витя
а к чему вопрос? ты чё в универ припёрлась?
нора не могла пропустить возвращение твоего любимого.витя
чего. ты о чём вообще?
нора в чате написали, что нечаев вернулся.витя
пиздец
нора так ты придёшь или нет? учти, что если нет, то я тебя придушу, не хочу тут одна сидеть.витя
ахах
если доеду, то буду. а так советую заказать мне гроб, желательно с интернетом и телевизором.
Студент улыбается, когда в ответ ему шлют стикер смеющего кота. Нора или же Элеонора, его одногруппница, с которой Петров не то, чтобы дружит, так просто общается временами и то в основном в курилке и на парах, дальше общение как-то не идёт. Да и оно им не особо то и нужно, они и в стенах университета успевают обсудить все насущные проблемы, этого им хватает сполна. Так-то Нора классная девушка, второе высшее получает, и он без насмешки ей восхищается. Сначала на юридическом четыре года отучилась и теперь на журфаке. Откуда только столько сил и желания грызть гранит науки. Витя, отучившись три года уже всё бросить хочет. Он бы и бросил, но желание стать хоть кем-то, и на удивление непотерянный интерес к этой отрасли, не позволяют уйти. До нужной остановки доезжают, когда до пары остаются считанные минуты, и Витя, конечно же, сжираемый муками совести, выбегает через заднюю дверь автобуса не оплатив проезд. Ему правда стыдно, но он чисто физически не смог бы протолкаться через ту кучу народа, что скопилась в автобусе, да и тем более водитель, открыв заднюю дверь, сам соблазнил его на это преступление. В аудитории он появляется ровно со звонком. Стоит немного в дверях, пытаясь отдышаться. Всё-таки бег не его, ну либо не стоит прогуливать физкультуру за чашечкой кофе. Элеонора приветливо машет рукой, подзывая к себе. — Ты бежал что ли? — интересуется Нора, когда Виктор подсаживается рядом. — Ага, — кивает Петров, спешно доставая из сумки тетрадь с ручкой. Вообще на парах по философии можно спокойно ничего не писать или писать конспекты в телефоне, но ему слишком нравится оформлять записи, выделяя важное текстовыделителями, зря покупал что ли. — А этот где? — только заметив, что преподавателя нет, спрашивает Петров. Одногруппница пожимает плечами. — Вышел минут десять назад поговорить с кем-то. — Чудесно. — фыркает Витя. Он бежал до здания, едва не поскользнувшись на льду и не разбив голову, и всё ради того, чтобы узнать, что преподаватель опаздывает. Пока горячо любимая Нора занята разводом арабов на деньги за фотографию пяточек, Петров от нечего делать блуждает взглядом по аудитории и даже заранее зная, что Серёжа вернулся, трёт глаза, думая, что у него галлюцинации от недосыпа. Но нет, Нечаев действительно здесь, сидит впереди и перешёптывается с кем-то. — Ты смотри-ка косичку отрастил, — разглядывая одногруппника, насмешливо произносит он, на что соседка только улыбается. В последний раз, кажется, в сентябре, когда он видел Нечаева, у него волосы были короче и он не мог заплетать их в аккуратную косичку. Объект обсуждения почувствовав, что на него смотрят, оборачивается назад и заметив Петрова чуть хмурится и отворачивается обратно, от чего Петров закатывает глаза и раздражённо выдыхает. Нечаев не то, чтобы бесит его. Просто, ну… Витя не знает, почему так реагирует. На самом деле, он хотел бы иметь с ним дружеские отношения, но оказалось, что подружиться с почти двухметровой псиной с таким же как у него ужасным характером, а ещё с красивой улыбкой, от которой все девочки кипятком писают, Витя, кстати в их числе, сложно. Он пытался, но не получилось, так что максимум их общения — едкие комментарии Петрова и молчание от Серёжи, видимо считающего, что одногруппник, ведущий себя как клоун, ответа не достоин. Нора время от времени сравнивает их со Слоном и Моськой, что Петрова немного возмущает. Даже их соседство не помогло в установке хотя бы около дружеского общения. Сеченов приходит через пару минут, раскрасневшийся и со сбитым дыханием, будто бежал. От бега правда галстук не висит развязаным на шее. Присаживается за стол, переводит дыхание, поправляет какие-то бумажки и начинает самую скучную в мире пару по философии. Философия самый не