязь, хотя бы раз в своей жизни. Терапевт перевел взгляд на часы и поднимаясь с места, принялся собираться, уже зная, что спортсмен ждал его внизу. Дан вышел из здания и направился к белой иномарке, в которой сидел чемпион. Ехали они молча, что было крайне необычно, ведь после работы Дан всегда что-то мило лепетал, рассказывая о новых книгах и полученных знаниях, а тут тишина, да еще и такая неловкая. Дже Гён вздернул бровь, смотря на то, как Дан весь сжался, будто ехал на пытку или казнь, а не к спортсмену домой. Не выдержав, юноша первый начал диалог. - Да что с тобой такое? - возмущенно задался напрямую вопросом младший. Дан резко повернул голову в его сторону. С уст сорвался истерический смешок. Румянец на щеках выдавал смущение, а глупая, даже неловкая улыбка - нервозность. С одной стороны, русоволосому сильно хотелось перевести тему, с другой, выдалась идеальная возможность спросить, почему спортсмен так радикален в собственных принципах и устоях. - Со мной все хорошо, просто… Просто задумался, почему ты не считаешь праздником «День Всех Влюбленных»… - опустив голову, через силу выдавливал из себя слова терапевт, потому что интерес сейчас перебарывал страх. Дже Гён незамысловато хмыкнул, удивляясь русоволосому. - Бля-я-я я же говорил, что для меня это чуждо. Эти праздники придумали идиоты и тунеядцы, желающие побольше отдыхать, и тем более, посмотри на меня и еще раз подумай, почему я не отмечаю такие праздники, - сухо ответил юноша, не придавая никакого значения словам и вопросам Дана. Оторопев, молодой человек снова замолчал. Ему крайне не понравился ответ младшего, начиная загоняться не на шутку. Слова юноши обдали холодом сознание терапевта, возвращаясь в паничное состояние. Остальное время, которое занял путь до дома, они продолжали молчать. Иногда спортсмен едко матерился, пока они стояли в вечерних пробках. По приезде в частный район пентхаусов, пара шла в апартаменты чемпиона. Чем ближе был момент уединения в одном помещении, тем хуже Дан себя чувствовал. В гостевой спальне уже давно был припрятан подарок, к тому же в планах было приготовить ужин, в тайне от Дже Гёна, пока тот уйдет на ночную пробежку. В целом, все должно было складываться очень хорошо, кроме одного «но» - спортсмен испортил настрой терапевта своими высказываниями, какая ирония… Когда спортсмен почти сразу же ушел из дома, Дан взял себя в руки и решил топить до конца. Все-таки, кто не рискует, тот не пьет шампанского? «…» Заходя после полутора часовой пробежки, Дже Гён остановился где-то в пороге, напряженно вдыхая аромат только что проговоренного блюда, за которое спортсмен мог просто продать душу. Нахмурившись, он медленно прошел вдоль по коридору, идя в столовую, совмещенную с кухней. В голову закрались мысли, что Дан решил на ночь глядя заказать доставку или еще что, но никак не то, что терапевт сам стоял и готовил у плиты после трудного рабочего дня. Если это было правдой, брюнет чувствовал, как начинал злиться на русоволосого, что тот вместо отдыха, сейчас занимается какими-либо делами. Когда Дже Гён уже стоял позади Дана с все ещё хмурым выражением лица, тот демонстративно прокашлялся, прочищая горло для возмущений. Дан сжался, звучно прошипев, вбирая побольше воздуха в легкие. Он обернулся, смущенно разглядывая обычную позу юноши, когда тот чем-то недоволен - руки сложенные на груди и вздернутая бровь. Русоволосый сколько бы не пытался избежать нелепого вида, но не смог, потому что брюнет застал его с подносом в руках и в фартуке. До Дже Гёна почти сразу всё дошло. Пазл сложился и больше вопросов не осталось, почему терапевт сегодня себя так странно вел. Еще в зале он слушал их разговоры, и был почему-то убежден, что Дан таких же взглядов, как и чемпион. - Объяснишь, что тут происходит? - поинтересовался юноша, продолжая хмуриться. Дан отвел взгляд, глядя на накрытый стол, в центре которого стоял тот самый подарок. - Что ж, я хотя бы попытался… Хотел просто показать тебе что-то новое и… - начал быстро перебирать слова молодой человек, ощущая, как стыд заполняет лицо алой краской. Карие глаза округлились, когда до ушей терапевта донесся смешок. Дже Гён скрылся в просторах квартиры и вернулся также быстро. С тяжелым вздохом брюнета, на стол упала стопка книг, которая в миг вызвала у терапевта шок вперемешку с детским восторгом. Русоволосый был готов завизжать от счастья, видя тот самый цельный сборник так желанных для него учебников. Глаза засияли, да и сам терапевт будто изнутри светился от счастья. - Как ты смог их достать? И где? И вообще это же стоит баснословных денег, что ты… - тараторил молодой человек, пока рука Дже Гёна не легла на нежную кожу розовой щеки. Дан, затаив дыхание, смотрел в глаза брюнету. Он не мог поверить, что многовековой лед в сердце чемпиона таял. Ему хватило всего лишь раз упомянуть про свое желание и ранее черствый юноша, услышал и достал то, что невозможно было достать за месяц а то и больше - получил это за несколько часов. В душе все трепетало то ли от того, что терапевт чувствовал маленькую победу, то ли от того, что