любимый предмет Петрова. И не потому, что сложно и надо рассуждать на какие-то темы, наоборот ему нравится такое, просто из Сеченова философ так себе. Рассказывает пресно и скучно, причём настолько скучно, что ещё чуть-чуть и Витя уснёт. Темнота за окнами и тёплая аудитория сильнее клонят в сон. Надо было остаться в общаге и выспаться, а не поспавшим от силы часа четыре идти на учёбу, а ведь у него сегодня ещё и работа. — Петров, просыпайся, — соседка, осторожно трясёт его за плечо, пытаясь разбудить. Студент мычит, пытается отбиться от неё рукой, но та оказывается настойчивее и Петров скрепя зубами поднимает голову с парты. Оглядывается по сторонам, видит, как одногруппники уже собирают вещи и снова утыкается лицом в парту. Он вроде и поспал, но всё равно чувствует себя амёбой. — Заглянем в столовку? — спрашивает девушка, собирая всё в сумку. Петров, честное слово удивлен тому, как в такую маленькую сумку вмещается что-то помимо телефона и пачки сигарет. В столовую они заходят на пять минут, чтобы Нора купила отвратительный столовский кофе, от которого его слегка мутит. — У нас пара смещается на час, — смотря в телефон, сообщает она. — О, отлично! — следующая пара — безопасность жизнедеятельности, на которую Витя, в отличие от своих ответственных одногруппников идти не собирается, ему лень и, между прочим, нужно на работу, — Ты пойдёшь? — спрашивает просто для галочки, знает, что Нора по субботам дай бог припрётся только на философию, как и он сам. Они с ней братья по субботним прогулам. Нора строит думающую мину и широко улыбнувшись машет головой. — Не-а. Следующая их остановка — курилка, место встречи студентов со всех курсов и факультетов, временами ещё и преподавателей. Они стоят, подслушивают разговоры каких-то девочек первокурсниц. И курят сигареты Норы, шоколадный чапман. Витя не особо любит его, ему больше по душе Ларисин яблочный бонд с кнопкой, но, когда предлагают грех отказываться. Пытаются сдержать истерический смешок, когда одна из девочек заявляет, что Харитон Радеонович хороший и её любимый преподаватель. Это самая популярная и фатальная ошибка среди перваков медицинского факультета. До сессии Захаров плюс-минус адекватный, но как только начинается время сдачи, он превращается в самого настоящего дьявола, требуя от бедных студентов всю информацию, что он давал и временами, ту, что произносил на лекциях вскользь, не заостряя на ней внимание. Он наслушался об этом от бедной Ларисы, которую Захаров отправлял на пересдачу два раза. Сколько тогда она себе нервов потратила страшно представить. Но она единственная, кому даже после такого нравится Харитон Радеонович. Вите порой, кажется, что его лучшая подруга мазохистка. — Может, предупредим их? — поглядывая на будущих медиков, шепчет Нора. Витя отрицательно машет головой, пусть хоть сейчас чувствуют себя счастливыми. Тем более они их даже слушать не станут, потому что откуда это студентам журфака знать о преподавателе не их факультета. — Жестокий ты, — усмехается Нора и отвлекается на телефонный звонок. Разговор быстрый, и судя по тому, как нахмурились брови девушки, досадный. Одногруппница раздражённо фыркает, сбрасывая звонок, делает последнюю затяжку и обнимает Витю на прощание. Он так-то рассчитывал, что она сможет подвезти его до работы и не придётся тратить деньги на такси, но видимо не судьба. На работе студент появляется за двадцать минут до начала работы. Лариса уже приехала, готовит помещение к открытию. После учёбы она выглядит более уставшей и измученной, чем спавший пару часов Витя. И ему даже становится немного стыдно за жалобы на свой недосып. Учёба в меде её точно до добра не доведёт, особенно если учесть ещё и тот факт, что Захаров её научрук. Он ей сто раз уже об этом говорил, но Лариса упрямая и чересчур целеустремлённая. Петрову его работа нравится, он ей, можно сказать, наслаждается. Стоишь и принимаешь заказы, передаёшь их Ларисе или другой коллеге, находящейся с ним на смене, а пока та готовит очередной латте, общаешься с клиентами, иногда получая комплименты и коряво написанные на салфетках номера телефонов, которые стоит клиенту только отвернуться, оказываются в мусорке. Он не особо горит желанием переписываться с тем, кто знает где он работает и в случае чего может прийти и устроить сцену. Бывало уже, повторять не особо хочется. И всё же работа хорошая, за флирт не штрафуют и за опоздания на пару минут тоже. Чудесная владелица кофейни на это закрывает глаза, понимая, что студенты, итак, еле живые, а если ещё и она наседать будет, то минус работники. Сегодня какой-то слишком спокойный день, что удивительно, кофейня находится почти в центре города и пользуется не плохим спросом у большей части горожан. Витю радует это спокойствие, да, зарплата будет поменьше, зато никто не пытается устроить скандал из-за недостаточной температуры кофе, и можно насладиться незатейливой мелодией и прочувствовать умиротворённую атмосферу. Превосходно. По идее он может выйти на крыльцо с чёрного хода и покурить, но сигареты закончились, да и коллегу бросать одну не хорошо, клиенты могут прийти в любую минуту. Остаётся только сидеть в телефоне, читая книгу, которую он не может дочитать уже около месяца. — Как пара с Сеченовым? Витя сдерживает желание закатить глаза от упоминания любимого преподавателя. — Да вроде нормально, — отвечает, не отвлекаясь от телефона, — Спал сегодня на его паре. — Не думал начать нормально учиться? — с укором спрашивает Лариса, сложив руки на груди, на что Петров только закатывает глаза. Он любит подругу всем сердцем, но когда, она начинает устраивать ему нравоучения, он готов придушить её. — Да ладно тебе. Я сплю только на философии. И не лукавит. Он действительно спит только на парах Сеченова, на других же пишет конспекты и работает на все 100. Просто Дмитрий Сергеевич правда скучный, а скучных преподавателей Петров терпеть не может, особенно тех, кто даёт задание, а потом резко пропадает и никто не знает где он. — Это неуважение. — Милая, — откладывая телефон, произносит он, смотря на Ларису с лёгкой улыбкой, — неуважение — это пропадать не понятно куда, не отвечать на письма и звонки, а потом публиковать счастливые фотографии из Германии. — Это было два года назад, Вить. И вам в деканате же сказали, что он уехал в санаторий, поправлять здоровье. Он не молодой ведь уже, сорок лет. — Ага, конечно. Напомню, что у нас в республике тоже можно лечиться, зря что ли до сих пор существуют Марциальные воды, где ещё Пётр 1 лечился? — Не пробовал быть чуть добрее к людям? Говорят это помогает в жизни, — Петров заказывает глаза, — Кстати про него. Помнится мне, что на первом курсе тебе он нравился, — со смешком напоминает Лариса, — Дим Сергеич такой хороший, такой весь великолепный! — передразнивает девушка, с удовольствием смотря на то, как краснеет Витино лицо, то ли от смущения, то ли от злобы. — Прекрати, — рявкает он. Будь сейчас здесь посетители, они бы посмотрели на него и покрутили у виска. И добавляет уже тише: — я был дураком. — Ты и сейчас дурак, — широко улыбнувшись, возражает девушка и взъерошивает его волосы, от чего Петров недовольно ворчит под нос, — но я тебя всё равно люблю. Но, Вить, он же правда не плохой преподаватель и тебе стоит быть к нему добрей. Да и знаешь, тебе следует радоваться, что у тебя не ведёт Захаров, у него шаг вправо, шаг влево — расстрел, — девушка даже вздрогнула от воспоминаний сдачи экзаменов ему. Витя в очередной раз заказывает глаза, не желая даже прислушиваться к подруге. И вспоминает тех девочек. — Кстати, про Захарова. У тебя конкурентки появились, — ехидно сообщает он. Филатова приподнимает бровь, не понимая, о чём он говорит. — Перваки с меда на лысого глаз положили. — Ой, Господи, — закатывает глаза, уже привыкшая к подобным новостям, — после сессии побегут жаловаться в деканат. Каждый год одно и тоже. Сами в мед пошли и возмущаются с того, что с них много требуют и дрючат за прогулы. Не хотели напрягаться, так пошли бы после девятого на какого-нибудь продавца или повара. — Ну не все так серьёзно относятся к учёбе как ты. — Удачи им с таким отношением к учёбе попытаться поработать в больнице хотя бы пару дней, — фыркает Лариса, — И вообще давай закроем тему. — Ладно, — соглашается