брюнет стоял слишком близко, рассматривая старшего с слишком серьезным выражением лица. - Надеюсь, я угадал? Не думай, что это в честь этого идиотского «праздника», просто ты слишком громко говорил об этом, - хрипит чемпион, пытаясь придать своей интонации ядовитых ноток сарказма, но в данной ситуации сделать это слишком сложно даже для него. Губы спортсмена по-собственнически вцепились в губы терапевта, нагло сходу запуская язык в горячий рот. Дан чувствует, как чужие и одновременно самые родные губы обжигают шею, оставляя дорожку поцелуев, как раскалённые следы на коже. Весь мир сужается до мучительного предвкушения, настолько острого, что, кажется, он попросту умрёт, если брюнет остановится. Этого он так мучительно желал: быть поглощённым, смятым в сильных руках. Испытать наслаждение от того, как Дже Гён наслаждается им сполна, как ревностно расцеловывает его, буквально крича: «Ты мой. Только мой, Ким Дан, и больше ничей». Оставшись одни, они могут не скрываться по углам, целоваться вдоволь где и сколько угодно. Будто и нет никаких обязательств. Дан зарывается пальцами в его густые тёмные волосы, углубляя поцелуй. Он истошно желает ещё больше прикосновений, чтобы на коже не осталось места, где не властвовал бы чемпион. Гибкие пальцы просачиваются меж растопыренной пятерни, ладони вплотную соприкасаться, и хват сжимается в крепкий замок. Его тянут за собой, влекут, как зачарованного, в спальню. Наткнувшись голенью на узкий деревянный бортик кровати, тело падает на белые простыни. Сам брюнет стоит, смотря сверху вниз. Разум обоих затуманивает желание и одновременно с этим опасение. Маленькое гадкое чувство, будто когда спортсмен вновь и вновь вот так открывается терапевту, может произойти что-то плохое. Дже Гён отмахивается от этой глупости и двигается к русоволосому. Нависает над ним; пальцы оглаживают от скулы к подбородку, слегка касаясь короткими ногтями. Кожа мягкая, прикосновение нежное и легко заставляющее сердце чемпиона замереть на миг от сладости и волнения. Неспешность и частые излишние прикосновения превращают рутину в ласку, и Дан ощущает расползающиеся по телу жар и пульсацию крови внизу. Руки спортсмена свободно плутают и путаются в одежде, гладя и растирая кожу. Губы соскальзывают на шею, переходя к мочке уха, кусая и втягивая её в рот, лаская языком. Пальцы Дана на его ребрах, неторопливо перебираются на пояс и расстегивают ремень, тут же ловко справляясь с пуговицей на джинсах. Но его руки ловят у самой ширинки и убирают в сторону. Мысли спутываются, внутри сладко ноет. Запрет вызывает томление, которое набирает оборот, повышает градус тела. Лишняя одежда раздражает, но тут колено брюнета проскальзывает между ног терапевта, упирается в пах и давит. Комкая пальцами наволочку, он не сдерживается от желания задохнуться окончательно от поцелуя. — Пожалуйста, - нетерпеливо стонет старший уже не в силах терпеть пустоту внутри. — Сейчас, - дрожит голос от такого же нетерпения и возбуждения Дже Гёна. Выдержка спортсмена даёт трещины. Ему явно хотелось подразниться ещё, но некий невидимый магнит, скрытый в нём, непреодолимо тянет его к Ким Дану, и чем сильнее противишься желанию, тем более сокрушающим оно становится. Наконец, спустя мучительное время ожидания, Дан ощущает, как в него входят, растягивая стенки, — медленно и сдержанно, и одновременно грубо, что часто было присуще его партнеру. Дан громко постанывает и впивается пальцами в округлые плечи парня, выгибаясь в спине. Брюнет не торопится, позволяя привыкнуть к новым ощущениям. Когда же он входит во всю длину, Дже Гён припадает к шее терапевта и проводит языком по багровому засосу. Неторопливые аккуратные движения; руки сминают ягодицы, и Дан роняет очередной рванный стон. Он меняет положение, не отрываясь от русоволосого. Подхватывает за бедра и усаживает на себя. Вновь прижимая к своей груди податливое тело, чемпион просовывает ладонь между ними, обхватывая до этого момента обделённый вниманием член, и скользит по нему кольцом из пальцев. Дан тяжело дышит куда-то в шею брюнета, ведёт тазом, притираясь. Дже Гён толкается резко, с оттягом. Дан оглаживает лопатки парня и прижимает ещё ближе к себе, почти не оставляя места для руки, которая яростно надрачивает ему. Обхваченный в плотные тиски их тел, член непрерывно пульсирует. Вплетая пальцы в тёмный загривок и с силой сжимая, он закатывает глаза, чувствуя постепенно накатывающие спазмы в паху, двигая бёдрами навстречу. Его распирает от желания сделать что-то, чтобы запечатать момент непосильной тяги. - Ты свел меня с ума, — судорожно выдыхает спортсмен прямо ему в губы. Пальцы на его ногах подгибаются. Сердце свистит, как чайник. По телу прокатывается судорога, в глазах темнеет. Раскаленные тела остывают на смятых белых простынях. Мог ли терапевт когда-то мечтать о таком нежном отношении к себе со стороны ранее злого, неприятного и эгоистичного чемпиона? Наверное, нет, это было приятной дикостью, что жизнь наконец-то набирала приятные обороты. А Дже Гён учился принимать свои чувства и адекватно любить своего физиотерапевта.