Петров и на пару секунд помещение погружается в тишину, пока Лариса вдруг не берёт свой телефон, ищет в нём что-то, а потом тычет ему в лицо, говоря, что-то про немца, её теорию и Сеченова, — Так, стоп, — Петров отодвигает её руку от своего лица и девушка замолкает, — а теперь медленно и внятно перескажи всё о чём ты только что тараторила. — Хорошо, — Филатова переводит дыхание, — помнишь я как-то разгоняла мысль о том, что Сеченова и Штока связывают не только дружеские отношения? Петров кивает, такое ведь не забудешь. Она тогда позвонила ему в три часа ночи, после того как он культурно отдохнул с ребятами из соседней комнаты, и начала затирать про всё это, через минут пятнадцать он правда уснул, но суть уловил. — Так вот, — она даёт ему свой телефон с открытой страницей Штокхаузена в инстаграме, — открой последнюю публикацию и листай до конца, — Витя открывает, листает, не понимает, что не так, ну Берлин, ну вот Шток у Бранденбургских ворот, ну вот Сеченов, держащий его за руку и надевающий ему кольцо на палец. Ничего странного же. Ничего, да. А потом до него доходит. И кофейня наполняется почти истерическим хохотом. — Да ну нахуй! — восклицает он, не веря своим глазам и всё рассматривая фотографию, — То есть ты была права?! Филатова, с гордой улыбкой кивает и забирает телефон обратно. — Погоди, а как ты получила доступ к его странице? Она же закрыта. — Это неважно, — отмахивает она. Петров вгибает бровь и смотрит через чур серьёзно. — Лариса, я серьёзно. Каким образом ты это сделала. — Говорю же неважно, — повторяет она, последнее слово произнося по буквам, для большей убедительности, — Вместо допроса, лучше пообещай, что никто ничего не узнает. Витя хмурится, но звон колокольчика вынуждает оставить разговор на потом и улыбнувшись принять заказ. Он натягивает улыбку и поворачивается к посетителю. Улыбка дёргается, но с лица не сползает. Вспомнил солнце вот и лучик, хотя в этом случае больше подходит вариант про говно. — Здравствуйте, что для вас? — Петров улыбается и надеется, что его позорного смущения, от того, что они недавно обсуждали, не видно. — Здравствуй, Витенька, — Сеченов тоже одаривает его белоснежной улыбкой и Петров не может не думать о том, что у него точно виниры, другого объяснения идеального состояния зубов преподавателя он найти не может, а пот Нечаев просто смотрит в телефон. Ну и пусть, ему не обидно, и он точно не хочет, чтобы эта глупая собачонка видела ямочки на Витиных щеках, которые появляются, когда он улыбается, — будь добр, один эспрессо и сэндвич. Серёж, ты будешь что-то? — Нечаев до этого не особо вслушивающийся в диалог, поднимает глаза, растеряно смотрит на Дим Сергеича, не понимая, что от него хотят и Витя в этот момент не может не сравнить его с потерявшимся щенком. А ещё Петрову совершенно не интересно почему это при взгляде на него Сергей чуть покраснел и забегал глазками по помещению. Сеченов вздыхает. — Карамельный раф и ещё один сэндвич. Студент кивает, повторяет заказ и убедившись, что правильно всё записал, передаёт заказ коллеге, не забыв шепнуть ей на ухо, чтобы та плюнула в кофе. Он бы с радостью сейчас подменил Филатову и сам приготовил напитки, но клиентам повезло. Лариса его к кофемашине не подпустит, даже если ей дадут крупную сумму денег, потому что он, во-первых, сломает всё, во-вторых, готовит самый отвратительный в мире кофе, хотя если сравнить его кофе и кофе из столовки, то Витин шедевр хотя бы можно пить, не боясь травануться, наверное. Вообще его коллег удивляет и волнует, почему он со своим умением готовить кофе всё ещё тут работает, всё-таки варить вкусный кофе — главная обязанность бариста, а он по факту её не исполняет. Наверное, его должны были прогнать от сюда ещё в первые дни, после того как он случайно сломал кофемашину, но видимо его харизма и милое личико делают своё дело. Так-то Витино очарование, мягкая улыбка, очаровательные ямочки на щеках и умение общаться с людьми — главная фишка заведения и не будь здесь его, то у кофейни не было бы посетителей, по крайней мере так считает Петров, а до мнения других ему откровенно всё равно. — Выспались? — насмешливо интересуется Сеченов, своим вопросом не даёт сбежать в служебное помещение, а он так-то собирался и заставляет улыбку вновь дёрнуться. Разговор даже на Ларису не свесить, её отвлеки и ты получишь словесные проклятья и под вечер станет плохо. Лара та ещё ведьма. И вопрос, точно адресован только Вите. — К сожалению нет, — отвечает он, прикладывая все усилия, чтобы держаться молодцом и не сказануть лишнего. Ему нисколько не стыдно за то, что преподаватель видел, что вместо того, чтобы поглощать новую информацию и ведения конспекта, он, уткнувшись лицом в парту спал. Может это сподвигнет Сеченова вести пары интереснее, — парта не очень удобная, шея болит из-за неё ужасно, — когда до ушей доносится короткий, но искренний смешок Нечаева, Витя на секунду теряется, — Но обещаю, что такого больше не повторится. — Рад это слышать. Надеюсь, Вы и прогуливать больше не собираетесь. Витя расценивает это как предъяву и изо всех сил держится чтобы не нагрубить. Всё-таки философ всё ещё его преподаватель, да и за грубость к клиенту можно не плохо так отхватить от владелицы. — Дмитрий Сергеевич, конечно, просто вчера был слишком выматывающий день, — пересмотр сумерек правда выматывает, — и ну какие прогулы? Я честный студент, ходящий на все пары и лекции и на ваших обязательно буду присутствовать. Мизинцем клянусь, — позади слышится смешок и Ларисе очень повезло, что у них сейчас посетители, всё-таки он не дурак убивать кого-то при свидетелях. — Не стоит клятв, я Вам, итак, верю, — смеётся преподаватель. — Ваш заказ, — Филатова улыбается, отдавая заказ и насмешливо посматривая на друга, — Приятного аппетита. — Спасибо, Ларочка. Когда Сеченов уходит к столику, который Нечаев успел занять, пока преподаватель разговаривал со студентом, Витя фыркает и заметив обращённый на себя взгляд Нечаева фыркает ещё раз и отворачивает к подруге. — А вы мило поболтали. Петров правда любит её, но временами так хочется придушить её за эту издевательскую улыбку и закопать на заднем дворе университета. — Иди к чёрту, — недовольно буркает он, — Что они тут вообще забыли? У нас в городе полно кофейней. И с универом рядом есть, там правда кофе по вкусу как из школьной столовой, но всё же. — Потому и пришли в нашу. Тем более Сеченов где-то рядом живёт. Витя протягивает понимающее а. — Погоди, а ты откуда знаешь? — интересуется он. — Брат, да тебе нужен Гинкоум, — смеётся Филатова. Витя приподнимает бровь, Сеченов так-то преподаёт только у него, и Лариса с ним ни разу не взаимодействовала, по крайней мере на памяти Петрова. А потом он вспоминает, что в отличие от него, Лариса местная, как и Серёжа и они закончили одну школу. Ну, конечно. В университете не общаются, но, когда были в начальной школе дружили и Лариса часто сидела у него в гостях, вот и знает где он раньше жил. — Понял наконец? — насмехается Филатова, довольная его растерянностью. Сегодня походу её день, она столько раз уже поиздевалась над ним, хотя обычно происходит наоборот. — Ой всё, — отмахивается Петров, — Ну ладно бы только Сеченов был, но ещё и этот, — Витя кивает в сторону одногруппника. — А, по-моему, он достаточно милый, — пожимает плечами девушка, — тебе, как нему, так и к Сеченову нужно быть добрее, глядишь он обратит на тебя внимание. — Ну-ну, ты не жила с ним в одной комнате, — закатывает глаза Петров и парадирует Нечаева, — Петров мать твою налево почему опять носки разбросаны, ты можешь не складировать пустые банки от энергетиков, Витя ты не один тут живёшь… — Ну всё прекращай, — смеясь просит девушка. — Ладно-ладно, — демонстративно вскинув руки, бубнит Виктор, — сколько до закрытия? — Час. — Час?! — театрально плаксиво переспрашивает он, — Я курить хочу. — Так покури здесь. Тебя же никогда не останавливало наличие клиентов. Или Нечаева боишься? Витя закатывает глаза, показывая ей средний палец. Он не боится Серёжу, он только на словах грозный, а так за всё время, которое Витя его стебёт ему ещё ни разу не прилетело по лицу. Ему просто нагоняя хватило от владелицы, когда она по камерам увидела, что Петров сидит и парит, спрятав электронку в рукав толстовки. Почти двухметрового парня не боится, а хрупкую по виду женщину боится. — У меня дудка села, думал у тебя сигу стрельнуть. — У меня закончились, так что не судьба. Петров грустно вздыхает. Не день, а ужас какой-то и всему виной глупый Нечаев. Оживляется, когда звоночек снова бренчит. — Привет, Витюша, — Стефан разговаривает слащаво, протягивая гласные в имени. И Витя не может не улыбнуться приходу друга. Хотя из-за последних новостей улыбка выходит не очень. Петров даже не спрашивает, что будет заказывать Ласточкин, выучил уже, потому быстро вбивает всё и передаёт Ларисе, — Ты какой-то сегодня не такой. Что случилось, мой милый друг? — спрашивает, оплачивая заказ. Витя молча кивает в сторону преподавателя и одногруппника. Стефан щурится, пытаясь разглядеть сидящих за столиком людей и заметив обращённый на себя взгляд Сергея машет рукой, на что Серёжа только закатывает глаза и возвращается к диалогу с отцом. Четверокурсник хихикает и разворачивается обратно, — Ну понятно всё. — Что тебе понятно? Стеф, это пиздец, — Петров, правда пытается не кричать, но выходит так себе. — Ой, успокойся, — включается в диалог Лариса, ставя чашку латте перед посетителем, — Из мухи слона раздуваешь. Вы не подрались и не разосрались за ту пару минут, пока он тут стоял, так что всё не так плохо. — Это потому, что Сеченов тут был. Теперь снова лицезреть эту псину в коридорах университета. Мне кажется, я не выживу. — А ещё делить комнату, — с улыбкой напоминает Стефан, от чего Петров жалобно скулит и закрывает лицо ладонями, — Да ладно, тебе год потерпеть. — Я реально не выживу! — Выживешь куда денешься, — смётся Ласточкин, — Ой, Ларочка, кстати, я же принёс тебе кое-что. Витя с нескрываемым любопытством, наблюдает за тем, как Стефан, широко улыбаясь, достаёт из своей сумки что-то. А потом досадливо цокает языком, потому что это что-то — книга по анатомии. Про которую Лариса все уши прожужжала им двоим. Как скучно. Петров надеялся на что-то более интересное, вибратор, наручники, да что угодно, но не книга. Чёртовы студенты медицинского факультета. А от Ларисы счастье прям и прёт. Забрала книгу, полистала и едва не плача, выбежала из-за стойки, кидаясь Ласточкину в объятия. — Идиоты, — потеряв интерес, произносит Виктор. Радоваться так какой-то книге по анатомии, которых у неё, итак, дохрена — странно. Хотя, не ему судить, он слюни пускает на издание черновиков Булгакова за десять с лишних тысяч на маркетплейсе. Когда-нибудь он заполучит их и затопит Петрозаводск слёзами счастья. — Сам такой, — показав язык отвечает Стефан и переключает всё внимание на обсуждение этой книги с Ларисой. Взгляд падает на весящий на стене календарь. Скоро день рождение матери. Снова звонить ей, пытаться выдавить из себя радость и любовь, а потом слушать очередную, порядком надоевшую, лекцию о том, что он гад, который кроме себя никого не любит. А всё из-за того, что он, человек из семьи юристов, выбрал вместо юридического факультета журфак, который ему в жизни со стопроцентной вероятностью не обеспечит будущее. — Простите, что отвлекаю вас от очень интересной книги, но вы свободны в следующую субботу? — спрашивает Петров, прерывая диалог друзей. Лелеет надежду, что кто-нибудь посидит с ним и проконтролирует. Разговаривать с родными в одиночестве, без поддержки хоть кого-то не хочется, потому что он так не сдержится и купит билет на первый же рейс в родной город, где его наверняка уже ждёт отец, который, не посмотрев на то, что сын давно не маленький мальчик, стянет с джинс ремень и изобьёт до состояния, что даже мать родная не узнает. Было уже, повторять не хочется. — Бля, друг, у меня дела, — виновато произносит Стефан. — У меня тоже. — А, ладно, — Витя закусывает губу, пытаясь придумать, что ему делать. Вариантов, если честно, ноль. — Я могу всё отменить и посидеть с тобой. Там просто встреча со старым знакомым. — Да всё нормально, — Витя пытается кое-как улыбнуться, — Не нужно ничего отменять. Я просто поговорю с ней и всё, ничего страшного не случится. Петров одаривает сомневающихся друзей уверенной улыбкой и переключается на нового клиента.